***
Хотару разбудил громкий и раскатистый звук, от чего ей показалось, будто началась гроза. Приподнявшись, она поняла, что ее удобная постель рычит на высокую тень. С вскриком, она вскочила на ноги и поспешно схватила глефу. — Ёперный театр. Простая фраза, произнесенная весьма человеческим голосом, заставила ее руку крепче стиснуть рукоять. — К-кто ты? Люпия зарычала и клацнула зубами в сторону тени, а Хотару взяла глефу поудобнее. Внезапно, тень рассеялась, и из тумана показался маленький мальчик. Хотару оказалась в таком замешательстве, что чуть было не выронила глефу, а рык Люпии превратился в вскрик удивления, но по немного иным причинам. Она кинулась вперед, чтобы с нескрываемой радостью облизать лицо мальчика. Мальчик рассмеялся, и Хотару открылась замечательная возможность рассмотреть его получше. Он оказался немногим выше нее и весьма хорошо сложен для ребенка его возраста. Двигался он весьма грациозно и быстро. На его голове красовались длинные рыжие (хотя и весьма взъерошенные) волосы — Мичиру-мама точно бы не одобрила такого. Его лицо словно было создано для улыбок — ребячьи зеленые глаза с хитринкой напоминали кошачьи. Он был одет в обычную одежду, которую часто можно заметить на школьниках возраста Хотару, а на правом запястье даже виднелся браслет с символикой Bleach. — Откуда ты взялся? — спросила она. Он перестал гладить волка и посмотрел на нее с теплой улыбкой, которая немного успокоила ее и помогла тяжести в груди отступить. Он вовсе не казался опасным или внушающим страх, но она не могла не оставаться настороже. — Я Бэс, — он поклонился ей и слегка оттолкнул волчицу в сторону. — Ну-ну, Люпия, я тоже очень рад тебя видеть, девочка, но… — он осмотрел Хотару так, что она, совершенно невольно, вспомнила о Харуке и Мичиру. Иногда Харука смотрела на нее так, когда они с Мичиру похихикивали о чем-то, о чем Хотару не имела и малейшего понятия. Люпия моментально приняла сидячее положение. — А ты?.. Хотару мельком взглянула на волчицу прежде, чем ответить. — Хотару. Глаза Бэса обворожительно вспыхнули. — До чего прелестное имя. Оно значит «светлячок», не так ли? — В том числе. По какой-то причине ее ответ заставил его рассмеяться. Хотару нахмурилась — очевидно, этот Бэс являлся весьма легкомысленным существом. — Как ты попал сюда? Откуда пришел? — потребовала она ответа. — Ну это весьма непростые вопросы, Светлячок… — Хотару. — Я так и сказал, — согласился он. — Вообще-то, я направлялся на помощь к моему другу, но по ошибке оказался в Потустороннем мире. Такое частенько случается. — Совершаешь ошибки? — Теряюсь. Сиреневые глаза встретились с зелеными, и легкий электрический разряд прошел между ними. Словно они бросали друг другу вызов. — А в тебе скрыто гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, дорогуша. — И сколько же тебе лет? — с подозрением поинтересовалась она. — Восемь, как и тебе. Хотару скрестила руки на груди и презрительно фыркнула. — Ладно, ладно, — вздохнул он. — Одиннадцатьдесят миллиардов чего-то там… Это имеет значение? — Ты не выглядишь на одиннадцатьд… не важно! Это даже не число! Бэс сдержал смешок и плюхнулся на туман, словно тот являлся его личной кушеткой. — Ты левитируешь? — Нет, Светлячок, туманы меняют свою форму. Ты просто должна знать, как это делается. Он взмахнул рукой, и Хотару внезапно почувствовала, как прозрачная субстанция затвердевает рядом с ней, принимая форму подушки. Она опасливо присела. — А ты не так проста, да? — Из ниоткуда, Бэс материализовал сигарету, и, одновременно с этим, его тело, как и его одежда, принялись вытягиваться, пока он не принял форму парня, которому на вид можно было дать лет двадцать. Его рубашка превратилась в длинное, усеянное заплатками пальто, сделанное из какого-то темного материала, который переливался зеленым. Он поднес сигарету к губам. Хотару сглотнула. И хотя Бэс еще ребенком показался ей странным, взрослый Бэс оказался еще страннее. Но все же очаровательным. — Они тебе на пользу не пойдут. — Не-а. Тебе, может, и не пойдут, а я бессмертен. — Так и думала. Я тоже, — проинформировала она его не без гордости. — Серьезно? — он некоторое время внимательно осматривал ее, и Хотару буквально ощущала его изумрудные глаза, которые пытались заглянуть куда-то вглубь нее. — Огонька не найдется? — спросил он наконец. — Я же маленькая девочка! — Точно, сорян. Так, кажется, у меня где-то был, — Бэс принялся похлопывать по карманам. — О, вот, — он достал коробок спичек, зажег их с помощью своей подошвы, после чего зажег сигарету, но пристально следя за тем, чтобы дым не пошел ей в лицо. — Значит, бессмертная, да? Тогда чего ж я ни разу о тебе не слышал? — Я… Я не знаю. Я сама только что узнала. — Хех. Странно. — Да, странно. Хотару почувствовала, как начинает терять контроль над собой, и глаза предательски начало пощипывать. — О, нет-нет-нет, солнышко, только не плачь. Бэс выкинул сигарету через плечо не сильно заботясь о том, куда она приземлится, и наклонился к Хотару. — Я не плачу. — Ну, меня не обманешь. — Я просто расстроена. — Это я вижу, милая. — Я хочу домой! — Хммм… — Бэс вытянул вперед руку, беспомощно взглянув на Люпию, и погладил Хотару по голове. — Ну, домой я тебя отвезти не смогу, но могу подкинуть до Токио. Хотару вздернула голову, игнорируя слезы. — Так это и есть дом! — Твою ж ты… эээ… налево, — воскликнул Бэс, улыбаясь. — Это же просто прекрасно. — Ты правда можешь перекинуть нас туда? Вместе с Люпией? — Эээ… ну… Не думаю… — он вновь обменялся взглядом с волчицей, и та нежно уткнулась носом в руку Хотару. — Все хорошо, — прошептала Люпия в сознании Хотару. — Я не могу покинуть своей госпожи, но ты будешь в безопасности рядом с ним. Хотару взглянула в мальчишеские глаза Бэса и его немного измотанное лицо, размышляя, насколько ответственным может быть данный персонаж. — Как ты вообще здесь очутилась, Светлячок? — Королева Призраков. — Коро… Что?! — Богиня Судьбы, — шепнула Хотару у самого его уха. Глаза Бэса широко распахнулись. — Серьезно? Он выпрямился и поспешно схватил Хотару, что она даже и пикнуть не успела. — Думаю, как раз настало время найти моего приятеля. Ты готова, Светлячок? — он посмотрел на нее сверху-вниз. Хотару, стараясь не бояться, кивнула. — А ты смелая, да? — улыбнулся Бэс. — Знаешь, Фортуна благоволит смелым. — Правда? — Ага, такая уж она девушка. Хотару видела, как туман расчищается перед ними, превращаясь в дверной прием. — Девушка? Ты знаешь Богиню Фортуны? — спросила она, старательно игнорируя тот факт, что дверь открылась явно в никуда. — Очень на это надеюсь — ведь я, как никак, ее аватар. — Хотару зыркнула на него. — Я — Хранитель Удачи, если что, — с озорной улыбкой добавил он. — А я — Хранитель Смерти, — ответила она. — Так вот почему ты Светлячок, — рассмеялся он, притягивая ее ближе к нему перед тем, как шагнуть в образовавшийся проход. — Рад знакомству! Хотару сумела не вскрикнуть, но крепко зажмурила глаза и крепко обвила руки на талии Бэса. От того, что ее глаза оказались закрыты, она не увидела вспышку белоснежной руки и разъяренный взгляд красных глаз, которые показались за дверью сразу после их прыжка.***
Марс медленно открыла глаза. Она находилась в саду, рядом с ароматными цветами, но ни цветы, ни костер, не казались здесь уместными. Она села и почувствовала прохладный песок Луны под своей робой. Она на мгновение погрузила в него свои руки, после чего отняла их, стряхивая песчинки. Он совершенен, этот лунный песок, и никогда не пристает ни в ботинкам, ни к одежде, ни к коже, в отличие от песков Марса — более грубых и зернистых, и таких упоительно теплых. Она с некоторой неловкостью встала — одна из ее ног затекла, и теперь она, придерживаясь за колонну дворца, старалась избавиться от неприятного покалывания. — Марс. При звуке собственного имени, ее голова настолько поспешно взметнулась вверх, что ее отделанный множеством деталей головной убор с вуалью чуть не упал назад, но она остановила его рукой. — Чего тебе надо? Вместо того, чтобы ответить, он подошел к ней ближе, а она продолжала трясти ногой, игнорируя его. Когда ее опущенным в пол глазам открылись его сапоги, она подняла голову, и ее черные глаза встретились с его синими. — Так вот что? — вздохнула она. — Ты знаешь? — спросил он. А она и забыла, насколько сладок может быть его голос. Словно мед. Обычно он звучал резко и едко, словно грейпфрут. — Догадалась. Мужчины обычно… — Я не твой обычный воздыхатель. Она почувствовала, как ее сердце забилось быстрее, стоило ей услышать ноты праведного гнева в голосе. Слышать подобное из уст кого-то, кто обычно так спокоен и собран… Это не могло не шокировать. — А разве нет? Ты едва меня знаешь, мы почти не разговаривали, но, увидев меня всего пару раз, ты думаешь «О, она красивая, загадочная, думаю, она как раз мне подойдет», а потом ты удивляешься, что я не думаю, что ты подходишь мне. — Ты огрызаешься, — заметил он после небольшой паузы. — Но это весьма похоже на тебя. Но вот что совершенно на тебя не похоже, так это то, что ты не смотришь на меня. Она тут же дерзко и с изрядной долей презрительности взглянула на него. — Весьма по-детски, — отметил он, почти улыбнувшись. — Словно говоришь «вот, доволен». Да, я доволен. Благодарю. И мы разговаривали намного больше, чем пару раз. — Ты хотел сказать «цапались»? — А мне казалось, тебе нравилось. — Но это не то же самое, что разговор. — Если ты хочешь сказать, что мы не обсуждали погоду, любимые сказки, цвета, вина, семьи, то, пожалуй, да. Я никогда не был особо хорош в подобном деле. Она чувствовала, что сейчас вновь настанет этот момент — волшебный момент, который она никогда не могла предсказать. Когда его глаза встречались с ее, а она, по какой-то необъяснимой причине, не могла отвезти от него взгляд. Возможно, дело в том, что его глаза были поразительно честны. — Но ведь, и ты тоже. Она почувствовала, как в ее груди вновь зарождается это желание. Оно было подобно пламени, которое, разгоревшись в ней, уже не погаснет, но ей ничего от этого не будет, ее оно не поглотит. Но оно поглотит его. Испепелит. Поэтому-то она всегда… — Мне нужно идти. Она удивилась, что, сделав два шага, он не предпринял попытки остановить ее. И даже после четырех шагов, когда она дошла до двери во дворец. — У тебя нет ни братьев, ни сестер, только отец и мать, которые сводят тебя с ума, но ты все равно любишь их, потому что они безумно ценят тебя. Вопреки своей воли, она остановилась. — Любишь красные вина, особенно портвейн. Марсианский винтажный, разумеется. Она немного повернула голову. — Что удивительно, твой любимый цвет не красный, как все думают, а лавандовый. У тебя нет любимой сказки, потому что ты читаешь все. Погода… Она уже смотрела ему прямо в лицо, но он не шевелился, а просто наблюдал за ней. — Погода на Луне слишком тихая и спокойная. Ты скучаешь по теплу. Она ничего не сказала, и он снял с носа очки и положил их в карман, как делал всегда, когда собирался сказать что-то важное. И когда он был необычайно серьезен. Она знала, что он носил очки для прикрытия — так люди концентрировались на линзах, а не на самих глазах, где плескались мысли. Маски за масками. Но сейчас одной маски не стало. — Я знаю все это даже несмотря на то, что ты мне про них не говорила, и вовсе не потому, что я хорош в разгадывании секретов, и не потому, что я хочу знать о тебе все. Я просто могу понять тебя, Марс. Могу. Он произнес эти слова словно праведник, говорящий о своей вере, и от этого она нахмурилась. — Дай мне немного времени, и я смогу узнать о тебе все. Я не хочу, чтобы ты оставалась загадочной, потому что я хочу видеть сквозь вуаль, Марс. Я… Я люблю тебя. И тогда, каким-то образом, все маски оказались сорваны. Она уставилась на него. Именно уставилась. Она позволила себе, впервые за всю жизнь, представить, каково это будет — потерять контроль над собой. Сперва его волосы, яркие и золотые, словно солнце, развевающиеся на теплых и живых ветрах, которые существовали лишь на Марсе. Затем его глаза, такого чистого и глубокого оттенка лазури — словно воды Меркурия, о которых ей еще в детстве рассказывала ее мама. Затем его губы и кончик носа, потом ухмылка, щеки и подбородок. И он сам. Окажутся сожжены до тла. До золы. Погребены в пепле. — О чем думаешь? Его голос прозвучал напряженно, словно он задыхался. С невероятным усилием, она смогла укротить свою страсть. — Ни о чем. — Я же вижу по твоим глазам, — произнес он. — Боже правый, почему ты… — Не дашь себе волю? — закончила она. Она с холодностью взглянула на него — этот территарианский псевдокороль, который беспокоит ее днями напролет, словно назойливая муха или горошина под матрасом, которая не дает спокойно заснуть. Да, с тех пор, как она его встретила, у нее нет и минуты покоя. — Я никогда этого не сделаю. Он замер, его голубые глаза заледенели, а губы соединились в тонкую линию. — Иногда я не понимаю тебя, Марс, — прошептал он. Она больше не могла смотреть на него. — Иногда мне кажется, что ты ненормальная. Она развернулась и вошла во дворец. — Или я… — услышала она его бормотание, когда она оставила его в одиночестве на гладком стеклянном песке. — Мы оба, — одними губами произнесла она, даже не осмеливаясь вздохнуть, — любовь моя.***
— Марс тяжело досталось, — смогла выкрикнуть Сецуна на фоне шума битвы на поле, которое некогда являлось детской площадкой рядом с квартирой Мамору. Сама Сецуна все еще пошатывалась. Она появилась как раз вовремя, чтобы застать завершающие атаки Юпитер, Нефрита, Кунсайта, Венеры, Сейлор Мун, Марс, Джедайта и Такседо Маска, сражающимися с Вороной и Муреной — внушительными противниками со своей армией приспешников. Сецуна не нанесла ни одного удара, но смогла поймать Марс, когда девушка тяжело отлетела в сторону дерева, поймав заряженный изрядной порцией электричества удар Мурены. Сецуна поймала ее как раз в тот момент, когда та должна была упасть на землю, но тут произошло что-то воистину необычное. Голова развоплотившейся Марс покоилась на коленях Сецуны, и последней открылись воспоминания, которые никогда не принадлежали ей. Ее буквально утянуло в прошлое Рей, где она смогла пережить каждую эмоцию во время данного эпизода из личной жизни. Эмоции оказались неописуемыми, и не были не похожи ни на что, что она ощущала в жизни, и никогда даже не думала о подобном, но… Сецуна замотала головой в попытке избавиться от эмоций и воспоминаний другой девушки. Рука на ее плече помогла вернуться к настоящему. — Что случилось? Джедайт стоял на коленях рядом с ней, наклонившись так низко, что их лица разделяли всего несколько сантиметров, внимательно изучая Рей. Он этого не осознавал, но его лицо отражало всю гамму его чувств. Сецуна почувствовала, как забилось сердце. Давление его ладони на плече помогло немного прийти в себя. Она моргнула и ответила: — Я думаю, что с ней все в порядке, просто шоковое состояние. — Меркурий! — практически рявкнул он. Синеволосая голова появилась словно ниоткуда. — Да… Что… Простите, мы… О, нет. Меркурий, на которой практически не было повреждений в связи с тем, что они с Зоем только прибыли, склонилась над Рей, пристально изучая подругу. — Полагаю, она просто потеряла сознание, но скоро придет в себя, — изрекла Меркурий. — Кровотечения нет, кости не сломаны. С ней все хорошо. — Хорошо? — донеслись до Сецуны едва слышные неверящие слова Джедайта. — Я могу перенести ее? — спросил он вслух. Меркурий кивнула, уже направляясь к другой группе. Сецуна отстранилась от Рей, наблюдая за тем, как Джедайт бережно взял Рей на руки, после чего выпрямился и исчез, от чего Сецуна чуть не подпрыгнула — она и забыла, что Короли способны на такое. Она задумалась о том, куда он отправился вместе с Марс. — Куда делся враг? Сецуна взглянула наверх, чтобы обнаружить протянутую руку Зоя и его задорную улыбку. — Не уверена, — ответила она, вставая, стараясь вновь вернуть себе привычный отчужденный вид, хотя получилось и не очень. — Кажется, они по какой-то причине отступили, — объявила Сейлор Мун, которая тщетно пыталась поправить свою тиару. Мамору, который уже развоплотился, сделал это за нее, после чего развернулся к Сецуне. Она покраснела, но не поняла от чего. — Может, что-то стряслось с их драгоценной Королевой Призраков, — рыкнул он. — Если бы, — вздохнула Венера, которая выглядела весьма плачевно. Ее фуку было порвано в нескольких местах, на руках и лице повсюду виднелись ожоги, которые только начали заживать, а лицо оказалось заляпано грязью. — Выглядишь как мышь, которую принесла с улицы кошка, — заметил Артемис, стоя рядом с ее лодыжкой. Она кинула на него убийственный взгляд. — С тобой все в порядке? Венера обнаружила стоящего за ней Кунсайта, который смотрел на нее взглядом, который, наверно, должен был выражать беспокойство, но больше походил на неодобрительный. — Да, со мной… Вообще-то, нет, нет, со мной не все хорошо, я очень, очень расстроена! Все, кто стоял рядом с ней, с удивлением наблюдали за тем, как Венера сдергивает свою тиару и швыряет ее на землю. — Что стряслось, Мина? То есть, Венера, — поинтересовалась Сейлор Мун, принимая человеческую форму. — Ты ранена? — спросил Кунсайт ровно. Венера вздернула руки к небу. — Я не ранена! Я взбешена! Все вокруг, за исключением Кунсайта, отступили на шаг назад. — Я могу понять, но не думаешь ли ты… — начал он. — Ты! — она резко развернулась к нему. — Заткнись. Кунсайт внимательно наблюдал за ней, старательно скрывая свой шок. Он развоплотился в секунду, и его примеру последовали остальные. — Минако, — вновь начал он. Минако, без всяких предисловий, обвила его шею руками и впилась в него самым агрессивным поцелуем, на который была способна. Все замерли. В любой другой раз, Коннор, может, и удивился бы, но за секунду до того, как она накинулась на него, он успел заметить эту искру в ее глазах (которая знаменовала, что она собиралась выкинуть что-то поистине неразумное и импульсивное), что дало ему приблизительно полторы секунды на то, чтобы принять решение. Обычно, он предпочитал большее количество времени на принятие решений, выискивание всяких «за» и «против», продумывание возможных последствий и планирование действий, но, к счастью для Минако, это решение Коннор принял задолго до этого момента. Он обдумывал его в такси, и в эпицентре битве, зажатый между двумя врагами. В такие моменты жизнь казалась особенно короткой, а в свете событий Серебряного Тысячелетия; в свете того, что он не признался в своих чувствах ни тогда, ни сейчас; в свете множества событий, такое решение казалось логичным — использовать все возможное время и возможности здесь и сейчас. И таким образом, к величайшему изумлению Минако, Коннор не отстранился от нее, а, наоборот, обнял ее за талию и притянул ее ближе к себе. Минако бы даже взвизгнула, если бы Коннор не зажал ей рот своим страстным поцелуем. Коннор ничего не смог с собой поделать — он хотел сделать это на протяжении почти тысячи лет (плюс-минус пару лет). Уже не обращая никакого внимания на происходящее вокруг, эти двое даже не заметили, как их окутал золотой свет, за которым, словно летний дождик, последовали маленькие, практически незначительные воспоминания, которые нисколько не отвлекли их от текущего занятия. Они оторвались друг от друга, хватая ртом воздух, продолжая легко касаться друг друга губами во время своей речи: — Я… этого… не… ожидала, — выдавила Минако, пока Коннор продолжал прерывать ее. — Сюрприз, — прошептал он, двигаясь губами от щеки к ее уху. — Надо было сделать это раньше. Щекотно! — Ты слишком много болтаешь, — выдохнул он и притянул ее губы ближе, чувствуя, как она хихикает, даже когда они продолжили. Лоб Минако словно стал теплее. Это ее воображение, или на месте метки Венеры на лбу начинает разгораться огонь? — Ты светишься, — заметил Коннор вскользь, положив руку ей на бедра, чтобы притянуть ее выше. — Ты… тоже, — выдохнула она, обвив его шею, и запрокинув голову назад, удлиняя их поцелуи. — Это… нормально? — успел поинтересовался он прежде, чем она зарылась пальцами в его волосы, и он позабыл о теме их разговора. — Ты… слишком много… думаешь, — пробормотала Мина. — Гхем. Минако подумала о том, что она о чем-то подзабыла, и никак не могла вспомнить — Коннор притягивал к себе все ее внимание. — Э… Ребят… Коннор ощутил, как она собирается посмотреть в сторону и тихо зарычал, чем вновь привлек ее внимание к себе. — Юма! — завизжала Ами. Мина и Коннор моментально отпрянули друг от друга, незамедлительно вставая в боевую позу. — Где? — вскрикнули они одновременно. Они обнаружили, что все, не сводя глаз, смотрят на них. Ами старательно работала на своем компьютере, но ее уши приняли абсолютно красный оттенок. Усаги и Макото выглядели так, словно смотрели свою любимую кулинарную передачу, делая всяческие пометки. Мамору и Зой скрестили руки на груди и выглядели весьма впечатленными, Нолан и Луна, напротив, возмущенными, а Сецуна смущенной. А Артемис, казалось, готов был начать убивать, словно маньяк. — О, юмы нет… — раздался тихий голосок Ами. — Я просто… сказала… И вот тут Мина пришла в себя. Медленно, отразив всю горечь, ее лицо приобрело совершенно алый оттенок. — Вот, блин, — простонала она, даже не решаясь взглянуть на Коннора. Тот, надо сказать, сумел не покраснеть, но его лицо стало настолько непроницаемым, что, казалось, его сделали из камня. Он опозорил себя на глазах у своих людей. Оно того стоило, конечно, но… Мамору и Зой прыснули от неконтролируемого смеха. — Ты «светишься»! — выдавил Зой. Мина вскрикнула. — Это же был наш первый поцелуй, — прошептала она в ужасе. — И это то еще начало, Ви-чан! — подмигнула Макото. — Отличная работа! Минако зарылась лицом в ладони. — Я хочу умереть. — Так светишься! Чувак! — продолжил дразнить старшего по званию Зой. Глаза Коннора сузилились. — Светишься! Розовеньким! Губы Коннора дернулись. Ему никогда не удастся вернуть свою репутацию… Разве что, он мог бы изменить их воспоминания… Зой продолжал надрываться на плече Мамору, хотя мужчина повыше уже смог унять свой смех и теперь лишь его глаза дружелюбно поддразнивали Коннора. — Мина! — взорвался Артемис. — Какого хр… — Мина, я, совершенно точно, не ожидала подобного… — начала Луна. — А я думаю, это было невероятно, — театрально прошептала Усаги, показав Минако большой палец. Минако попыталась провалиться сквозь землю. Неудачно. Нолан покачал головой, за что схлопотал крепкий удар от Макото. — Не качай головой, дурак, — изрекла она. — Будто мы с тобой так не делали! — Макото — вскипел он. — Не сейчас! — В смысле, «не сейчас»?! — Не перед всеми. — О, так ты не поцелуешь меня перед всеми? — Нет, это недопустимо. — Да пошел ты. — Макото! Усаги уже отошла подальше от этой пары. — А мне все равно, — оскорбилась Макото, свирепея. — Это же значит, что они любят друг друга. — Нет, это говорит о том, что они совершенно не умеют себя контролировать. — Слушай, дружок, — фыркнула она, пнув того в грудную клетку. — Меня уже достала эта ерунда. С каких это пор ты такой непроходимый зануда? — А с каких пор ты такая дикарка? Макото возмущенно вскрикнула. Нолан на данном этапе явно хотел взять свои слова обратно, но его гордость не позволила бы этого. — Ты был намного веселее в Серебряном Тысячелетии. Нолана явно задели эти слова, и, как и в другие разы, когда его задевали, он огрызнулся: — Ну, и ты изменилась. Не вижу и следа от той леди, которую я когда-то знал. — Ах, так? — Макото крепко сжала кулаки, стараясь не расплакаться. — Тогда почему бы нам не прекратить все прямо здесь и сейчас. — Отлично! — Прекрасно! — Кто вообще просил тебя появляться в моей жизни?! — Точно не я, — взорвался Нолан, отвернувшись. — Глупый территарианец! — Невыносимая юпитерианка! Они оба разошлись в противоположные стороны некогда детской площадки, встав спиной друг к другу и приняв одну и ту же недовольную позу. — Так, возвращаясь к основному вопросу, — встрял Мамору после некоторой паузы. — Почему… — Привет! Все подпрыгнули на месте, перевоплотившись в секунду и приготовившись к атаке. Светловолосый молодой человек с добрым взглядом с некоторым замешательством взирал на них. — Полагаю, я, может быть, выбрал неподходящее время? — мягко спросил он. — Любое время — это неподходящее время сейчас, — фыркнула Юпитер, зыркнув на Нефрита, но тот сделал вид, что не расслышал. — Кто ты? Тихий, но авторитетный голос Сецуны остановил всех, когда она элегантно предстала перед молодым человеком. — Это он! — внезапно взвизгнула Венера. Без всяких объяснений, она одним прыжком заняла позицию между ним и Кунсайтом, разведя руки в стороны, прикрывая последнего. — Ты не можешь забрать его! — объявила она. — Не позволю! Я люблю его! Он мой! Кунсайт кашлянул. — Полагаю, произошло небольшое недопонимание, — протянул Шай. — Не в первый раз за последние пять минут, — устало произнес Такседо Маск, и Сейлор Мун сочувственно похлопала его по плечу. — Ты бессмертен, — сказала Сецуна. — Да, — подтвердил Шай, взглянув на нее, и ее глубокие, неподвластные старению, глаза встретились с его чистым и добрым взглядом, и впервые за все время в нем затеплилась надежда. — Меня зовут Шай, — поклонился он. — Я — Хранитель Судьбы. Сейлор Мун раскрыла рот от удивления, а Сецуна подняла руку, чтобы все успокоились. — Ты здесь чтобы помочь. — Да, — кивнул он, улыбаясь. — Он выглядит как щеночек Нару-чан, — шепнула Сейлор Мун Такседо Маску, и, вопреки себе, он улыбнулся — молодой мужчина с волосами, как у барашка, в самом деле, выглядел невинно и безобидно. — Я пришел попросить о помощи, — продолжил Шай. — Боюсь, у меня не очень хорошие новости. — Поделись с нами, — призвала Юпитер, вновь принимая свою обычную форму, и другие последовали ее примеру. Коннор и Минако, старательно избегая взгляда друг друга, оказались последними. — Я впервые оказался реинкарнирован, — начал Шай. — Так что прошу простить меня, если я оказался невежлив. Мне пришлось в спешке постигать основы этого мира. — Ничего страшного, — улыбнулась Усаги. — О, благодарю, — поблагодарил он, после чего остановился и вновь посмотрел на нее. — А Вы… неужели… та самая при… принцесса? — спросил он, не дыша. Усаги моргнула. — Ну, эээ… Я принцесса, это да, но «та самая»… — Аватар Луны? — Типа того. Мгновенно, Шай припал на одно колено и поцеловал ее ладонь. Мамору нахмурился и спешно помог тому подняться на ноги. — Итак, — прервал он. — Предполагаю, ты здесь из-за Усаги. — Да, ради принцессы. Я пришел, чтобы предупредить Вас, Ваше Высочество. Видите ли, моя госпожа… Она называет себя Королевой Призраков… — Что за…! — воскликнула Макото, готовая вновь перевоплотиться. — Стой, стой, я сказала «остановись», черт возьми, Макото! — скомандовала Сецуна. Макото сжала кулаки и принялась ждать. — Твоя госпожа «называет себя» Королевой Призраков? Но кто она тогда на самом деле? — Она — Судьба, богиня. Третье лицо Триединой Богини. — Триечто? — переспросила Усаги, почесав затылок. — Все становится еще запутанней, — признала Мина. Шай вздохнул и присел на то, что осталось от качелей. — Вы — аватар Луны, но не знаете, что у нее три лица? — Я никогда не встречалась с ней, Шай, — ответила Усаги. — Я только полагала, что она существует. Но Лунного королевства больше нет, так что… — Понимаю… Что ж, Богиня Луны, Богиня Смерти и Богиня Судьбы — это три разных аспекта одной богини. Она — три разные сущности, но она едина. Богиня Луны — это богиня созидания. — Ну, в этом есть определенный смысл, — прокомментировала Макото. — Потрясающе, — выдохнула Ами, придвигаясь ближе к Шаю, взирая на него, как на лакомый кусочек. — Богиня Смерти повелевает разрушением, но это связано с возрождением. А Богиня Судьбы правит жизнями и судьбами смертных. — Так и знал! Все с удивлением развернулись к Нолану. — А я говорил Джейду, что это правда! — он самодовольно улыбнулся. — Так Богиня Судьбы захотела схватить Хотару, потому что она — Богиня Смерти? — догадалась Ами. — Верно, — подтвердил Шай, немного удивившись. Зой поймал его взгляд и улыбнулся. — Она ведь гений, — он гордо улыбнулся, а Ами закатила глаза. — Ей нужны аватары… но зачем? — поднажала Сецуна. Лицо Шая помрачнело. — Некоторое время назад я заметил, что с Потусторонним миром творится что-то неладное. Моя богиня начала странно себя вести, от чего стали происходить вещи, которые, по самым скромным меркам, можно назвать необычными. — Аномалии! — Ами подпрыгнула. — Причина, по которой Сецуна полагает, вернулись Шитенно! — Я ничего про это не знаю, но, что я знаю, так это то, что произошло много странных вещей с тех пор, как Богиня Судьбы предприняла попытку захватить власть над своими сестрами. Она верит, что, если сможет контролировать все аватары, то сможет контролировать их способности. Тогда она станет единым лицом Триединой богини. — Это… странно, — протянул Мамору. — Стой, а что еще за Потусторонний мир? — спросила Макото. — Царство, между Землей и Небесами — Царство Путей. Видите ли, я охранял Врата Судьбы на протяжении вечности, с начала времен, полагаю. — О, Сец! — встряла Усаги. — Это значит, что ты и Шай ровесники! Шай внимательно посмотрел на Сецуну, которая устало улыбнулась. — Я существовала до начала времен, — поведала она. — Мой отец, Хронос, назначил меня Хранителем Времени. Времени смертных, а не бессмертного времени, которое существовало до моего рождения. — Не хило, — отметила Макото. — Думаю, придется вновь пересмотреть фильм «Эта замечательная жизнь» после всего этого. — Вы — Хранительница Времени? Сецуна оказалась в небольшом замешательстве, когда Шай произнес ее полный титул. — Да. — Но, значит, именно о Вас говорил Бэс, мой друг, который составлял мне компанию. Но он сказал, что существовала и другая женщина… с белыми волосами, которая пришла раньше. — Это была королева Серенити, прошлый аватар Луны. Мать принцессы, если быть точной. Шай кивнул, переваривая информацию. — Да, похоже на правду. Ну, как я и говорил, до того, как я встретил Бэса… — Кто такой Бэс? — О, а я не сказал? — прервался он. — Ну, он… — Здесь! Посреди пустоты, из ниоткуда, в мгновение ока (настолько быстро, что Коннор едва успел отпрыгнуть в сторону), появилась дверь, откуда показался высокий мужчина с мешком за спиной. — Ты еще что за черт? — возмутилась Макото. — Я Бэс. — Кто за черт этот «Бэс»?! — спросила Мина. — Я. — Кто за ч… — Прежде, чем это продолжится, — прервал Мамору. — Почему бы тебе это не объяснить, Хранитель Судьбы? — С радостью, мой повелитель, — согласился Шай. — Это мой старый друг, Бэс. Хранитель Удачи. Бэс, даже несмотря на свою ношу, низко поклонился. — А я с подарком. Бэс поставил мешок на землю, который раскрылся, и оттуда показался клубок из рук и ног, которые принадлежали Хотару. Прежде, чем та смогла подняться, Мина всхлипнула и крепко обняла ее, а Макото обняла их обоих еще более крепким объятием. Усаги прыгала верх-вниз, стараясь поймать взглядом Хотару, пока не сдалась, и не обняла Макото. — Как… — начала Сецуна, тяжело вздохнув. — Как я смогу отблагодарить вас за такое? Бэс пожал плечами. — А шоколадки у вас нет? — Э… Нет. — О, ну, ладно. Сецуна и Мамору обменялись вопросительными взглядами, после чего посмотрели на странного человека. — Шай, приятель. Неужели ты добрался сюда единым целым, а не по частям! Бэс набросился с объятиями на старого друга, чуть не разломив того пополам. Шай оказался сильнее, чем производил впечатление, поэтому устоял под весом приятеля. — Пожалуйста, слезь с меня. Тем временем, Хотару с теми же самыми словами, смогла выбраться на свежий воздух из-под кучки сенши. — С тобой все в порядке? — спросили четыре голоса в унисон. — Да, да, да… Где мама и папа? — Не знаю, но мы как можно скорее сообщим им о том, что ты здесь. — Полагаю, — вставил Мамору. — Что чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше. Все развернулись к нему. — Ну, — продолжил он, засунув руки в карманы. — Судьба похитила Хотару, и намеревалась провернуть то же самое с Усаги. Она уже могла догадаться о тебе, Шай, в противном случае не думаю, что ты болтался бы здесь. А теперь, когда пропала Хотару — она должна все понять. И, как вы думаете, что она сделает первым делом? Шай побледнел. — Разумеется. Она придет за нами. А мы все в одном месте. — Вот черт. Минако наконец вспомнила о своей предводительской позиции, и тут же схватила Хотару за руку и направилась в сторону улицы, но Коннор остановил ее. — Есть путь короче, — заметил он и обвил свою руку вокруг ее, а другой взял Хотару. — Мы спрячемся. Нам будет безопаснее разделиться, не так ли? — Да, — кивнула Сецуна, поймав взгляд Мамору и Шая. — Если она найдет вас троих вместе… Коннор, Минако и Хотару исчезли тем же способом, что и Джедайт с Рей. — У нас есть наши коммуникаторы, — изрекла Ами. — Мы сможем связаться и разработать план. Мы обязаны получить преимущество. — Верно, — кивнул Зой. — Шай, почему бы тебе и Сецуне не отправиться с нами? Можно вместе с твоим другом, если он не против. — О, я в игре, — ухмыльнулся Бэс. — Так я не веселился уже давненько. Шай колебался, но когда увидел, что Сецуна согласилась, он согласился тоже. — Нолс, я не смогу взять всех. — Я… — Нет необходимости, — заметила Сецуна, взглянув на Шая. — Не только вы обладаете этими исчезательными штучками, знаете ли. Просто скажите, куда нам направиться. Зой шепнул что-то ей на ухо. — Встретимся там! — выкрикнул Бэс, уже входя в свою дверь. — Кто последний, тот… Но никто не расслышал, что грозило последним, потому что дверь захлопнулась прежде, чем Бэс смог закончить. — Он всегда такой? — задумчиво произнес Зой Шаю. — Ты и представления не имеешь, — ответил Шай. Зой притянул Ами к себе, засмеявшись, когда она взвизгнула в знак протеста, и они вдвоем испарились, а за ними последовали Сецуна и Шай. Мамору взглянул на Усаги сверху-вниз. — Ох, блин, — вздохнула она. — Выше нос, крольчонок, — он потянулся к ней и нежно взъерошил ее волосы, заключив в объятия. — Полагаю, мы тогда остаемся здесь? — поинтересовался Нолан. — Ага. Молния никогда не ударяет в одно место дважды, так ведь? Макото невесело усмехнулась. — Что ж, пока мы ожидаем всех, — начала Усаги, пробираясь через обломки детской площадки в сторону квартиры Мамору. — Макото может дать мне очередной урок готовки. — О, боги…