Темные ноты

Фонари просвечивали сквозь сетку строительных лесов ненавязчиво, мягко. В их рассеянном свете лицо Ваньки казалось нереальным, неестественным, каким-то потусторонним. Словно из черного омута выглядывал его четко обозначенный профиль, от которого я не могла оторвать взгляд. Я верила и не верила одновременно, что такое может быть — тот Ванька, которого я с детства знала, с которым прошла через бесконечное количество испытаний, которого любила во всех мирах, где бы мы ни оказались, тот мой Ванька на самом деле страж. Верить не хотелось. Во многом из-за того, что теперь я понимаю, что больше нам не суждено увидеться, что дальше ничего не будет. Да и не могло быть, не могло! Я смотрела на него и понимала, что никогда никому его не отдам. Потом сердце словно пронзала тупая игла, а в голове глухо отдавались слова нашего с Ареем договора… Что бы дальше не произошло со мной, Ванька будет там, где ему положено быть. Так будет лучше для всех. Он столько раз жертвовал собой ради меня, неужели я осмелюсь эгоистично отказаться отдать его свету, неужели я пожертвую им ради своего счастья?.. Нет. Никогда. На этот раз моя очередь. Пусть я погрязну во мраке, пусть он поглотит меня, наконец, с головой, пусть так. Да, пусть… За полчаса до рассвета я встала с кровати и, отыскав перо и чернила, села за конторку. Не донеся руки до пергамента, я закрыла глаза и попыталась придумать что-то утешающее для Ваньки, но в голове был только страх, пустота и какое-то щемящее чувство тоски. Вдруг форточка распахнулась и резким порывом ветра пергамент сбросило на пол. Закрыв форточку, я словно очнулась. Слова пришли сами. Когда в дверь уверенно постучали, я уже засовывала сложенный вчетверо лист в карман Ванькиных джинсов. В спешке вынимая руку из кармана, я случайно вытащила оттуда что-то еще. Холодное, гладкое, но с какими-то сколами в одном месте, почти треугольной формы. Не думая, я сунула предмет обратно Ваньке и кинулась к двери. В следующий момент в комнату уверенно и даже как-то по-хозяйски шагнул Арей. — А как мы его… — начала я, отвлекаясь на свет в окне. Солнце поднималось из-за горизонта, а значит, надо поторопиться. — Так как его нести?.. Арей вдруг властно поднял руку и тело Ваньки, завернутое в одеяло, поднялось в воздух. Теперь мой вопрос казался мне самой чрезвычайно глупым. На нервах я и забыла про магию… — Иди за мной. Когда спящий Ванька пролетал над порогом, из одеяла что-то скользнуло на пол, слабо звякнув. Но я не обратила на это особого внимания, закрывая за собой дверь и догоняя Арея на лестнице. В кабинете Арея нас уже ждали. Вернее, не в самом кабинете, а за оконной рамой. Нас дожидались двое. Один выглядел старым, потрепанным жизнью воином, второй же представлял собой худого юношу с наивным выражением лица. Наверное, стоило бы поздороваться или хотя бы кивнуть, но, лишь взглянув на златокрылых, я почувствовала пустоту. Вот уже… Совсем скоро я останусь одна. Навсегда. Совсем одна. Совсем… Я не слышала и не видела ничего вокруг, судорожно сжимая Ванькино теплое, живое запястье, выскользнувшее из-под одеяла. Ободряющее и надежное. И все вдруг стало неважным. Я держала его за руку, и это уже было много, очень много. Этот миг казался долгим и дорогим сердцу, но и он скоро кончился, как все хорошее в этом мире. Когда из-за окна зазвучала тихая мелодия флейты, тело Ваньки начало подниматься. Стоило ему миновать оконный проем, передо мной будто дверь захлопнулась. Накатила нестерпимая тоска… Все, что я тогда услышала, это вопрос Арея: — Его крылья у вас? — К сожалению или к счастью, — улыбнулся старший, отнимая флейту от губ. Я обернулась на его голос и наши взгляды встретились. Такие знакомые васильковые глаза. Страшно знакомые, и также страшно печальные, на озаренном слабой теплой улыбкой морщинистом лице. Он взглянул на меня и стало немного легче. Сначала совсем чуть-чуть, потом сердце словно бы запело. Ванька у света! Он там, где ему точно уже ничего не будет угрожать, там, где он будет свободен, там, где ему и место. Я опустила взгляд, но тут же подняла глаза к лицу стража. Он все также смотрел на меня, тепло, утешающе, но уже что-то серьезное было в его взгляде. Предельно серьезное. Словно бы он говорил мне одним лишь взглядом, словно предупреждал: ты ступаешь по очень тонкому льду. Но какое мне было дело до того, что станет со мной и что придется делать мне, когда я точно знаю, что человек, а точнее, страж, которому навсегда отдано мое сердце вместе с душой и всем остальным моим существом, будет возвращен к свету, будет прощен, вернет свои крылья. Я была счастлива за него и уже одно это счастье делало для меня абсолютно неважным все то, что будет со мной после. Пусть, пусть, пусть! Я сделала все, чтобы Ванька не достался мраку, все, что от меня требовалось. И теперь уже я сама буду защищать себя, сама буду выбирать судьбу, сама пройду по отведенному мне пути, чего бы мне это не стоило. Даже если придется стать темной, я готова на все… Но вдруг меня словно молнией поразило. Ванька уже у света. И мне совсем необязательно становиться темной после его возвращения в Эдем. Меня больше нечем шантажировать, разве что кроме сохранения моей же жизни, но так ли это важно? А если… А если я смогу сохранить в своей душе свет, то я когда-нибудь снова обязательно встречусь с Ванькой. И это было таким сильным стимулом, что ради этого я готова была умереть прямо сейчас, когда во мне оставалось еще много светлого. Но судьба распорядилась иначе. Когда две золотистые и одна темная — из-за одеяла — точки исчезли в облаках, Арей, хмыкнув, закрыл окно и повернулся ко мне. — Ну что же, на этот раз посвящение будет настоящим. Меч стража, такой же простой и устрашающий, как его хозяин, материализовался в руке Арея. Острие заплясало в считанных сантиметрах от моего лица. А дальше было только мое тихое согласие...