Василиса Средиземская

Дубощит хотел оставить ее тут, в Эсгароте. И неважно, предала ли она его эльфам или только одному эльфу… Но сам же решил, что держать ее при себе вернее будет. Если она намеревается шпионить, то пусть попробует это сделать на виду! Уж от них-то она никуда не сбежит и никому ничего не передаст! Было еще в ее облике что-то совсем детское, наивное и честное, когда она спрашивала, какая на ней вина. Нельзя так уверенно притворяться! Или можно? Люди овладели искусством притворства в полной мере. И определить, когда они говорят правду, а когда нет, гномам было невозможно. До сих пор Торину казалось, что он понимает Василису, насколько это вообще возможно в случае с девушкой из некоего иного мира: она была открыта и проста в своих суждениях, но тем самым была более всего близка подгорному народу. Что все же значит та брошь? Не похожа она на шпионку, не мог он настолько ошибиться в своей оценке, она слишком чиста. Значит, это все же дар того эльфа. Неудивительно, если знать, насколько люди падки на красоту и изящество дивного народа, буквально млеют! Однако же чтобы эльф увлекся человеческой женщиной - о таком он не слыхал. И Василиса? Кто, если не она, недавно распевал куплеты о внешнем виде остроухих?! А похожа ли она вообще на влюбленную? Торину припомнилась влюбленная сестра: у Дис блестели глаза, с губ не сходила глупая улыбка, отвечала она невпопад и постоянно переспрашивала, у нее часто из рук валилась работа… Впрочем, не совсем так, когда Дис узнала, что ее чувство взаимно, то она, напротив, кажется, готова была лично все палаты отстроить, в ней стало в несколько раз больше сил и решительности. Лиса не казалась ни растерянной, ни решительной, хотя порой в ней замечалось и то, и другое. Она не влюблена? Или просто его выводы неверны? Ведь он сам – в этом Торин был уверен – влюблен и сильно. При этом за собой он растерянности тоже не замечает, ни Балин, ни Двалин ему тоже ничего подобного не говорили, а уж они бы сказали узбаду все прямо, что он сам не свой. Дубощит знал слишком мало женщин, а уж тем более не-гномок, чтобы судить о том, как они выглядят, когда влюблены. Зато Торин был уверен, что не сможет отпустить эту девушку от себя, и не только потому что подозревает ее в шпионстве или ревнует ее. Но потому что ему будет очень не хватать этих наивно-распахнутых глаз. Пожалуй, ради этого Дубощит даже согласился бы задержаться еще на пару дней в Эсгароте. Но, к счастью, это не понадобилось: следующим утром и девушка, и хоббит были вполне в силах продолжать путь, хоть и не выздоровели до конца, однако же Лиса утверждала, что им нечего опасаться и никого они не задержат, Оин согласно кивал. И все же Торин порой поглядывал на Василису, когда весь отряд собрался у пристани: эсгаротцы давали им несколько лодок, в которые в этот момент и грузили припасы. Не слишком ли она слаба для дороги? Девушка была бледна и куталась во все свои одежки, но больной совсем не казалась. Может, и вправду поправилась… - Выдержишь? – тихо спросил он, подходя к Лисе. - Сдюжу! – кивнула та. - Смотри, больные мне в отряде не нужны! - Мы с тобой уже толковали о том, княже, почто опять обижаешь? Торин кивнул и отвернулся. Что ж, он сделал еще попытку оставить ее тут, уже ради нее самой. Дубощит проследил за тем, как один за другим соотрядники заняли свои места в лодках. Фили и Кили балагурили, припоминая куплеты Василисы, Балин оговаривал последние детали с бургомистром, Двалин проверял оружие, Бофур фляги, Бомбур мешки… Кажется, все наконец устроились – убедился Торин. И последним сошел в ту лодку, что стояла перед другими, на место лидера. По одному короткому кивку лодки двинулись. К Эребору… Теперь только Одинокая гора привлекала к нему свой взгляд. Теперь лишь она владела его мыслями. Жив ли Смауг? Судя по струйке дыма, поднимающейся над Эребором, жив, проклятый змей! Ведь не кузни же там работают! А раньше были они, раньше лучшие кузнецы там стояли и… Не о том он думает! Смауг жив, теперь в этом нет никаких сомнений. И им придется как-то с ним бороться – теперь Торин не готов был довольствоваться просто тем, чтобы забрать Аркенстон. Конечно, если унести Камень Государя, к Дубощиту примкнут все гномьи рода. Но… тогда они подчинятся приказу. Те четырнадцать, кто ныне шел с ним, в том числе двенадцать гномов, шли сейчас по своей воле, по просьбе Торина, но не по его приказу. А зачем ему безвольные жертвы, которые не готовы рисковать, но вынуждены? Они будут идти не на жизнь, а на смерть, они будут просто гибнуть… Ныне за ним шли во имя великой цели, шли освобождать Эребор! И теперь дело лишь за тем, чтобы придумать, как это сделать. Раз за разом всплывал спор с Бардом, на площади. Потомок Гириона упомянул, что Смауг едва не был сражен. Легенды, сказки… или все же в них есть капля правды? Бард не жил тогда на свете, значит, обо всем он знал только со слов своего отца, а тот от деда… Можно ли верить тому, что дошло через поколения? Не изменился ли пересказ со временем? Нет, не потому что его приукрасил Гирион, он был человеком слова, он все рассказал в точности. Но потом его сын мог рассказывать уже так, как запомнил, а что осталось в памяти? И что добавил к этому рассказу кто-то сторонний, например? И все же это шанс, пожалуй… Хотя бы потому что другого у него просто нет. Они пытались противостоять дракону всем своим народом – и были изгнаны. После тут были маги – и лишь запечатали главные ворота, чтобы никто не проник внутрь и сами не веря, что Смауг не сможет вырваться. Да, это единственный шанс. Надо как-то отыскать это место, куда до того попала стрела. Это та возможность, которой нельзя пренебречь. Отправить Бильбо с разведкой? Он и вправду показал себя самым лучшим образом, он сможет подкрасться к Смаугу незаметно. Просто рассмотреть и пересказать, ни в коем случае не вступать со зверем в сражение. Торин оглядел отряд и на миг в сердце вновь поселилось сомнение. А можно ли так рисковать? Есть у дракона неуязвимое место или нет, проще будет проверять, явившись сюда огромной армией. Не ведет ли он всех их – ныне самых близких ему друзей – на верную смерть? - Что с тобой? – послышался шепот Двалина. - Нет… все в порядке. Дубощит встряхнулся. Нашел время сомневаться! Когда они уже почти у цели! Не сейчас же предлагать уходить! - Просто у меня начинает появляться… что-то вроде плана, - усмехнулся Торин. – Но надо додумать детали. Двалин лишь одобрительно хмыкнул. - Ну и что за план? Может, мне удастся додумать? - Пока я думал лишь о том, что сказал Бард: якобы Смауг едва не был убит, одна стрела ранила его. - Ты же… не всерьез? – тут же нахмурился Двалин. - Почему? - Потому что тогда бы мы убили его при нападении! - Но мы не знали, куда он был ранен. Ненадолго Двалин призадумался. - Это рискованно, - еле слышно прошептал он наконец. – Если это лишь легенда, то что будет… - А у нас есть другой план? Друг молча вздохнул – да, других вариантов он предложить не может. Разве что просто броситься на дракона. Но уж лучше бросаться с надеждой убить, чем просто в ярости и храбрости - на смерть. - Надо как-то выяснить, где это место, - продолжил Торин. – Надеюсь, мистер Бэггинс сможет нам в этом помочь. - Если не испугается, - буркнул Двалин. - Он не так труслив, как мы думали. - Ты готов ему довериться? - Тебе есть в чем его упрекнуть? Двалин помолчал, видимо, вправду искал причины для подозрений. Бильбо, конечно, храбрецом не был, некоторые хлопоты им доставлял. Но и пользу отряду приносил немалую, это нельзя было не признать. - Так Смауг и позволит себя со всех сторон рассматривать! – отыскал иную причину для возражений Двалин. - Именно это меня и смущает: сможет ли мистер Бэггинс разглядеть змея, пока тот спит, - подтвердил Торин. – Потому что как только тот проснется… придет время вступать в эту встречу нам. - То есть мы отправимся туда все вместе? - Ты забыл, что говорил Таркун? Смаугу известен наш запах, гномий, в отличие от хоббита, поэтому идти ему надо одному. Да и все разом мы скорее разбудим дракона, эта тварь спит чутко. - Как мы можем вступить в бой, если будем в стороне? - И меня этот вопрос занимает, - вздохнул Торин. – Может быть, вернувшийся маг что-нибудь подскажет. - Если он еще вернется! Дубощит не ответил, он и сам не был уверен в Гэндальфе. Тот уехал почти ничего не объяснив. Да, он сказал ждать на отроге… вот только срок уже подходит. Можно ли верить, что маг успел решить свои дела и догнать их? Он до сих пор не показался и не прислал никакой вести о себе. - Нам лучше рассчитывать на себя, - ровно произнес Торин. Двалин хмуро кивнул. Оба друг друга в этом понимали и без слов. Всегда лишь они сами, без помощи других, тем более магов. - А девушка? – еще тише спросил он. – Ее-то мы зачем с собой тащим сейчас? Тоже отправишь тайно к дракону? Ее запах уж Смауг точно не знает, ходит она, кажется, тоже тихо – чем не шпион? Торин вздрогнул от этого слова, но отвечать не стал, просто отвернулся, глянув на Василису. Нет, ее он никуда не отправит. Найдет место, где можно будет спрятать близ Эребора, когда они пойдут против дракона. - Сейчас важнее дверь отыскать, - прошептал он, словно бы меняя беседу. *** Чем-то неугодна она князю стала, чуяла Василиса. Уж и поглядывает он на нее подозрительно да часто, будто следит за ней, худое ожидая. Видно, сердился до сих пор за частушки ее. Оно и верно! Навязалась идти с дружинниками княжескими, так веди себя как дева из семьи знатной! А она… Стыдно больно! Себя стыдит да других… Накануне-то, когда она себя лечила да Бильбо помогала, о том думать недосуг было. А вот ныне, в лодке сидя, только и оставалось, что в голове все то перебирать, что было с ними да что предстоит. Да только что им предстоит? Как ни крути, а сражаться со Змеем надо было уж скоро. Только вот выступать против него кому да с чем? Тут же и сон свой припомнился, отчего сердце захолонуло. Неужто сам князь пойдет? Да разве ж дело то… А ведь он до сих пор никогда не отступал, так что и тут первым пойдет, сомневаться не приходится! Вон сейчас первым в лодке сидит, на гору свою глядит, наверное, думает, как сподручнее сразить змеюку! Ненадолго Лиса тоже на гору уставилась. Вспомнилось, как через тот хребет шли, после того, как у владыки Элронда в гостях побывали. Ох и трудно ей переход тот дался! На камнях скользила, в глазах темнело, душа в страхе в пятки пряталась! Что с этой-то горой будет? А все ж любопытно устроено, что камень из земли растет словно бы, это ведь не камушек на камушек сложены, а единый огромный… Али так только кажется? Но в тот раз не заметила она подобного, лишь кое-где были отдельные, так те от основного камня отвалились, а не он из них состоял. Ох и причудливо же! Да еще любопытно то, кто покровительствует-то горам да охраняет их? Ведь не может быть такого, чтобы жизни в них не было! Вот, скажем, в домах домовые живут, в банях банники, в лесах лешие, а в воде водяной с русалками… Да везде свои хозяева! Помогущественнее человечьих владык. И ежели им угодить, то после и они одарят в ответ. Вряд ли горному хозяину, кем бы он ни был… Тут вот припомнилось, что Балин при первой встрече сказал ей, мол, гномы-то и не люди вовсе. Оно, конечно же, так. Вон и плечи шире у них, а тело коренастее, да и ниже они обычно. Только значит ли то, что гномы вровень с водяными стоят али лешими? Что именно они владыки горные, сам дух камней? Да разве ж будут духи целыми народами жить да с оружием против змея идти? Пусть не-люди они, так разве ж иных живых существ в мире мало? Звери вот, птицы, рыбы по земле бродят. На людей похожие встречаются, как говорят, карлики да великаны. Отчего ж не быть вот и гномам… Нет, не духи они горы, даже князь властитель Горы лишь от народа своего, но не от божественной воли, потому как не чует он дом свой, как чуют домовые, скажем, даже в стороне от них находясь. А уж совсем вдали от места своего погиб бы гном такой, как погибают водяные, будь они даже в ином водоеме… Ясно ж, что должен быть иной хозяин у горы, тот, что может скрытным становиться в доме своем да показываться по желанию своему, помогать али вредить тем, кто в вотчине его поселился. Как бы договориться с ним? - А ты историю не закончила, - напомнил вдруг девушке сидевший рядком с ней в лодке Глоин. - Какую историю? - О герое том, чьим именем братец твой был назван. - А! Василиса с мыслями собралась да принялась рассказывать, как обмотался Никита Кожемяка пенькой да смолою, чтобы Змей съесть его не мог, да отправился с тем к твари проклятой. - Сожжет же! – покачал головой Глоин с досады. - Не сожжет! – возразил ему Бомбур. - Пенька и смола горят как! – заворчал Глоин. – Мигом вспыхнет, стоит змею только раз дыхнуть! - Так эта «одежка» на себя весь огонь и примет, - вступила в разговор Лиса. – А скинуть ее легко. Да после уж в борьбу вступить. Гном подумал и медленно кивнул, позволяя рассказ возобновить да показывая, что объяснение то принимает. Василиса свою историю далее повела, что от дедов слыхала: как Кожемяка бороться вышел со Змеем, как тот одолеть его не мог да потом поделить земли предложил, а после Никита ему и воду разделить сказал, а в море том и утопил гада злобного, куда и дорога ему, проклятущему. Рассказ сей молча выслушали до конца, более не прерывая вопросами да уточнениями какими. - Хорошо было герою тому, - наконец вымолвил Балин. – Что сам не утоп в море, куда дракона загнал. - А вы что ж? - Подгорный народ с морем плохо живет, - пояснил старый гном. – Да и моря тут поблизости нет. Лиса кивнула, тоже призадумавшись, как бы им Смауга одолеть. - Хорошая история, - оживился Кили. – Но лучше бы ты куплеты еще сложила, вроде тех, что в Эсгароте пела! Девушка немедленно краской по уши залилась. На Торина и глянуть боялась – ох и некстати же напомнил племяш его! А ведь он и так-то на нее сердит за то неподобающее поведение… - Сам лучше спой, - пришел ей на помощь Балин, по-доброму усмехаясь. – Заодно нас всех повеселишь. - Или у тебя ничего не складывается кроме как грустных песен о плоских эльфийках? – добавил Двалин. Тут же гномы захохотали, припомнив разговор у Элронда. Кили тут же смутился и отвернулся. Петь гномам отчего-то не хотелось. Волновались они али опасались будущего, но не до песен им было, уж Василиса то сердцем чуяла. Так что и серьезных песен в момент тот не пелось никак. Девушка вновь к мыслям своим вернулась, сообразить пытаясь, как бы договориться с хозяином горным. Поди и прячется он, раз ныне там змей поселился, где-то рядом держится да все ж поодаль от горы, чтобы не сотворил с ним чего дурного гад огнедышащий, он-то дружить с горником (али как его зовут) не станет… Как бы угадать, что может нравиться хозяину? Вот банник любит то, в чем живет, да к тому ж кваском да рассолом побаловаться после купания. Угадать несложно. А леший когда для угодий своих пожелает что, а когда и просто баловства ради хочет, слушать тут надо… Как и водяной. Уж лучше с русалками договариваться, те хоть и утопленницы, а девки же, им ленты да гребни подавай! Что ж может горный хозяин хотеть? Для владений своих али для баловства какого? Каждому ведь приятно… Пожалуй, что ныне, в изгнании почти, не до подарков ему. Проще бы у гномов спросить, да те как-то недоверчиво слушали, когда она о подобном говорила. Как бы и тут не отмахнулись! Вот, видать, потому они Гору свою и потеряли, что горник от них отвернулся, обиделся, а уж после змей налетел да выгнал всех. Нельзя, ох нельзя с хозяином спорить, не человек он, потому чувствам еще сильнее подвластен. Разозлится – сам себе навредит, да поймет о том поздно! Что ж желать-то он может? Для камня чего-то али для жизни средь камней, наверное. Пить-есть ему тоже надо вот, давно ведь тут обитает да ни от кого даров не получает. Постепенно Лиса дремать начинала да все о том же думала. Вот взять народ ее, от коего ушла она. Жили они себе с лесом рядом да рекой, луг подальше был. Вот и питались тем, что рядом было да давалось им. Попасется кормилица день на лужку, подоишь ее да молока со сметанкой получишь, творожка с сырком. А крынку одну в дар Даждьбогу отнесешь да Перуну, что солнышка да дождей вдоволь травы те получили и коровушку накормили. В лесу грибков да ягод наберешь, на зиму запасов наделаешь, да когда в другой раз в лес пойдешь, хозяину тоже дар и захватишь. А если на озерко за рыбой идешь, так как не взять и водяному хлебушка? Все эти мысли так и мешались в голове ее. Надо выяснить, чем народ гномий живет. Василиса уж знала, что кузнецы они великие да мастера по камню, порой и с деревом неплохо управляются. Да не только ж этим они дорожат и живут! И кого бы только расспросить? Фили и Кили только подшутят над ней. А ведь княжичи! Лучше других должны народ свой знать. Не у самого же князя ей спрашивать… Балина бы хорошо. Он знатный советник при Торине, ведает много, видал сколько всего, наверняка может сказать. Только вот станет ли с ней о том беседы вести? Он все время с Дубощитом занят… Остается Ори, пожалуй. Летописец многое читал да переписывал, наверное. Так что должен знать. Молодой гном сидел в другой лодке, держались суденышки не рядом, так что расспросить сейчас никак не представлялось возможным. Потому девушка для себя решила отложить вопрос этот до остановки какой. А пока позволила себе вновь устроиться удобнее. Все ж от реки прохлада шла, оттого простуда грозилась назад вернуться. В баньку бы… Лодка тихо покачивалась, гномы еле слышно переговаривались, но все больше поглядывали на гору свою. Бильбо тоже поглядывал. Только если народ подгорный все более с надеждой, то хоббит скорее с опаской. А Лиса лишь о том думала, как бы с Ори поговорить, чтобы Торин не осерчал на нее, как в тот раз на пасеке – и чем ему летописец тогда не угодил? Ревнует он будто бы… Ох, да что там! Вот же глупость! И нравится же ей о себе думать, как о той, которой князь гномий сердце свое подарить бы мог! А разве такое возможно? На отражение бы свое поглядела – красавица нашлась! Она лишь стыдит его дружину поведением своим… Вот о том и думала Лиса. Да дремала себе под покачивание то плавное. Всегда бы так путешествовать: несет и несет тебя течение, а ты лишь слушаешься его…