Василиса Средиземская

Бургомистр Эсгарота слушал бубнеж своего помощника с лениво-снисходительным видом. - Гора просто-таки извергалась огнем и… золотом! Извержение видели все, так что пересказ был излишним, однако же управителю Озерного города просто нравилось слушать о вырвавшемся из горы золоте. И то, что вместе с ним наружу была выброшена туша дракона, имело малое значение. - Значит, золото, - смакуя это слово, повторил бургомистр. - Золото, сир, - в угоду ему повторил Альфрид. – Одинокая Гора полным-полна золотом! Сокровища, добытые… - Добытые? - То есть награбленные, конечно, подгорным народом, а потом еще и Смаугом, - поправился помощник. Властитель довольно кивнул, обдумывая то, что ему недавно говорили посланцы короля Трандуила сразу после отправления гномьего отряда. Их там менее чем полторы дюжины. Они не могут победить дракона… А если могут, то их… пятнадцать! Пятнадцать! Эта цифра так и засела в голове бургомистра Эсгарота. Всего каких-то пятнадцать, среди которых девушка! - Ну не может такого быть, чтобы тринадцать грязных гномов, карлик и девка заполучили столько золота! – вырвалось у правителя Озерного города. – Разве это справедливо? Зачем им столько?! Что они сделали?! - И вправду, ничего, сир, - покивал Альфрид. Бургомистр подозрительно взглянул на него, пытаясь угадать в произнесенных словах издевку. - Кто знает, наверняка Смауг просто сдох сам, а они только вышвырнули тушу из горы, - уверенно продолжал Альфрид. – Дикари, сир, поэтому и выбросили не по-человечески, а каким-то варварским способом. - Да, - важно кивнул правитель. – Залили верх своего жилья золотом! Можно подумать, больше не на что тратить металл! - Чего и ждать от тех, чей король когда-то помешался из-за богатства, - покивал помощник. – Подгорный народ не понимает ценности золота, грубые грязные мужланы, сир! Что с них взять?! - Что с них взять?! – повторил бургомистр. И задумчиво покачал головой. Он-то знал, что с них взять! Но пока никак не мог решиться даже произнести это вслух. Даже оставшись один на один с собой… Как на это могут отреагировать в городе? Эсгаротцы – странный народ, они все время всем недовольны. Сами выбрав место близ дракона, они всю жизнь ворчали, как опасно тут может быть жить. Сами устроившись на озере, они постоянно ворчали о том, как тут сыро, как постоянно гниют сваи домов, как плохо высыхает белье… Совсем недавно они с восторгом принимали гномов у себя в гостях. Но лишь оттого, что те обещали благоденствие. Глава Эсгарота тоже верил, только не в благоденствие и процветание города, а в собственные благоденствие и процветания. Они были ему куда как милее и ближе, чем то, как живут озерники. Ныне бургомистр был перед выбором. Перед очень приятным выбором, потому что на весах с обеих сторон лежало богатство. На одной чаше весов было богатство всего города. А он, как глава этого города возвышался над всеми. Ведь успешная торговля с зажиточным соседом – это огромные пошлины, это обширная собственная казна… ну, то есть городская казна, разумеется, но это давным-давно было одно и то же. На другой же чаше был соблазн. К чему ждать возобновления торговли с гномами и отправки караванов на юг, зачем отбирать при помощи пошлин и сборов малое, если можно прямо сейчас получить большое? Вот только поддержат ли его эсгаротцы? Раньше бургомистр был в этом уверен. Он был частью них, они мыслили одинаково верно, не считая чем-то зазорным оставить соседа без гроша в кармане, да и сам этот карман на последних штанах забрать в счет долга. Богатый город давно перестал быть центром торговых путей, потому все таланты прошлых поколений нынешние эсгаротцы пустили на то, что каждый давно променял собственную совесть на уют и несколько медяков. С каждым днем они все чаще кривились при словах вроде «честность»… Эти горожане не могли осмелиться выступить против злобного огромного и огнедышащего дракона, зато были бы не прочь пойти толпой против одного, чтобы вытрясти из него деньги. Но все портили Бард и несколько ему подобных выходцев из Дейла, к которым, увы, прислушивались отдельные эсгаротцы. - Проклятый Бард! – выдохнул бургомистр. Альфрид только удивленно покачал головой, на этот раз не уловив цепочку мыслей своего хозяина. А тот думал о том, что сейчас в городе может и раскол быть. Притом он не может поручиться, что на его стороне окажется большинство. Как бы это самое большинство, уверив в богатую торговлю, не заговорило о том, что у них договор с гномами… - В конце концов, эти коротышки нам должны! – вновь вырвалось у властителя Озерного города. - Конечно, должны! Помощник, привычно поддержав слова господина, выжидательно уставился на него, пытаясь сообразить, что же им должны гномы. - Было бы неплохо и расплатиться за гостеприимство, - проворчал бургомистр, уже полностью увлеченный своими мыслями. – Мы их все же приняли… и не отдали тем же остроухим… - Да, сир! – Альфрид, вдохновленный пониманием, с удовольствием принялся развивать идею. – Следовало бы и расплатиться за нашу доброту! Глава города сжал зубы, сердясь на то, что проговорился. Не объясняться же сейчас, что он не уверен в своем решении, что не может до конца поручиться за то, что его поддержат, а так и до бунта недалеко… - Но соседи, - вместо этого покачал головой он. Впрочем, соседи его тоже волновали. Между эльфами и гномами мира нет, конечно же. Однако это совсем не значит, что Трандуил будет на стороне эсгаротцев, может ведь и вовсе остаться в стороне. Чего нельзя сказать о других гномах – Железные Холмы тут не так и далеко, если прикинуть. - И кто же станет заступаться за этих самозванцев? – вкрадчиво проговорил Альфрид, пытаясь подсказать путь. - Они не самозванцы, - раздраженно бросил бургомистр. – Этот Дубощит не просто так назвал свое имя! Его знают… Гора же позволит ему долго укрываться… от любого врага… пока не придет… Он проглотил все прочие слова. Как-то и так стал слишком разговорчив. Этот лизоблюд, конечно, предан, но только он столь же предан будет и кому-то другому, кто проявит к нему больше милости. Даин Железностоп наверняка не откажет в помощи родичу. Даже на жадность гномов тут рассчитывать не приходится: правителю Железных Холмов, конечно, будет на руку, если Эребор лишится короля, да только вряд ли он пожелает, чтобы сокровища Одинокой Горы прибрали себе люди. - Я слыхал… Бургомистр зло глянул на помощника. - Я слыхал, - повторил тот смелее, кажется, увлеченный похожими мыслями и не желая отступать, - что вражда между гномами Эребора и эльфами Лихолесья случилась не просто так, а из-за… - Из-за? – заинтересовался глава Эсгарота. - Говорят, что когда-то гномы не отдали драгоценности, которые принадлежат королю Трандуилу. - Да, я слыхал об этом… Бургомистр ненадолго задумался. Значит ли это, что драгоценности эльфийского владыки все еще в Эреборе? А впрочем, где им еще быть, вряд ли кто-то из гномов, убегая, унес украшения с собой. Все это подсказывало, что в ближайшее время не только он пожелает забрать ценности из Одинокой Горы. - Интересно, как скоро сюда прибудет армия эльфов? - Уверен, сир, что известие о гибели Смауга они уже получили, - вновь закивал Альфрид, поглядывая на часы и прикидывая, не время ли подавать завтрак, а то ведь как извержение случилось, никто и не спал. - Нам надо выбрать верную сторону в этом противостоянии, - глава города пока не проявлял желания есть. - И верной она будет, если мы поддержим старых союзников, сир. - Ты уверен? - Но как же иначе? Кто поддержит гномов? Возможно, придут их родичи. Да только от родичей мы тем более не получим ни одной монеты в благодарность за наше гостеприимство и помощь! - А эльфы, думаешь, согласятся… - Однако же, сир, если мы с кем-то и сможем договориться, то только с ними! Никто иной нам не уступит. Бургомистр важно кивнул. Да, в таком виде все и вправду выглядело стройно и верно. Они вынуждены вступить в противостояние с гномами, другого пути просто нет! Необходимо потребовать долг с этих невежд! А с таким союзником, как остроухие, можно потягаться и с Железными Холмами! - Распорядись, чтобы к обеду все собрались на площади, я буду держать речь, - решился глава города. - Непременно, сир! - А пока я бы позавтракал, за всеми этими заботами о благе города я совершенно забываю о себе! - Это непростительно для вашего здоровья, сир! И Альфрид отправился за двери, мысленно уже лелея мечты о паре сундуков с золотом – его личной добычи… то есть доли гномьих сокровищ. Оставался лишь Бард. Упечь бы его за решетку, да вроде бы и повода нет. Будет даже неплохо, если он выступит на площади против бургомистра, тогда при всех и арестуют, как бунтовщика, несущего угрозу городу! Пожалуй, надо заготовить приказ, чтобы сразу и зачитать его, как только дерзкий лодочник выступит вперед. А бургомистр оценит потом это рвение и предусмотрительность… *** Дел-то в горе предостаточно было. Да только гномы надвое разделились не поровну. Один на смотровой площадке дежурство нес, еще один в лагере, трое еще завал у ворот разбирали, прочие же поисками камня заняты были. Василиса поначалу тоже помогать им бралась. А после так рассудила: в этих делах и без нее справятся, довольно тут тех, кто поисками занимается, уж пользы больше будет, ежели за иное что возьмется, хоть бы и за уборку – вон как за годы долгие Эребор в пыли зарос, некому тут было протереть! Потому-то Лиса отыскала средь вещей своих ненужную да задумалась, где бы ей воды взять. - Ярусом ниже находятся жилые комнаты, но туда, пожалуй, из подземного источника может не доходить уже вода, - вдруг произнес Балин, заметив, с какой задумчивостью девушка глядит на дорожное ведро, теребя в руках тряпку. – За столько лет его могло камнями завалить. Или пересох… - Я уже разгреб, - вмешался Бофур. – Вчера, когда для ужина набирал! В одном покое водопровод точно работает, проверено! Лиса, пойдем, провожу! И заодно нам тоже на обед наберу. Василиса однако ж не спешила принимать то, хоть в другое время бы уж пошла бы за зовущим, а ныне отчего-то поначалу взглянула на Торина, который стоял близ смотровой площадки и о чем-то переговаривался с Двалином. Дубощит похмурился, но, взглядом с девушкой встретившись, коротко кивнул. Значит, слышал, о чем она с Балином да Бофуром говорила? Отчего важно то, слышал он али нет, да отчего бы беспокоиться ей, разрешения испрашивать, Лиса и сама не знала, может, привыкла просто, что все дела, кто да чем занимается, именно князь и решает. А может, важным было иное: Торин же сердился, ежели она без него куда уходила. Как оно так вышло да когда, Василиса бы не ответила, да только ныне вот одобрение Дубощита ей в самом деле важным было. Хотя что уж саму себя обманывать, ежели дело все в том, что сердце ее уж давно князю отдано? И не нужно ему, как прежде, напоминать, чтобы позволения у него спрашивала на что-либо… Василиса пыталась отвлечься на дела простые: расспросила Бофура, где воду слить можно да нельзя ли тут корня мыльного найти. А только за всеми этими расспросами так и возвращалась к прежним мыслям о своей привязанности нынешней к… узбаду. Надо бы привыкать его называть так, как тут зовут. Бофур покивал ей, пожелал удачи да пошел делами своими заниматься, а может, Торин что другое ему велит. А Лиса, прихватив тряпку с ведром, поначалу задумалась, с чего бы ей начать. Да тут же и ответ себе дала: тут повсюду грязно да пыльно, так что начинать можно с чего угодно, проще вот с этой светелки – сразу и убраться тут, где они постоянно воды себе берут. А далее двинуться… Девушка повспоминала дорогу да ценности узбада. Пожалуй, что ей следует шаг за шагом продвигаться к залу главному да к сокровищнице, потому как ходят тут они все и польза скорее видна будет от нее. По всему выходило, что ежели в ближайшее время и прибудет сюда кто, кого принимать возьмутся, так тоже встречать хлебом-солью в зале том будут, вот тот путь в первую голову и надо очистить от всей грязи. Ну а дорога до сокровищницы, выходит, все же путь княжеский, потому… Ладно, поначалу надо бы разобраться хоть с залом приемным да дорогой к нему, ей одной этого надолго хватит! И Василиса взялась за работу, заставляя себя более не думать ни о чем, о уж особенно об узбаде… Чей синий взор так и преследовал ее вновь и вновь. Да последнее время все более подозрительно словно бы? Вот что он странного в ней увидал? Вела себя как прежде, даже ведь и лучше чем прежде. Али думает, притворяется она? А она ведь остаться тут решила… Только как же тут оставаться, ежели сердце все более выдает себя чувствами к узбаду? Вот приберутся они здесь, камень тот, государев, отыщут, да с тем сюда хлынет народ подгорный. Ежели ее вон Фили да Кили разгадали, кажется, так уж другие тоже заметят, как она на Торина глядит! Это он говорит, что неважно то, а народу-то ой-как не понравится решение правителя своего! Уходить ей надо отсюда… Да вот только совсем не хочется! Будто привязал кто сердце ее к Дубощиту, не принадлежит оно ныне ей! Не может она уйти отсюда. И некуда ведь – сколько ни искала она ответа, где дом ее, так и не нашла. А и нашла бы, что толку в том, ежели там ее не ждет никто. Ведь не домой она шла в походе этом. А чего ради шла? Славы она добывать не хотела, гору отвоевать не ей было надо. Шла, все ожидая, что путь ей откроется. Не открылся все ж. И мучается вновь теперь. То говорит себе, что здесь место ее, раз сюда путь привел, а то вот позориться не желает, заодно стыдом тем князя пачкая, не его ж вина, что полюбился он ей! Сон припомнился, что в Эсгароте привиделся, гномки в нем были страшные все да бородатые, кои по сердце Торину больше, чем она. - Лиса! Девушка вздрогнула и удивленно уставилась на Фили, стоящего перед ней. Поморгала неверяще. - Ты обедать идешь? Василиса только теперь огляделась, осознавая, что за раздумьями своими весь коридор вымыла да уж почти взялась за зал главный. И когда только все делала? Воду ведь меняла, да вытирала тщательно, а не помнит ничего. - Иду, - отозвалась она, потому что Фили все ждал от нее ответ. – Только сама пойду умоюсь вот. Покачав головой, девушка приводить себя в порядок отправилась. Вот как выходит, задумалась – а с тем и половина дня прошла. Хорошо поработала, есть чем и гордиться! Да только ответа так и не нашла, что же ей самой делать да как далее поступать следует. Слово-то узбаду дала, да ведь стыдом покроет его... За едой отряд говорил о том, что за врата эреборские им по-прежнему не выйти, ворожба на них. О камне не заговаривали, да по взгляду хмурому Торина понятно было, что не нашлось опять ничего. Волнуется он, хоть и зря то, все ж сокровищница у него огромная, искать там долго можно! Да поддалась девушка отчего-то сочувствию своему, дождалась, когда после обеда разойдутся все на отдых краткий, присела ближе к узбаду. - Может… - робко начала она. Вздохнула тяжело, да отступать поздно уж. - Может, с Хозяйкой Горы переговорить? – спросила она. – Уж она хранительница тут, может, знает все. - Лиса, нет никакой хранительницы, - покачал головой Торин. – Но если ты знаешь, как побеседовать с Эребором, то… пожалуй, это и вправду выходом будет. Я буду тебе очень признателен. И взглянул на нее так ласково-ласково, аж сердце захолонуло, забилось бабочкой у нее в груди, не вздохнуть. - Я… спрошу, - только и выдавила Василиса. Да теперь, отправившись вновь на уборку, только о том и думала, чтобы побеседовать с Хозяйкой. Вот только как поговорить? Дары вновь предложить? Так она и не взяла более ничего… Что было уж предложила, да Хозяйка отказалась от даров тех, сказала, что не нужно ей ничего. Ряска все при ней была, в которую владычица силу свою вложила. Может, ежели покрутить ее али вновь в дар предложить, да просто поговорить – Хозяйка услышит ее да явится? Однако вещи все в лагере их осталось, не бежать же ей назад, когда она только взялась за новую уборку. Вздохнула Лиса да вновь за тряпку ухватилась. Да только мысли ныне ее одолевали уж о том, как Торину помочь. Ежели ему так камень тот нужен, так она все сделает для поиска! А еще припомнилось то, о чем Лиса и не услышала толком, не поняла, когда Хозяйка то произнесла – о свадьбе ее, девки кузнеца. Да говорила о том, как о деле уж считай решенном, каждому ясном! Догадки то? Али владычице известно более? Как уж сладко эти слова с иными перекликаются, предсказанием, ею полученном, так и засевшем ныне в голове! С беседой их ночной... Василиса головой качала, ругая себя за мысли такие, а все равно сердце так и колотилось, особенно как в памяти взгляд синий ласковый вставал. Ох как бы он всегда так на нее смотрел! Ведь и вправду люба она ему… Вздохнула девушка тяжко, присела на край стула, что в зале приемном стоял, не думая о том, что княжий он, видимо, раз уж единственный тут. Только подивилась спинке высокой да странному пустому углублению вверху – и зачем такое делать да для чего? Ну да мысли сильнее одолевали иные, а тут и усталость давила. Так глаза сами собой и закрылись. А когда открылись, пред ней во всей красе Хозяйка Горы Одинокой стояла, улыбалась гордо да насмешливо. - Дерзкая ты, дочь Василия, - покачала головой она. - Уж прости, - пробормотала Лиса, сама пока и не понимая, в чем дерзость ее да о чем толкует владычица. - На трон узбада села, меня вызвать желаешь, будто я тебе на побегушках! – Хозяйка одним взглядом заставила стул себе уступить да все равно не заняла его, стоять осталась на месте. - Прости! – покаялась Василиса. - И чего стены сотрясать мыслями своими? – продолжала владычица. – Где камень, я знаю, да сказать вам не вправе буду. Одно скажу: камень пределов Эребора не покидал покуда, потому отыскать его в вашей власти. - И не подскажешь даже? – уныло пробормотала Василиса. - Ох и дерзкая ты! – расхохоталась Хозяйка. – Чую, и вправду займешь ты место у трона законное! Отвернулась она… И Василиса проснулась тут же. Правда, не на троне, а на ступенях его, вот и гадай: может, просто свалилась да проснулась от того? Хотя руки-ноги не болели от удара, а все равно не понять. Девушка чуть покачала головой да вновь взялась за уборку. Явилась ли ей Хозяйка? Не бывает ведь того, чтоб сон был просто сном. Что ж, она честно передаст Торину слово в слово то, что сказано, только вот не дождаться ей теперь в ответ того синего ласкового взгляда! Как бы не отругал ее еще, что спит, где не полагается. Вздохнула она вновь, оглядела уж чистый зал да медленно к лагерю тронулась, про себя слова повторяя. А на пороге так и замерла, встретившись вновь с нежным синим взглядом.