~*~
В районе, где располагается мастерская Люка, совсем тихо. Подъезжая к старому одноэтажному зданию, Бен отстранённо думает о том, что, если раздадутся выстрелы — кто-то из живущих рядом наверняка вызовет копов. А копы ему не нужны. На счастье, и огнестрельное оружие ему не нужно, но что делать с Кирой? Она наверняка сейчас сжимает в руке какую-нибудь пушку. Он не заезжает внутрь: все гаражные двери опущены — и оставляет машину прямо у входа. Бен глушит мотор и по привычке бросает взгляд на качающиеся под зеркалом кости, а затем — на запястье. Но то оказывается пустым, и Бен удивлённо понимает, что всё ещё чувствует фантомное прикосновение отцовских часов к коже. Разум играет с ним, вводит в заблуждение, и рука тянется к спрятанному в кармане коробку таблеток, но Бен останавливает себя. Шести часов ещё точно не прошло. Он нарочито громко хлопает дверцей Фалькона, чтобы было слышно внутри, и идёт к расположенному в конце стены входу. Кулаки спрятаны в карманах бомбера, а пальцы крепко сжимают ключи от машины. Кира ждёт его на том же высоком стуле, на котором его латал Лор. Когда Бен заходит, плотно прикрывая за собой дверь, она ловко соскакивает, и высокие шпильки её сапог громко цокают по бетонному полу. Бледный свет прикрученных к стенам ламп слишком тусклый, но Бен понимает, что зрачки девушки расширены совсем не из-за него. Она тоже на стимуляторах. На лбу, где раньше сочилась кровью рана, теперь ярко выделяется белым пластырь. Бен мысленно ставит галочку, замечая зажатый в руке Киры пистолет. У её ног, опираясь спиной на машину, лежит в отключке Люк. Его грудь мерно вздымается и опускается в такт дыханию. Он кажется просто спящим. — В нашем деле как-то даже непрофессионально — иметь слабые места, — замечает Кира, опуская уголки губ. Её глаза не отрываются от лица Бена, когда она наводит на него пистолет. — Руки. Без резких движений он медленно достаёт их из карманов, раскрыв ладони. Когда девушка кивает, опуская оружие, он скрещивает их на груди. — Ты пришла сказать мне это? Бен не уверен, что у него хватит терпения на Киру. — Я пришла за деньгами. И если ты не отдашь их мне — твоё слабое место замарает своими мозгами машину какого-то бедолаги. Он вновь переводит взгляд на Люка, и только сейчас замечает, что за его спиной гоночная тачка, над которой они корпели. Уголок губ Бена ползёт вверх в ироничной ухмылке. — Твоему боссу не понравится, что ты испачкала его инвестицию. Кира фыркает в ответ, но он продолжает. — И что убила его друга. В глазах девушки проскальзывает сомнение, и она нервно переступает с ноги на ногу, её пальцы крепче обхватывают пистолет. — Я знаю, что ты работаешь на Сноука, — тихо и вкрадчиво произносит Бен. Он делает едва заметный шажочек вперёд, надеясь, что Кира того не заметит, и, кажется, она действительно не обращает внимания. Оружие наверняка дарит ей ложное чувство превосходства и уверенности. — Знаю, что он подослал тебя к Хатту. — Ещё шаг. — Не знаю, зачем, но знаю, что Хатт не в курсе планов своего напарника. Это не твои деньги. И доверия ты у меня не вызываешь. Я сам отдам им деньги. Дослушав его, Кира молчит с несколько секунд, а затем вдруг заходится истеричным смехом. Бен замирает от неожиданности, прекращая своё медленное наступление. Он не знает, чего ждать от неё дальше. Девушка звучит так, словно вот-вот разрыдается. Однако она просто замолкает так же резко, как и начала смеяться. — Ты ничего не знаешь обо мне, — произносит Кира; в её голосе слышна насмешка. — Что ж, может, это поможет мне познакомиться с тобой поближе? Это чистый блеф, и его действия опираются лишь на слепую надежду. Бен выставляет одну руку вперёд, прося не стрелять, и медленно достаёт из заднего кармана джинсов чёрный прямоугольник. Это срабатывает даже лучше, чем он смел себе представлять, когда ехал в мастерскую. Кира меняется в лице в то же мгновение, в которое замечает зажатый в его пальцах телефон. Её и без того большие глаза расширяются, а губы вздрагивают в попытке что-то сказать. Девушка незамедлительно наставляет на него пистолет. — Отдай его мне, — шипит она. Бен лишь довольно вскидывает подбородок и опускает руки. Кажется, в кои-то веки удача решила повернуться к нему своим прекрасным личиком. — Нет. — Ты забываешь, у кого сейчас вся власть в руках, — Кира вздёргивает кисть и качает пистолет в воздухе. — Ты забываешь, что у меня деньги, которые ты так хочешь получить. Девушка приоткрывает рот, и на её лице появляется растерянность. Брови Бена сходятся на переносице, когда он наблюдает за её эмоциями. Он приходит к заключению, что стимуляторы, которые она приняла, позволяют ей держаться на ногах, но совсем плохо сказываются на мозговой деятельности. — Я могу прострелить тебе сраное колено, ублюдок, — снова шипит Кира, делая уверенный шаг вперёд. — Поверь, это не сделает меня более сговорчивым. — Бен пожимает плечами, и на лице девушки тут же отражается злость. Перед ней стоит выбор между полумиллионом долларов и чёртовым телефоном, и что-то подсказывает Бену — на чаше её весов тяжелее будут совсем не деньги. Ему даже становится немного интересно, что же там такого заключено, кроме сообщений от Сноука. — Ты ни хрена не понимаешь, — сбивчиво шепчет Кира, и на этот раз в её глазах действительно появляются слёзы. Она выглядит как загнанный в угол зверь, но Бену ни капли её не жаль. Он лишь хочет, чтобы она не тратила его драгоценное время. — И даже не собираюсь вникать. Голос Бена тих и спокоен; он совсем не выражает эмоций. В отличие от Киры. — Он убьёт меня, если телефон окажется в его руках! — кричит она, и по её покрасневшему лицу стекают слёзы. — Ты же понимаешь, что меня это не интересует? — Забирай деньги, забирай всё, но отдай мне блядский телефон, и просто проваливай отсюда. — Мне не нужны деньги, — Бен обрывает её попытки торговаться одной фразой. — Это сраные полмиллиона, они нужны всем! Кира лихорадочно облизывает губы, вытирает рукавом кожанки нос. Её глаза бегают по всему помещению, будто в попытках найти выход. И их здесь много, очень много, понимает Бен, но её одурманенный наркотиками мозг совсем ничего не видит. — Ладно, ладно. Хорошо, — произносит она, шумно выдыхая. — Тебе не нужны деньги, мне нужен телефон. Я поговорю с ним, скажу, что ты спас меня, скажу ничего с тобой не делать. А он захочет, поверь. Я смогу убедить его оставить тебя в живых. Ему понравится, что ты позаботился о его девочке, — тараторит Кира. Её глаза лихорадочно блестят и бегают по всем окружающим их поверхностям; Бен буквально видит на лице девушки, как шевелятся мысли в её голове. — Хорошо. — Отдай мне телефон, — Кира тянет руку, но Бен лишь вскидывает бровь. За кого она его держит? — У тебя есть время до утра. Поговори со своим боссом, подготовь его. Я позвоню. Девушка тяжело сглатывает, следя за тем, как объект их торгов прячется в кармане его бомбера. — Я могу всё устроить прямо сейчас, — предпринимает она ещё одну попытку. — Только дай мне телефон, и я позвоню ему, скажу приехать, или мы поедем… — Я сказал, мы увидимся с утра, — тихо отчеканивает Бен. Нижняя губа Киры начинает подрагивать. — Что-то ещё? — спокойно интересуется он, давая понять, что разговор окончен. На самом деле, есть это “ещё”. Любопытствующая часть Бена хочет спросить, кто приехал за ними в мотель? И зачем Сноук подослал Киру к Хатту? Но понимает, что чем меньше будет знать, тем безопаснее для него будет. Он и так уже видел, слышал и делал куда больше, нежели стоило. В любом случае, думает Бен, это уже не имеет никакого значения. Единственное что его сейчас заботит — безопасность Финна и Рей. — Как ты с нами свяжешься? — спрашивает наконец Кира, вздёргивая подбородок, напуская на себя браваду, возвращая иллюзию уверенности. — Не беспокойся, твой босс уже обо всём позаботился. А теперь просто вали отсюда, пока я не передумал. Твоя роль в моём сценарии совсем не такая значимая, как тебе нравится представлять. Кира фыркает в ответ и прячет пистолет за пояс джинсов. Цокот её шпилек эхом разносится по всему помещению, когда она начинает своё шествие к выходу. Стоит ей поравняться с Беном, как он замечает в её зелёных глазах странный блеск. Тот не даёт ему покоя, но легче всего списать его на действие стимуляторов. Его собственные глаза сейчас наверняка не сильно отличаются от её. — До встречи, папочка, — мурлычет Кира, пальцами пробегаясь по его плечу. Бен стискивает челюсти. Ему дорогого стоит оставить фантазии о её переломанной кисти лишь фантазиями. Стоит двери за её спиной захлопнуться, как он тут же бежит к Люку. Он легко шлёпает его по щекам, то и дело оборачиваясь на вход, и зовёт по имени, пока старик наконец не начинает кряхтеть и морщиться. Бен уже видел, что с ним всё в порядке, но всё же с облегчением выдыхает, когда Скайуокер открывает глаза. — Ох… Малыш… — хрипло тянет Люк, пытаясь встать. Он крепко цепляется пальцами за плечи племянника, и совместными усилиями старик оказывается на ногах. Его чуть ведёт в сторону, и Бен помогает ему устоять. Скайуокер дезориентированно оглядывается по сторонам и промаргивается, а затем поднимает непонимающий взгляд на племянника. — Что… Что произошло?~*~
Все ночные съёмки закончились ещё в прошлом месяце. Площадка пустует, как и будка охранника. Бен открывает фургон гримёра ключом Люка. — Нет времени на объяснения, старик. — Он качает головой, будто прося прощения. — Где мне найти Хатта? Ему тяжеловато двигаться в темноте; в заставленном этажерками узком пространстве под локти постоянно что-то попадается, и несколько раз Бен слышит стук упавших на пол предметов. — Что ты затеял, малыш? — спрашивает Люк, сощуривая глаза, будто пытаясь залезть в его мысли. — Я могу позвонить Сноуку, он поможет! Мы старые друзья. Во всём этом наверняка можно разобраться. Пропахшая потом и даже кровью силиконовая маска стоит на гримёрном столике напротив зеркала, натянутая на голову манекена. Ему не столько нужно скрыться от Хатта и его прихвостней — Бен не обманыватся: его внешность при его габаритах тяжело забыть, — сколько от камер на улицах. — Даже, блядь, не думай приплетать сюда Сноука, старый ты идиот! — Бен взрывается. — Разуй глаза, дурак, твой “друг” и так уже во всём этом замешан, и поверь мне — не на нашей стороне. Перед тем как отъехать со съёмочной площадки, он перекладывает из багажника на пассажирское сидение позаимствованную в мастерской монтировку, чтобы не тратить на это время на парковке хаттовской забегаловки, адрес которой Люк в конце концов ему нехотя продиктовал. — Послушай, тебе нужно бежать. — Перед тем как сесть в Фалькон, Бен подходит к дяде и крепко обхватывает его плечи, пронзительно смотрит в ярко-голубые глаза. — Я не смогу спасти всех. — Качает головой. — Ты должен бежать отсюда немедленно, Люк. Ни Лор, ни Сноук тебе не помогут. Я тоже больше не смогу. “Мама-Итальяна” стоит почти на самой окраине города. В цепочке невзрачных одноэтажных кирпичных зданий она выделяется красной неоновой вывеской с названием и мерцающим в ночи жёлтым куском сырной пиццы. Изнутри льётся свет. Бен натягивает маску, сжимает и разжимает затянутые печатками пальцы и берёт монтировку. Твёрдым шагом сокращает расстояние от машины до стеклянной входной двери и замирает. Этого он совсем не предусмотрел: внутри полным полно гостей. И даже если это всё знакомые Хатта их слишком много для него одного. Взгляд по привычке ищет отцовские часы на запястье, чтобы проверить, который час, но, разумеется, ничего не находят. Бен оглядывается по сторонам, будто пытаясь найти подтверждение тому, что до рассвета у него ещё есть время, и возвращается к Фалькону. Хатт не заставляет себя долго ждать. Он выходит, пьяный и громкий, из своего заведения в сопровождении высокого водителя. Тянет за руку девицу в расшитом золотыми пайетками платье, и Бен мысленно матерится: лишняя кровь и лишние свидетели ему ни к чему. Однако удача второй раз за сегодня решает проявить к нему благосклонность: “золотая рыбка”, кокетливо смеясь, вырывает ладонь из цепкой хватки Хатта и возвращается к своим друзьям. Хатт машет на неё рукой и неуклюже забирается на заднее сидение машины. Они едут за город по двухполосной дороге вдоль берега океана. Бен преследует его ещё минут пять, после того, как они пересекают черту Лос-Анджелеса, а затем начинает идти на обгон. Когда нос Фалькона равняется с боковой дверью чёрного седана Хатта — резко даёт вправо. Слышится ужасающий скрежет металла о металл и скрип тормозов, от удара тело по инерции летит в другую сторону, но Бен, не раз выполнявший подобные трюки на съёмочной площадке, знает, как держать ситуацию под контролем. Он хватает монтировку и вылетает наружу, оставляя дверцу открытой. Машину Хатта снесло за металлическое ограждение, вниз по маленькому склону, прямо на пляж. Пока Бен несётся к ней, поскальзываясь на песке, Хатт выбирается из машины, падая на колени. Оглядывается и замечает Бена, и, наверное, с монтировкой в руках и пугающей силиконовой маской на голове он выглядит довольно устрашающе, потому что глаза Хатта расширяются, и он принимается кричать. Пытается подняться, но пьяное тело не слушается, а когда наконец получается, затыкается, и неуклюже бежит вперёд, прямо к волнам. Бен настигает его у кромки воды. Замахивается монтировкой, но Хатт внезапно разворачивается, заставая врасплох, сгибается и обхватывает за талию. Давит всем весом и валит его на мокрый песок. Невнятно рычит и вскидывает кулак, но Бен выставляет вперёд металл ровно в тот момент, как чужая рука летит к его лицу. Хатт вопит от боли, прижимает к груди раненую конечность, и Бен пользуется моментом, чтобы скинуть его с себя. Холодная солёная вода набрасывается на них, замачивая джинсы почти до пояса, но ни это, ни разбитый Фалькон, оставшийся стоять позади, его не беспокоят. Несмотря на потасовку, в голове ясно, а сердцебиение ровное. На стороне Хатта весовая категория и немалый опыт, на стороне Бена — опьянение Джаббы и стимуляторы Лора. Хатт предпринимает ещё одну попытку сбить его с ног, но в этот раз уже успевший подняться на ноги Бен оказывается проворнее и успевает отскочить в сторону. Монтировка приземляется на затылок Хатта, и тот стонет, пошатываясь на четвереньках, но не падает. Однако чуть более сильной, чем предыдущие, волны хватает, чтобы заставить его распластаться на животе. Бен отбрасывает своё оружие и хватается двумя руками за шиворот хаттовского пиджака, тянет изо всех сил к глубине, и когда вода доходит ему уже до колена, просто держит. Без труда сопротивляясь барахтанию Хатта, он думает о Рей. О том, что любит её. Хатта хватает совсем ненадолго. Бен оставляет его на том же месте, позволяя воде делать с телом что ей вздумается. Относить тело дальше не имеет смысла: приливом его всё равно выплюнет на пляж. Бен выходит из океана практически полностью мокрый, подбирает монтировку и оглядывается: вокруг пусто, не считая двух побитых машин, и тихо, не беря во внимание шум волн за спиной; вдалеке справа по берегу возвышается маяк, свет которого то и дело проносится перед глазами, ослепляя на несколько секунд. Он возвращается к седану и открывает водительскую дверь: худощавая непристёгнутая шестёрка Хатта, головой породившая трещину на боковом стекле, безвольно падает на песок к его ногам. С этой ночи Лос-Анджелес офиициально его самый кровавый город на карте Соединённых Штатов.