***
— Все будет в порядке, парень, — ободряюще улыбнулся док, разглядывая результаты анализов. — Ты вовремя успел, все обошлось. Данаб, опутанный водяными нитками капельниц, как кукла в паутине, услышав заветные слова, лишь прерывисто выдохнул. Оказывается, все это время его дыхание было спёрто, и только сейчас он смог задышать полной грудью. Сглотнув подступающую истерику, он только и смог сдавленно спросить: — Почему? Доктор задумчиво постучал ручкой по губам. — Вчера вечером у тебя была вязка, верно? Данаб виновато кивнул головой, не находя в себе сил даже посмотреть на доктора. — Так устроен организм омег, дорогуша. Он не понимает, какой смысл в новой вязке, если предыдущая уже принесла то, для чего она нужна. Что бы ты подумал на месте своего организма? — Что он может пойти к дьяволу, — процедил Данаб, устало прикрывая глаза. Все стало очевидным. Он чуть не лишился ребёнка лишь потому, что был не в состоянии заткнуть свою течь. — Огрызаешься, уже хорошо, — одобрительно покивал альфа. — Как ты и сам догадался, после такого выброса гормонов как секс с узлом, организм беременного омеги зачастую испытывает сильный стресс. Не всегда это приводит к таким последствиям, как у тебя, но shit happens, — пошутил Тилье, ласково улыбаясь нахмурившемуся омеге. — Ты большой молодец, что добрался сам в сжатые сроки. Впервые вижу таких смелых омег, пупсик. — У меня не было выбора, мсье. Из клиники Данаб вышел уже на своих двоих. На дворе темнела ночь, а ветер все норовил выбить из рук омеги все рекомендации врача, которые он оставил нерадивому папаше. Ему было велено соблюдать строгий постельный режим и пить какие-то хитрые витамины для омег — «укреплять стенки матки». Данаб снова не чувствовал себя состоятельным, как омега, и от этого хотелось выть. Может Бог, Космос, Ктулху или еще кто, пытался спасти малыша от участи быть сыном Данаба, а он всему помешал? Данаб отогнал от себя эти мысли и запер их за железным сейфом в своей голове. Сегодня он отвоевал себе своего сына, взяв яйца в железный кулак, и никому и никогда его не отдаст.***
Данаб ненавидел Шестнадцатый округ. Петли сводили его с ума, а уж с машиной Кияра путь домой становился едва ли не большим испытанием, чем дорога до клиники утром. Неповоротливая махина с тяжеленным рулем плохо слушалась хилого после всех капельниц омегу, который от отчаяния уже хотел побиться головой об лобовое стекло. Вдобавок ко всему, он едва доставал ногами до педалей, что абсолютно точно не могло добавить ему духу. Лишь одна отрада — запах. Весь салон машины пропитался сильным, мужественным ароматом альфы, успокаивая нервы дерганного Данаба. Даже тошнота, преследовавшая его с самого утра, улетучилась. Запах был хорош. Он отдавал хвоей кедра, растертым между пальцев свежим розмарином, тяжелым ветивером и каплей смолы. Данаб поймал себя на том, что глубоко и жадно дышит, впитывая в себя, как губка, каждую нотку этого божественного амбрэ. Впервые за целый день он почувствовал себя по-настоящему хорошо. В голове было пусто. Едва он осознал свою беременность, тут же чуть ее не потерял. А все из-за чего? Почему вдруг оказалось столько подводных камней? Он даже не думал, что находиться в положении настолько сложно, а ведь это было только начало. Когда родится малыш, все станет гораздо хуже. Роды казались таким далеким событием, несмотря на едва не случившийся выкидыш. Данаб все еще был словно под водой, а происходящее с ним далёкой — очень далёкой сушей. Молчать больше не имело смысла. Не может же Данаб скрывать беременность от Кияра до тех пор, пока живот на нос не полезет. А что делать с родителями? После проникновенного разговора с отцом, говорить ему, что залетел, совсем не хотелось. А каким примером он послужит для младших сестер? Кому сказать сначала: семье или будущему папаше? Может, отправить всем эсэмэску? Да уж, отправить снимок козявки со всеми показателями в общий чат, как будто это выход. Он терпеть не мог создавать лишнюю суету, так почему бы действительно легкомысленно и без всяких объяснений не скинуть им фотографию малыша в мессенджере? Это избавило бы его от лишних объяснений. Да и, в конце концов, почему он должен оправдываться, ему почти тридцать лет, он в состоянии самостоятельно решить, что и когда ему делать со своей маткой. Решено! За всеми размышлениями уйдя глубоко в себя, Данаб совершенно не заметил автомобиль, пытающийся его подрезать, когда он перестраивался на соседнюю полосу. Бам! Режущий по ушам гудок. Удар. Омегу резко качнуло вперед, и его лоб, словно мячик для пинг-понга, стукнулся об злополучный руль с лёгким звонким стуком. К счастью, столкновение было несильным, и Данаб отделался ссадиной и легким шумом в ушах, даже испуг не успел тронуть его сердце. Но всё же, всё же! Черт возьми! Черт! Черт! Черт! Что еще должно случиться в этот распроклятый день, чтобы вывести Данаба из себя окончательно? Омега, злобно потерев розовеющий от удара лоб, за долю секунды выпрыгнул из машины, забыв о своем болезненном состоянии, и метровыми шагами добрался до водителя скромного пикапа, который, почесывая подбородок, разглядывал результаты их столкновения. — Какого хрена, ты, придурок, творишь?! — ни капли не сдерживая себя, закричал Данаб, бурно жестикулируя. Мужчина, опешивший от такого напора, сначала отступил на шаг, но тут же взял себя в руки и двинулся в наступление. — Как можно водить такую тачку, как сраный мини купер? — По-твоему, беременному омеге нужно гнать все сто двадцать? — прошипел Данаб, раздраженно потерев переносицу. Мужчину хотелось взять за патлы и бить со всей силы об бордюр, чтобы его бесполезная голова разлетелась, как переспелый арбуз. Альфа заметно сдулся. — Беременный? — Придется звонить жандармам, — Данаб скрестил руки на груди, чтобы не поддаться соблазну и не удушить идиота. От мысли, что будь скорость чуть выше, катастрофы было бы не избежать, по коже бежали мурашки. Альфа бросил быстрый взгляд на «Хаммер», на злого, как тысяча чертей, Данаба и цыкнул себе под нос. — Надеюсь, тачка твоя, или придётся звонить еще и владельцу. Тут-то Данаб и понял, что дал маху. Как всегда, пойдя на поводу у своих эмоций, он упустил из виду самое главное. Мозг быстро разобрал имеющуюся у него информацию и пришел к выводу, что дела плохи. Во-первых, он зачем-то сказал альфе, что ждёт ребенка, во-вторых, он взял машину Кияра без спроса и ударил ее, а в третьих… — Ну, звонишь? Данаб вздохнул и потянулся к телефону в заднем кармане. В-третьих, у него куча пропущенных вызовов от Кияра и почти полночь на улице. Глубоко вздохнув, Данаб отошел от незнакомца и набрал зловеще мигающий красным номер. Трубку взяли слишком быстро. «Где ты?!» — прорычали из динамика. — Тут такое дело, дорогой, — как можно мягче начал Данаб, засовывая свои эмоции глубоко… внутрь себя. — В общем, у меня появились очень срочные дела, и я взял твою машину, потому что перепутал ключи. Если бы я не спешил, честно, твой малыш остался бы на своем тринадцать «А», но дела, правда, были неотложные. «Принято. Когда домой?» — уже спокойней ответили ему. Данаб затаил дыхание и тем же тоном сахарной детки продолжил: — Милый, я... попал в небольшую аварию и нужно твое присутствие. Но с машиной все в порядке! Небольшая царапина и всё! В трубке было подозрительно тихо. — Кияр? «Где ты?» — наконец спросил Кияр тоном, который Данаб идентифицировал как «всё очень плохо». — Пересечение Клебер и Буасьер, в двадцати метрах от метро, — тихо сказал Данаб, устав ломать комедию. Пускай все идет на самотек. Пускай вообще все катится в пропасть! Данаб положил трубку и уселся обратно в машину, устало прислоняя кипящую голову к рулю. Альфа топтался где-то рядом, безуспешно пытаясь до кого-то дозвониться. Данаб наблюдал за ним, словно сквозь невидимую плёнку, заторможенно и лениво. Куда он так сильно спешил? Почему так суетится? Что стоило того, чтобы встрять столь глупо, как они? Все силы неожиданно кончились. Это был очень долгий и трудный день, и впервые Данаб не хотел решать свои проблемы сам. Да, в его нынешнем положении от помощи Кияра было никуда не деться, но на этот раз Данаб ждал его, как палочку-выручалочку, а не необходимое зло. Омегу тошнило от насыщенных событий прожитого дня, будто от роя тысячи мух в голове. Он так устал, так чертовски сильно устал.