Василиса Средиземская

Бри почудился Василисе… шумным. Хоть отряд и въехал за ворота уже в ночи, а все равно жители ложиться не торопились – нет-нет да мелькнет кто на улице али в окнах, свет не гасят, не спится им. Девушке очень уж хотелось рассмотреть местных жителей, да не выходило – на их отряд внимания никто и не обращал, не останавливался, а в темноте кого разглядишь? Одни тени только и виднеются. Редко кто в свет от оконца попадет - да ненадолго, так что только силуэты и вылавливать. На постой остановились возле крепкой большой избы, почитай, терем в два яруса, не считая чердачного. Место ярко освещалось и уважением пользовалось, ибо внизу в огромном зале было не протолкнуться от посетителей, а на втором ярусе, вестимо, находились опочивальни. Да еще, кажется, и подвал был немаленький – Василиса мельком увидела, как какая-то женщина вниз по лестнице из зала спускалась. Гномы, по всему видать, бывали тут, потому как вели себя уверенно. Споро отыскали свободные столы, сдвинули их между собой, чтобы всем отрядом вместе сесть, а тут уже и кушания им несли. В сторону же Василисы подозрения гномов только усилились – а то как иначе понимать, что посадили ее в самый дальний угол, так, чтобы незаметно не вышла и ни с кем сторонним в зале говорить не могла. Видно, ее излишнее любопытство, когда она головой по сторонам крутила, было истолковано как поиски «своих» лихих подельников. Ненадолго девушка даже было обиделась – вроде ж ничем за весь прошлый путь она подобных мыслей не вызвала! Однако припомнив, что отряд из-за нее задержался у леса, но не бросили, а отыскивать отправились, Василиса обиду заставила прогнать – чай не княжна, чтоб возле нее дружина крутилась и по одному ее слову все исполнено было. А на людей тут и вправду смотрит, будто бы ищет кого, потому и на нее гномы с опаской косятся и ожидают, что к разбойникам убежит. Вот и братья опять по обе стороны от нее сидят, чтобы следить сподручнее было. - Не вкусно совсем? – девушка решила отвлечься, заведя беседу с сидящим неподалеку Бильбо, тем более и повод был – хоббит уныло ковырялся в тарелке, больше перемешивая куски между собой, чем выбирая их. - Вкусно, - отозвался тот. – Только… завтра так вкусно не будет, только одними сухарями питаться будем. - Это ж почему? - Дальше сплошь дикие земли идут, - вздохнул Бильбо и отхлебнул большой глоток пенного напитка. Лиса задумчиво покосилась на свою кружку – с чем-то ягодным и сладким. Хоббит, как и гномы, предпочитал брать то, что здесь называли пиво либо элем, девушка же, которая поначалу думала, что напиток этот похож на медовуху, все же не рискнула его просить себе сразу, а никто из отряда и не думал предлагать ей. - Боязно, мистер Бэггинс? – усмехнулся Двалин. - Что ж там бояться? – ответила вместо хоббита Василиса, глядя на то, как в другом конце зала хмельная компания громко ругается, сморкается и вытирает руки об одежду – то свою, а порой и чужую. – Разве тут не меньше дикарей? Гномы, заметив ее взгляд, захохотали. - Ты только потише, - подмигнул ей Кили, сам переходя почти на шепот, - а то дядя решит, ты нарочно нас на драку подбиваешь. - Подби… что? Да зачем мне это?! - Ну не знаю, я бы размялся, - поддержал Фили. – Но Кили прав, Торину это вряд ли понравится. Девушка несколько раз моргнула, пытаясь уяснить, что Дубощит – это дядя Фили и Кили. Что ж, неудивительно, что следить за ней поручено именно им! - Я буду молчать, - кивнула Василиса. – Это… само вырвалось, я не ожидала, что люди тут… такие отвратительные… Хорошо, что успела понизить голос почти до неслышиваемого, потому что мимо их стола как раз прошли еще какие-то нетрезвые посетители. - А можно мне… попробовать? – Лиса кивнула на кружку Фили, с интересом глядя за тем, как он делает глоток, и на бороде и усах остаются белые полосы пены. Все ж вкусно наверное, раз с таким удовольствием пьют. - Детям рано! – уверенно отрезал тот. - А у тебя разве люди другие? – вернулся Кили к прежнему разговору. И назло ли братцу, али считая и себя не старше, но протянул девушке кружку. Хорошо, что глоток она сделала маленький – напиток оказался горьким, аж язык царапнуло! Девушка торопливо сунула кружку обратно в руки Кили, поспешно схватилась за ломоть хлеба – заесть! Тихие смешки братьев Василиса предпочла не относить к себе – чтобы не разозлиться на этих болванов, так обманувших ее, сделав вид, будто попивают что-то необычайно вкусное! Тут бы о чем другом поговорить, но… как назло пришлось вернуться к прежней теме, никуда от нее не уйти! - Во всяком случае они чище, - Лиса отвернулась, чтобы не видеть, как какой-то мужик в грязной рваной одежде выворачивает то, что съел недавно, прямо на пол, в углу, где сам и расположился. К счастью, туда уже спешила служанка с половой тряпкой и мужик с дубиной – не иначе как прогонять эту свинью будут. Но настроение Василисы, как и желание рассматривать людей, уже полностью исчезло. Да и есть не хотелось, кусок в горло не лез. Девушка дождалась, когда все направятся спать. Отряд, правда, расположился в большой общей комнате, у огня. Наверное, хотели еще подымить своими странными приспособлениями и поделиться какими-то историями… Однако Лиса слушать не стала, пожелала всем доброй ночи и ушла отдыхать. *** Из-за плотно прикрытых ставен Василиса не ощутила, когда утро наступило. Привычная вставать с рассветом на этот раз она, утомленная накануне путешествием, подняться не спешила, сквозь дрему ей казалось, что еще ночь, просто луна да звезды больно светлые, а может из иных окон огонь достигает светелки… Когда же солнечный луч, проникнув сквозь створки ставни, упал ей на лицо, Лиса так и подскочила на постели. Это ж день белый за окном! Солнце вон как высоко, уж из-за домов видно, а она все спит-ворочается! Спешно приводя себя в порядок, Василиса схватилась было переплетать косу, заметалась в поисках гребня… да вспомнила, что тот давеча в подарок Хозяину Леса остался, сама ж отказалась. Тут взгляд девушки остановился на свертке у двери. Накануне его не было, значит, поутру кто оставил. Василиса, робея, подошла, развязала… и ахнула при виде обувки новой, схожей с гномьей, да только легче, мехом не обшитые и металлом не обитые, но из мягкой кожи, с тиснением по голени в виде молота. А поверх того лежал гребень деревянный, резной да узорный. Девушка аж залюбовалась работой тонкой. - Кто ж дары-то преподнес? – прошептала она. Помнила Василиса, что Торин ей предлагал у людей обувку поискать, да помнила и ответ свой, что лаптями обойдется. А уж про то, что гребень у Лешего остался, никто не знал. Да видно, кто-то все же заприметил, что в дороге она ленту поправляла и переплетала, а в волосах гребня-то и не было, из сумы тоже не доставала и не убирала. Теряясь в догадках, Лиса все ж время не тратила, поспешила в дорогу собраться и спуститься в зал. Тут и отряд весь отыскался, но в упрек ей долгий сон никто и не поставил – может, сами хотели подольше отдохнуть в избе уютной перед путешествием по диким землям, где прилечь только на землю получится? Василиса гребень новый в волосы вколола, хоть голову привычно и покрыла поверх платом. А обувку пожалела, такую в лесах не отыскать, вещь мастерская, в другой раз наденет, пока пусть уж лапти треплются, решила она, и убрала сапоги – так, кажется, их звали гномы – в суму. Не зная, кого и благодарить за дары, девушка поглядывала то на одного, то на другого из отряда, но ни один из гномов не показал интереса, не спросил, понравился ли ей гребень и пришлась ли обувка впору. А сапоги ей были великоваты – Василиса не удержалась, примерила, потратила несколько мгновений на это. Ну да не велика печаль, наоборот, повезло, ведь ежели холодно будет, побольше обмотает стопы, чтобы теплее и суше ногам было и ноги не стирались. С тем и выехали. По пути Фили и Кили, вновь держась подле нее, подтвердили мысли девушки, что отряд задержался подольше, потому как Торин давал отдохнуть да проверить, ничего ли не забыли, может, что докупить в путь надо. *** На ночлег в этот раз остановились посреди высоких холмов. И то сказать, местность тут другая была, более равнинная, а лесов вовсе не виднелось, так что от зноя было не укрыться – счастье, что пока солнце было хоть и теплым, а не жарким. Но Василиса уж заранее извелась при мысли о том, где ей удобные кусты искать, чтобы от мужских взглядов лишний раз спрятаться. Али от отряда отставать и надеяться, что не обернется никто. Все эти переживания позади остались. Отряд двигался неторопливо, но без остановок, только один раз, привычно уже, давали отдых лошадкам. И вот теперь, когда темнеть начало, принялись подыскивать место для ночлега. Для этих целей Торин поначалу вызвал к себе племянников, отправил их вперед – Василиса даже ненадолго удивилась, что с нее присмотр снимают, а потом поняла, что ни к чему он, тут-то она у всего отряда как на ладони, ежели решит уехать, ее сразу заметят. Фили и Кили предложили место будто в горах – высокое, каменистое, от ветра скрытое да сухое. И потому Торин его полностью одобрил. Василиса, никогда прежде с воинами не путешествовшая – да и вообще далеко не ходившая – размышляла о том, что вот так и выбирают в походах ночевки, радовалась своим догадкам: тут и костер хорошо горит, не задувается и издали не виден никому, тут и ручей неподалеку, чтобы напиться да похлебку сварить, тут и деревца есть, чтобы лошадок привязать. Василиса, умывшись и напившись, поторопилась к Бофуру, назначенному готовить ужин для отряда. Гном от помощи не отказался, памятуя о том, что завтраком, приготовленным девушкой в норе хоббита, все были довольны. Вот и на этот раз, насытившись, участники похода разбрелись по своим делам довольные: кто-то уже похрапывал, как Бомбур, кто-то только укладывался спать, как Нори, кто-то ухаживал за лошадкой, как Бильбо, а кто-то вновь дымил своим странным зельем, как волшебник и Фили. Последний, вместе с братом назначенный в караул, укладываться и не торопился, сидел в освещаемом костерке углу и поджидал, пока улягутся прочие. В то время как Кили, сосредоточенно проверяя заточку оружия, как-то слишком часто поглядывал в сторону хоббита. От громкого далекого воя вздрогнули многие, во всяком случае, так подумалось Василисе, подскочившей на своем импровизированном ложе из веток, листьев и собственной верхней одежды. Волк неподалеку, убеждала себя мысленно она. Али, может, птица какая ночная кричит… - Что это было? – донесся голос Бильбо. - Орки, - пояснил Фили. Василиса прислушалась – про орков она никогда ничего не слышала. Что это за звери такие? Бильбо, кажется, тоже не знал, потому что переспросил. Но немедленно пожалел об этом, услышав ответ: - Убийцы. Их здесь целые дюжины. Вся долина кишит ими. - Они нападают ранним утром, когда все еще спят, - поддержал его младший брат. И от его приглушенного голоса стало страшнее, чем от его слов: - Быстро и тихо, без криков. Только реки крови… Девушка невольно принялась искать свой нож – хоть какая-то защита… Но в этот момент услышала тихие смешки братьев, которые немедленно прервались резким замечанием Дубощита, приблизившегося к парням: - Думаете, это смешно? Думаете, ночные нападения орков – это шутка?! - Нет, нет, - забормотали племянники. - Мы ничего такого не имели в виду, - тише добавил Кили. - Нет, конечно, - досадливо отозвался Торин, отворачиваясь. – Вы ничего не знаете о мире! Не успела Василиса задуматься над тем, отчего это Дубощит так бранит племянников, ведь те хоть и беспечны, но совсем не кажутся глупцами, как вмешался Балин. И с этого мгновения девушка, как и прочие присутствующие, внимательно слушали его рассказ о том, отчего это Торин так остро реагирует на упоминания орков: - У Торина предостаточно причин, чтобы ненавидеть орков. Когда дракон захватил Одинокую гору, король Трор попытался отвоевать королевство гномов, Казад-Дум… Ныне его зовут чаще Морией… Василиса поежилась, она не понимала, отчего это место изменило название, но все же от него веяло чем-то… неживым. - Но наши враги опередили нас, - продолжал Балин. – Мория была захвачена полчищами орков, которых вёл самый жестокий из всей их расы – Азог Осквернитель. Этот гигантский орк с горы Гундабад дал клятву истребить потомков Дурина. И первым делом... обезглавил короля… Он на миг прервался, будто бы почитая молчанием эту гибель. И Лисе подумалось, что своего властителя гномы очень уважали. Как же, должно быть, ужасно в бою лишиться его, того, за кем они шли, кого так чтили! - Траин, отец Торина, от горя потерял рассудок, - вновь горестно заговорил Балин. – Он пропал. Пленили его или убили – этого мы не знаем. Мы лишились предводителя. Поражение и смерть нависли над нами. И вот тогда появился он… Зачарованная ужасным повествованием Василиса терялась в догадках: а при чем тут отец Торина и как он связан с королем Трором, о котором повел свой рассказ пожилой гном? И кто же этот он, кто появился на ратном поле так вовремя? - Молодой наследник рода бросил вызов бледному орку, - а рассказ не прерывался, не давал времени обдумать. – Он бился в одиночку с этим чудовищным противником. Он лишился оружия и защищался дубовой ветвью, словно щитом. Азог Осквернитель понял в тот день, что потомков Дурина ему так просто не сломить! Молодой наследник – это княжич? А зачем Балин рассказывал про отца Торина? Потомки Дурина… Все смешивалось, путалось, Василиса попросту не успевала понять до конца историю, лишь перед глазами сами собой мелькали образы непонятного и далекого сражения, где один за другим гибли неизвестные ей гномы, но вот нашелся княжич, что бросил вызов главному врагу!.. Неизвестно, каким бы она представила себе этого богатыря, но следующие слова Балина уже прозвучали вполне определенно: - Торин призвал нас сплотиться! Мы собрались с силами и отбросили орков назад. Наш враг был побеждён… Балин горестно вздохнул, вновь коротко прерываясь. Василиса же удивленно заморгала – Торин и есть наследник рода?! Не просто кузнец и дружинник, не просто богатырь, а князь? Вот при чем тут Траин и его отец, значит, наследники Дурина они все? - Но не было ни пиршества, ни радостных песен в ту ночь, - с болью завершал повествование Балин. И эта боль передавалась всем, девушка так и видела погибших, хоть вместо неизвестных гномов представлялись мужчины ее деревни, год за годом гибнувшие в защите их поселения. И последние из них – ее отец с братцем… - Погибших было столько, что их не успевали оплакивать. Немногие из нас выжили. И тогда я подумал: «Вот тот, за кем я последую, – закончил пожилой гном. – Кого я готов назвать королем». После этих слов долго длилось молчание, гномы, как один вставшие к концу рассказа и смотревшие в спину своему предводителю, вспоминали, должно быть, о той битве, али припоминали то, что рассказывали о ней немногие выжившие. Василиса же думала о своих, тоже погибших за дома, пусть малые избы, а не королевства, но столь же нужные им, столь же важные… - А Осквернитель? – вдруг прервал эти размышления Бильбо, желая, видно, полностью узнать судьбу всех. – Что стало с ним? - Он зарылся обратно в ту нору, из которой выполз, - сухо ответил Торин, разворачиваясь к хоббиту и, мгновение помедлив, направился к месту, что выбрал для своего ночлега. – Эта тварь уже давно подохла от своих ран. После этого все как-то внезапно задвигались, принялись укладываться спать, только волшебник продолжал сидеть в стороне и дымить. *** Балин всегда был отличным рассказчиком. Торин помнил, как Фили и Кили, будучи детьми, неизменно засыпали под убаюкивающий голос старшего сына Фундина, когда тот брался пересказывать древнюю балладу или историю. Да что там, он сам порой начинал дремать, представляя чудесные залы Казад-Дума, где проснулись первые гномы, или прежние сражения, окутанные завесой времени… Но ныне Дубощит спать не мог. Нынешняя история была той, которую раньше Балин никому не пересказывал, хоть гномята не раз просили об этом. Но сражение при Азанулбизаре было их общей болью. Как он теперь выразился, погибших было столько, что их не успевали оплакивать. Разве после такого кто-то захочет вспоминать ту битву? Даже получив там свое прозвище, Торин предпочитал забыть то сражение, после которого пришлось зажигать костры* по родным. И отчего Балин в этот раз заговорил об этом? Ведь никто и не спрашивал о том, отчего Торин ненавидит орков. Только глупец решит, что их можно любить. Мистер Бэггинс, конечно, наивен, но вряд ли настолько, чтобы удивляться нелюбви Дубощита к темным созданиям. А уж гномам и вовсе известна та история, хоть мало кто знает подробности. Торин продолжал сидеть чуть в стороне от отряда, на большом валуне. Встретившись ненадолго взглядом со старшим племянником, кивнул: ложитесь, я пока все равно не сплю, покараулю. Фили было вскинул голову в обиде, но тут же через мгновение понял свою глупость и кивнул в ответ, что понял, так и сделают. Затем принялся укладывать младшего брата. А Торин обвел глазами небольшой лагерь. Да, так и есть, кроме него не спали Балин и Двалин, тоже сражавшиеся там… Может, просто время пришло? Дед потерял Эребор, попытался вернуть Казад-Дум… Теперь пришел их черед – получится ли у них? Балин, пожалуй, давал понять, что да. Тот, кто когда-то смог сплотить вокруг себя народ, превратить в победу сражение, казавшееся поражением, может и ныне привести к удаче их… тех немногих, кто последовал теперь за своим королем. А может, он лишь придумывает себе это? Истолковывает то, что никакого толкования не требует? Возможно, Балин просто взялся рассказать о том, о чем всегда молчал, потому что среди них Бильбо, который ничего не знает о той битве, и странная девушка, которая, кажется, вовсе ничего не знает о них? Последнее предположение подтвердилось на следующий день, когда утром, почти сразу после завтрака, Василиса осмелилась обратиться к Балину с вопросом, что же это за королевство гномов и потомки Дурина. - Далеко отсюда, на востоке, - начал старый гном, посмеиваясь в бороду, - был некогда город Дейл. Человеческий город… Ярмарки его славились на весь свет обилием разнообразных вин и фруктов, а народ жил в покое и процветании. Сей город стоял у ворот величайшего королевства гномов – Эребора, цитадели Трора, Короля-под-Горой, величайшего из правителей гномов. Сами гномы с интересом поглядывали на девушку, что ехала рядом с Балином, внимательно его слушая. Только Торин ехал впереди, не оборачиваясь и вроде бы не прислушиваясь. - Трор правил дерзко и без опаски, уверенный в стойкости своего рода, ибо знал, что его дело продолжат сын и внук, – продолжал Балин. – Красота нашего города, построенного в горе, была легендарна. Недра Одинокой горы были полны богатства, под слоем породы таились драгоценные камни, а золотые жилы, словно широкие реки, пронизывали скалу. В своем мастерстве мы, гномы Эребора, не знали себе равных. Мы создавали вещи необычайной красоты из алмазов, изумрудов, рубинов и сапфиров. Василиса восторженно приоткрыла рот, кажется, представляла себе эти изделия. - И с каждым разом мы погружались все дальше, все глубже в темноту, и там… Там мы нашли его, Сердце Горы, – Аркенстон. Трор назвал его Королевским Бриллиантом. Он решил, что это знамение – знак того, что его власть одобрена свыше. Все шли к нему на поклон, даже великий король эльфов, Трандуил. - Это… соседний владыка? – уточнила девушка. - Да, он… Но годы покоя были сочтены, медленно, но верно дни становились угрюмее, а по ночам зрела тревога, – со вздохом отозвался Балин, понижая голос почти до шепота. – И вот однажды… В тот день сперва раздался гул, как будто с севера на нас надвигался ураган. Сосны в горах скрипели, трещали под напором горячего, сухого ветра. Это… это был огнедышащий дракон с севера… Смауг явился. Без счета жизней забрал он в тот день, лишь немногим удалось спастись, а Дейл был сожжен дотла. Но этот город людей был Смаугу не интересен, его влекла иная добыча. Ибо драконы жаждут золота с мрачной, неистовой страстью. - Я никогда о таком не слышала, - еле слышно прошептала Василиса, но не подвергая сомнению, а просто по-детски удивляясь тому, что змею нужны ценности. - Эребор был потерян, ибо Смауг будет охранять свою добычу до последнего вздоха, – закончил Балин. – Торин просил помощи у Трандуила, но тот… Василиса понимающе кивнула: - Кто раньше шел на поклон, ныне радовался горю соседа? - Да, - вдруг вмешался Торин, резко оборачиваясь. – Эльфы не пришли на помощь. Ни тогда, ни позже… Он заметил, как недовольно зашевелил губами маг, как нахмурился Бильбо, но видел и то, что девушка досадливо и презрительно фыркнула. - Кажется, ваши эльфы и впрямь родня Бессмертному, - бросила она. - Они и есть бессмертные, - пробормотал хоббит. - Хватит историй, Балин, - велел вдруг предводитель отряда. – Теперь пришла пора Василисе рассказать нам о том, что знает она. Кто такой этот Бессмертный?