Василиса Средиземская

Очнулась Василиса от того, что лодка резко дернулась, аж почудилось, что вылетает она из суденышка… Ан нет, просто причаливать к берегу собрались. Вот и ладно, а то уж ноги затекли сидючи. Надо бы по земле пройтись, размяться, да и поесть немного. Лиса на берег выбралась, тихонько застонав – ох и засиделась она, все тело затекло! Ну да получше будет, чем когда в бочках сплавлялись, напомнила девушка себе, чтобы не поддаться усталости. Озноб ее ныне совсем не бил, в горле не першило, а чихала она уж совсем редко, только зябко немного было от ветра, что с реки поддувал. Гномы покуда лагерем располагались, а лодочники свои суденышки отгоняли, не желая и ночи на берегу проводить, полагая, что больно близко они к Одинокой горе, хоть до нее еще идти было предостаточно - Торин говаривал, что уж день пути точно им держать, а то и поболее будет. Ну да что уговаривать, ежели хотят, пусть на воде ночуют али всю ночь гребут себе до града Озерного! Василиса поначалу по песочку прогуливалась, ноги разминая. А после уж поспешила помочь с приготовлением трапезы. Любо тут было да спокойно, вот никак не угадать, что неподалеку зверь ужасный пригрелся. Не может же быть, чтобы он довольствовался землями близ пещеры своей в горе. Правда вот впереди деревьев совсем не виднелось, но то рассмотреть не получалось, уж темно для этого было. За едою Василиса вновь присела поближе к Ори, посчитав, что тут-то у Торина нареканий не должно быть: уж поесть-то она вправе на любом месте, а попутно и поговорить с тем, кто рядом сидит. - Можно тебя спросить об обычаях ваших? – обратилась девушка, выждав недолго, чтобы поначалу все голод первый утолили да каждый своим разговором занялися али мыслями какими одолеются. - Меня? Об обычаях? - А то кого ж?! Ты ведь много сам читаешь да переписываешь, пожалуй что, ты помнить лучше других должен. - О… а… ну да… спрашивай, конечно! - Скажи вот, есть ли у вас обычай оставлять дары в горе у себя… - Василиса задумалась, но слова отыскала нужные: - для удачи да жизни спокойной в ней? Для процветания рода вашего? - А… Ори задумался. Крепко задумался, судя по всему: сидел, на огонь смотрел, жевать забыл даже. Перебирал, наверное, что в летописях встречается да как в их доме принято было али у соседей. - Ну, может, угощение какое, - подсказать решила Лиса. – Али что другое, скажем, поделку какую, руками своими созданную. Или, может, украшение, ткань расшитую, игрушку какую. В укромном месте оставляли раньше, возможно, чтоб не видал никто. Или напротив, на самом видном… - Нет, не помню такого, - наконец произнес Ори, да все равно как-то неуверенно, сомневаясь. Теперь уж Василиса призадумалась, как еще помочь понять гному, о чем она толкует. Как они могут иначе подношения делать? Али зовут это иным словом – да знать бы, каким, а не гадать… - А сами вы на праздники всякие да гуляния блюда какие выставляете? Угощением каким балуетесь? - Да чего только не выставляем! – оживился Ори, радуясь, что может наконец ответить что-то ясное. – И баранчика зажарим обязательно, и пирог испечем – наши женщины мастерицы! Вино мы тоже любим, хоть чаще бочки пива вскрываем или эля, с ним жареный барашек ох и вкусный! - Но особенного блюда какого не делаете? – не дала отвлечься ему Василиса, сама же сникая и понимая – нет. - Как это – особенного? - Ну… означающего само торжество… Ори вновь призадумался, тоже перебирал в голове разные празднества, а затем покачал головой. - Нет, такого нет, пожалуй, - произнес он. – Вот пиво открываем, потому что с мясом хорошо. А баранов мы запекаем или жарим, потому что в горах наших им хорошо, они на склонах пасутся… - А! – Лиса чуть оживилась. – А еще что в горах приживается хорошо? Ягоды какие али иные вкусности? Юный гном почесал кончик носа, пытаясь припомнить. - Растет, - пробормотал он. – Но… я не знаю… ничего особенного… Мы, гномы, в травах не очень… Ты лучше бы тогда Оина расспросила, он всеми этими растениями занимался, у людей расспрашивал. Василиса вздохнула – придется все ж ей самой разбираться во всем да придумывать что-то. Али поискать возможность с Балином поговорить? Ори тем временем взглядом с Торином столкнулся да поспешил в сторону отсесть, чтобы не злить узбада, тому и простого присутствия возле девушки было достаточно, чтобы прийти в ярость. Лиса того не замечала, все думала, чем можно горника задобрить. У нее самой-то почти и нет ничего, в лесу Бессмертного все оставила почти, да после русалкам ленту бросила. Правда, в горе ленты и не понадобились бы, пожалуй. В Эсгароте же запасы пополнить не могла, все время в тереме провела… Ох и надо было попроситься разок сходить. Али братцев молодых княжичей попросить, чай, не отказали бы. Теперь же вот у нее ничего и нет в подарок, а попробуй вообще придумать, что горнику дать? А ежели в горе не горник живет, а горница, скажем? Тогда ей ленты и украшения как раз по нраву должны прийтись. Вот только из лент у нее лишь одна осталась и та простенькая, коей ныне волосы связаны были. А из украшений… Собственноручно сделанные предлагать стыдно, а тятенькину память ох как жалко! Нет, конечно, если это точно поможет… Но ведь и другой памяти у нее о тятеньке нет, лучше уж свою. - Что же ты творишь? Василиса вздрогнула – и не заметила даже, как к ней подсел Фили. Да серьезный какой, шепчет вот, а сам хмурится недовольно, будто бы обидела она его сильно. И когда ж это успела? - Ох ты ж! – только и выдохнула она. - Ты зачем с Ори опять заигрываешь? – продолжил тот. - Заигрываю?! Лиса аж рот разинула от обвинения такого. Когда она с Ори заигрывала? Да… да когда она вообще тут с кем заигрывала?! - А разве нет?! – хмурился Фили. – У Беорна все с ним ходила, теперь вот только привал – ты сразу к нему! - Да что ж мне, говорить с ним нельзя?! – насупилась Василиса. – Я вот и с Бофуром говорила, и с тобой вот тоже говорю сейчас. Что ж сразу заигрывать?! С Ори вот приятно беседовать… - Приятно?! - Конечно, - кивнула та, - приятно да интересно, любопытственно! Он знает много да читал сколько! Сказывает хорошо, узнать много можно. А я легенды да сказания страсть как люблю! - А гномы не любят, когда женщины проявляют много интереса к мужчинам! – выпалил вдруг Фили. - Это… как? Видно, сболтнул он лишнее, потому что отвечать не хотел, отвернулся вдруг, пробормотав что-то о том, что неважно это все. - Нет уж, объясни! – принялась настаивать девушка. – Что ж это значит-то? То ты говоришь, что заигрываю я с Ори, то говоришь, что ему не понравится, если я интерес к нему проявлять буду… - И совсем не в том дело! - А в чем же? Фили помолчал, колебался. - Да в чем же? – не желала отступать Василиса. – Как это я заигрываю, если притом ему это не нравится? Или это он тебе сказал, чтобы не приставала к нему с разговорами? В чем дело, а?! Уж теперь она добьется правды! Что за странные слова такие, о чем толкует? И потом, сам же к ней подсел и заговорил. - В том, - наконец решился Фили, - что если ты одному гному нравишься, а с другим беседы ведешь, то первому это не понравится совсем! И если ты хочешь быть с ним, так и дай это понять другому. С этим он поднялся да вернулся к брату. А Василиса, растерянная, так и замерла на месте, понять пыталась, кто ж этот, кому она нравится. Или это Фили так о себе говорил? Так разве ж он интерес к ней проявляет? Да не более, чем кто другой в отряде! Разве что говорят они чаще с ним да с Кили, ну так это потому что молоды они, как и она, вот и легче им язык общий найти. Али Фили за ради брата старался? Но ведь Кили тем более на нее не поглядывал. Ну он же… что они вместе-то могут делать? Разве что вот куплеты петь! Ой, нет, о куплетах лучше не вспоминать, уши от стыда гореть начинают и кажется, что Торин вновь на нее осуждающе смотрит. Напилась – подумать только! Песни орала на весь град! А ради кого ж еще Фили стараться будет? Не ради же… Лиса чуть сама себе тумаков не надавала. И опять она об этом думает! Вновь на князя поглядывает. А теперича еще и связывает его взгляды хмурые на нее с интересом к ней истинным. Вот же одно слово – девка! Только и думает, как пред мужчинами красоваться да им нравиться. Вздохнула Василиса да побрела посуду мыть после еды. Раз голова глупости думает, надо хоть руки занять. За трудом-то, глядишь, и чушь из головы выветрится, а умные мысли о том, как горника задобрить, сами придут. Правда, так и не надумав ничего и на этот раз, Лиса почивать легла, тоже говоря себе, что утро вечера мудренее. Только вот уснуть она тоже никак не могла. Ворочалась, одолеваемая мыслями о том, что и горника им задобрить нечем, и разговоры у нее странные ведутся, до сих пор понять не может, о ком речь идет, кому ж она нравится-то? А если это все же князь? *** Торин взял первую смену себе. После того, как вечером девушка вновь беседы вела с Ори, Дубощит никак не мог уснуть. Значит, не остроухого она полюбила? То украшение, видимо, все же плата за шпионство? Или знак внимания, но она не ответила на него? А вот саму брошь решила взять, несмотря на то, что чувств никаких не было. Все ее внимание направлено на Ори на самом деле. Вот значит как… вот ему она сердце подарила… А отчего нет? Ори молод, так что уже лучше него, по-хорошему, почти старика, которого пережитые потери только еще больше старили. Внешностью Ори тоже больше на человека похож, плеч еще слишком широких нет, ноги подлиннее будут, пожалуй, борода и усы лишь пробиваются… Торин потерял почти всю свою семью, столько раз он уже отстригал бороду в знак траура*! Какой уж он красавец? Он и раньше никогда не думал о том, чтобы королеву искать для королевства, которого нет. Дубощит усмехнулся: нашел время в женихи набиваться! Да другие гномы в его возрасте внуков нянчат. Вон надо о племянниках думать и их судьбе, а не собственную свадьбу готовить. И Эребор, если его получится вернуть, и Эред Луин оставлять им, пусть думают о том, что им троны занимать и королев для того подыскивать. Нет, все же… В этот момент девушка завозилась на своем месте. А после, видимо, посчитав, что уснуть не сможет, поднялась и осторожно прошла к костру. Помялась чуть в стороне, словно бы не решаясь остаться тут. Торин поторопился отвести взгляд, уставившись на огонь. Лиса же напротив села, тоже на язычки пламени уставившись. Думала ли она о том же? Нет, невозможно! Перед глазами мелькали огни в тронном зале Эребора, сменяясь языками печей Одинокой горы, а те превращались в пламя дракона… Из них словно бы складывались погребальные костры близ Азанулбизара… Нет, пусть у нее будут более счастливые воспоминания! Раньше же и ему костер казался только знаком тепла и дома. - А я привыкла вечером возле лучины работу доделывать, - вдруг тихо промолвила Василиса. - Работу? - Обычно рисунок… оградки для узора будущего цветного… ну, знаешь, зернью выложу… - Зернью? – нахмурился Торин. - Да, мелкими зернышками! - А! – Дубощит невольно улыбнулся, припомнив работу, что показывала она при их знакомстве. Что и сказать, работа тонкая, хоть местами и кривоватая. Гномы такого не делали, это он слукавил, сказав тогда, что не хуже сделает. Конечно, если потренироваться немного да получше разглядеть, как делается, то сделает. Но до сих пор за подобное он не брался и ничего схожего не делал, у других тоже не видел. Зернью, вот выходит, зовется. И вправду, на зернышки похоже было. - Между ними же надо краски особые положить, - продолжила Василиса. – Но главное вот зернь, чтобы при плавке форму удержали… - Я понял, для какой цели, - чуть улыбнулся Торин. – Самому ювелирным делом заниматься доводилось. И девушка ответила ему такой же улыбкой. - Прости, княже, не желала обидеть тебя в неумении, просто непривычно мне, наши князья у печей не стоят. - Да, людские правители отчего-то считают зазорным постигать хоть какое-то ремесло, - кивнул Дубощит. – Разве что военное… которое порой скорее стоит назвать грабительским и разбойным. - Да, - прошептала Василиса. И вновь на огонь уставилась. - И вечерами ты такой узор делала? - Обычно зимой, - кивнула Лиса и чуть поежилась от ветра. Теперь понятно было, отчего она все это припомнила. Действительно, и ветер поддувает, и пламя перед глазами. - Ты тоскуешь по дому? - Дом это лишь стены… Не осталось в них никого из тех, о ком можно было бы тосковать да печалиться. - Дом это не просто стены, девочка! Торин вздохнул. И как ей все это объяснить… - Разве отец твой и брат за стены сражались? - Так и матушка погибла не за них, но лучше б я там тоже полегла! Других-то спасли, а самих и нет больше. - Лучше полечь… Дубощит вновь вздохнул. - Иногда я тоже об этом же думаю, - произнес он тихо. – Дед, отец, брат… Они погибли, чтобы жили мы. Василиса не дернулась, так и глядела на пламя. - Мне было бы гораздо проще, если бы я ушел за ними, - продолжал Торин, погрузившись в свои мысли. – Не надо было бы тогда придумывать, куда вести народ. Не надо было бы там отбиваться от волков и варгов… пытаться договориться с соседями… выдалбливать пещеры для жизни… придумывать, чем кормить голодных детей и женщин, работая за жалкие гроши… Ничего не надо было бы… - И этого похода? - И этого похода, - эхом отозвался он. – В котором мне доверились… а я даже не могу быть уверен, чем он завершится. Василиса опять молчала, веточки в костре поправляя. - Каждому своя судьба, - наконец тихо произнесла она. – Одни ушли… другие остались… можем ли мы менять то? Я ушла оттуда, где не было у меня уж дома. Не ведаю по сию пору, как я сюда пришла. Да значит, судьба такая была, что смогла дорогу новую выбрать. Может, после иная дорога откроется… - А если нет? - Значит, эту пройти надо, на ней долги имеются. - И в чем же твоя дорога? - Пока… видно, что пока та же, что с вами идет да вашу тропу повторяет, раз уж меня так привела судьба. - Пока, - повторил Торин. И затем спросил с напором: - Значит, связывать после свою жизнь с нашей не желаешь? Это лишь сейчас вместе держишь путь, а после тебя судьба куда-то еще направит? - О чем ты толкуешь, княже? - О чем?! – Дубощит почувствовал раздражение. – Никак не можешь решить, с кем лучше быть? От кого дары побогаче будут?! - Какие дары? - Да уж, с Ори – какие дары? – усмехнулся Торин зло. – Тут уж лучше с кем другим беседы вести. - Не, с Ори мы о преданиях говорили, - возразила девушка. – Да он о таких и не слыхал, видно, ничего подобного не бывает. - Какого – подобного? - Я о праздниках спрашивала, - пояснила та. – О том какие угощения у вас выставляются в дар. - В дар? – окончательно растерялся Торин. Недавнее намерение отчитать девчонку за ее ветреность и кокетство уступило место простому удивлению. Василиса ничуть даже не смущалась своего поведения, а прямо рассказывала о разговорах с Ори! - Мы всегда оставляем дары: дома – для домового вот, у воды – для водяного. А вы в горах? Дубощит молча покачал головой. - И на праздники не выставляете еще одно угощение? - Выставляем – для всех прибывших на праздник. - Вот и Ори это сказал, - отчего-то вздохнула Василиса. – Что ж тут с обычаями связанного… - И чем тебе не угодил этот ответ? Девушка не ответила, только головой покачала. - Не нравятся наши обычаи? – нашел свое объяснение Торин и немедленно нахмурился. – У эльфов-то получше будут? - Не ведаю, - отозвалась она. – Да только они ж дом свой не теряли, видно, по-прежнему в дружбе с домовым своим. - Это правда… Дубощит не понял ее слова про домового, но зато очень хорошо понял про дом, отчего даже побелел. В самом деле, они потеряли Эребор, чем они могут быть привлекательны для девушки? Иное дело остроухие! - Зато мы не предатели, - буркнул Торин. - Да при чем же тут это? - Конечно, ни при чем, - вздохнул гном, - когда речь идет о том, чтобы предложить жилье жене. - Жене да, - согласилась Василиса. – Семью, известное дело, в готовый дом надо бы вводить. Да только ведь и вместе строить можно, у нас порой и так делали, нельзя ж сказать, что совсем то неверно. - А ты бы пошла так? - Куда пошла? - За мужа бы пошла, если бы он дом предложить не мог? Чтобы с ним этот дом строить еще надо было? - А то! Конечно, пошла бы! Ежели б любила его, то только рада была бы помочь ему, - горячо уверила девушка и отчего-то покраснела… или это лишь показалось в свете пламени костра? - Значит, если бы любила… - Думаешь, княже, что неверно то? Что не дело девке моего рождения переборчивой такой быть? - Думаю, что только так и правильно… Торин замолчал, не зная, стоит ли задавать еще один вопрос. Отряд весь спал, их никто не мог слышать и никто не мог мешать. А выяснить все раз и навсегда было так желанно! Ночь странным образом придавала смелости тому, кто не страшился никакого боя, но задать самый простой вопрос боялся. Однако же вот именно сейчас Торину казалось, что между ними словно бы установилось понимание. И вообще нечто такое, что бывает лишь между двумя, в тишине, возле тихо потрескивающих поленьев… - А ежели бы тебя я позвал? – вдруг само собой произнеслось.