Умирающий доктор (The Dying Doctor)

      Пустынное солнце жгло прикрытые бронежилетом плечи военного доктора, во рту и под одеждой у него был песок, везде песок. И палящий зной, словно эта чертова страна восставала против британских солдат даже своей проклятой погодой.       Отгоняя дискомфорт, капитан Ватсон приказал своим ребятам искать укрытие. На их автоколонну напали: сначала перед ними взорвалось СВУ¹, а затем их стали выцеливать боевики, и Джон направил всех под защиту одной из перевернувшихся машин колонны.       Сканируя взглядом раскинувшееся впереди пространство, Джон увидел своего солдата, попавшего под перекрестный огонь — враги стреляли, скрываясь за чудом уцелевшими в колонне машинами. Парнишка-рядовой пытался отползти к превращенному в баррикаду перевернутому "хамви" и кричал от боли — пуля ранила его в ногу.       — Черт! Рядовой, не подниматься! — крикнул Джон. — Я тебя вытащу!       Он направил своих ребят стрелять по импровизированной вражеской баррикаде — просто чтобы отвлечь их, ему не требовалось, чтобы они кого-то там подстрелили, хотя было бы неплохо, но сейчас ему нужно было лишь время, чтобы ускользнуть и вытащить парня в безопасное место.       Вокруг засвистели пули; горячий воздух, поднимавшийся со спекшейся от солнца земли, давил на загорелую кожу. Джон чувствовал, что ее уже стягивает от недостатка жидкости, черт, ему даже потеть нечем.       — Я иду! — объявил он и быстро пополз к раненому, приклеившись взглядом к его закрытой бронежилетом спине. Боевики, спохватившись, открыли огонь в его направлении, но Джон не желал останавливаться. Он этим ребятам командир, он за них всех отвечает.       — Не поднимайся... — Джон согнулся над лежащим солдатом, но его руки вцепились не в жесткий кевларовый бронежилет или привычную военно-полевую форму, нет — он моргнул на слепящем солнце — материал под пальцами был шершавым, а воротник одежды — знакомо-раздражающе поднят.       Пальто, солдат был в черном пальто. "Без разницы", — подумал про себя Джон, выталкивая из сознания это открытие. Главное, вытащить парня с линии огня и самому здесь не остаться. Опустив глаза, он увидел перед собой не юного рядового в полевой форме — нет, он встретился с пристальным взглядом серых глаз; густая шапка черных, как ночь, кудрей контрастировала с бледным лицом детектива.       — Шерлок? Что ты делаешь в Афганистане?       — Джон, я не в Афганистане. Что ты делаешь в Афганистане?       Моргнув от бьющего в глаза солнца, Джон внезапно осознал, что стоит в квартире, а конкретно — на кухне. Он повернулся на звук закипевшего чайника.       — Прости, что? — Джон обнаружил, что больше не лежит на песке, пригибаясь под брызгами стрекочущих пуль. И находится он не на какой-то неизвестной кухне, а на вполне определенной лондонской, в своей квартире — в их с Шерлоком квартире на Бейкер-стрит. Дом, он дома. Бейкер-стрит. Растерянный доктор прижал руку к груди, но ощутил лишь мягкий материал своего коричневого свитера.       — Джон. Что он здесь делает? — вновь врезался в его рассеянные мысли голос Шерлока.       — Хм, кто?       Шерлок раздраженно показал на мужчину, сидевшего в мягком кожаном кресле — на обычном месте самого Шерлока, что еще больше возмущало последнего. Сам же консультирующий детектив сидел в кресле Джона напротив брата, по-детски наполовину от него отвернувшись. Майкрофт, не выпуская из руки зонт, лишь закатил глаза и ничего не ответил на выходку младшего.       — Майкрофт? — Джон скривился, ощущая, что он как всегда что-то пропустил.       — Скажи ему, чтобы он ушел, Джон. Он не может остаться, — Шерлок раздраженно пощипывал струны скрипки.       — Выпьете чаю, Майкрофт? — вежливо поинтересовался Джон, игнорируя надувшегося соседа.       Старший Холмс перевел взгляд на отставного военврача, и на его обычно бесстрастном лице появилось хмурое выражение.       — Не трудись, он здесь не задержится, — с раздражением фыркнул Шерлок.       Джон покачал головой и снова предложил Майкрофту чая. Тот в ответ лишь еще пристальнее посмотрел на доктора.       — Ты знаешь, я никогда не понимал, в чем ценность дружбы, — обратился он к брату, игнорируя вопрос Джона.       — Простите? — последний снова испытал ощущение, что он что-то пропустил, что-то важное.       — У меня есть знакомые, Джон, но не друзья. У меня есть подчиненные, и они защищают меня, потому что им за это платят. Но вы, Джон, настоящая тайна за семью печатями, вы отказались брать у меня деньги, а ведь я всего лишь просил вас пошпионить за моим братом. Но вы мне отказали. Мне никто никогда не отказывает. И мне до сих пор интересно, почему он вас слушает? Шерлоку небезразлично ваше мнение. И ваше одобрение — ничье больше, даже мое... это многое значит.       — Майкрофт, не беспокой Джона твоими скучными наблюдениями. У него есть дела поважнее, например, сделать мне чай.       Майкрофт покачал головой,       — Он никогда не умел делиться игрушками.       — Джон не игрушка, Майкрофт, он — человек. Ну, правда. Не оскорбляй доброго доктора. Джон, прогони его. Почему он еще здесь? — заныл Шерлок.       — Не понимаю, как вы умудряетесь его выносить? — вздохнул Майкрофт и снова глянул на скуксившегося брата.       Джон рассмеялся — не смог удержаться, ведь Майкрофт спрашивал совершенно искренне.       — Джон, почему ты его не прогоняешь? — Шерлок наконец повернулся к брату лицом, награждая его негодующим взглядом. Покоящаяся в тонких пальцах скрипка была мгновенно забыта.       — Потому что он — мой друг. И твой брат. Кроме того, он довольно приятная компания, в отличие от некоторых моих знакомых консультирующих детективов.       На этот раз нахмурился уже Майкрофт, который явно попытался вспомнить, когда в последний раз он ощущал чью-то дружбу — настоящую дружбу, без каких-то скрытых мотивов.       — Да, Джон, я с удовольствием выпью чая, — голос Майкрофта прозвучал странно, почти обеспокоено.       Доктор оглядел квартиру и увидел Лестрейда. Тот стоял неподалеку от двери, держа руки в карманах. Когда он успел появиться?       — Чаю? — предложил Джон.       — Да, пожалуйста, — прервал уже открывшего было рот Майкрофта серьезный голос инспектора. Он выглядел измученным и сжимал пальцами переносицу.       Джон внезапно заметил, что в их захламленной гостиной находятся также миссис Хадсон и Молли. Зачем они все пришли? И как долго здесь находятся?       Шерлок перевел взгляд на Джона, его холодные серые глаза очень пристально посмотрели на доктора.       — Незачем так удивляться, они хотят о тебе позаботиться. Не могу представить, зачем бы тебе этого хотелось, но они — твои друзья, Джон.       — Наши, — поправил тот.       — Ну, если только, кроме Майкрофта, я полагаю.       Старший Холмс совершенно нехарактерно для себя — и в целом всей ситуации — невоспитанно фыркнул.       Раздавшаяся за окном стрельба заставила бывшего солдата подскочить к окну и отодвинуть темные шторы. У Джона перехватило дыхание — снаружи он увидел афганскую пустыню и поле боя. Не привычно оживленную Бейкер-стрит — нет, там были песок, солдаты и свистящие пули.       Рядом с растерянным доктором встал его друг, консультирующий детектив.       — Ты не должен выходить туда, Джон. Во всяком случае, один. — Утверждение.       — Она повсюду меня преследует. — Признание.       — Я знаю, Джон, — и Шерлок заиграл на скрипке знакомую мелодию собственного сочинения. Она начиналась уверенным маршем, и затем переходила в быстрые всплески диезов и лиг², напоминая о поле брани. Вскоре она превратилась в настойчивый зов и хаос, а затем наконец сменилась медленной и печальной музыкой, напоминавшей о тьме и одиночестве, но только лишь для того, чтобы плавно перейти к более счастливым временам. — Я написал ее для тебя.       Измученный душой солдат повернулся было к друзьям, но и Молли, и миссис Хадсон, и Лестрейд — они все исчезли, за исключением Майкрофта и Шерлока. Они вообще здесь были или ему показалось?       — Красивая музыка, — пробормотал Джон и отошел от окна, вспомнив о неприготовленном чае.       Майкрофт поблагодарил его, принимая чашку, но серые пронзительные глаза так и не встретились с синими глазами доброго доктора, нет, они сосредоточенно смотрели на что-то пониже его чисто выбритого подбородка. Джон невольно поднял руку к груди.       — Джон? — Майкрофт подался вперед, но бывший солдат сделал шаг назад, и прочистив горло, возобновил забытый разговор.       — На поле боя лучше, если у вас есть кто-то, кто прикроет вам спину. Это повышает ваши шансы на выживание. Именно это и есть дружба. Друзья защищают друг друга. И они есть у всех. — По мнению доктора, в жизни не было более правдивой истины.       — Интересная теория.       — Это не теория, Майкрофт. Если бы к вашей голове был приставлен пистолет, я бы не валялся на земле без дела. То же самое бы, я уверен, сделал и Шерлок, и вы тоже. Именно так поступают друзья.       Младший Холмс фыркнул:       — Только если бы у меня не было в руках пистолета. Кроме того, ты слишком веришь в моего дорогого брата.       — Шерлок, — возмутился Джон, но не успел закончить: чашка выпала у него из рук; почему так больно дышать... руки отказывались подчиняться.       — Джон! — Шерлок отложил скрипку и двинулся к другу.       — Что...       — Джон, держись, — в его голосе звучала мольба, так непохоже на Шерлока.       — Что... такое? Шерлок, ты в порядке? — Джон всмотрелся в исказившееся лицо друга. Шерлок ранен? Его взгляд так напряжен из-за боли? Господи, и еще эта боль в груди, откуда она?       Почему Шерлок так о нем беспокоится, ведь ясно, что это с ним самим что-то не так.       Он не может переживать из-за Джона. Джон ведь никто, просто доктор, отставной военный врач, простой старина Ватсон. Тот, кто не представляет ни для кого никакой важности. И это не принижение, просто общеизвестный факт. Доктор Джон Ватсон, бывший солдат и сломанный человек, не стоит и маленького местечка в Чертогах разума гения — даже простого бумажного листика на запыленном столе не стоит. Он не важен. Но лицо консультирующего детектива почему-то было искажено от волнения, и оно начало расплываться, словно скрываясь за тонкой дымкой. Донесшийся с улицы шум боя и перестрелки артиллерийских орудий вернули внимание Джона к окну.       — Война, она меня преследует, — повторил он, слыша приближающийся грохот орудийных залпов.       — Не волнуйся, Джон. С тобой уже все хорошо, — Шерлок встал у него за спиной.       — Со мной? Тебе не следует здесь находиться, Шерлок, — уверенно прозвучало из уст доктора, глаза которого, не отрываясь, следили за развернувшимся за окном боем, а рука прижималась к жгущей болью груди.       — Дай ему пространство, Шерлок, — на миг пробился в затуманенное сознание строгий голос Майкрофта, а боль усилилась, пронзая вибрирующей волной все тело. Джон отнял от груди руку, покрытую теплой липкостью — покрытую кровью.       Его губы шевельнулись, но с них не сорвалось ни слова, а Шерлок и Майкрофт теперь оба оказались вдалеке от окна. Они стояли и смотрели на кровь, что пропитывала клетчатую рубашку Джона и пятнала его уютный коричневый свитер.       — Джон, — прочистил горло Майкрофт, но именно Шерлок потянулся к другу, помогая ему устоять на ногах.       — Все хорошо, Джон, с тобой все будет хорошо. Просто дыши, продолжай дышать... ты не один, — пообещал густой баритон. — Я — здесь. Продолжай дышать, только продолжай дышать.