Василиса Средиземская

В горнице Василиса осталась одна. Сидела, бездумно крутила в руках неподаренный кулон и… ни о чем не думала. Из сеней до нее доносились тихие голоса – Торин и Балин что-то обсуждали. Понимала она их плохо. Ясно ей было лишь то, что когда-то гномы пошли за Дубощитом и где-то в Синих Горах обрели новый дом. Однако сам Торин полагал нужным вернуть старый дом, наверное, в Одинокой Горе. Кто он – князь али кузнец – Василиса не понимала. Наверное, кузнец, за которым пошли люди… то есть гномы из его селения. Стал старостой, пожалуй. Неважно то. Важно, что они шли за делом – вернуть дом. Василиса… из дома ушла. И куда ей податься, сама не знала. Вот напросилась с ними в поход. Надо ли ей? Она ведь и в тягость им может быть, и непривычная к таким-то походам, устать может. Да только чувствовала она, что неспроста сюда вышла после плутаний долгих. Значит, может тут иную судьбу отыскать, цель найти – как жить ей дальше. По землянке прошел хоббит, чудится, что отказался идти с гномами. И… Василиса сама собой вздернула голову – а она пойдет! Не забоится! Ни Змея, ни человека не забоится! Свой путь она выбрала! - Эй, Вазэ… Вас… - заглянувший Кили смущенно шмыгнул носом. – Ты чего тут одна сидишь? К нам пойдешь? - Васей можно звать, - улыбнулась девушка. – Али Лисой зови. Пойду, конечно! А к вам – это куда? Вместо ответа ее за руку уволокли в другую горницу. А там встретили… музыкой. Василиса с любопытством разглядывала инструменты, не знакомые ей. - Ну, чего смотришь? – по-доброму усмехнулся кто-то. – Петь умеешь? Какие песни у вас в краях поют? - Разные, - растерялась Василиса. Петь она умела – чего ж тут уметь? Но песню за рукоделием вела али с девками на улице голосила. Так, чтобы в горнице для посторонних исполнять… - Спой! Спой нам! – слышилось со всех сторон тем временем. Странно то. Но ведь другие народы – другие обычаи. Они и мисками под песню кидались, может, принято у них так. Ломаться Василиса не стала, да и накатило на нее вдруг. За окном было темно, а в норе – тепло, светло и уютно. И хотелось как-то так и проводить вечер, сидя тут… пред странной печью без заслонок и с пламенем на полу почитай*. - Под окном черемуха колышется,** Опуская лепестки свои. За рекой знакомый голос слышится, Да поют всю ночку соловьи. За рекой знакомый голос слышится, Да поют всю ночку соловьи. Бофур – кажется, так звали этого гнома, в шапке, которую он так и не снимал до сих пор, - начал подыгрывать девушке на свирели. - Ах ты, песня, песня соловьиная, До чего ты за душу берешь. Ведь к любви ведет дорожка длинная, Чуть отстал - и вовсе не дойдешь. Ведь к любви ведет дорожка длинная, Чуть отстал - и вовсе не дойдешь. Тут уже и другие гномы взялись за инструменты, полностью угадав мотив песни. Василиса могла бы лишь жалеть, что за песней толком и не прислушаться, какой из них как звучит. Да не до того было, девушка все в окно глядела, песнь ведя: - А дойдешь - от счастья не надышишься, От объятий жарких, от любви... Пусть тогда черемуха колышется И поют всю ночку соловьи. Пусть тогда черемуха колышется И поют всю ночку соловьи. Только закончив, Василиса оглядела комнату, отвлекшись от темноты ночной. И заметила, что в горнице уже были все, даже Торин – у печи стоял, дым пускал из какой-то чурочки, вроде той, какая у кудесника была. - Хорошо поешь. Но не права ты, девочка, - покачал головой рыжебородый гном, когда Василиса закончила. – От любви не отстанешь… - Да что ты знаешь о человечьей любви?! – засмеялся кто-то из гномов. – Может, у них и отстать можно! И не дойти до конца, забыть! - А у вас… как? – осмелилась спросить Василиса. - А у нас если кто по сердцу пришелся, то навсегда, - кивнул Фили, но озорная улыбка совсем не подходила к его словам. Такие же улыбки были и у других младших гномов, старшие были серьезны, видно, что в этом деле и вправду не шутили. - В поход утром, а они все посмеиваются, - пробубнил Двалин. И ответом на это вновь зазвучала песня. Василиса и не сразу поняла, откуда послышалась – завел ее Торин тихо, даже глухо: - Мы бредем через Мглистых Гор хребет В пещеры, где не брезжит свет. Наш путь лежит сквозь тьмы гранит, Что бы найти злато в пути. Поддержали его и остальные гномы – тоже глухо, не то чтобы громко, но так, что каждое слово было отчетливо слышно: - Ветра стонали в мраке ночном, Шептали ветви, все о своем, То рьян и ал огонь пылал Бушуя с небом наравне... Василиса, устроившаяся к тому времени в уголке, на странном стуле али коробе, обитом мягкой тканью, прислонилась к стене, прикрыв глаза. Огонь… Где-то в видениях мелькало пламя из тятенькиной кузницы. Тятенькиной, не ее, как о своей думать не получалось… Пламя все разгоралось, молот медленно, будто бы важно, то поднимался, то опускался вниз. А она, девчонкой босой, топталась на пороге, глядя заворожено на батюшкину работу. Пламя не каждому дано приручить, не всяк кузнецом стать может, оттого и уважение ему в селе. Но и боязнь… Василиса помнит эти слова батюшки. Ее гордость за тятеньку берет. Как за братца было, когда он учиться стал… Молоты гулко звучат в руках отца и братца, словно вторят гудению пламени. И это как-то… созвучно пению гномов сейчас рядом. Василиса погружается все глубже в видения. И в них чудным образом под ударами молотов металл соединяется с камнем, и под ударами молотов из них выходит чужедальний народ гномов – народ, среди которого она сейчас очутилась… *** Девушка просыпается от того, что ее кто-то осторожно трогает за плечо. И Василиса, открыв глаза, сначала видит перед собой лишь тень… лишь потом разбирает – Торин. - Хоббит тебе кровать выделил, - шепотом сообщает он. – Ступай, там удобнее. Только сначала проверь, все ли в дорогу взяла. Если что-то нужно, скажи мне, решим. Это если ты все же идешь с нами. - Кровать? – бормочет Василиса. – Да, я иду! Иду! И с вами пойду. Торин только усмехается в ответ, устало и по-доброму. А она уходит собираться в путь и искать, где же ей постелили спать. *** Присутствие посторонних в его Норе очень нервировало Бильбо. Но об обязанностях хозяина он не забывал. Вернее, умышленно «забыл» о некоторых из них, посчитав, что придумывать, как разместить на ночь ораву гномов, - не его забота. Они и так вели себя тут, словно у себя в горах! Пусть спят, где захотят! Для гостьи же мистер Бэггинс сделал небольшое исключение. Она была не с гномами, хоть и вызвалась дальше идти с ними. Но вела себя любезно и вежливо, вряд ли такая будет дальше хозяйничать у него в Норе, скорее пристроится спать у порога. Поэтому Бильбо приготовил для нее комнату. И дождался, когда она придет, готовый помочь, если ей необходимо что-то еще. Девушка просить что-то стеснялась, мялась, разглядывая содержимое своей странной сумки. И хоббит решился спросить сам: - Может, в дорогу еще что-то нужно? Вы говорите, не стесняйтесь. У меня женского почти и нет, но хоть как-то помогу. Она наконец решилась, правда, пыталась в благодарность что-то свое подарить. Бильбо только отмахнулся и отправился за вещами. Кроме запрошенных ею пары полотенец, нескольких чистых тряпок, куска мыла, мешочков с крупой и сухарями, горшочка сметаны*** и горшочка меда мистер Бэггинс принес еще и кипу матушкиной одежды и белья. - Вот, может, подойдет что-то, - заявил он, сбрасывая вещи на кровать. И как-то незаметно перешел на «ты»: – Не стесняйся, все чистое, от матери осталось. Обуви нет, извини, мы не носим. - Я свое имею, - засмущалась она. – Нехорошо так… - Бери! – настоял Бильбо. – Не хочешь платья брать, хоть белье возьми, износится же быстро в пути. Тут пришлось повозиться, объясняя девушке, что за вещи он имел в виду. - А! – заулыбалась она. – Исподнее! Возьму! Благодарствую! И аж в пояс поклонилась, засмущав хоббита. - Но коры березовой у меня нет, - припомнил он еще одну просьбу гостьи. Та лишь кивнула в ответ. - А… зачем она тебе? – решился Бильбо спросить. - Так завернуть что удобно. И… ну еще понадобиться может, - теперь засмущалась Василиса. Мистер Бэггинс не стал узнавать подробнее, для чего, видя это смущение. Вместо этого поторопился сменить тему: - Можно тебя спросить? Почему ты решила пойти с ними? Ну, с гномами, то есть. Вы же… совсем не похожи! - Так разве только похожие вместе идут? - Нет, но… зачем тебе-то этот поход? - Не ведаю, - прозвучал очень странный ответ. – Вот чую, что идти надо дальше этой дорогой, а почто – не ведаю. - Как так?! - Ну… вот так. Я из дому и деревни ушла иной жизни искать, места, где я нужна буду, понимаешь? Тропа меня сюда привела, значит, и дальше мне по ней ступать. Ежели откажусь – так почто вообще начинала? - Не понимаю, - вздохнул Бильбо. – Дорога тебя сюда привела – почему не думать, что тебе теперь тут жить? - Тогда бы я воперед кого-то из твоего народа встретила, - пояснила Василиса. – А сложилось так, что первым меня Балин приветствовал, он же и путь дальше предложил. Видно, дальше так идти. - Ну а тебе что от этого похода? – хмурился Бильбо, никак не желая понимать ее. – Гномы дом возвращать идут и сокровища. Тебе даже доли не обещали в ценностях, как меня соблазняли. - Разве в каменьях богатство? – улыбнулся на это Василиса. – Подарят что – приму с поклоном. Нет – так за опыт свой поблагодарю, за то, что страны дальние повидать смогла да народы дивные. - Я тоже хотел бы увидеть Дивный Народ, - мечтательно вздохнул хоббит, - по-своему понимая гостью. – Только вот пойдет ли к ним Торин? - Для меня и твой народ дивный, и гномы… - Да что ты! Где уж нам сравниться с эльфами! – горячо возмутился Бильбо. – А гномы – и подавно! Василиса не возражала. Собирала дорожные вещи, внимательно слушая рассказы хозяина об эльфах – то, что он когда-то слышал или читал. Порой кивала, порой охала от удивления или недоверия, но рассказам не мешала. И Бильбо закончил лишь тогда, когда на пороге комнаты вдруг появился Торин. Хоббит торопливо пожелал гостье доброй ночи и ушел к себе, мысленно сетуя, какого замечательного собеседника он утром потеряет. *** Комната, где Василисе было спать предложено, казалась непривычной. Впрочем, как и все тут. Большое ложе, застеленное чистыми узорными тканями, занимало немалую часть этой комнаты и предназначалось, видимо, только для сна и отдыха. Вещи хранились в отдельных ларях, которые не застилали – потому что такими кружевными тряпицами, которые на них сверху лежали, ничего не укрыть, только для красоты оставить можно. Девушка, которая пыталась обучиться красиво плести из нитей, да толком это ремесло не освоившая – из металлических нитей все равно сподручнее выходило, чем из обычных, - украдкой подглядывала на ткани, при хозяине не решаясь подойти и разглядеть подробнее, но обещая себе после обязательно рассмотреть вблизи. Лавок тут не было, вместо них хозяин и тут ставил большие мягкие сидения – со спинками и без. Удобные, да и неудобные тоже – только посидеть на них и можно, ни поставить что-то, ни лечь кому из гостей. Видно потому тут было так много полок, занятых тоже больше кружевом да фигурками диковинными – из какого материала сделаны, на глаз не понять, пощупать бы, да это тоже лишь когда хозяин выйдет. Печи и тут, как в горнице, не было, только очаг у стены, хозяин Норы оставил там дрова и хворост и уверил ее, что если будет холодно, можно жечь. Василиса подивилась этому отношению – держать огонь так открыто! Но свое мнение при себе придержала. А вот восковые свечи, укрытые прозрачными колпаками, девушке очень понравилось: сиди себе при таком светильнике хоть ночь напролет! И сгорит не очень много, и не опалит, если уснешь за работой. Но просить такую вещь в дорогу Василиса не осмелилась – дорогая ведь, поди! Вообще попросила она то, что не должно было сильно уж обременить хозяина Норы, но без чего ей в пути обойтись сложно будет. И очень обрадовалась тому, что Бильбо принес даже больше, чем ей требовалось. Отсутствию обувки она не расстроилась – на такой дар девушка не надеялась, решив про себя, что в дороге для себя лапти сплетет. А одежду, кроме нижних рубашек и смешных штанов, брать не стала. Ткани, по всему видать, дорогие, пусть хозяин и предлагает от чистого сердца, да такие дары принимать, ничего не оставляя взамен, нехорошо. Да и как носить эти платья, еще понять надо, уж свой сарафан и привычнее, и милее. А исподнее всегда пригодится, будет ли возможность постирать в дороге али нет – неизвестно, а чистое-то переодеть захочется. Так, собирая вещи и размышляя о том, не надо ли что еще взять, Василиса слушала рассказы Бильбо о каком-то странном народе – Дивном, называемом еще эльфами, живущим где-то далеко отсюда, кажется. Понимала она мало. Эльфы были прекрасны – отчего-то все до единого (ну, да может просто никто не видел страшных ликом, не хотят показываться другим). И еще они все были умны и мудры – тоже все. И песни они поют такие, что заслушаешься – кажется, тоже поголовно… Дальше же все было путано: то ли этот народ ушел за моря, то ли пришел из-за моря; то ли бессмертные они, то ли убить их можно; то ли живут они, от всех спрятавшись, то ли рады любому гостю… Вопросов Василиса не задавала – не о том были ее мысли. Да и резону нет. Доведется побывать у этого народа, там и поймет правду о них. А не доведется – так и почто ей россказни собирать? Но рассказывал Бильбо очень складно, в другое время ой как бы вечером за прялкой слушать было бы любо! Истории его прервал Дубощит, появился на пороге, замер, вежливо постучав о косяк, не входя в комнату, хоть и было открыто – видно, уважал честь девичью и почитал выделенную ей спальню за ее личную светелку. - Ты собралась? – спросил он, когда Бильбо, распрощавшись, ушел. – Нужно что-то еще в дорогу? - Да почитай все нашла, - отозвалась Василиса, вновь оглядывая свои богатства дорожные. – Чего нет, в лесу найду. - Обуви ты там не найдешь, - усмехнулся Торин, оглядывая ее придирчивым взглядом. – Да и пони тоже. - Обувку найду, - упрямо вздернула голову девушка. – А пони да… не сыскать. Так вы же все тоже пешком пришли. - В твоих краях сапоги на деревьях растут? – усмешка так и не сходила с губ Дубощита. – Ну, тогда тебя ждет разочарование. Спорить Василиса не стала – не к лицу, чай, не с кем-нибудь, а с предводителем отряда говорит, с кем в путь идти. - Ладно, пони найдем, - кивнул сам себе Торин. - Благодарствую! – поклонилась девушка. - Но о прочем женском сама подумай, до Фрогмортона, там рынок есть и лавки, что-то сможешь купить, после уже пойдем по Тракту. - Я запомню, - закивала Василиса. - Значит, не передумала? – прищурился Торин. – Что ж, хорошо. Но запомни: пока идешь со мной, слушаешься меня или того, кого я скажу. Она вновь послушно закивала – что уж тут непонятного, конечно, если с ним идет, то его слушается. - Хорошо, - вновь повторил он. – От отряда не отставать и никуда не уходить. Если что-то нужно, мне скажешь. И вот еще что… о том, куда мы идем и для чего, никому не говорить. Если кто спросит, торговцы мы, тебя согласились до деревни твоей проводить, за Мглистые Горы. Это ясно? - Имени твоего тоже не произносить? - При посторонних не стоит, - согласился Торин. Василиса вновь лишь кивнула. Дубощит не доверял ей, потому запрещал отходить куда-то, но девушка это понимала и принимала – как тут верить девице из чужого народа, вдруг пришедшей? Тем более, что поход его – дело тайное, другой бы и вовсе выставил ее вон и отправил бы добираться самой, куда ей надобно. Отчего Торин согласился взять ее с собой? Василиса помнила только упоминание кудесником ее как девицы слабой, видно, защитить ее согласился… - А тебе самой мое имя ни о чем не говорит? – почему-то спросил он. - Прости, - девушка слегка поклонилась. – Видно, село мое далече отсюда, никогда не слыхала. Она чувствовала, что в эти ее слова Торину почему-то не очень верится – пожалуй, в этих краях его хорошо знали. И если, по его разумению, ее подослали враги али завистники, то она, конечно же, знать должна. - Не слыхала, значит… - Я и о народе твоем нынче только узнала. И о хоббитах вот… А еще Бильбо рассказывал о каких-то эльфах, говорит, больно уж дивный народ. - Если тебе к остроухим надо, то с нами не по пути, - металлом прозвенел ответ Дубощита. - Ежели б к ним было надо, то знала бы хоть, кто они, - отозвалась Василиса. – А со слов Бильбо я поняла только, что все они – как Кощей… токмо ликом прекрасные… - Кто такой Кощей? - Злыдень Бессмертный. - Не слышал о таком. - Смерть он несет и смертью повелевает, оттого сам Бессмертен. - А, Враг, - нашел для себя объяснение Торин. – Да, пожалуй, эльфы схожи с ним. Но лишь тем, каким он был когда-то. - Может, и так то, - задумчиво отозвалась Василиса. – Хотя разве ж кто знает, как Кощей выглядел раньше? Пока не стал эдаким чудовищем. - Сложно с тобой говорить, - слабо улыбнулся Дубощит. – Ладно, в пути время будет, расскажешь на привале про Бессмертного своего. С этими словами Торин, вновь оглядев ее саму и ее скарб, повернулся к выходу. Но не ушел, обернулся: - А не страшно тебе, Лиса? – вдруг спросил он. – Нас ты не знаешь, мага тоже, как я понял, сегодня впервые увидела. - Выхода у меня не много, - отозвалась та. - Это верно. Но наши женщины предпочитают путешествовать с нашим народом, а не чужим. - Ни ты, ни твой отряд злыми мне не чудитесь, - пожала плечами Василиса. – Волхв меня сюда отправил, видно, судьба моя такая. А если кто из вас худое задумает… - И что же? – прищурился Торин. - Батюшка меня не токмо помогать ему учил, но и с мечом да ножом обращаться. Не взыщи, если в ход пустить придется. - Думаешь, с тринадцатью гномами справишься? Каждый из которых – воин? – в уголках губ Торина вновь появилась усмешка. - Со всеми не слажу, - согласилась Василиса. – Да и за просто так с собой зла не дам сотворить. Кого не жалко из отряда? Отдашь кого за мою честь али жизнь? А там уж пусть Перун молниями поражает тех, до кого я дотянуться не смогу. Роду я не княжеского, но за себя возьму дорого с обидчика. - Не знаю, кто такой Перун, но карать ему будет некого. Не беспокойся, с нами тебе ничего не грозит. Мой народ всегда уважает женщин, даже человеческих, среди которых есть те, которые по трактирам себя продают. - Я запомню, - вновь повторила она, как и выслушав его наказ о вещах. – А теперь скажи мне, чем я по дому могу помочь? Твои воины тут наследили да напачкали. Но мне здесь многое не знакомо, хозяина боюсь обидеть, если что не так сделаю. - Отдыхай лучше, завтра выступаем с рассветом… - начал Торин. Но увидел упрямо сжатые губы девушки и вздохнул: - Мои воины сами за собой уберут. Но если помочь хочешь, спроси у Дори, чем. *** Выяснить, кто такой Дори, не составило труда. Василиса не решилась спросить об этом у Торина, но, едва выйдя из светелки, встретила Фили – он и отвел на кухню, к пожилому гному с забавной прической. Вообще, как заметила девушка, все гномы сплетали волосы и бороды в причудливые косы – ну ровно девицы на праздник щеголяли! Странный обычай – если это обычай, может, им попросту так удобнее. Зато запоминать их так было легче. Если, конечно, по утру они другими прическами и уборами не порадуют. Помощнице Дори обрадовался, хотя и другие гномы, как заметила Василиса, были при деле. Что-то убирали, что-то чинили – все тихо, почти бесшумно, видимо, несмотря на прежнее неучтивое поведение, ныне они уважали отдых хозяина – а Бильбо, кажется, уже лег почивать у себя. Василиса споро вступила в работу – и даже не успела заметить, как та завершилась, настолько мало осталось на долю чужеземной гостьи. Только в кладовой подмела да посуду расставила по полкам. А после Дори угостил девушку удивительным травяным настоем, который он называл чаем. И показал, где у хоббита баня – небольшая ванная комната, внутри самой землянки, очень удобно! Договорившись с гномом, чтобы тот поутру разбудил ее до прочих – помочь приготовить на всех еду, - девушка позволила себе заняться исключительно собой. В отличие от бани, в ванной парной не было, зато была и холодная, и горячая вода. А еще было множество предметов, о назначении которых Василиса и догадаться не могла. Припомнив, как выглядит кусок мыла, который принес ей Бильбо, девушка отыскала похожий среди всего добра в ванной. Им она вымылась и выстирала свои вещи. К себе пришлось идти крадучись – в землянке уже все, кажется, спали, ни шороха не доносилось. Сон сморил Василису, едва та добралась до светелки. Девушка засыпала под тихое завывание ветра в трубе, в котором ей чудились разом и гул огня в печи, и глухая грустная песнь гномов…