Точка невозврата

— Что… Что ты хотел, хён? — голос Чонгука слегка ломается и он несколько раз кашляет, прочищая горло, наконец-то опуская взгляд. — Хё-ё-ё-н? — нарочито медленно тянет Тэ, подходя к младшему и вставая у него за спиной. — Мне больше нравилось «Тэхённ-а», — шепчет он в мгновенно заалевшее от смущения ушко, наклоняясь совсем низко. Чонгук порывается встать с кресла, в котором ему наносили макияж, но сильные руки старшего удерживают его на месте, давя на плечи. — Пусти, хён! — младший снова дёргается, пытаясь вырваться, но жилистые пальцы крепко впиваются в тело, заставляя и без того идеально ровную спину напрячься ещё сильнее. — Ты боишься меня, малыш? — коварный хён снова наклоняется и жарко шепчет на ушко. — Нет! — для уверенного в себе мачо, безразличного ко всем чувствам, каким макнэ пытается казаться, голос звучит слишком визгливо и он тут же сам понимает, что, похоже, проебался по полной.       Короткий, но искренний смешок за спиной лишь подтверждает это, как и довольная улыбка этой сволочи Тэхёна. Да, блять! Какого хера! Вот на хуй, спрашивается, он припёрся? И так настроение ни к чёрту! Так и хочется сказать «шёл бы ты, хён, куда подальше…». Расстались, значит расстались. Чонгук прекрасно помнит, как Тэ тогда психанул и с размаха хлопнул дверью, застав во время гастролей их с Наён в гостиничном номере Чонгука в не совсем одетом виде.       Он, видите ли, обиделся! А что он хотел? Не думал же он, в самом деле, что будет единственным в жизни макнэ?! Чонгук никогда не обещал ничего такого. Он, так-то, нормальный мужик, которому нравятся девушки, между прочим! Да, да. Именно так. А то, что было с Тэ..... Это всё баловство и дурь.       Ну… подумаешь… подурачились… Он так тогда Тэхёну и сказал. Мол, я найду время и для тебя, но Наён всегда будет в приоритете. А когда тот вспылил и врезал правой сходу по милой кроличьей мордашке, то он, Чонгук, тоже не выдержал и послал хёна раз и навсегда куда подальше. Ну и отлично! Так даже лучше. Правильно ему Юнги-хён говорил, пора завязывать со всей этой пидораснёй и строить нормальные отношения с девушкой. Наён ему подходит. Она такая заботливая, всегда рядом… даже когда не нужно. Бесконечно суетится вокруг него и щебечет своим тоненьким голоском… который ни хрена не похож на низкий и глубокий голос хёна, от которого у него, Гука, мурашки табуном вдоль спины бегают, а ещё внутри всё в комок сжимается и ноги слабеют. И это немного пугает, если честно, потому, что кроме этого голоса, берущего в плен, Чонгук ни на что другое внимание не обращает, становясь объектом насмешек остальных мемберов. Это ж ПИЗДЕЦ! Хуже становится только в одном случае — когда он смотрит на Тэ, залипая намертво, не в силах отвести глаз. Вот это реально СОВСЕМ ПИЗДЕЦ! От этого дерьма надо избавляться срочно, а то вон АРМИ уже заметили. Рэпмонни-хён недавно показывал ему видео с одного из фанатских сайтов, названное «Чон-шок». Ужас!       А вот на Наён такой реакции нет, слава Богу! С ней он совершенно спокоен и может даже не обращать внимание на её присутствие. Если честно, то её вечно выбеленная кожа, покрытая тонной макияжа, бесит временами, ничем не напоминая медовую, словно поцелованную солнцем кожу хёна, которую он, Чонгук так любил ласкать, выцеловывая безупречно красивое лицо Тэ, когда они нежились и обнимались в постели после бурных любовных утех.       Но… Это всё не важно. Можно и потерпеть. Собственное спокойствие и перспектива «нормального» будущего — вот что важно. А Тэхён, с его сводящим с ума запахом, от которого член сразу наливается кровью, стоит лишь уткнуться носом в родную шею и сделать вдох, останется в шальном, наполненном детскими выходками и переизбытком гормонов прошлом. — Значит, не боишься? — Тэхён недоверчиво усмехается. — А почему дрожишь тогда?       Блять! Чонгуку хочется вскочить и заорать от злости. Почему он дрожит? ПОЧЕМУ ОН ДРОЖИТ, мать его? А как тут не дрожать, когда горячее дыхание опаляет твоё ухо и слишком чувствительную шею, а мягкие нежные губы слегка мажут по мочке, да к тому же, уверенная рука скользит вдоль спины вниз, прощупывая каждый позвонок и заставляя выгибать спину, сводя лопатки и запрокидывая голову назад. Осталось только застонать в голос от удовольствия! И, честно говоря, он еле сдерживается… А самое поганое это то, что Тэ наверняка видит и понимает, КАК ему хорошо! И почему Наён не умеет ТАК касаться?!       Тэхён, конечно же, видит и понимает. Он своего мальчика, как раскрытую книгу читает. Вот только не радует это. Совсем. А наоборот, ещё больше злит, ведь он и сам чувствует, что рядом с Гуком по прежнему заводится с пол оборота, не в силах удержаться на краю бездны. До пропасти — один шаг. Даже меньше. Один жест — и все тщательно возведённые вокруг пробитого насквозь сердца стены снова сметёт волной страсти, которая сначала обернётся сказкой и вознесёт до небес, а потом схлынет и оставит лишь резкое марево реальности, окровавленные ошмётки былого счастья и прежнюю дыру в груди. А пережить такое ещё раз… и снова пытаться собрать себя по частям… стараться «нормально» жить дальше, занимаясь, любимой работой бок о бок с причиной своей смерти, уверяя парней, что с ним всё хорошо в ответ на встревоженные и заботливые взгляды… и счастливо, как ни в чём не бывало, улыбаться фанатам… Тэ абсолютно не уверен, что сможет сделать это ещё раз. Он даже не уверен, что смог и в этот раз.       А потом Чонгук на секунду стискивает зубы и не может сдержать совсем тихий и короткий стон, и всё летит в тартарары. Этот низкий и едва заметный звук просто оглушает Тэ своей откровенностью, мгновенно вызывая всплеск адреналина и неистовое желание слышать своего мальчика ещё и ещё.       И он делает этот шаг, отдавая себя во власть стихии разрушения, которая, он знает, его не пощадит. Один лишь жест изящной руки — и длинные тонкие пальцы скользят под воротник концертной рубашки макнэ, едва весомо проходятся по выпуклым ключицам, нежно очерчивают крепкую шею с обеих сторон и сжимают покрытую лёгким пушком холку, отчего Чонгук стонет протяжно и хрипло, дрожа и выгибаясь ещё сильнее, и заставляя кровь в жилах хёна обернуться лавой кипящей.       Мало. Тэхёну катастрофически мало. Ещё. Нужно ещё. Настолько нужно, что кажется, не услышь он младшего снова, так и дышать перестанет, ибо незачем.       Всё, что ему останется потом — лишь горечь воспоминаний, тупой болью разливающаяся в груди, словно там ещё есть чему болеть. Но это потом. А сейчас — вот он, любимый макнэ, в его власти. И Тэхён уничтожает себя совершенно осознанно, даже не надеясь более на «выжить и пережить», а просто желая насладиться любимым лакомством напоследок. Он был не прав. Вот она — настоящая точка невозврата. Он добивает себя, наклоняясь ниже к аккуратному ушку и впиваясь зубами в алеющую мочку, тут же зализывая место укуса.       Чонгук хёна убить готов, ибо ощущение горячего, влажного и юркого языка на своей коже будит в нём слишком много ненужных воспоминаний, вздыбливая шерсть не только на загривке, но и по всему телу, привычно откликающемуся на ласку. Себя Гуку тоже прибить хочется, ведь он слышит, как сам тяжело дышит и почти скулит, постанывая и задыхаясь от перевозбуждения. О том, что творится внизу, в штанах, и говорить нечего! Никто и никогда не возбуждал его сильнее и быстрее, чем это делает Тэхён. Никакая Наён тут даже рядом не стояла! А ведь он так старался забыть! Забыть, чтобы стать счастливым со своей девушкой. Но тело помнит, отвечая волной жара, прокатившейся по венам, учащённым пульсом и сбитым дыханием, а также, мгновенным приливом крови к тому, что скоро порвёт тонкие концертные брюки.       И то, что Тэ это самое тоже видит, теперь уже ничуть не бесит. Пусть видит и… пусть уже сделает с ЭТИМ что-нибудь! Он, конечно же, ни словом не обмолвится и не признается в этом никогда, но больше всего на свете ему сейчас хочется, чтобы хён, как обычно, опустился перед ним на колени и посмотрел ему прямо в глаза снизу вверх, раскрыв при этом свои пухлые губы и высунув наружу розовый язычок. Чонгук так любит демонстративно медленно расстегнуть штаны, оттянуть край белья, и вывалить наружу напряжённый член, чтобы тут же ткнуться крупной головкой в сочную мякоть тэхёнова рта. То есть… любил когда-то. Хотя, кого он пытается обмануть? До сих пор, все его мысли — только об этом! А глупая Наён ничем ему не помогает.