***
Хотару открыла глаза. Ее зрение пока полностью не вернулось к ней, и ей все еще казалось, что она чувствует птичьи крылья у самого своего лица, хотя кругом все было тихо и спокойно. Она посмотрела вниз и обнаружила, что она, кажется, стоит на коленях в плотном тумане. Она поднялась на ноги и отряхнула юбку и коленки — ее чулки оказались порваны (Мичиру-мама будет недовольна). И от этой мысли ее прошиб холодный пот. — Мама? Ее голос прозвучал громко для ее ушей и отразился эхом от бесконечной пустоты вокруг. Окружающее пространство казалось леденящим, но она совершенно этого не чувствовала — она даже выдохнула, выпустив клубок пара, и, даже несмотря на чулки и легкий джемпер, температура ей показалась комфортной. Она подумала о том, что следует перевоплотиться, но что-то поблизости привлекло ее внимание, и она резко развернулась. Перед ней стояла высокая женщина с черными глазами. — Не бойся, — сказала она. Хотару глубоко вдохнула, но не произнесла ни слова. Женщина, очень медленно, подошла ближе. Ее длинная черная накидка развевалась за ней, походя на крылья. Она остановилась в нескольких шагах от Хотару и наклонила голову. — Привет, Хотару. — Откуда ты знаешь мое имя? Оказалось не так-то просто встретиться с черным взглядом, но Хотару справилась с этой задачей, и женщина улыбнулась. — Я знаю тебя уже очень, очень давно. На самом деле, ты, может быть, этого не помнишь, но однажды я подарила тебе подарок. — Мне? Вы уверены? Было заметно, что Хотару настроена скептически, и это восхитило женщину, от чего та тихо и мягко рассмеялась. — Абсолютно уверена. Внезапно, женщина резко обернулась, словно кто-то позвал ее, а затем она вытянула вперед руки, когда, к изумлению Хотару, из темноты показалась огромная черная ворона, которая приземлилась на ладони женщины, после чего перебралась поближе к плечу, мягко покусывая ее кудрявые, похожие на змей, волосы. Тут Хотару почувствовала, как что-то склизкое коснулось ее лодыжки, от чего она сама чуть не закричала. Нечто, похожее на серебряную змею, проплыло в тумане мимо нее, словно тот был водой. Змея забралась на женщину по бледной ноге и устроилась у той на шее. В такой близи Хотару смогла рассмотреть, что это, на самом деле, мурена. — Это — мои слуги, — объяснила женщина, уважительное кивая вороне и мурене. — Это — Корвус, а это — Ангула. Хотару сморщила лобик, задумавшись. — Тогда, волчица… На лицо женщины упала тень. — Да, моя дорогая Люпия оказалась ранена твоими хранителями… и чуть не погибла. Горечь, с которой были сказаны эти слова, удивила Хотару — женщина, в самом деле, казалась обеспокоенной этим. — Не хочешь ли проведать ее? Прежде, чем Хотару смогла ответить, туман вокруг нее заклубился, а затем рассеялся. Она не чувствовала, что куда-то переместилась, но, тем не менее, она осознала, что теперь она находится где-то еще — туман казался таким же, но ощущался он уже по-другому. Она заметила, как темноглазая женщина смотрит на нее. — Да, — сказала женщина, кивнув самой себе. — Не многим дано понимать Туманы, но ты… ты понимаешь, не так ли? Хотару не была в этом уверена, поэтому ничего не ответила. Женщина сдвинулась на пару шагов в сторону и подала Хотару знак последовать за ней. Туман на земле немного рассеялся, и девочка смогла рассмотреть на земле нечто, что-то объемное и непривычное. Она вгляделась повнимательнее, а затем резко, непроизвольно, отпрыгнула — на тумане лежала волчица, тяжело и прерывисто дыша и тихо поскуливая, и ее золотые глаза были крепко зажмурены. — Я боюсь за нее, — сообщила женщина. — Хотя она и не умрет, но у меня нет возможности разбудить ее. Хотару подобралась к волчице поближе. Сейчас она выглядела не такой страшной, как когда она скалилась на Харуку и Мичиру. — С ней все будет в порядке? Женщина слегка улыбнулась. — Не имею возможности знать. Ручка Хотару дернулась — ей в голову пришла идея. Женщина прервала ее мысли: — Но ты хотела знать, какой подарок я подарила тебе, — сказала она. — Не так ли? — Как Вас зовут? — спросила Хотару прежде, чем поняла, что задала этот вопрос, но женщина совсем не рассердилась. — У меня множество имен, — ответила она. — Но ты можешь звать меня Мортой. — Морта? — Я — Богиня Смерти. Хотару уставилась на нее — эта бледная женщина с ее кудрявыми волосами и черными глазами — богиня? Внезапно, против своей воли, ее собственная рука засветилась ярко-фиолетовым. Тем самым светом, который появляется при трансформации. Я что, перевоплощаюсь? подумала она испуганно. Но как это возможно без жезла? Свет исчез и в ее руках оказалась глефа, холод стали и тяжелый вес которой приятно и знакомо оттягивали руку. Но, к ее удивлению, одежда на ней не изменилась. Как это случилось? Она взглянула на Морту и поняла: она, Хотару, не призывала Глефу Безмолвия. Это сделала Морта. — Прости, если я напугала тебя, — произнесла Морта. — Я уже долгие годы не видела свою глефу. — Вашу глефу? — Да, — она улыбнулась. — Когда-то она принадлежала мне. О, но не смотри на меня так обеспокоенно, Хотару — я никогда не забираю подарков обратно. Хотару внимательно посмотрела на глефу — оружие, которым она владела уже… Ну, она даже не знала, с каких пор. — Понимаю, это кажется странным, — продолжила Морта. — Полагаю, ты не помнишь, как получила ее — ведь ты была совсем еще малышкой. — Я часто бываю малышкой, — заметила Хотару с оттенком сухой иронии. — Да… Но такова твоя судьба. Хотару не сводила глаз со странного создания перед ней, размышляя о чем-то. — Вы говорите про Серебряное тысячелетие? Тогда Вы дали ее мне? — спросила она. Морта покачала головой: — О, нет, у тебя она была за миллиарды лет до этого. Хотару почувствовала, как подгибаются коленки. — Возможно, мне стоит объяснить, — протянула Морта. — Но я хотела помочь тебе, пока у меня еще есть время. — Зачем? Что-то может произойти? Морта лишь взглянула на нее, а затем вздохнула: — Ты так юна, Хотару. Я думала, что ты будешь старше. Хотя, все дети, которые могут быть смертными, кажутся мне молодыми. Она вытянула руку, и ворона расправила крылья, после чего спрыгнула и, облетев пару кругов, исчезла. — Видишь ли, — продолжила Морта, — Ты — мой избранный аватар. Когда-то мы были очень близки, но… время имеет особенность притуплять воспоминания. — Я — Ваш аватар? — О, да. Я выбрала тебя на заре времен. Ты наполовину смертная, как и твоя сестра, Плутон. — Плутон? То есть, Сецуна-мама? — Так вот как ты ее зовешь? Интересно, — улыбнулась Смерть. — Что значит «наполовину смертная»? — Это значит, что ты не богиня, но и не смертная — твоя душа путешествует другими путями. Я никогда не умру, а лишь продолжу существовать, совершенно не поменявшись, но тогда ты можешь сказать, что я и не живу. Смертные должны меняться, жить и умирать. Но ты, которая одновременно они и не они, изменяешься и не изменяешься, бессмертная и смертная. Поэтому всякий раз, когда ты умираешь, твое тело возрождается — такова твоя природа, ведь ты — Воин Смерти и Рождения. Такой информации хватило бы любому восьмилетнему ребенку с головой, но Хотару была в крайней степени прагматична, поэтому ей нужно было узнать все факты. — А Сецуна-мама? — Ах, да. Хронос избрал Сецуну в качестве своего аватара ровно тогда, когда я избрала тебя. И она очень похожа на тебя — она не может измениться навсегда. Но, в отличие от тебя, по ее природе она никогда не изменит своего возраста, то есть зрелости. Если ее смертная оболочка погибнет, то она просто возродиться вновь. Все как и у тебя, но совсем по-другому. — А остальные? Харука-папа и Мичиру-мама? Смерть гулко рассмеялась, но выглядела при этом довольной любознательностью своего аватара. — Другие также являются аватарами своих богов, но они не такие, как ты и Плутон. До своего рождения во времена Серебряного тысячелетия их никогда не существовало, а их силы передавались им либо по наследству (как случилось у аватара Луны), или же через волю богов, тогда как ты и Плутон существовали с испокон веков. Но не печалься — ваша принцесса даровала вам поистине замечательный подарок — бессмертие, которое она распространила на них, дает гарантию, что они всегда будут с тобой, и тебе никогда не придется познать боль разлуки. Глаза Хотару широко распахнулись, и она глубоко и прерывисто задышала. В другой раз подобные слова оказали бы на нее сильное воздействие, но, каким-то образом, с небывалым для ее возраста спокойствием, она чувствовала, что Морта говорила правду… — Но не поэтому я решила переговорить с тобой, — заметила Морта и ее лицо стало серьезней. — Несмотря на то, что будущее определено Лунной богиней, это не значит, что тебе не придется сражаться, чтобы оно наступило. Хотару кивнула — она была готова. Ее рука крепче сжала глефу. — Я не смогу пробыть с тобой дольше, и тебе придется многое совершить без моей помощи. Мне хотелось бы, чтобы все сложилось иначе, но даже боги иногда совершают ошибки, Хотару. Ужасные ошибки. Хотару побледнела, но лишь крепче сжала рукоять. — Расскажи мне. — Ты такая храбрая, маленький светлячок, — улыбнулась богиня. — Поэтому-то я тебя и выбрала. — Теперь слушай внимательно. Существует тьма, которая вторгается в умы даже богов, и, если она туда попадает, ее уже нельзя остановить от основной ее цели — стереть все с лица Вселенной. Ты чувствовала ее ранее, ты знаешь. — Хаос, — выдохнула Хотару. — Очень похоже. Тьма осмелилась вторгнуться в обитель богов, откуда ее изгнали, но она нашла расщелину в стене и забрался туда, словно змея. Хранитель Судьбы… Внезапно Морта дернулась, словно от вспышки боли. По ее телу пробежала дрожь, и мурена на ее шее вздрогнула и уползла вниз по руке. Хотару шагнула к женщине, но остановилась, когда Морта вытянула вперед руку в знак предупреждения, вернув на какое-то время контроль над собственным телом. — Будь осторожна, Хотару. Тебе нельзя ко мне прикасаться, — предупредила смерть. — Ни в коем случае. Хотару кивнула и отступила назад, размышляя, от чего могла так побледнеть богиня Смерти. — Совсем скоро ты встретишься с моей сестрой, она называет себя Королевой Призраков. Глаза Хотару широко распахнулись. — Да, она та самая, кто велела поймать тебя. Ты должна противостоять ей, Хотару, несмотря на то, что она скажет. Ты не должна позволить ей схватить аватар Лунной богини, а она сделает все, чтобы убедить тебя в обратном. Ты не должна… Морта осеклась, и ее лицо исказилось от боли. Хотару шагнула вперед. — Не подходи! Хотару застыла на месте, наблюдая за тем, как Смерть корчится и терзается от боли, тяжело дыша. Через какое-то время она смогла вернуть контроль над собой. — У меня совсем мало времени. Прости меня, Хотару. Помни о сострадании. Если сможешь, постарайся найти Хранителя Судьбы, он сможет… Смерть резко замолчала, когда боль уже невозможно было стерпеть. Хотару беспомощно наблюдала за тем, как богиня падает на землю, внезапно становясь прозрачной. — Я должна уйти, Хотару, — прошептала она. — Но я рада, что смогла повидаться с тобой. Заботься о Глефе Безмолвия. — Обещаю, богиня! Смерть легко улыбнулась, после чего ее тело расстаяло в тумане. — Будь храброй, — отразился ее шепот в сознании Хотару, хотя богини уже не было поблизости. Хотару вновь оказалась одна. До нее донеслось тяжелое дыхание, и она осознала, что волчица лежала всего в несколько шагах от нее. Водрузив глефу на плечи, Хотару с осторожностью подошла к животному, вставая на колени рядом с ее головой, но та никак на нее не отреагировала. Положив глефу на землю, но не убрав с нее руки, она положила другую руку на волчью макушку. Глубоко вздохнув, она закрыла глаза и сконцентрировалась, и на ее лбу проявился ее символ, после чего свет проследовал по ее руке к телу волчицы. Через некоторое время Хотару открыла глаза и глубоко выдохнула. Волчица прекратила дышать, и затем ее глаза резко распахнулись, и она глубоко и быстро вдохнула. Хотару поднялась на ноги и отпрыгнула в сторону, пока Волчица, несколько неуверенно, вставала на четвереньки. Хотару приготовила глефу, пока создание внимательно смотрело на нее своими золотыми глазами. — Это ты… разбудила меня? Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать, что волчица не рычит, а разговаривает с ней, после чего она кивнула. — Это тебя я должна была схватить, дитя? Хотару кивнула. — Х-хотару. Волчица подошла к ней, медленно, принюхиваясь, после чего она дотронулась носом до глефы, а затем до подола юбки. — Хотару, — произнесла Волчица. — Спасибо. В воздухе раздался тихий звук, напоминающий журчание ручья, и волчица зарычала, но не на Хотару. Наоборот, Люпия встала перед Хотару, закрывая ее от заклубившегося тумана. — Что это? — прошептала Хотару. — Это… Моя госпожа. — Но я думала, что богиня твоя госпожа. Волчица прыснула. — Верно. — Но тогда… Глухое журчание переросло в гулкий смех, и туман окрасился ярко-красным цветом. Хотару подняла глефу выше и нащупала хеншин в кармане. Из тумана показалась пара алых глаз, такого же размера и разреза, как были у Смерти. Кудрявые красные волосы спадали с головы на плечи. Громкое карканье раздалось из тумана, и на плечи женщины приземлилась ворона, но, по наблюдению Хотару, сделала она это явно против своей воли. Только лишь мурена никак не отреагировала на красноволосую женщину. Женщина взглянула на Хотару и улыбнулась, и от этой улыбки у Хотару кровь застыла в жилах. Волчица глухо зарычала. — О, передо мной аватар Смерти, — заговорила женщина. — Отлично. Люпия, а мне сказали, что ты провалила задание. Видимо, меня дезинформировали. Внезапно, мурена начала извиваться, словно ее ударили током, после чего она упала наземь и перестала двигаться, и Хотару оставалось лишь надеяться, что та не умерла. — Ангула должна знать, что не стоит рассказывать всякие сказки, — хмыкнула она неодобрительно. — Но неважно. Подойди, аватар. Хотару не сдвинулась и на миллиметр, но женщина улыбнулась. — Полагаю, моя сестра предупредила тебя, — отметила она. — Как глупо с ее стороны. — Кто ты? — выкрикнула Хотару. Казалось, словно женщина нависла над ней, а ее улыбка стала шире. — Я — Королева Призраков. — Что ты сделала с Мортой? Королева Призраков запрокинула голову и рассмеялась, но Хотару не разделила ее чувство юмора. — Неужели ты никогда о нас не слышала? — спросила королева наконец. — Может ли такое быть, что ты и впрямь не знаешь? Забавно. Рык Волчицы стал отчетливей, и впервые за все время Хотару почувствовала, что ей страшно. — Смотри, — предложила королева, и в ее глазах сгустилась тьма. Она убрала волосы от бровей, где Хотару заметила горящий символ у нее на лбу, похожий на три полумесяца, которые смотрели в разные стороны, но переплетались между собой, образуя остроугольный символ. — Теперь ты понимаешь, маленькая шинигами? Хотару нахмурилась и крепче подняла глефу, наставив ее на Королеву Призраков. — Нет. Кроваво-красные губы королевы недовольно искривились. — Я ведь тоже богиня, знаешь ли. Уж не знаю, что мне сможет сделать твоя игрушка. — Не подходи. — Как пожелаешь, — бесстрастно произнесла она. — Корвус, Люпия, Ангула. Я приказывала вам найти аватара Луны. И где же она? — Мы схватим ее, — откликнулась мурена немного дрожащим, но отчетливым голосом. Ворона ничего не сказала, но не спускала черных, как у богини Смерти, глаз с королевы. Почему ее слуги подчиняются Королеве Призраков? — Если ты что-то сделала с богиней, — заговорила Хотару, — я накажу тебя! Я — ее аватар. — Да, я знаю. Поэтому-то ты и здесь. Королева посмотрела на нее сверху-вниз с отвращением. — Порознь вы бесполезны, но как только я соберу все три аватара, я смогу заполучить контроль над нашей силой времени. — «Нашу» силу? — растерялась Хотару. Загадка на загадке. — Не смейте возвращаться, пока не схватите аватар Селены, — приказала королева. — Люпия, следи за ребенком, пока меня нет. Она не стала ожидать ответа и сразу же исчезла. Стоило алому свечению рассеяться, как мурена и ворона удалились, а Волчица расслабилась. — Не беспокойся, — сказала Люпия. — Я защищу тебя от нее. — Что она сделала с богиней Смерти? — выдохнула Хотару, крепче прижимая глефу к груди (так она смогла обнять себя и остановить руки от дрожи). Волчица заметила это и прижалась носом к ее руке. — Она и есть богиня Смерти. — Что?! Фиолетовые глаза Хотару расширились от удивления и шока. Волчица скорбно взглянула на нее. — Они — триединая богиня, — наконец ответила Люпия. — Морриган, Мойры, Парки, Норы… как только люди их не называли. Они — три разные богини, но одна богиня. Ткачиха, Мерельщица и Неизбежная. Богини полной луны, полумесяца и темной луны. Созидание, Судьба и Смерть. — О, нет, — желая проснуться, Хотару прижалась лбом к ледяному металлу глефы. — И мы обязаны служить им, — вздохнула Люпия. — Тогда кто из них… Это была богиня Судьбы? — спросила она наконец. Люпия кивнула. — В ней есть тьма, — заговорила волчица. — которая свела ее с ума. Теперь она разыскивает двух других, чтобы завладеть их силами. Хотару подавила всхлип. Она совсем одна, и ей очень страшно. Волчица провела своим холодным носом по ее руке. Хотару положила ладонь на голову Люпии, и рассеянно принялась почесывать ей за ухом, от чего ей становилось немного легче. — Все будет хорошо, малышка, — пообещала Волчица. — Надеюсь. Хотару взглянула на темноту кругом и вновь закинула глефу на плечи.***
Минако вздохнула. Несмотря на все свои отчаянные попытки вспомнить Серебряное тысячелетие, она не смогла восстановить в памяти ни кусочка, ни одной пикантной детали об отношениях с Коннором, точнее, с Кунсайтом. Она попыталась расспросить Рей, но жрица особо не разговаривала, а в последнее время при любом упоминании о Джейде она начинала швыряться всем подряд. Затем Мина переключилась на Ами, но миниатюрный книжный червь была слишком сильно занята чем-то (она сама в этом не признается, но это «чем-то» являлось обладателем рыжих волос и откликалось на имя «Зой»). Прибавьте к этому полное погружение в дивный мир ревности, от чего ей было вовсе не до Минако. Оставалась еще Макото, которая-таки признала существование отношений между ней и Ноланом, хотя в подробности никогда не вдавалась. Никаких тебе баек о Серебряном тысячелетии (во всей видимости, из-за подобных историй они периодически вздорили с Ноланом). Таким образом, последней в списке оказалась Усаги, у которой продолжительность концентрации внимания меньше, чем у кролика, и которая, ко всему прочему, думала, что слишком уж забавно наблюдать за тем, как Минако делает всю работу самостоятельно. Это же нечестно. Сидя напротив Коннора, она старательно делала вид, что изучает меню, пробегая глазами по строчкам на французском, и, разумеется, вообще нисколечко на него не смотрела. Он сидел напротив, и пламя свечи окрашивало выборочные пряди его волос в серебряный цвет. Он пришел к ней прямо с работы, поэтому на нем, как и обычно, был надет костюм. Данный экземпляр был темно-фиолетового цвета и чудесно оттенял цвет его глаз. Разумеется, так он вырядился не к этому случаю… Вот Мина приоделась — таково оказалось ее наказание за то, что она проиграла вчерашнее пари. Она никогда бы не подумала, что, в качестве выигрыша, он позовет ее в первоклассный фешенебельный ресторан с французской кухней, но кто она такая, чтобы оспаривать такое решение! Казалось, что он старательнее, чем обычно, изучает меню, что означало, что он размышляет над их ситуацией и старается найти пути ее решения привычным для него методичным способом. То есть, не их ситуации, поправила она себя, а Хотару-в-заложниках ситуации. Он, скорее всего, никогда не думал, а, возможно, даже и не знал, что существуют и другие ситуации, точнее, одна такая конкретная ситуация… В которой Минако уже начинала сомневаться. Она невольно вздохнула. Коннор поднял на нее глаза. — Что-то не так? — Нет, нет, — спохватилась она. — Просто не могу решить, что заказать. — Оу, — Он взглянул на меню. — Думаю, тебе понравится Coq au Vin, — предложил он, и улыбнулся своей едва уловимой улыбкой. — Звучит замечательно. Его робкая улыбка была встречена ее сногсшибательной, которая чуть не ослепила его, и он мигом вернулся к меню. — Прекрасно, тогда, я возьму Pot au Feu, и мы готовы. Минако подумала о том, что чем скорее у него отнимут меню, чтобы она смогла увидеть его лицо, — тем лучше. Поэтому она подалась вперед и оттянула меню, чтобы их глаза встретились. Она набросила легкую лукавую улыбку и поинтересовалась: — А как насчет десерта? Сказать, что ее тон не был игривым — это не сказать ничего. Ей просто хотелось взглянуть на его реакцию. Как и следовало ожидать, он лишь просто ответил: — Я слышал, что здесь прекрасный шоколадный мусс. Она облокотилась о спинку стула и вздохнула в третий раз. К счастью, подошел официант с их заказами. К ее изумлению, Коннор заказал бокал вина — а этого он не делал ни в одну из их прошедших встреч. Она уж было решила, что он сторонник чайного образа жизни, и она была рада, что все оказалось не так. У нее на столе стоял бокал с водой, который она, на подобии бокала с вином, поднесла к его. Он с удивлением воззрился на нее: — По какому случаю тост? — Ммм, — она отпила глоток. — Давай выпьем… за прошлое. Он тоже чокнулся с ее бокалом, но глотка не сделал: — За прошлое? Его серые глаза внимательно наблюдали за ней. — Ну, ты знаешь… Это… Серебряное тысячелетие… И все такое. Ей не требовалось объяснять, что значит «все такое». Или требовалось? А было ли вообще «все такое»? Он сделал глоток, но комментировать не стал. Минако пару раз ударила ногтями по столу, а затем прочистила горло. — Так что у нас сегодня на повестке дня? Коннор бросил на нее короткий взгляд. — Ты полагала, что у нас сегодня деловая встреча? Мина моргнула. — А… А она не деловая? Он вновь сделал глоток и ничего не сказал, но на его лице она заметила эту его фирменную полуусмешку, которая сводила ее с ума — ее же просто невозможно прочитать. — Если это не деловая встреча, то что же? — спросила она, и ее возбуждение росло прямо пропорционально с ее волнением. — Это не свидание, не так ли? — А это оказалось бы неприемлемым? — Нет! — взвизгнула она так, что дала бы фору Ами. Он прочистил горло и промокнул рот салфеткой. — Дружеское, разумеется, — добавил он. — Разумеется. Они изучали друг друга взглядами несколько неловких секунд. Светильник Психеи, с ума сойти можно! Неужели он только что сказал, что мы на свидании?! Минако собралась с мыслями и перешла к стремительной атаке. — Ммм… Ты же помнишь Серебряное тысячелетие, так ведь? Коннор, с некоторой опаской, кивнул. — И как там было? — как можно более обыденно задала вопрос она.***
Может быть, он слишком сильно напирает? Коннору никогда хорошо не давались подобные вещи. На протяжении нескольких недель он размышлял о том, как лучше к ней подступиться; как превратить их встречи во что-то большее, чем приятное, но сводящие с ума, товарищеское общение. Как она это воспримет? Пока все шло хорошо. Вроде бы. Он чуть было не потерял своего самообладания, когда она спросила про десерт. Она наверняка и понятия не имела, как это платье шло ее глазам… Но он все же смог ответить ей ровным и достойным ответом. Но почему ей так хотелось знать о прошлом? Должен ли он ей все рассказать? — Особо нечего рассказывать, — искренне ответил он. — Полагаю, тебя не интересует само время, география или культура? — Нет, вообще нет. От того, как дивно она сморщила носик, ему захотелось рассмеяться, поэтому он поспешно пригубил вино, чтобы скрыть улыбку. — Ты хочешь знать о… — Давай начнем с остальных, — поспешно попросила она. Он, нервничая, прочистил горло, хотя его лицо осталось непроницаемым. Он видел отражение тревоги в ее взгляде. Ей что-то не нравилось? Возможно, ей сложно свыкнуться с ситуацией, как было с другими сенши. Он видел, к чему привел подход Зоя к Ами (хотя там, в общем-то, все было предсказуемо). Он так же знал, что у Джейда дела шли немного лучше — он умело отщипывал по кусочку от ледяной раковины Рей. Ну и прогресс Нолана был налицо — да, он и Макото цапались чуть ли не каждый день, но зато каждая ссора делала их все ближе друг к другу. Даже Коннор мог видеть, что вечные перебранки были способом свыкнуться с обстоятельствами. Но у всех вышеназванных мужчин было одно, абсолютно неоспоримое, преимущество, которым Коннор не обладал даже в самом маленьком варианте — у всех у них были те или иные романтические отношения с сейлор-воинами. Правда состояла в том, что, несмотря на то, что Кунсайт и Венера часто весело поддерживали дружескую беседу, понимали друг друга благодаря их лидерскому статусу, и даже иногда перебрасывались фразами, которые могли сойти за флирт… Но, по факту, на протяжении всего Серебряного тысячелетия… больше ничего и не было. Разумеется, он влюбился в нее, и любил ее на протяжении долгого времени, но даже вплоть до последнего дня он ничего ей не сказал. Он никогда не сделал ни единого намека. Она так же никогда ничего не выразила (а, возможно, и вовсе не испытывала к нему ничего, кроме дружбы) — он так никогда и не узнал, потому что ни разу не спросил. И как ему теперь рассказать ей об этом? В особенности, когда она явно думала, что их связывало нечто большее. Ситуация, по самым скромным меркам, оказалась неловкой. — Что ж, посмотрим, — начал он. — Полагаю, что ты уже знаешь все, что касается Мамору и Усаги-сан? — Ага, здесь вопросов нет. — Хорошо. Я помню, что существовал запрет на отношения между Землей и Луной. — Который изначально объявила Земля, верно? — Да, — признал он. — И Землю изгнали из Альянса, и, не будь Усаги-сан столь любопытна, никакой беды бы не случилось. Минако тихонько хихикнула, и ему пришлось в очередной раз прикрыть рот рукой, чтобы скрыть улыбку. Очевидно, что о некоторых вещах она все же помнила. — Так кто оказался первым? — подначила она, положив подбородок на скрещенные ладони, что показалось ему необычайно милым. — Нолан и Кино-сан. — Разумеется. — Разумеется, — согласился он, позволив себе легкую улыбку. — Расскажи мне все. — Я не очень хороший рассказчик. — А это неважно, — ответила она, склонив голову набок. От очаровательности этого взгляда его сердце забилось быстрее, и он попытался нахмуриться, чтобы скрыть это. — Ммм… ну… Итак. К тому моменту я уже знал, что Усаги-сан посещает Мамору, а мы с тобой уже повстречались… Он заметил румянец на ее щеках, что не только сделало ее на редкость милой, но и дало ему понять, что эту встречу она помнила. — Мы договорились, что будем всякий раз разделять их на наших встречах, но мы так же условились, что никому о них не расскажем. — Весьма мудро с нашей стороны, — прокомментировала Минако. — В какой-то мере. — Так Макото в тот день была на кроличьем дозоре? Он нахмурился. — На кроличьем? — Неважно, — рассмеялась она. — Продолжай. — Ммм… Да. В ту ночь прибыла Кино-сан, а в дозоре, не на кроличьем, разумеется, находился Нолан. Я не знаю всех деталей, но, когда он вернулся, промокший до нитки (в ту ночь разыгралась ненастная буря), он сообщил, что встретился с богиней. Глаза Мины широко распахнулись: — Ничего себе. У парнишки слишком живое воображение. — Да, — отметил Коннор, усмехнувшись. — Это точно. Собственно, понятно, что он все нам рассказал, и мы поняли, что он встретился с другой сейлор воительницей. — И они продолжили свои встречи? — Полагаю, что Кино-сан прибегала к той же уловке, что и Нолан — проситься подежурить, в особенности, если бушует гроза. Он сделал паузу, когда Минако засмеялась, и в это же время официант принес салат. — О, Мако-чан, — вздохнула она. — Ну, разумеется, она выкинет нечто подобное. Зуб даю, она ничего мне не рассказала. Коннор наблюдал за ее улыбкой, и в какой-то момент растворился в ней, пока не осознал, что она ожидает продолжения. — Как ты узнал? — Я случайно подслушал их однажды. Они обсуждали, что им делать, и стоит ли им кому-то рассказать. Я сделал вид, что ничего не услышал, надеясь, что однажды он мне расскажет сам. Минако одобрительно кивнула. — И он рассказал мне в тот день, когда мы отправились на битву. Как раз тогда напала Металлия. Они оба замолчали на какое-то время, размышляя о чем-то своем. — А кто потом? — спросила Мина, призывая на помощь веселую улыбку. — Зой и Мицуно-сан. — Серьезно? — моргнула Минако. — А я думала, что они окажутся последними, учитывая, как стеснительна Ами. — Им потребовалось довольно много времени, как я понял из слов Зоя, но, по всей видимости, эти двое достигли наилучших результатов среди всех нас. — О… Ты о помолвке? Она покраснела, а он взглянул на свой бокал с вином. — Да. Зой говорил, что в открытую ухаживал, и, в отличие от Нолана, он был убежден, что это не должно держаться в секрете. Ему было все равно, что кто-то мог узнать об этом. Полагаю, он бы сделал публичное заявление, не убеди мы его, что о таком лучше сильно не распространяться. — Похоже на Зоя. — Да, — не сдержал улыбки Коннор. — Он порывистый, но честный. Это мои любимые качества в нем. И в тебе, — подумал он, но не добавил вслух. — Так они с Ами были помолвлены? — Он рассказал, что планировал сделать официальное предложение в тот день, когда, к сожалению, напала Металлия. Не уверен, помнит ли об этом Мицуно-сан… — О, Ами помнит, — заверила Минако, жадно заглатывая салат. — Можешь мне поверить: учитывая, как сейчас идут дела у этих двоих… я дам им шесть месяцев. К этому времени, помяни мое слово, они будут, по меньшей мере, обручены. — Думаешь? — Я — Богиня Любви! — подмигнула она. Он кашлянул. Она что, только что увидела у него румянец? — Так… Рей и Джейд. — Вот это головоломка тысячелетия. Минако прыснула в салат. — Учитывая, как эти двое ведут себя сейчас, я сомневаюсь, что их отношения выходили за рамки постоянных взаимных оскорблений. — Вообще-то, ты удивишься. — Так удиви же меня! Он сделал паузу, когда официант забрал салат и поставил основные блюда. Минако вдохнула аромат курицы и аккуратно откусила кусочек. — Вкусно? — спросил он. Она медленно пережевывала, издавая протяжные «ооо!» и «ммм…» и «аааа!» и корча забавные рожицы, от которых он чуть было не рассмеялся. Наконец она сглотнула, и он ожидал ее ответа. — Я бы сказала, что это… прррекрасно! — она на французский манер протянула «р», а затем звонко рассмеялась. — Отлично. Я рад, что тебе понравилось. — Еще бы, иначе тебе пришлось бы несладко, посоветуй ты мне невкусную еду. — Именно. — Именно. Они улыбнулись друг другу, после чего Минако опустила глаза, стараясь удержать улыбку. — Итак, я готова удивляться. Баллада о Рей и Джейде. Выкладывай. — Для начала должен сказать, что будет сложно представить, но Джейд так никогда и не признал, что между ним и Хино-сан что-то есть. — Не могу себе представить! — шутливо продекларировала Минако. — Не соглашусь. И, более того, когда я открыто заметил, что он носит ее платок в верхнем кармане своей униформы, он ответил, что пытался всучить его обратно, но она не приняла его. А затем он добавил, что он не хотел выбрасывать столь качественный кусок ткани. Минако захихикала несмотря на то, что ее рот был полон курицы, от чего она чуть не задохнулась. — Полагаю, что у Хино-сан был похожий подход. Они оба очень скрытные люди, поэтому я не до конца знаю, как далеко зашли их отношения, но у меня есть основания полагать, что он открылся ей незадолго до финальной битвы. Минако задумчиво кивнула. — Думаю, что так, — согласилась она. — Джейд производит впечатление человека, который разыгрывает свои карты в последний момент, но когда он их разыгрывает — он говорит свое финальное слово. — Да, он очень целеустремленный человек. И очень терпеливый. — И слава богине, — пробормотала Минако. Они закончили трапезу, стараясь избегать окончание их разговора. Когда на столе оказался шоколадный мусс, повисла неловкая пауза. — Итак… — Итак. Она взглянули друг на друга. — Я далеко не все помню, — начала Мина, краснея. — Мои воспоминания еще не вернулись ко мне, и никто ничего мне не рассказал, так что… — Ну, это, скорее всего потому, что… ммм… ну, честно говоря, потому что ничего и не было. Вот. Он это сказал. И она смотрела на него так, словно ее лицо вылепили изо льда. — Ничего и не было? — повторила она. — Я не понимаю. Коннор вздохнул и отставил шоколадный мусс, после чего приложил ладони к лицу на мгновение, а затем взглянул на нее. — Давай… выйдем на улицу. Она изумленно взглянула на него. — Но счет… — Я позабочусь об этом. Минако наблюдала за тем, как он умело вложил деньги в черную книжку, и встал, чтобы надеть пальто, после чего отодвинул для нее стул и предложил ей плащ. Она позволила ему вывести себя на улицу, где прохладный воздух окрасил ее щеки. Она отвернулась от него, стараясь разобраться с собственными мыслями. Так, значит, между ними ничего не было… Все ее страхи, надежды… всё — пустая трата времени. Наивная и глупая трата времени. Он никогда ничего к ней не чувствовал, это же очевидно. Это была односторонняя любовь… ну, разумеется, какая же еще! Всё в точности, как и всегда. Какая горькая ирония. — Какая же я идиотка, — вырвалось у нее. Коннор посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что они одни у бокового входа в ресторан. В темном небе ярко сияли звезды, и стояла изумительная ночь, только он не замечал ничего, кроме Минако, стоящей прямо перед ним. Он глубоко вдохнул, посмотрев в небо. И решился. Минако взвизгнула, когда Коннор схватил ее за плечи и развернул к себе. — Причина, по которой ничего не было, кроется в том, что я ничего тебе не рассказал. Минако удивленно моргнула. — Так, позволь мне еще раз, — пробормотал он. — Правда в том, что я хотел рассказать, тебе, но все время что-то останавливало. Нарушение этикета оказалось бы… Но это не имело значения… Минако продолжала внимательно смотреть на него, и он глубоко вздохнул, призывая все свое мужество. — Минако, я всегда чувствовал… со времени нашей первой встречи, то, чего я никогда не ожидал… Он вновь осекся и посмотрел на нее, потом вздохнул и отвернулся. И тут Минако начала понимать, и теперь из последних сил сдерживалась, чтобы не улыбнуться. — Давай попробуем так, — предложила она, когда он вновь к ней развернулся. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но она резво встала на цыпочки и притянула его за ворот пальто ближе к своему лицу так, что теперь их носы соприкасались друг с другом. Он с удивлением взирал на нее, смотрящую на него с тем невинным выражением, которое можно заметить у кошек, опрокидывающих аквариум (отчасти голодное, отчасти хитрое и лукавое). Коннор подумал о нескольких вещах, которые он может сказать… но, вместо этого, наклонился к ней ближе, и Мина закрыла глаза. — Простите. Застигнутые врасплох, весьма разгневанная Минако и порядком взбешенный Коннор одновременно взглянули на незнакомца, который прервал их. Напротив них стоял молодой человек такого же роста, как и Коннор. Его коротко стриженные волосы были абсолютно белыми, а глаза были поразительны — один серый, а другой бледно-синий. Незнакомец был одет в очень свободные брюки, длинную серую тунику без рукавов с воротником типа «мандарин». Его одежда, а также длинный серебряный посох, явно говорили о том, что он очень даже нездешний. — Простите, — повторил он, взглянув на Мину. — Это ведь вы — хранитель принцессы? — А ты еще что за черт? — требовательно спросила она. — О, простите, — улыбнулся мужчина, извиняясь, после чего низко поклонился им обоим. — Меня зовут Шай. И я — Хранитель Судьбы.