Проказы черепа

Я не буду сперва рассказывать про секс. Я просто не буду. Это было бы вульгарно, а я обладаю многими качествами—я болтливая, восторженная, предвзятая, забавная, мертвая—но я не вульгарная. Я скажу, что если я когда-нибудь напишу книгу о моих мальчиках—а мне действительно следует написать книгу о моих мальчиках—глава, охватывающая неделю после того, как Шерлок заново сделал предложение Джону, должна называться «Бейкер стрит: Величайшие сексуальные хиты». Потому что на протяжении долгой недели, которая вела к свадьбе (вы все правильно расслышали) они делали это рано, часто и везде. На кухонном столе и на полу, в прихожей и туалете, на диване, кофейном столике и ступенях. Я знаю, я знаю, это не что-то необычное. Потому что, честно, вы можете назвать хоть одну поверхность в квартире, где за последние два года они не раскладывались? Нет, необычным было то, что после третьего раза я заметила тенденцию. После шестого было можно заметить столько, что и не рассказать. Хотя, конечно, я расскажу. У нас ведь такие отношения, не так ли? Не так ли? * Но перед тем, как я к этому перейду, мне нужно выстроить мысли—так сказать—и организовать факты так, чтобы я поняла, как мы здесь оказались. Самый важный факт следующий: чуть больше двух недель тому назад доктор Джон Х. Уотсон попросил мистера Шерлока Не-указано-среднего-инициала Холмса стать его мужем. Мистер Шерлок Не-указано-среднего-инициала Холмс перепугался и сказал «нет» смущающим посредством мазохистского секса. Затем, вместо того, чтобы дать своему любимому леща и потребовать иного ответа, Джон Х. Уотсон предпочел надеть виртуальную власяницу и посыпать голову пеплом в повсеместно освященном веками стиле мучеников. И мистер Не-указано-среднего-инициала ему позволил. Если прямо здесь остановиться и разрешить себе, ваш мозг вспыхнет от сотни сердечных болей, которые могли бы последовать. Быстрее, чем остроумный отпор, быстрее, чем многострадальный вздох, квартира могла бы запестреть ссорами, которые бы слишком о многом говорили, или затихнуть молчаниями, которые говорили бы даже больше. Шерлок, который провел последние двадцать лет, тщательно уча самого себя не испытывать чувства (и так никогда в этом окончательно не преуспев), мог бы вернуться к исходному типу и просто позволить своему рту делать то, что он всегда делал: держать большой неприветливый мир подальше. Джон? Он мог бы признать, что, да, хотя и довольно похожий на херувима, он все же не подписывался быть чертовым святым. Он мог бы собрать сумки, схватить свою палку (потому что его нога бы болела; вы знаете, что она болела бы), и, коротко кивнув, выйти вон. К счастью для меня и для них самих, эти двое мужчин изменились, стали иными, чем были два года тому назад. Так что Джон не ушел, а Шерлок его не оттолкнул. Вместо этого Джон осознал, что жертва-тире-святой – это не особо идущий ему образ, а потому сел и написал маленькое письмо. Боже, я люблю это письмо, каждый дрожащий штрих ручки, каждое зачеркнутое слово, каждое место, где он прижимался лбом к бумаге, потом что ему нужно было, чтобы слова вышли, черт побери. Это сообщение не особенно лиричное, и местами оно отклоняется от темы, но оно написано с благоговением и в него вложено сердце и если бы такое письмо написал кто-нибудь мне, когда я была жива, я могу сказать, что я бы— Неважно. Неважно. …идем дальше. Ну, остальное вы уже в общем-то знаете. Каждая стена, неважно, насколько большая, построена из маленьких кирпичиков, и этим маленьким письмом Джону наконец удалось взять последние кусочки стены, которая окружала сердце Шерлока, и разнести этих мерзавцев в пух и прах. * Выпивка была за счет заведения. После того, как Джон сказал «да» и поднял Шерлока с коленей, Анджело почувствовал такое облечение, что он несколько раз проскакал вокруг прилавка, дважды поцеловал моих мальчиков—я думаю, что он влюблен в обоих – а затем открыл столько бутылок вина и наливал так щедро, что все, кто присутствовал, навалялись в хлам. "Это офень хорофее вино!" Анджело помнит все, что произошло тем вечером, несмотря на яростное похмелье на следующее утро, и одним из главных моментов, которые он помнит, это что он был очень удивлен, что Шерлок шепелявит. Еще одним реально существенным воспоминанием Анджело является тот факт, что Джон очень хорошо целуется. Много часов спустя и после нескольких безуспешных попыток покинуть ресторан—им бесконечно желала счастья большая часть незнакомцев, и какая-то американка все время подливала им в бокалы и кричала "Поцелуйтесь!"—мальчики, спотыкаясь, добрались домой и потом навалялись еще больше, фигурально выражаясь. Надо сказать, что тогда и началось воплощение их величайших сексуальных хитов. И хотя Джон настаивает, что он может достичь эрекции в пьяном виде, технически это неправда. Он может поднять его, он просто не может, знаете ли, быстро его снова опустить. Секс на кухонном столе занимает особое место в сердце Джона, хотя он бы не смог объяснить вам, почему. Может быть, потому что стол как раз на нужном уровне, чтобы он мог выпрямиться и сразу приступить к делу, не знаю, но когда они спотыкаясь ввалились в квартиру, а Шерлок все еще пел— "—и утром я женюфь! Фего-то там, фего-то там, я крафавчик молодой! Девочки, фелуйте меня; покафите, как вы по мне фкучали, но вовремя в церковь дофтавьте меня!" —и очевидно так шикарно шепелявил, что Джон становился абсурдно похотливым, слыша это. И всего спустя мгновения после того, как закрылась дверь квартиры, Джон помог своему жениху (!) стянуть пальто, и пока Шерлок бездумно блуждал по гостиной (все еще напевая), Джон просто следовал за ним, снимая одежду с Шерлока, а надежно нагашенный детектив этого даже не замечал, пока его штаны и трусы не оказались у его щиколоток. Обнаженный, если не считать расположенные у щиколоток элементы, носки и туфли, Шерлок посмотрел вниз, наклонил голову набок и сказал, "О, Джон Уотфон, фто ты фо мной делаефь?" Джон не ответил, просто ткнул Шерлока в одну икру, потом другую, пока высокий мужчина в ответ не поднял каждую стройную ногу. Джон стянул узкие брюки и белье, встал— "У наф будет фекф, Джон?" спросил Шерлок с разгоревшимися глазами, "потому фто я думаю, это было бы вефьма флавно." Джон не ответил, просто вроде как повел Шерлока назад в сторону кухни, стягивая собственную одежду, спотыкаясь по пути, неряшливо срывая поцелуи, пока верхняя часть ляжек Шерлока не вжалась в стол, с которого они ели, знаете ли, еду. "О, это будет прекрафно," торжественно сказал Шерлок, уже зная, что Джон—у которого почти никогда не было проблем с тем, чтобы продержаться так долго, как они оба хотели—сегодня был способен даже на большее, и сможет продержать Шерлока на грани очень очень долго. Нагашенный детектив был прав. Взобравшись абсолютно голым (не считая носков, Джону нравится абсурдно очаровательный-тире-трахабельный вид его бледного и идеального жениха (!) голышом, но в паре темных носков), поставив каждую ногу на стул и сдвинув задницу на самый край стола, Шерлок сосредоточенно следил, как Джон смазал себя солидным количеством слюны (шансов на то, что пьяный доктор найдет смазку, было бесконечно меньше, нежели на то, что он обнаружит местоположение собственного рта), а потом Джон не спеша вогнал свой член по самые яйца в очаровательную пухлую задницу Шерлока. "Ooooo даааааа!" театрально простонал Шерлок (он по-другому не умеет), разбросал руки в стороны и схватился за края стола. "Гони, ковбой, гони!" Мгновение Шерлок истерически хихикал, а потом его жених (!) последовал его указаниям и понесся навстречу закату. Шерлок не мог заткнуться следующие двадцать минут. Двадцать минут. О, помилуй Бог, если бы меня кто-то держал на самом краю оргазма двадцать минут, когда я была жива, клянусь, я б— Неважно. Кхе. Неважно. Идем дальше. Как я говорила, детектив был крайне словоохотливым, пока его жених (!) счастливо вгонял в эту выдающуюся-но-упругую, большую-но-правильно-пропорциональную задницу. "О Боже, Джон! У меня мурафки!" Джон погладил бедра своего жениха (ладно, я попридержу восклицательные знаки пока что, если вы не против) и ничего не сказал. И это хорошо, ведь он все слышал. "Да! Вот так, именно так! О Боже, я умираю, Джон, мне так хорошо, что я умру!" Джон наклонился и поцеловал живот Шерлока и, вскользь—учитывая чем они занимались—подумал, не кажется ли живот самую капельку больше, чем раньше. Наверное, подкармливание Шерлока сработало, и между прочим— Этот путь его мыслей мгновенно оборвался, когда Шерлок завопил, "Фильнее, Джон, фильнее! Пуфть у меня пальцы на ногах фкукожатфя!" Добрый доктор был рад подчиниться, а потому он слегка пошире поставил ноги, согнул бедра и стал вколачивать в роскошный детективный зад со всей своей пьяной мочи. А это было весьма неслабо. "Нггхххх!" застонал Шерлок на полную громкость, "Нгггххххх!" Джон посмотрел вниз на стул, который прижимался к его коленке. Что неудивительно, пальцы в черных носках были плотно поджаты. Ухмыляясь, добрый доктор сильнее сжал бедра своего жениха (!) и принялся вытягивать член почти целиком прежде чем загнать этого плохого мальчика назад так сильно, как он только мог. "О боже, Джон, я вижу звезды, миллион фияющих звезд!" Джон вряд ли мог бы вколачивать ему сильнее не нанося потенциальных телесных повреждений, поэтому не стал, но активно стал поощрять словесный поток Шерлока, изменяя скорость толчков от очень быстрых до мучительно медленных. В ответ Шерлок еще сильнее сжал края стола, выгнул шею и примерно в направлении холодильника полилось фактически лирическое: "Джон, о Джон, Джон, Джон, я люблю тебя Джон. Фердце мое, Джон, оно фтучит и фтучит и я думаю я не могу дышать, потому фто оно так прекрафно и фильно бьетфя, Джон." Может быть, Джон подумал о том, чтобы остановиться, немного заволновавшись, но Шерлок пискнул возможно самым высоким голосом, что его жених (!) когда-либо от него слышал, "О, черт, не офтанавливайфя, ефли ты офтановифьфя, я разлечуфь на миллион куфочков!" И потому Джон не останавливался, и Шерлок тоже, целых двадцать минут. Я помню каждую мелочь, что произнес Шерлок, и каждую мелочь, что они делали на протяжении этих очень длинных двадцати минут, и иногда, в три утра, когда я смотрю в окно гостиной и мне так скучно, что череп может треснуть (шутка), можно очень приятно убивать время, всего лишь вернувшись мысленно в тот день, когда они обручились и занимались пьяным вдребезги сексом на кухонном столе. "О бо-бо-боже мой, Джон," простонал Шерлок, "а мурафки могут кончать, потому что клянусь, мои кончают!" И это моя любимая реплика из всего этого дня а может быть и вообще, мне сложно выбрать между ней и той, что произнес Шерлок позднее тем вечером (все еще немного пьяный): "Думаешь, тебе понравилось бы ощущение моего члена в носке в твоей заднице или это было бы просто странно?" В любом случае, даже удовольствия может быть слишком много, и наконец Шерлок оторвал одну руку от края кухонного стола, обхватил пальцами свой налитый кровью член и позволил силе толчков Джона двигать его эрекцию взад-вперед в его смазанной слюной руке. У меня даже уже нет сердца, а все равно могу поклясться, что оно колотится, и ждет, и колотится, и— "Джон, Джон, Джон, ДжонДжонДжон Джооооооооооооооооооооооооооооооооооон." Шерлок кончил достаточно сильно, чтобы попасть даже на собственную шею, помоги мне боже, и я думаю, я была близка к тому, чтобы закричать, когда Джон сделал это за меня, произнося первые слова с того момента, как они пришли домой. "Я—" он еще раз вогнал свой член в еще пульсирующую задницу Шерлока, "—черт возьми—" его пальцы ног подогнулись, "—люблю—" он отбросил голову назад, "—тебя!" и начал кончать. Богом клянусь, мне потребовалось три часа, чтобы в моей голове появилась хоть одна связная мысль. * Я могу продолжать, вы знаете, что могу. После того, как мальчики немного поспали (вырубились), протрезвели (полечили чудовищные похмелья), перекусили (Джон осилил только тост; Шерлок лопал, как грузчик), потом снова поспали (на этот раз, как нормальные люди), они проснулись, чувствуя себя просто волшебно, и пока они направлялись вниз в душ и туалет, они спонтанно решили друг другу подрочить на лестничном пролете. Джон, желудок которого уже успокоился, упал на колени, когда Шерлок кончал, открыл рот и с расстояния в добрых десять сантиметров жадно проглотил все, что Шерлок мог ему дать. После того, как они приняли душ, немного поели и вздремнули на диване (у Шерлока не было дел больше недели, что было хорошо, поскольку его мозг был более чем занят другими вещами, а работа Джона в клинике все равно была максимум от случая к случаю), они проснулись и, я не уверена, чья это была идея, но конечным результатом было то, что по всему обнаженному Джону был размазан абрикосовый джем, а Шерлок слизывал его—особое внимание было уделено пупку, животу и эрекции—пока происходящее не завершилось весьма удовлетворительно для всех, кто был задействован. Я могла бы продолжать, вы знаете, что могла бы, но было столько всего еще, что неразумно описывать все это и вдобавок обсуждать свадьбу. Достаточно будет сказать, что красное набитое кресло в гостиной кажется достаточно узким, когда один мужчина в нем сидит, а второй сидит на нем верхом, счастливо насаженный на неистовый стояк и постанывающий, "О да, о да, о да." Также достаточно будет сказать, что есть спагетти с животов друг друга на полу было настолько же неряшливо во второй раз, как и в первый, когда они это делали (в прошлом году? в прошлом месяце? я уже не запоминаю), и это закончилось так же оргазмично, как и тогда. И честно говоря, я пропущу все, что они делали с пальто Шерлока, и полосатым джемпером Джона, и черным кружевным корсетом с красивыми красными элементами, который никто из них не помнил, чтобы он покупал. Я также не буду вдаваться в подробности, насколько я счастлива, что они бросили идею заняться этим в морге, и в аллее за стоматологией напротив Музея мадам Тюссо (я и так изнервничалась, опасаясь, что их поймают, когда они первый раз это сделали спустя пару месяцев после того, как сошлись), и что они решили обойтись без секса по-быстрому в туалете у Анджело ("У меня смутное ощущение, что мы на грани того, чтобы быть вульгарными, понимаешь?") и вместо этого решили безопасно продолжить марафон спаривания в уютных пенатах в 221Б. Я закончу, сказав всего лишь еще одно, возможно, Джон выглядит на высоких каблуках намного симпатичнее, чем я думала, но Шерлок—о Боже. * Видите, что вы со мной сделали? Вы спросили про секс (разве не так? могу поклясться, что спросили) и совершенно отвлекли меня от всего смысла этой главы. А весь смысл этой главы должен был быть в свадьбе. Свадьба доктора Джона Х. Уотсона и мистера Шерлока Не-указано-среднего-инициала Холмса. (В принципе я могла бы произносить именно эти слова именно в таком порядке до самой смерти. А я и так мертва. Но вы знаете, что я имею в виду.) Идем дальше. Это была маленькая свадьба, и это было сделано намеренно и по двум причинам. Во-первых, они не хотели долго ждать. Даже подождать неделю казалось безумно долго, и вы можете догадаться, кому это казалось безумнее, не так ли? "Что если он передумает?" Было два часа утра, и я вспоминала то, что они делали по-собачьи у каминной полки тем вечером, и как в какой-то момент оба посмотрели на меня таким взглядом, что мои волосы—так сказать—радостно встали дыбом, когда Шерлок выдохнул эти тихие слова мне в надглазничное отверстие. А ? (Извините, он меня застал совершенно врасплох.) "Что если он передумает? Я не хочу ждать. Я хочу пожениться прямо сейчас. Сейчас." Че ? (Слушайте, чтобы собрать мозги в кучку, нужно немного времени, особенно если не осталось ничего, что бы могло удержать их на месте, ясно?) "Мне виднее. Я знаю, что мне виднее. Джон не передумает. Он не сделает этого." Э, ага. (Ничего не говори, слышь, ничего.) "Он не уйдет и не разрушит то, что сделано, душой и сердцем я это понимаю, но, но…" Ты перевозбужден, милый, просто перевозбужден. Ты хочешь, чтобы это произошло прямо сейчас. (*Ффтт!*) Шерлок вздохнул, погладил мой ламбдовидный шов одним длинным пальцем. "Да. В этом все дело. Если я женюсь на Джоне—я собираюсь жениться на Джоне—я хочу жениться на нем сейчас. Прямо сейчас." Сейчас два часа утра. Немного неудобное время для бракосочетания. И еще если ты женишься на Джоне, а миссис Хадсон не будет присутствовать, я устрою тебе взбучку. Это вторая причина, почему свадьба была маленькой. Просто людей, которых они хотели там видеть, было немного. Миссис Хадсон, сестра Джона и ее нынешняя подруга, Грегори Лестрад, Майкрофт Холмс (насчет этих двоих у меня есть предчувствие, но я не уверена), Анджело и его большая семья, миссис и мистер Меррик, владельцы магазинчика в Йорке (он очень похож на Джона, только спустя тридцать лет) и вот и все. Так что да, в этой главе должна была описываться свадьба, неожиданное происшествие, которое на ней случилось, и этим история отлично должна была закончиться, но вы взяли и спросили про секс (так и было, могу поклясться, что вы это сделали) а я увлеклась (вы же заметили вначале, я использовала слово болтливая по отношению к себе, а вы знаете, что значит это слово, не так ли?). В любом случае, я устала, сейчас четыре утра, так что дайте мне закончить свои мыслишки, перегруппироваться, и встретимся тут снова позже. Тогда я вам расскажу, что случилось в чудном винограднике в Беркшире, куда Шерлок Холмс и Джон Уотсон пригласили пару друзей и родственников, а потом перешли к чему-то, что во многом выглядело словно свадьба.