Чувства, которых нет прекрасней

Серёжа телефон дрожащими от волнения руками достаёт, номер, наизусть уже выученный, набирает. Гудки в течение десяти секунд время растягивают до масштаба бесконечности. А когда в телефоне всё- таки раздаётся « алло», мужчина выдыхает шумно и говорит: — Нази, вы дома? — Нет, Серёж, мы в больнице были, уже к дому подъезжаем. У Амельки температура поднялась. — Почему мне не позвонила? Я бы вас отвёз. — Я не хотела тебя беспокоить. — Что врачи сказали? — Что у неё грипп. Лекарства прописали. — А я у квартиры твоей стою. — Я вижу, — сказала Назима. И фраза эта эхом отозвалась по всему подъезду, потому что она с дочкой на руках уже поднималась на нужный этаж. Серёжа девочку на руки берёт, к себе прижимает крепко. А она на ушко ему шепчет: — А я заболеля. — Что у тебя болит, Амель? — Всё болит. Я с мамой к злому влачу ходила. — Почему злому? — улыбаясь, спрашивает Серёжа. — Потому что он нашей Амельке уколы прописал, — присоединяется к занимательному диалогу Назима.- Амелька, иди, поиграй немножко одна, хорошо? Нам с… дядей Серёжей поговорить надо. — Холошо. Как только малышка в соседнюю комнату убегает, Назима Серёжу обнимает ласково, а мужчина руку ей в волосы запускает, поглаживая успокаивающе и тепло даря. — Нази, я так испугался, когда сюда приехал, а дверь никто не открывал. Я чуть с ума не сошёл от мысли, что с вами могло что-то случиться. — Всё так серьёзно? — Максим должен одному богатому дяденьке триста тысяч рублей. И всё было бы ок, если бы они у него были, если бы не промотал он их. Но он обещал, что всё исправит и я ему верю. — А я верю тебе. Нази ладонью щеки мужской касается. Серёжа руку её перехватывает и к сердцу прижимает. Он в глаза её карие внимательно смотрит и счастье там находит, которое придаёт глазам ёё яркий блеск. Только вот чьё это счастье? Её? Его? Их совместное. Трущёв каждой клеточкой чувствует этот поток энергетический, который притягивает их друг к другу не хуже магнита. Назима пошевелиться боится, прервать процесс этот химический, взаимный обмен искрами любви и тепла. Но о дочери вспомнив, что в комнате соседней уже минут пятнадцать сидит, от Серёжи на шаг отступает и с улыбкой говорит: — Проходи на кухню, а я пойду Амельке лекарство дам. — Хорошо. Назима к дочери подходит, в лобик заботливо целует, отмечая, что горячий он. — Доченька, у тебя что-нибудь болит? — Да. Головка болит. Мам, а где дядя? Ушёл? — Нет. Он на кухне сидит и тебя ждёт. Но ты сейчас плохо себя чувствуешь, не сможешь к нему пойти. Так что, давай лекарство выпьем и укольчик сделаем, чтобы ты выздоровела поскорее. — Давай. Только не надо укол. Я боюсь. — Не бойся, это совсем не больно. — Ну, ладно. Мам, а посмотри, что я нарисовала. Касиво, да? Назима на рисунок дочери смотрит и улыбки счастливой сдержать не может. На нём три неровных кружочка нарисовано. На смайлики похоже. На одном из них крупная черточка чёрного цвета нарисована. — Доченька, а кого ты нарисовала? — Мама, Амеля и дядя хороший. — Дядя Серёжа? — Да. — Красиво очень. Я ему покажу. Но сначала процедуры. Тем временем Серёже в голову мысль приходит отличная. Он Назиму с Амелькой в деревню хочет отвезти, в дом родительский, который уже два года пустует. Там их точно никто не найдёт, никто не причинит вреда. Но что на это скажет Назима? Он в комнату детскую идёт, тихонько дверь открывает. Там Назима Амельку спать укладывает, сказку о принцессе и драконе читает. Малышка глазки уже трёт, зевает, взглядом сонным по картинкам красочным бегает. Трущёву совсем не хочется разрушать идиллию эту. Он просто стоит и наблюдает за Нази с дочкой, тепло и уют ощущая. Всего через минуту усталость побеждает детскую любознательность и Амелька засыпает. Назима одеяло поправляет, в щёчку девочку целует и, с улыбкой на Серёжу взглянув, рисунок ему детский протягивает, где втроём они. Семья. — Нази, я…- Серёжа в улыбке о милоты такой расплывается, а язык немеет вдруг, от невозможности выразить того, что рисунок этот в душе его всколыхнул. — Тшш….- девушка расстояние между ними до миллиметров нескольких сокращает, к губам пальцем указательным прикасается.- Мне нравится, как моё имя из твоих уст звучит. Всё остальное — лишний шум. Давай помолчим. Серёжа Назиму к себе прижимает, талию руками очерчивает. Они долго так стоят, к себе прислушиваясь, взглядами влюблёнными друг друга исцеляя. Назима Серёжу целует, в спальню свою ведёт. — Ты точно этого хочешь? — спрашивает Серёжа, пока всё не зашло слишком далеко. — Да, очень. После слов этих у Трущёва крышу сносит. В комнате становится жарко. Поцелуи требовательнее, объятия крепче. А впереди была ночь. Прекрасная звёздная ночь.