Василиса Средиземская

Даже дети неразумные знают, что у воды о Водяном только хорошее говорить можно, а у леса Лешего хвалить надо. Потому в темноте ночи говорить о Злыдне Бессмертном боязно да тяжко. От костра свет идет, только в пламени этом все вокруг не освещается, а от тьмы за спиной да вдали, куда глаз не доглядит, только еще страшнее. Всякое в тьме этой чудится, чего только не угадывается… Однако гномы смотрят на Василису внимательно, Бильбо тоже поглядывает, один кудесник сидит в стороне, дым пускает по сторонам света — не понять, прислушивается али нет к беседе у костра. — О Кощее всякое сказывают, — начала девушка, не в силах взглядам этим любопытствующим отказать, но слова подбирая осторожно. — Да бывал ли кто у него, видел ли, не ведаю. Говорят, терем у него сложен из костей тех, кого Бессмертный положил. Да только не в честном бою он тех витязей победил, а благодаря колдовству темному, под покровом черным на крови сотворенному. Сказывают, что и сам он ликом ужасен и уж мертв давно, да только умеет личины разные принимать. Василиса помолчала, поежилась — ох, нехорошо в ночи говорить о Злыдне! Как бы не услышал! — Говорят еще, что лик он редко прячет, потому как нравится ему страх чужой. Ежели только прознать чего желает. А так-то он больше силой и ужасом берет. Налетает со слугами черными на селения, что не пожжет, то разрушит да погубит. Ценности себе заберет — а на что они ему, Злыдню, не ведомо. Ибо торговать с ним никто не будет, да он сам чужое лишь берет, ничего взамен не дает. — Это что же, — тихо спросил Кили, — один из слуг… Саурона? Последнее имя совсем неслышно произнес, Василиса даже не уверена была, что расслышала верно. — Не знаю я, кому служит он, — отозвалась она. — Разве что самому злу. Слышала, что в слугах у него все твари, змеи да падальщики. Если кто из живых да сердцем добрым служит, так не по своей доле вольной, а силой колдовства темного. Уж Кощей себе подчинить может, силы черной в нем немеряно. — И что же, никак его одолеть нельзя? — прищурился Двалин. — Сказывают, что можно, только… Василиса замялась. Как-то история о спрятанной смерти Кощеева звучала совсем уж диковинно. И самой-то не верится в такое, а уж воины и подавно ее на смех поднимут за такие слова! А еще… Вдруг как и вправду Бессмертный уж покинул свое царство — тьма-то пришла, ему самое раздолье в ночи гулять. И слышать может, что о нем рассказывают. Тогда и перепрячет сердце свое! — Говорят, погибель его хорошо упрятана, — наконец произнесла девушка. — Простым мечом али булавой не сразишь, напрасно только голову сложишь. Потому никто и не знает толком, как победить Кощея… — Гэндальф, а ты знаешь?.. — начал было Кили. — Ну хватит историй на сегодня! — впервые за весь вечер высказался кудесник. — Не дело в ночи о темных слугах говорить. Ложитесь спать лучше! Гномы разве вздохнули, но к совету прислушались — принялись укладываться кто где на стоянке. А вот Василисе мысль о сне казалась безумной — как уснуть, когда в каждой тени что-то жуткое мерещится? То ли Злыдень, то ли из слуг его кто. Может, орки, о которых сказывал Балин, тоже ему служат? Ведь басурмане же наверняка у Кощея в холуях ходят, так и эти убийцы… Девушка продолжала сидеть как можно ближе к костру, крепко обнимая себя за плечи и подобрав под себя ноги. Жутко, как же жутко сегодня! И зачем она только про Бессмертного рассказывала! Теперь и глаза закрыть боязно, каждый шорох так отчетливо слышится, что лучше и не слышать бы… — Спать ложись! — прозвучало над ней. Василиса вздрогнула, подняла голову… И встретилась взглядом с Торином. Говорил он негромко, даже успокаивающе, если б не ее выдумки, нечего было б и пугаться. — Спать иди! — повторил он. И в его глазах девушке почудился смех. — Нет в темноте никого! Василиса смущенно кивнула — ох и стыдно! Кузнецова дочь! А теней пугается да от темноты прячется! Но засыпала она, устроившись неподалеку от костра, с мыслями о том, что бояться и вправду глупо — вон гномы и дозор выставили, и кудесник засыпать не собирается. Да и спит ли он когда?.. *** Утро было ясным и солнечным. Даже, подумав если, слишком жарким для этого времени года. И потому Василиса нет-нет да поглядывала на небо — того и гляди тучи появятся, дождь польет, а то еще гроза будет после такого пекла! Оно, конечно, просится, и душой хочется отдохнуть от такой-то жары, только вот мокнуть под ливнем совсем не желалось, равно и от грома вздрагивать. Тучи, правда, так и не появлялись, и отряд ехал по равнинам, где не было хоть деревца единого, чтобы укрыться от зноя. Желанная прохлада и вода появились только после полудня — путники выбрались к небольшой рощице, где смогли расположиться на отдых, умыться, попить, а также немного перекусить. Василиса, радуясь тени — такой казавшееся страшной накануне ночью — спряталась у воды за кустами. Здесь, стянув рубашку пониже, омыла не только лицо и руки, но также шею и плечи водой. Про себя посетовав, что не вымыться ей покуда полностью, девушка, дождавшись, когда обсохнет, оделась и поспешила к своим спутникам. Здесь достала плат, чтоб вовремя голову прикрыть, если дождь польет. Подумала о шушпане, да уж больно теплый, лучше выбрать кусок ткани поплотнее, плечи укрыть. На том и порешив, собралась дальше в путь. К вечеру же и вправду начали сгущаться тучи. Гномы, с тревогой посматривая на небо, невольно подгоняли лошадок. Первые тяжелые капли ударили о землю, заставляя поежиться и потянуться за одеждой от сырости… Но ни замерзнуть, ни промокнуть отряд не успел — так и оставили путники дождь где-то позади себя. На этот раз настроения петь песни или рассказывать истории ни у кого не было — тучи ходили где-то близко от места стоянки. Василиса замечала, что путники, как и она, порой продолжают поглядывать в темное небо — не начнется ли ливень. Тем более, что ночевали на равнине, укрыться было негде. Тут уж не переодеться, думала девушка. Ну так сама, почитай, понимала, на что соглашаешься. Можно в той же одежке пока… А вот волосы расчесать на ночь надо, иначе поутру спутается все, только хуже будет, не прочешешь это гнездо. Хоть и нехорошо красу девичью пред другими показывать, на погляд раскидывать, но деваться-то некуда. Гномы, правда, к тому с уважением относились, как показалось Лисе: когда девушка плат сняла и косу расплетать взялась, отвернулись. Может, и поглядывали на нее, но украдкой, незаметно, приличия соблюдая. Приятно, конечно. Хоть и не понять, кто ж все-таки гребень подарил? Своего интереса и не покажет ведь — пришелся ли ей по сердцу подарок? Поди пойми, хорошо ли, что так уважают ее… А вот хоббит и не думал отворачиваться — Василиса пару раз поймала его восхищенный взгляд. Вот же охальник! Зря она послушалась Торина и метлой не отходила Бильбо там, на том далеком постоялом дворе! — Ну и волосы у тебя, Лиса! — проговорил он, присев неподалеку. — У нас такие длинные не отращивает никто! Василиса только удивленно моргнула — волосы как волосы, длина как длина! Не до пят ведь, только пониже поясницы свисают. «Отращивают», опять же, как поросенка на мясо и специально? В диких порядках хоббит воспитывался, метла как ни крути была бы к месту. — Неудобно ведь, — продолжал Бильбо. — Чего ж неудобного-то? — возразила Лиса, переходя от концов к серединке. — Али удобнее, когда свисают да в лицо лезут? — Ну… — хоббит в задумчивости почесал нос. — Наши женщины обычно так отращивают, чтобы и в прическу собрать можно было, и без нее не мешали… — Это ж как? — удивилась уже девушка. — Простоволосой ходить? Вот оттого тебе всюду распутные девки и мерещатся! Бильбо аж вжал голову в плечи, не понимая, что он не так сказал. — Отвернулся бы уже, охальник! — обиженно припечатала Лиса. — Прости… я не знал… что у вас нельзя на волосы смотреть, — забормотал хоббит, но отвернулся. И Василиса, закончив с расчесыванием и взявшись плести вновь косу, подумала о том, что наверное и вправду не стоит злиться на Бильбо — за незнание какой спрос? Только вот гномы-то, выходит, знали? *** Небо их щадило до утра, так и обходили тучи стороной. Однако задолго до рассвета пришлось просыпаться — отдаленные раскаты грома докатились до путников так скоро, что никакой пони не убежит. А следом и заморосило. Покуда отряд завтракал холодным мясом, лениво ежась от прохлады и сырости, дождь пошел стеной. — И как далеко ты в этом уедешь? Под таким дождем! — услышала Василиса позади себя голос Фили. Повернувшись, проследила за его взглядом. Да, лапти хоть и не мгновенно, но расползались от сырости. — Новые сплету, — начала было оправдываться она. — У меня есть запас бересты, а эти не жалко… — Тебе сапоги зачем? — упрямо напирал тот. — Ой, а это ты, значит, подарил? — растерялась Василиса. — Что ж сразу не сказал? Спасибо тебе… — Почему я? — тут же набычился Фили. — И не увиливай! Переобувайся скорее, пора отправляться уже! Может, она и поупиралась бы еще. Да вспомнила, что только тем самым еще больше задержит отряд. Пришлось подчиняться. Новая обувка была и вправду хороша — мягкая да непромокаемая. Жалко такую стаптывать… Хорошо еще, что пока больше ехали, чем ногами шли. Пожалуй, на пони и в сапогах можно посидеть! *** Дождь лил да лил. Кажется, и не собирался прекращаться. А может, им так не везло. И если давеча они ехали в иную от туч сторону, то сегодня их путь с замыслами и работой Перуна совпадали. Или кто в здешних краях громом и тучами повелевает? Василиса погрузилась в мысли о том, кто власть имеет над грозами на неизвестных ей землях. И очнулась, услышав, что кто-то из гномов просит Гэндальфа сотворить что-нибудь с ливнем, так утомившем их всех. Подивившись такому совпадению со своими думами, девушка даже чуть подогнала лошадку, чтобы ехать следом за кудесником и слышать весь разговор. — Это — дождь, мистер гном! — весомо отозвался тот. — И он будет идти до тех самых пор, пока не закончится. Миг подумав, он продолжил: — Если хотите изменить погоду в мире, ищите другого волшебника! — А есть еще? — кажется, Бильбо заинтересовался разговором не меньше. — Ну, другие волшебники? — Всего нас пятеро. Старший в нашем ордене — Саруман. Белый, — последнее слово прозвучало как-то особенно значимо. Наверное, цвет как-то важен… Но Василиса думала о другом — только пятеро? Всего пять кудесников?! — Потом есть еще два Синих мага, — продолжал Гэндальф тем временем. — Но они давно ушли на восток. И пропали… Увы, я уж и позабыл их имена. — А кто пятый? — Пятый волшебник — Радагаст Бурый. — А он тоже великий маг? — Бильбо поежился под уже промокающим от ливня плащом. — Или он… вроде вас? Лиса торопливо прижала ладошку к губам, пряча улыбку. Нельзя смеяться над кудесниками! Как же так-то?! Вдруг накажет и превратит во что-то жуткое… Но хоббит, по повадкам и неосторожным словам судя, и вправду не считал этого кудесника страшным. — Я считаю, что он — выдающийся волшебник, — ответил Гэндальф, будто не заметив насмешки. — Но по-своему. Он — добрая душа… Дальше девушка не слушала. Все пытаясь понять: если кудесников всего пять в мире, один из которых едет с ними, еще двое давно пропали где-то далеко отсюда, а Радагаст живет своими делами в далеких лесах, то кто же заказал у нее чашу?! А значит, и кто отправил ее в этот путь? *** Их путь с Перуном наконец разошелся. Тучи пошли своей дорогой, правда, уже незадолго до того, как путники задумались о том, что пора искать место для отдыха, позднего ужина и ночлега. Вот только здесь, как и прежде, деревьев встречалось немного, потому земля была всюду сырой от прошедшего дождя. Приходилось ехать вперед, высматривая хоть какое-то местечко для остановки. Так добрались до реки. И здесь, уже перебравшись на другой берег, чуть не упустили одного пони — чего он испугался и почто шарахнулся, неизвестно. Видно, просто путники слишком устали за день от ливня. Так что лишь чудом удержали животное, вот разве часть поклажи потеряли — унесло потоком, да то потери невеликие, с ними сжиться легко. Настроение улучшилось, когда грязь под копытами лошадок сменилась плотной крепкой дорогой. Теперь уж место для стоянки высматривали с еще большим вниманием, предчувствуя скорый отдых и ужин. — Переночуем здесь! — решил Торин, указывая на место среди холмов — тихое, сухое и укрытое от ветра. Вот только что-то в нем не то было. Камни и балки походили на остатки чьего-то жилища, кажется, не так и давно оставленного. Отряд, правда, послушно выполнял приказы — кому сторожить пони, кому собирать хворост… — Фермер и его семья когда-то жили тут, — услышала Лиса голос кудесника и насторожилась. Гэндальф осматривался по сторонам — место ему и вправду не нравилось, волшебник этого не скрывал. — Я думаю, что нам будет лучше продолжить путь, — объявил он свое решение подошедшему ближе Дубощиту. Василиса, которой стоило бы отправиться помогать с приготовлением еды, так и осталась на месте, не зная, поедут ли они дальше или останутся тут. А потому невольно слушала спор, который не должна бы слышать. — И куда же? — устало бросил Торин в ответ кудеснику, явно не желая никуда дальше двигаться. — Мы можем до заката добраться до Ривенделла… — Нет! — отрезал Дубощит. — Я тебе уже говорил: я и близко не подойду к этому месту! Если Лиса передумала, можешь после отвести ее к ним! — Ничего я не передумала, — пробормотала та, чувствуя себя скверно от того, что ее почему-то в эти дела вмешивают. — Тем более! — буркнул Торин. — Но почему? — не уступал Гэндальф. — Эльфы помогут нам! Дадут нам кров, еду, мудрый совет… — Мне не нужны их советы! — выдохнул гном, и слово «их» при этом прошипел, как ругательство какое. — У нас есть карта, которую нам не прочесть, — продолжал увещевать волшебник. — Элронд нам поможет! — Поможет?! — окончательно вспылил Торин. — Дракон напал на Эребор — какая помощь пришла от эльфов? Орки грабили Морию, оскверняли священные залы — эльфы смотрели и ничего не делали! Василиса в ужасе прижала руки к груди. Звучало и вправду ужасно! И к таким-то людям (али не людям) кудесник зовет на поклон?! Уверяет в их помощи?! Да на какую ж тут помощь можно надеяться? — Ты предлагаешь искать помощи у тех, кто предал моего деда, — с горечью закончил Дубощит, — предал моего отца! — Но ведь ты — не они, — не уступал кудесник. — Не для того я отдал тебе карту и ключ, чтобы ты жил прошлым… — Зачем ты столько лет хранил их у себя?! — перебил его Торин — вопросом, на который, может, и нет ответа. Потому что Гэндальф и не ответил, развернулся и направился прочь. Ему что-то вослед кричал Бильбо, волшебник отвечал… А Лиса с детской наивностью продолжала смотреть на Дубощита, пытаясь осознать все, что услышала сейчас. Все ж таки верно она поняла рассказ Балина, Торин — княжич. И тот дом, который Змей захватил, не единственный, потерянный гномами. Были другие, отнятые орками и иными басурманами и слугами тьмы. Его народ уходил из одних земель в другие, к сородичам, но и там их прогоняли. Да дело и не в том! Дело-то в странном поведении кудесника. И вправду, для чего ключ у себя держать, а не отдать сыну князя? Зачем в гости к эльфам заманивать, если эльфы эти гномам не помогают, а врагам их зло творить не мешают? Ох и странно все это! Непонятно и подозрительно!.. — Чего замерла? — обратился к ней Торин. — Приказа дожидаешься, не знаешь, чем тебе заняться? — Поди тут узнай! — фыркнула Василиса, заставляя себя не показывать страха перед этим ледяным голосом и колючим взглядом. — Вдруг вы с кудесником договоритесь и велите вновь на лошадей садиться! Место-то вон какое худое! Дом недавно стоял — а теперь и нет его, как не бывало! Она уж было пожалела, что заговорила об этом, ожидая, что на нее обрушится гнев еще страшнее, чем на кудесника! Если уж княжич с волшебником спорить не боится, то девчонку раздавит на месте. Но, к ее удивлению, Дубощит не закричал и не велел ей убираться прочь и заняться своим делом. Вместо этого как-то устало кивнул: — Может, и нехорошее, но сухое и отовсюду закрытое — врага не подпустим. Или где, по-твоему, нам ночевать? У эльфов? Василиса аж покраснела от досады и стыда — ну и вправду, говорит ведь, не думая! Конечно, Торин не хуже нее видел остатки жилища. Только мертвых тут нет, может, кто и жил, а после сам ушел с этих земель. Ныне же тут тихо, от ветра скрыто и ночевать сухо будет да тепло. — Я ничего не знаю об эльфах, — понурила голову девушка. — Но раз ты говоришь о них такое худое… — А как твой народ поступил бы? — прервал ее Торин. — Ежели враг общий, так и бить его надо сообща. А ежели думать, что твоя хата с краю, так с того краю в следующий раз прийти могут. Припомнилось тут, как в деревне порой говорили, что в соседнем селе за их дома да спины прячутся. Но нет, думала Василиса, не так то! В помощи там никогда не отказывали, а как могли, на бой приходили! Просто не всегда успевали. Тут вот с тятенькой и в своей-то деревне не успели собраться… Нет, лучше не вспоминать, а то носом начнет еще шмыгать! — Моему народу никто не помог, когда мы потеряли дом, — глухо бросил Торин. — С чего мне верить, что сегодня помогут? — А почему же кудесник… так думает? — осмелилась спросить Василиса, сама никак не находя ответа. — Он дружен и с эльфами тоже. Лиса не знала, что и думать. Дружит с предателями? Держит при себе чужое? И теперь заманивает туда гномов? Ох и чудно все… — Иди, Бофуру нужна помощь, — отвернулся Торин. И Василиса посчитала за лучшее и вправду отправиться помогать с ужином, все равно загадки отношений князей не разгадать. Все-то у правителей не просто! И зачем мудрить? Вот, скажем, если сосед корову у тебя со двора сведет, будешь ты с ним после медовуху пить? Али на выручку не поспешит, когда враги налетят, дома отсиживаться будет, разве кто ему после руки подаст? Ясно ведь, что нет. Так разве будешь ты дружбу водить с тем, кто братается с таким твоим соседом? Тоже ведь нет… Но Дубощит хоть эльфов называл врагами, Гэндальфа все же держал за друга. Или так просто кажется? Боится кудесника? Василиса украдкой бросила взгляд на Торина. Ох, нет! Этот и Кощея не забоится, на верную смерть пойдет! Странно все это. Ну да не ее это дело! Наконец силой заставив себя не думать о том, Лиса сосредоточилась на помощи с ужином. А после, радуясь тому, что мест укромных тут за камнями да балками вдоволь, прихватила сухую одежду и направилась переодеваться. Здесь где-то протекает ручеек, вливается в ту реку, что они пересекли, а значит, можно и вымыться сегодня, слякоть с себя соскрести. Уже отойдя шагов на сто, Василиса вспомнила, что не взяла лапти. Ну, придется опять в сапоги обуться, подумала она. Все ж они на диво хороши и держатся как! После, может, переобуется.