Сердце демона

      — И так… Где я? — я прокашлялась.       Некоторое время я сверлила потолок взглядом. Не то, чтобы я не знала, где мы сейчас находимся. До этого часто забегала в эту комнату, нарушая личные границы подобно маленькому ребёнку… Хотя Мелиодас не возражал.       — Ты же сама знаешь, — он неловко отвел взгляд, когда я посмотрела на него.       Весело приподняла на это бровь.       — Ты как нашкодивший кот, — я хмыкнула.       Мистер Полночь обычно строил такой вид, если изредка ссал Мелу в ботинки. Мою обувь он почему-то не трогал… Вернее, на моей обуви он предпочитал спать. Хотя от подобного счастья лично мне было не легче.       Мыть ботинки всё равно приходилось мне, чтобы Мел не выкинул наглое существо со своей территории. А я на самом деле была брезгливой до жути. Даже трогать обоссаные ботинки не хотела.       Но Мистер Полночь мне был дороже.       Пришлось крепко стиснуть зубы и терпеть.       Впрочем, я забывала об этом «унижении» уже через пять минут. Иногда хорошо, что моё внимание было настолько расфокусировано, что я быстро отвлекалась на что-то определенно более важное, чем это.       — Ну я и не часто занимаюсь таким… — он сморщил нос.       — Похищением, — подсказала я.       В комнате воцарилась гнетущая тишина. Гнетущая для него, если быть точной.       Я ощущала в теле только слабость.       Можно было бы сидеть, ныть о том, что случилось и кто в этом виноват, но… Боже, это же очевидно. Сразу было понятно, что это была инициатива Мела, иначе бы я не оказалась в его комнате с такой слабостью. И привязанной, конечно.       Было неприятно, что моим планам помешали. Я терпеть не могла, когда кто-то со стороны вмешивался в мои планы и рушил выстроенную модель поведения. Такое было позволительно лишь мне… В том плане, что у меня семь пятниц на неделе и я в любой момент могла передумать.       С другой стороны я сама не хотела уходить. Просто считала себя третьей лишней в отношениях двух древних, как свет, существ. Их отношения продержались целых три тысячи лет. Он любил богиню Элизабет всей душой и жил ради неё… Я не хотела мешать им из своего эгоизма.       Хотя бы ради Мела.       О, я помню, какие чувства вызывала во мне их пара, когда я спокойненько себе сидела на диванчике и читала мангу через экран телефона. Помню я также все свои размышления о них, когда уже оказалась в этом мире…       Я удивительно ветрена была в своих мыслях и эмоциях. Была импульсивна, скора на решения… Но чувства мои никогда не менялись. Из-за какой-то ссоры я могла резко подумать, что возненавидела человека, но когда злость проходила, я понимала, что всё ещё его люблю.       Чувства не менялись так быстро. Чтобы кого-то разлюбить нужно было что-то большее, нежели несколько ссор. Это долгий путь… Его нужно пройти с человеком, к которому ты хочешь испытывать эти чувства. Хотя чаще всего такие люди встречаются спонтанно и тяжёлый, долгий путь с ним под руку тоже возникает внезапно.       Как сказал какой-то мудрый человек, вполне возможно, это был просто какой-то неизвестный человек из интернета: «Наши чувства нам не подвластны, но наши действия — плоды наших решений».       Мел, вполне возможно, действовал под волной чувств, но он решил это сделать и сделал. Он должен отвечать за свои действия.       Конечно, наказание должно быть соразмерно его вине.       Он пока не сделал чего-то действительно страшного.       — Отступись, Мел, — решилась я. — Ты ещё не сделал ничего кошмарного.       Пока мне не за что было его ненавидеть. И я очень хотела уберечь его от ужасных ошибок, которые совершали многие персонажи в фанфиках с тегом «яндере». Невозможно любить того, кто мучает тебя и говорит, что это «для твоего же блага».       Мел жил уже очень долго… Он был взрослым мальчиком. Я верила, что с ним можно было просто поговорить, чтобы разрешить недопонимание.       Он промолчал, но я заметила, как сжались его кулаки.       — Давай поговорим, зайка, — выдохнула я. — Ты же взрослый мальчик у меня, верно?       Он сел на кровать рядом со мной.       Я усмехнулась.       Честно, сама не заметила, как назвала его зайкой. Я могла дать милое прозвище кому-то очень и очень близкому, когда хотела этого человека поддержать. Это было скорее инстинктивно, нежели осознанно.       Но он решил не реагировать на подобную ласку. Или был в данный момент слишком напряжён для того, чтобы реагировать на безобидное слово? Я плохо разбиралась в психологии людей. Ещё хуже разбиралась в психологии древних демонов.       — Мне нечего сказать… — он сделал глубокий вдох.       — Но ведь это неправда?       Почему-то я была уверена, что он много чего хотел мне сказать.       Я продолжила, когда молчание затянулось:       — Давай постараемся понять друг друга, ладно? — я сглотнула. — Я не хочу мешать вам, — сразу рубанула с плеча       Мел посмотрел на меня долгим взглядом как-то болезненно потемневших светло-зелёных глаз. Сейчас он выглядел как никогда потерянным, одиноким и брошенным. Один против всего мира.       — Мне всё равно на неё, — я вздохнула. — Но я хочу, чтобы ты был счастлив. Мне хорошо здесь с тобой, братец. Однако… Не хочу быть третьей лишней.       Он шумно выдохнул.       — Почему ты думаешь, что будешь нам мешать? — он хрустнул пальцами.       — Потому что ты заслуживаешь побыть наедине с любимой женщиной.       Он внимательно посмотрел на меня.       — С чего ты решила, что она моя возлюбленная?       Ну, да. Мы не говорили с ним о прошлом. Со своей «амнезией» я не могла знать о любви кронпринца клана демонов Мелиодаса и принцессы клана богинь Элизабет. И я не могла знать, что на них наложено проклятье. Не могла знать, что Элизабет всё ещё жива.       Но паниковать по поводу своего прокола я не хотела. Даже досады не почувствовала… От любой лжи я чувствовала себя неловко, всё время боялась, что меня поймают. Чем быстрее заминалась тем, в которой мне пришлось лгать, тем лучше… Эта же тема была вечной.       Я вздохнула.       — Ты мне доверяешь? — задала я решающий вопрос.       Он молчал несколько бесконечно долгих минут, за которые моё сердце почти упало от страха. Но в конце концов он сказал:       — Доверяю.       — Тогда не спрашивай вопросов, на которые я не смогу ответить, — я не могла его коснуться. Руки казались слишком тяжёлыми.       — Почему ты…       — Я люблю тебя, — перебила его я. — Ты мой брат. Я люблю тебя, доверяю тебе и хочу, чтобы ты был счастлив.       Я не лгала. Старалась быть с Мелиодасом максимально откровенной настолько, насколько это было возможно в моём положении. Я успела к нему привязаться, ощутив ту заботу, которой он меня окружал.       Всем нужно было чувствовать себя любимыми. Люди точно были животными социальными. Для полноценного функционирования им нужно было общаться друг с другом, получать порцию любви, уважения и ощущение заботы.       Я не думаю, что остальные расы далеко ушли от людей в этом плане. Тот, кого не любят, тот, кто не имеет возможности любить других — несчастен. К сожалению, любовь тоже приносит горькие плоды.       Я не психолог. Я плохо в этом разбираюсь, но… Это то, во что я искренне верю.       Любовь в определенных «дозах» нужна была каждому. Не обязательно это должна быть романтическая любовь. Родительская, братско-сестринская. Или та любовь, которую ты испытываешь к своим друзьям.       Мелу тоже нужно было знать, что он не одинок.       — Есть вопросы, на которые я не могу дать ответа, — я прикрыла глаза. — У тебя такие вопросы тоже есть… Я права?       — Абсолютно.       — Ну вот, — если бы могла, я бы развела руками. — Обними меня.       Он удивлённо хлопнул глазками. Из Мела могла бы выйти просто очаровательная куколка, точно говорю.       — Я тебя обнять не могу, — продолжила мысль. — Ты, умница-разумница, постарался над этим.       Он состроил виноватую мордочку, осторожно обнимая меня.       Я не злилась и не боялась. Для оправдания его поступка я могу придумать сотни разных причин. Самое простое объяснение — его сущность демона. Зачем далеко ходить и много думать, если в различных медиа демонов всегда показывали жадными собственниками?       Мел не был безумным. А поддаться чувствам может каждый, независимо от пола и расы.       — Прости, — создалось впечатление, что он сейчас заплачет.       — Я не злюсь и не обижаюсь, — сейчас надо быть предельно честными.       — Я не хочу тебя отпускать, — начал откровенничать Мел. — Я так давно не видел семью…       Мне захотелось запустить пальцы в его золотистые, непослушные волосы, таким образом выражая свою поддержку. Но, как я уже сказала, Мел постарался над тем, чтобы я еле-еле двигалась.       Он продолжил:       — Ты знаешь, как мне было одиноко? — он вздохнул.       Могу понять его чувства. Он жил уже три тысячи лет… И всё это время его преследовал призрак любимой, повторяя один и тот же цикл из раза в раз — встреча, любовь, смерть. Болезненно знать, что когда-то ты был могущественным демоном, а сейчас не можешь спасти самое близкое для себя существо…       То, что до сих пор снедало Мела — беспомощность. Она обязательно умрёт на его руках снова.       Я бы бежала от неё так далеко, как это только было возможно… И Мел, вероятно, пытался это сделать. Отстраниться от Элизабет, не видеть призрак любимой богини. Пусть живёт там, где-то далеко, пусть там же и умирает… Но он сдался.       Она найдёт его везде.       Элизабет — главный его грех и главное его проклятье.       Но даже так… Он не может полноценно ни с кем сойтись. Он живёт уже целую вечность. Все его друзья, всё близкие уже давно погибли.       Не думаю, что он любил только Элизабет. Он любил её как женщину, но все остальные могли получать любовь другую — братскую, дружескую, отцовскую. Кто знает, что он пережил за всё время своей бессмертной жизни?       Сердце сжалось от жалости. Как будто кто-то взял тиски и стал сжимать его на моём хрупком, кровеносном механизме. Больно настолько, словно у меня защемило грудные мышцы. И ноет-ноет-ноет…       — Могу понять, — я вздохнула.       — Останься со мной, пожалуйста…       Я прикрыла глаза.       — Ты уверен, что я не буду мешать?       — Не будешь.       Я собралась уйти, потому что терзала себя противными мыслями о том, что буду им мешать. Да, как и во многих случаях, было неумение говорить ртом и моё бурное воображение… Но я правда думала, что так ему будет лучше.       Его слова пробудили во мне надежду. Та ярким, тёплым лучиком наполнила мою грудь и отправилась в путешествие по кровеносным сосудам, согревая изнутри. Это было так приятно… Словно я опустилась в горячую воду родной ванной после ледяных вечеров на улице, где шёл дождь и выл ветер, вырывая деревья с корнем.       — Ладно, считай, я остаюсь.       Ещё я не хотела смотреть на их отношения, просто не хотела… Потому что, самую малость, я, кажется, ревновала его*.       Потому что любила его не как брата.

***

      Он взял мою ногу под колено, прижимая внутренней стороной бёдра к своему прессу.       Я шумно выдохнула сквозь приоткрытые губы, жмурясь.       Он провёл влажными губами по моей шее, оставляя мокрую дорожку от мочки уха до соблазнительно выпирающих ключиц. Ладонью второй руки он нежно огладил мою талию, выбивая больше судорожных выдохов.       — Чёрт… — я уже сама обхватила его талию ногами, скрещивая их за спиной. — Как мы, блять, до этого дошли?       Моя жизнь была такой спокойной и тихой, что я уже забыла о матерных словах, хотя своё время каждое предложение составляла с матом. Но на фоне всех стрессовых событий, вредная привычка начала возвращаться.       — Как ты там сказала… — он выдохнул мне на ухо: — «Инцест — дело семейное»?       Мои щеки залились краской. Что-то внутри меня защемило от смущения, вынуждая отвернуться от него и зажмуриться.       — Заткнись. Мы с тобой в одной лодке! — резко отозвалась я.       Он так бархатно рассмеялся мне на ухо, вызывая по чувствительной коже волны мурашек. Внизу живота стянулся тугой комок, словно мой мочепровод скрутили в бараний рог.       Я неловко поерзала под ним.       — Не ерзай, — он по-кошачьи мурлыкнул мне на ухо. — А то отшлёпаю.       — Отстань от моих ушей! — прошипела я.       Сейчас, когда я плавилась в мужских, крепких руках, перед глазами мелькает воспоминания о том, с чего началось это безумие…       Когда мы договорились, что я не уйду, мне пришлось идти на уступки. Ещё какое-то время я провела в его комнате. Было скучно, несмотря на книги, трёхразовое питание и постоянную компанию Мистера Полночи.       Я терпела, зная, что в нынешних моральных загонах такого сильного демона как Мелиодас, виновата я. Я знаю, насколько больно терять близких, с которыми, возможно, ты уже никогда не встретишься. А если и встретишься, то в качестве врагов.       Но из-за этого возникали неприятные казусы…       Однажды он застал меня за мастурбацией.       Обычно я всегда успевала реагировать, вынимая руку из трусов раньше, чем дверь в комнату откроется. Но с Мелом подобное «правило» не сработало. Он умел быть отвратительно бесшумным, когда это надо.       Тем более я увлеклась процессом.       Не было криков на весь дом и пустых обвинений вроде «долбаный извращенец!». Хотя бы потому что это я занималась непристойными вещами в его комнате, куда он мог в любой момент войти и застать меня в таком положении.       Тем не менее, жажда удовлетворить свои плотские желания мне не чужда. В этот раз желание просто было нестерпимыми.       Всё закончилось весьма… Мирно. В него полетело всё, что могло в этой комнате летать, кроме кровати и шкафа. Они со стопроцентной вероятностью сломаются, чего допустить я не могла. Платить то нечем.       Жаль, я не подумала также по тумбочку. Но он её поймал, так что всё хорошо закончилось.       Ну и я окончательно выгнала его из комнаты, отправив спать на диван… Ну или к Элизабет. Но о втором варианте я старалась не думать.       Потом, когда мой внеплановый «домашний арест» подошёл к концу, я застала его в ванной за дрочкой.       Оценила его формы, показала большой палец… И покраснела до кончиков ушей. Полностью голых мужчин я видела только в интернете, а это было очень давно. Тем более мышцы у Мелиодаса были на зависть остальным. Любой женщине захотелось бы утонуть в этих крепких руках, каким бы коротышкой он ни был.       Мне тоже захотелось.       На самом деле это не такие уж значительные события, но именно они привели к тому, что я в конце концов ощутила плотское влечение к демону, в котором старалась видеть брата. И, я очень хотела верить, что уже не отношусь к нему как к брату… Инцест — дело семейное, все дела       Такое было возможно. Моя искушена, различными романтическими историями из интернета, а потом и из книг, душонка желала на себя ощутить какого это — испытывать романтические чувства. И особенно… Каково знать, что кто-то в этом мире любит тебя как женщину?       Опыта отношений у меня никогда и не было. Вполне естественно, что в таких условиях я увижу в единственном возможном романтическом интересе поблизости нечто больше, чем брата.       Элизабет тоже можно было рассматривать в этом плане, но… Во-первых она мне не нравилась. Во-вторых, кому вообще нужна была женщина, которая будет постоянно умирать и перерождаться? Тем более женщина, которую заставили каждый раз снова влюбляться в одного и того же мужчину?       Вот и мне она не нужна, как бы мерзко это не звучало.       Мне не нужно ещё больше проблем.       Это не единственные мелкие стычки, но… Всё пришло к тому, что мы начали «обжиматься» в его комнате.       Больше похоже на безумие…       Он сполз ниже, зубами подцепляя мягкий, нежный сосок. Вскрикнула от вспыхнувшей боли, пальцами цепляясь за его волосы. Я весьма сильно потянула, но он не сдвинулся. Вокруг ореолы остались красные следы зубов.       Я мстительно надавила коленом на его член.       Вот теперь он зашипел.       Я довольно усмехнулась, но уже успела пожалеть о своей насмешке. Он укусил мою нижнюю губу, вынуждая впустить его язык внутрь… Ощущение французского поцелуя мне не понравились.       Нет ничего хорошего в том, что кто-то начинает лазать у тебя во рту чем-то мягким и склизким. Касательно этой ситуации — языком.       Не понимаю, как такое может нравится.       Но это был мой первый опыт. У меня раньше не было ни поцелуев, ни, тем более, французских поцелуев. А тут я как-то резко перешагнула эту стадию романтики и познавания себя, сразу прыгнув к сексу.       Радует одно — Мел умелый любовник. Всё было бы куда хуже, если бы мы оба не знали, что делать.       А так у меня есть собственный секс-инструктор.       За этот поцелуй я успела четыре раза передумать, нравится ли мне поцелуй с языком или нет. Он касался самых чувствительных мест во рту, старательно стимулируя их… Выбивая из меня приглушённые стоны.       Все эти ощущения для меня — в новинку. Слишком необычно, слишком много, слишком хорошо…       Я откинула голову назад, разрывая поцелуй из-за недостатка воздуха.       Губы горели вместе с лёгкими.       Вздрогнула, когда чужие, горячие пальцы коснулись чувствительной кожи между ног. Он нежно провёл подушечками пальцев по складкам половых губ, заставив меня прикусить зубами щеку. Указательным и средним пальцем он развел половые губы в стороны.       Я вздрогнула.       — Тебе обязательно играть!?       — Ммм, не знаю… — протянул он, оставляя поцелуй на моём животике. — Да?       — Идиот.       Его зубы сжались на самом чувствительном месте моего тела — клиторе. Комок нервов между ног вспыхнул болью, из-за чего я закричала, выгибая спину. Согнуться пополам в обратную сторону мне не позволили его руки.       — Ты что творишь?! — я попыталась ударить его по члену. Попала чуть выше. Жаль.       — Наказываю, — просто отзывался он, а потом перешёл к сути: — Ты девственница?       — Не помню.       И это действительно было так. Если моё прошлое тело никогда не впускало в себя чужие члены, то насчёт этого я уверенной быть не могу. Может быть, богини и могли чтить девственность, но Эстаросса какое-то время была «свободным» демоном.       — Может быть больно, — предупредил он.       Он потёрся о нежные складки головкой члена.       Мышцы моего тела ощутимо напряглись. И даже особо думать было не надо, что я сейчас была напряжена до предела, потому что моя хватка тоже стала сильнее. Кажется, я даже где-то расцарапала ногтями кожу Мела.       — Расслабься, — он нежно провёл горячим языком по моему соску.       — Прекрасный совет, — рыкнула я.       — Не злись, сестрёнка, — его громкий шёпот был подобен оглушающему крику.       — Хороший старший брат, — я хмыкнула. — Сам сестрёнку трахает, чтобы другим не отдавать.       — А что же ты тогда не сопротивляешься? — его изумрудные глаза лукаво сверкнули в темноте.       Я не ответила.       Разговорами он на несколько секунд смог меня отвлечь, но этого хватило, чтобы войти внутрь.       Всё внутри меня взорвалось такой красочной, разносторонней болью. Даже когда кость ломается и прорезает собой кожу, оказываясь снаружи — это не так больно… Меня словно разрывало на две части.       Я кричала, голосила благим матом и цеплялась пальцами за Мелиодаса, оставляя красные полосы на его коже. Мое сознание лишь самым краешком ухватывало тихие, утешающие слова от Мелиодаса. Он делал всё что мог, чтобы облегчить мою боль.       Боль стала спадать на нет и в глазах прояснилось. Больше я не видела ярко-красных пятен боли под веками.       Сердце гулко билось о рёбра. А мою голову постепенно захватывала одна волнующая мысль — этот потрясающий мужчина был внутри меня. Тот, кто не сломался за три тысячи лет, тот, кто выдержал столько времени лишений ради своей любви… Преданный до гробовой доски.       Совесть заголосила всего раз, создавая внутри ощущение, что я крала его у Элизабет. Но я постаралась утешить себя мыслью, что «той самой» богини Элизабет он уже не увидит никогда. И дело даже не в бесконечных новых воплощениях… Столько же раз, сколько она перерождалась, богиня Элизабет умирала в его сердцах.       Бедный, несчастный, бесконечно верный и потрясающий мужчина…       Я выдохнула.       — Всё в порядке? — он весьма удобно устроился на моей груди головой.       — Д-да… — хрипло пробормотала я.       Он оторвался от моей груди, нависая сверху. Несмотря на его рост, подобное всё равно выглядело соблазнительно.       Я приподнялась на локтях, затягивая его в поцелуй.       Целую неумело, даже по-детски… Думаю, скоро это изменится. У меня ведь такой замечательный учитель с огромным опытом за плечами.       Мелиодас берёт инициативу на себя, проводя языком по моим губам.       Я промычала, когда он начал движение и упала обратно спиной на кровать, прерывая поцелуй.       Я слышала удары под нами. Кровати в средневековье не делали на металлических пружинах, поэтому она не скрипела… Но зато билась об стену, об пол и создавала ощущение, словно мы её, в лучшем случае, продавим. В худшем сломаем.       Ощущение движения внутри себя не сравнится ни с чем другим. У меня не было подходящих аллегорий и сравнений. Да и не будет. Это отличается от всего, что можно было себе когда-либо представить.       Я ощущала, как на моей коже появляются засосы и следы от его зубов… Я даже не удивилась, когда на себе почувствовала его страсть к женской груди. От его зубов и рук больше всего страдали именно две мои «подружки». Сиськи по простому.       И, пожалуй, я всегда хотела, чтобы мою грудь помацал кто-то кроме меня… Весьма странное желание.       Он стал ускоряться. Перед глазами стали вспыхивать яркие, далёкие и такие мёртвенно-прекрасные звёзды, от которых расплывались серебристые круги. Внутри меня взрывались яркие, горячие звёзды, обращались в туманности и сверхновые…       Пока наши тела сливались воедино, внутри меня был целый космос.       Я крепко обхватывала его член. Стенками влагалища ощутила, как начал пульсировать его детородный орган, но спросить ни о чём не могла. Из горла вылетали только громкие стоны и задушенные хрипы.       Мелиодас тяжело дышал. Иногда я слышала тихое рычание и хриплые стоны, когда вагинальные мышцы сжимались сильнее.       Всё внутри меня напряглось. Я совсем уж зажала его внутри себя, не желая отпускать…       Мой личный космос осыпался осколками в тот миг, когда тело выгнуло до хруста в костях. Вместо стона вырвался громкий, полный блаженства, матерный крик:       — Ох ты боже блять!**       На мне оказалось что-то густое и горячее…       Расфокусированный взгляд уставился на эту белую жидкость. Спустя пару секунд зрение снова стало четким и до меня дошло, что это была сперма.       Мелиодас кончил мне на живот. Однако сперма попала и на лицо.       — Мощный у тебя член… — щеки всё ещё полыхали от смущения.       Сейчас я была абсолютно не в себе.       — Вроде девственница, а говоришь такие вещи… — он сделал серьёзный вид.       — Ну а как мне ещё сказать? Палочка выручалочка? Шайтан-машина? — я хмыкнула.       Мелиодас прыснул, весело сверкая своими зелёными глазами.       Я не чувствовала усталости. Это тело было дико выносливым… К тому же выкладывался один Мел. Я же пока только разбиралась в своих ощущениях.       Лениво поднялась с кровати и потянулась.       — Я иду в ванную.       — Ладно.       — Ты идёшь со мной.       Я чувствовала блаженную разрядку организма и ленилась сейчас ещё больше, чем прежде.       Пусть сам меня моет.