Темные ноты

Вечером того же дня я сидела на подоконнике, рассматривая строительные леса, из-за которых проглядывал свет бившего в окно фонаря, и пыталась силой мысли отвернуть кусок строительной сетки, чтобы хотя бы взглянуть на улицу. Но, к счастью или к сожалению, ничего не удавалось сделать. Я сидела так около часа, с той самой минуты, как Дафна, вызванная то ли Ареем, то ли Улитой, ушла вниз. Я слышала отдаленный звон клинков и короткие вскрики, галдеж в приемной, редкие выстрелы, проклятья, удары и однажды неуловимый звон косы. Вокруг кипела жизнь, а я не знала, чем себя занять. И вот, отчаявшись уже увидеть Дафну вновь, я соскочила с подоконника и принялась ходить по комнате без особенной цели. Старинная кровать с балдахином мне уже осточертела, обнаруженный на столе чистый пергамент с парой гусиных перьев и чернильницей не заинтересовал, тем более, что в чернильнице — это было ясно видно через прозрачные стенки — плескалось нечто отвратительно-бурое, с какими-то комками. Я быстро вернула ее на место и отошла от стола. Стопка книг обнаружилась на шкафу, но книги были… В общем, ни глупый романчик, ни ритуальный справочник, ни анатомическое пособие для начинающих таксидермистов меня не впечатлили. Я заглянула в шкаф и ухмыльнулась. Этого следовало ожидать, и это соответствовало моим предположениям — за дверцами оказался свежий скелет. Бирка, прикрепленная к ключице, гласила, что это собственность анатомического театра одного известного медицинского вуза Москвы. Я, посмеявшись, вытащила его из шкафа. Он был совершенно непохож на Дырь-Тониано, но хоть какое-то развлечение. Я покопалась в ящиках письменного стола и нашла с десяток острых дротиков. Следующие полчаса я, оживив скелет, метала в него дроты, а он, ловя их налету, возвращал мне. Что характерно, таким же образом. Веселье кончилось в тот момент, когда дверь за моей спиной шумно захлопнулась, а дротик, пущенный скелетом, пролетел точно над головой стража мрака. Это был Арей. — Что, развлекаемся? — поинтересовался он, вынимая из двери дрот. Я пожала плечами. — Странное занятие для светленькой. Или я не все о тебе знаю? Он будто и не замахивался, но дротик вдруг сорвался с его руки и прилетел точно в пустую глазницу пластикового черепа, основательно засев в затылке. В следующий момент в руках барона оказалось с десяток таких дротиков. — Может, тогда мы с тобой сыграем, а? Он явно сражен, — предложил он, кивая на пособие для юных докторов. Скелет в одно мгновение покрылся плесенью и рассыпался грудой костей. Уже настоящих, человеческих. Я решила не радовать барона мрака вздохами и обмороками. — Что вам нужно? Вы же не просто так пришли сюда, Арей, — прищурилась я, будто бы случайно встав к мечнику правым боком. Страж, заметив маневр, ухмыльнулся. — Погляжу, ты тут скучаешь. Сначала балуешься светлыми маголодиями, потом оживляешь скелеты и перекидываешься с ними острыми штуковинами. Брутальное занятие для светлой, не находишь? Может, я поторопился? Принял в ученики не того? — Может быть, — я отвела взгляд в сторону. — Парнишка дерется не на жизнь, а на смерть. При том, что бой учебный. Но он светлый, девочка. Со всеми потрохами светлый. Я не хочу, чтобы вся мудрость и все усилия, что вложу я в своего ученика, в конце-концов достались свету. Он повернулся к кровати. Над ней, на голой стене, появилась олимпийская метательная мишень. — То ли дело ты, — одна фраза — один вонзившийся по самое оперение дротик. — Неопределившаяся душа со светлыми порывами и хаотичным неосознанным злом. Это гораздо интереснее, гораздо вероятнее. Так… Многообещающе. — На что вы намекаете? — хрипло спросила я. В горле пересохло. Отчего-то меня терзали смутные подозрения, касающиеся Ваньки. Касающиеся его жизнеспособности в данный момент. — Мои ученики, с течением времени, конечно, должны пройти испытание. Цель испытания — одолеть сильного врага и получить за это награду. Наградой обычно служит дарх, — Арей оттянул на шее цепочку со странной витой сосулькой. Мне на миг показалось, что она дергается, как живая. Но лишь на миг. — Этот дарх не может долгое время свободно сосуществовать с эйдосом ученика. И либо дарх отберет эйдос, либо ученик сам отдаст его. Наставнику, главе канцелярии, не важно. Важно лишь то, что стражей мрака с эйдосом не должно быть. — То есть Ванька тоже лишится эйдоса, — кивнула я, понимая. Но Арей только рассмеялся. — Неужели ты до сих пор не поняла? Не сопоставила то, что вчера говорил я, и то, что слышала сегодня от Даф? — Что? — напряглась я. — Но я ничего… Мы говорили об эйдосах. Она рассказала про них. И сказала, что их изначально нет у стражей. Но я не… — А мне показалось, что ты неглупая девочка, — проговорил он, метнув в мишень последний дротик. Я оглянулась. Весь центр мишени был закрыт оперением десяти дротиков. — Твой Ванька не лишится эйдоса, потому что у него его нет, — сказал мечник. Я похолодела. — Что? Но как?.. — залепетала я, присаживаясь на низкий письменный стол. А потом память ненавязчиво подкинула мне часть вчерашнего диалога. — Мальчишка без эйдоса… Нет, я не в ссылке… И это упрямство, эта вечность в глазах, — безжизненным тоном произнесла я. — А я никак не могла понять, откуда такая любовь к миру? Откуда желание помогать? Почему я сразу не поняла, как поговорила с Дафной?.. Он же так похож на нее. Я горько усмехнулась. — Мальчишка был неопытен и глуп, но, видимо, у него был особенно бдительный хранитель. Или наоборот, парень слишком рано все понял и осознал. Я не знаю истинных мотивов, не спрашивал, но результат ты можешь наблюдать сама. Он не стал человеком даже после стольких лет пребывания на Земле. Не стал темным стражем, хотя, я уверен, соблазнов было много. Он уникум. Сохранил самого себя. Я больше не знаю подобных случаев. Из него вышел бы первосортный златокрылый. Думаю, Троил бы сумел увидеть в нем преемника. Но — какое несчастье! — мальчишка потеряет крылья, как только получит дарх. Никогда больше не сможет вернуться в Эдем, не сможет служить свету. Печально, правда? — притворно горьким тоном сказал мечник. — Потеряет все, что у него было в прошлом и было бы в будущем из-за одной неблагодарной девчонки, едва ли не хранителем которой он был все это время! Красивая история. — Что вы хотите предложить? — уставившись в пол, проговорила я. — Сегодня на рассвете я вызову златокрылых и отдам им светлого. Не думай, что раз свет и мрак воюют, у них не может быть сделок или просто мирного сотрудничества, — Арей щелкнул пальцами, запирая дверь, которую кто-то попытался открыть снаружи. Видимо, он успел еще и начертить руну от подслушивания, не знаю, я не видела, но на двери вдруг засиял знак. — Они вернут его в Эдем. Что с ним будет дальше — понятия не имею, но врата его пустят. Он за столько лет не изменил свету ни в чем, это просто поразительно! Я бы оставил его здесь, но он бесполезен. Я могу научить его драться, но он не станет истинным стражем мрака, даже если его извратить. Это займет долгие годы, да и вряд ли окупится. У меня уже есть подрастающая смена, есть будущий Повелитель мрака. Так что ничего путного не выйдет. — Но зачем тогда нужен был весь этот цирк с посвящением в ученики? — крикнула я. Мечник пожал плечами. — Это была моя маленькая прихоть, — проговорил он. — Да и ритуал соблюден не был. Так, формальность, чтобы мальчишка отчаялся. Небольшая проверка. Он замолчал ненадолго, а затем продолжил. — Так вот. Златокрылые заберут его. Ты при этом останешься у нас. В полной безопасности от последователей Чумы. Но ты — именно ты займешь место светлого. Теперь уже по-настоящему. — Но почему нельзя было сделать так еще вчера? Еще когда мы только пришли?! — ярость вскипала во мне. Безнадежность сменилась гневом. Да они все просто потешались над нами! Просто играли со мной и Ванькой, следили за нашей реакцией, проводили опыты, как над крысами! Они просто хотели взглянуть, как мы будем себя вести! Я чувствовала омерзение. Чувствовала, что все это было просто театром двух клоунов, которыми сделали нас с Ванькой. — Я хочу лично присутствовать при встрече с златокрылыми, — сказала я негромко. Арей, не отвечая, снял блокировку и вышел в коридор. В комнату тут же вбежал встревоженный Ванька. — Что он хотел? Тань, что случилось? — он схватил меня за плечи и несильно встряхнул. Я помотала головой. — Тань, ты же помнишь, что мраку нельзя доверять? — не унимался он. Я подняла глаза на его лицо и заметила свежие ссадины. Проведя по его щеке ладонью, я улыбнулась. — Да, мраку никогда и ни в чем нельзя верить, — проговорила я и поцеловала его. «Вот и мне нельзя теперь верить, милый, добрый Ванька!» — пронеслась грустная мысль в моей голове.