Любовь во время зимы

      30 августа 2012 года, Лондон       Локи пришел за Мышкой уже после обеда, как они и договаривались. Впрочем, он и так мотался сюда по пять раз на дню — признаться, это был новый для него опыт. Асгардцы практически не подвержены простым болезням смертных, своих же недугов у них крайне мало. Единственная вероятность загреметь в лазарет — получить ранение или проклятие в схватке, но и в таком случае Локи не слишком уж часто приходилось кого-либо навещать: Тора и его друзей банально не хотелось видеть, Фригга же сидела во дворце вне подобной опасности.       И кто знал, как бы все обернулось, если бы не вмешательство Поттера. С ним Локи пересекся, когда покидал Мышку в вечер бала: мужчина был весь всклокочен, помят и бледен. Поздоровавшись, он пояснил, что его рыжеволосую супругу прокляли, чтобы она не мешала жене министра напасть на Гермиону. Сейчас состояние Джинни стабилизировали, и та отдыхала в другом отделении больницы, Поттер же бросился проведать подругу. Какая поразительная заботливость…       — Как она? — спросил Гарри, сняв очки и помассировав пальцами переносицу.       Ничего удивительного, уже светало, а у них всех выдался крайне суматошный день. Правда, сам Локи благодаря магии мог не спать несколько суток подряд, совершено не ощущая при этом дискомфорта. Или — при необходимости — продержаться почти месяц, подремывая по паре часов, когда придется. Да, были и такие эпизоды в его крайне долгой жизни — Магистерство по боевой магии давали не за царское происхождение и отнюдь не за красивые глаза.       — В порядке, — кивнул Локи. — Пока отдыхает, но сомневаюсь, что тебя к ней пустят.       — Если захочу — пустят, — усмехнулся он, водружая очки на место. — В бытности Главным аврором есть свои плюсы.       Как и принцем Асгарда, подумал Локи, но здесь это не работает.       — Везет, — бросил он, скрипнув зубами.       Тяжело быть принцем в изгнании, когда привык к привилегированному отношению. Да и мозги здесь особо никому не задуришь — местным магам хватало сил, чтобы сопротивляться его ментальному воздействию. Как же не хватало Скипетра!       Какое-то время Поттер осматривал его задумчивым взглядом, что-то для себя решая.       — Я поговорю со Смитсон, она не будет препятствовать, — в итоге произнес он, и Локи криво усмехнулся.       Его так и подмывало спросить, с чего бы: еще несколько часов назад Поттер едва ли не грозился его и близко к Мышке не пустить, а тут — такое одолжение. Но нарываться на конфликт не стоило — раз мужчина имел в высших кругах местной власти определенное влияние, то с него сталось бы запретить Локи появляться во всей больнице, а не только в палате Гермионы. И неважно, что для нее это была бы верная смерть — асгардец в тот момент вряд ли бы смог что-либо доказать.       — Спасибо, — только и осталось проговорить ему, чудом сдержавшись от того, чтобы скривиться.       Быть в долгу у простого смертного было выше его сил…       Но, как ни странно, Поттер выполнил свое обещание. В следующий раз, когда Локи, воспользовавшись браслетом, переместился в больницу, его спокойно впустили в палату к Мышке, несмотря на то, что та крепко спала. Долго там находиться не было особого смысла, а потому он вскоре ушел. Но стабильно возвращался через несколько часов — местные маги ничего не могли сделать с излишками ётунской магии.       Пару раз Локи пересекался с миссис Смитсон, которая неизменно провожала его насмешливым взглядом, раздражая до безумия. Что ей было нужно? Хотя несложно было догадаться, как эти его хождения выглядели со стороны, тем более с учетом того, что прежде Локи не появлялся. Это читалось на лицах медперсонала — нерадивый папаша наверстывал упущенное.       Ну и пусть, асгардцу не впервой терпеть досужие домыслы и пересуды.       Слегка приоткрыв дверь в палату, Локи услышал приглушенные голоса — не зря ему вначале, на пороге отделения, показалось, что кто-то сюда вошел.       — Гермиона, выслушай, — вкрадчиво попросил глубокий мужской голос, показавшийся Локи смутно знакомым.       — Кингсли, я не намерена сейчас что-либо выслушивать, — устало проговорила Мышка.       Ясно, министр пожаловал. Только зачем? Вариантов, навскидку, было немного: либо хотел объяснить произошедшее, либо надавить на Мышку, чтобы она позволила замять дело.       Собеседники, похоже, не обратили внимания на приоткрытую дверь, и потому Локи, накинув на себя невидимость, протиснулся в палату.       — Я едва ребенка не потеряла из-за твоей жены, — продолжила Гермиона тем временем. — И пока не готова слышать, как ты ее оправдываешь… И вообще, лучше иди к ней, а то опять подумает что-нибудь не то…       Бруствер издал долгий горестный вздох, спрятав лицо в ладонях. Мужчина выглядел болезненней и словно сдал, съежившись в кресле, и вся его поза выдавала крайнюю степень напряжения и обреченности.       — К ней не пускают, — негромко пробормотал Бруствер, подняв голову. — Все это время… Гермиона, ее травили все это время…       Крайняя степень безалаберности, — подумал про себя Локи. Если твоя жена ведет себя неестественно — ее следует проверить на магическое вмешательство.       — И как ты мог этого не заметить? — Мышка, не тушуясь, задала верный вопрос. Она выглядела строго и даже грозно, но Локи заметил проблеск жалости в ее взгляде.       — Тогда, когда она… — мужчина все же пустился в объяснения. — Когда мы потеряли ребенка, ее проверяли, ты знаешь. И потом еще несколько раз, пока лечили от депрессии, — нам тогда казалось, что она вызвана искусственно. Но нет, она и правда сильно переживала, тем более это покушение… И ладно, если бы пострадал я, но ребенок...       — Во время реабилитации я не мог с ней находиться постоянно, — продолжил министр. — Лишь иногда навещал ее, и все это время она уже была такой — замкнутой, нервной, агрессивной. Она злилась на меня, и я ее понимал, ведь если бы…       Он махнул рукой, видимо, не собираясь углубляться в самобичевание.       — Когда она вернулась домой, то ничего толком не изменилось. Ссоры, упреки. Мы пытались сохранить брак, играя на людях в счастливую семью, но ничего толком не выходило. Она ругалась на мою постоянную занятость, и мы вроде договорились, что осенью я не буду баллотироваться на новые выборы. Я думал, что осталось лишь немного подождать, но…       — Но? — переспросила Мышка, когда мужчина замолчал.       — Но произошло то, что произошло, — тон Бруствера стал жестче. — Ее переправили сюда, и мы поговорили, когда она очнулась. Кто-то… высылал ей фотографии. Заставлял думать, что между мной и тобой что-то есть…       — Какие еще фотографии? — вскинулась Мышка, и мужчина, вытащив из нагрудного кармана пиджака несколько листов, протянул их ей.       — Это копии, — добавил министр.       Какое-то время Гермиона изучала снимки, и Локи пользуясь невидимостью, скосился через ее плечо. На фотографиях были Бруствер и Мышка. Что самое забавное, ни на одной картинке не было чего-то сильно предосудительного: легкие дружеские объятия, улыбки, несколько неловких моментов, когда мужчина не дал девушке упасть или попасть в иную подобную неловкую ситуацию. Придраться было практически не к чему.       — Что за бред? — нахмурилась Гермиона, и Локи был с ней абсолютно согласен. — Здесь же нет ничего такого! Да и не может быть! С чего тогда она…       — Ее травили, — напомнил Бруствер. — Целители нашли в ее крови зелья, снижающие критическое мышление и вызывающее паранойю. Потому она видела измену там, где ее не было и быть не могло…       Какое-то время Мышка обдумывала услышанное, напряженно уставившись взглядом в стену напротив.       — Кому это нужно? — возвращая Брустверу фотокарточки.       — Это даже не смешной вопрос… — криво усмехнулся мужчина, поднимаясь на ноги. — Если перечислять всех — уйдет не один час, ты же знаешь.       Гермиона кисло усмехнулась в ответ, и Локи тоже не удержал усмешку.       Власть, какая бы она ни была, всегда влекла к себе алчных, беспринципных людей, и удержать бразды правления честному и справедливому человеку бывает далеко не так просто. И это было даже, в какой-то степени, изящно — убрать правителя, не убив его, но сделав так, чтобы ему было не до власти.       Бруствер, поднявшись, уже не выглядел уставшим и обреченным. В нем, так же как и в Поттере, ощущалась выправка бывалого воина, а таким часто приходилось прятать самые сильные переживания глубоко внутрь во время каких-либо трудностей.       — Прости, Гермиона, — проговорил министр, сделав было шаг к Мышке, но тут же одернув себя. — Я даже представить не мог, что мои семейные дрязги тебя коснутся… Рад, что ты и твой ребенок в порядке.       Кивнув, Мышка выдавила из себя улыбку и вновь погрузилась в свои мысли, не обращая внимания на двинувшегося к выходу Бруствера. Когда дверь за министром закрылась, Локи медленно переместился к креслу и аккуратно опустился в него — и только после этого снял невидимость.       — Да, весело у вас тут… — усмехнулся он, откинувшись поглубже и закинув ногу на ногу.       Гермиона, вздрогнув, бросила на него мимолетный взгляд.       — Давно ты здесь? — спросила она, прикусив губу.       — Достаточно давно, — кивнул Локи, не собираясь скрывать очевидного.       — Только сейчас понимаю, какой же я в детстве была дурой, — выдохнула Мышка, комкая уголок одеяла в руках. — Мечтала выбиться в люди и нести в мир доброе-светлое. Думала, что столько грязи в верхах только оттого, что там нет правильных и добрых людей, но вот я приду и отмою все и всех добела… А в итоге только сама запачкалась.       — Ну, насколько я понял, ты еще не скатилась до пыток и убийств, а значит, не все так плохо, — пожал он плечами.       — Это не смешно, — бросила Мышка.       — А я и не смеюсь, — хмыкнул Локи. — К тому же в произошедшем совершенно нет твоей вины. Ты — лишь жертва обстоятельств…       — Знаешь, иногда быть жертвой намного хуже, — отстраненно пробормотала Гермиона, отвернувшись. — А как ты сам планировал расправляться со всей этой грязью? Ну, если бы добился своего…       Первой мыслью Локи было желание огрызнуться, но после, выдохнув, он ответил, даже немного усмехнувшись:       — Никак, — сказал он, вызвав на лице Гермионы выражение недоумения. — Не можешь победить — возглавь.       — Ты можешь быть серьезным? — еще сильнее поджав губы, процедила Мышка.       — Вполне, — кивнул Локи. — И я говорю вполне серьезно. Ты слишком хорошего обо мне мнения, Мышка. Я никогда не желал причинять добро и насаждать справедливость — эти понятия слишком эфемерны и субъективны. Просто я бы заставил всех жить так, как считаю нужным. И сомневаюсь, что многим это могло понравиться.       — Ты тиран, — прищурилась Гермиона.       — Какой есть, — бросил он, по-шутовски поклонившись. — Но это пустые разговоры. Ты готова?       Кивнув, Мышка встала с кровати, облаченная в местную сорочку, и достала из тумбочки довольно простое шерстяное темно-бордовое платье. Недолго думая, она шмыгнула в туалет и вышла через несколько минут уже переодетая.       — Теперь точно все, — улыбнулась Гермиона, подхватив брошенный на кровать ридикюль.       Локи нетрудно было догадаться о причине ее радости — мало кто любил лежать в лазарете. А им предстояло вернуться домой.       — Ты уверена, что твоя целительница не ворвется к тебе домой этим же вечером? — насмешливо поинтересовался Локи, изогнув бровь.       — Нет, — ответила Мышка, улыбнувшись шире. — Но мне стоило немалых нервов уговорить ее отпустить меня отсюда.       Не говоря больше ни слова, они дошли до портальной площадки и переместились домой к Мышке. Гермиона замерла в прихожей, осматриваясь по сторонам с легкой полуулыбкой.       — Иногда так хорошо вернуться домой, — тихо проговорила она, проходя в гостиную.       С лица Локи полуулыбка сползла, сменившись кривым оскалом. Он забыл, что такое «дом», почти тысячелетие назад, когда осознал, что всеми презираем. Да, долгое время он не мог найти ответа, почему все так, но чувствовать себя своим перестал. Но продолжал пытаться что-то исправить.       Все его преступления, все поступки были нацелены на то, чтобы быть принятым Одином. Чтобы он, посмотрев на Локи, сказал, как гордится тем, что он — его сын. Но все с самого начала было тщетно. И ни в Асгарде, ни в Ётунхейме, ни где бы то ни было еще Локи не было места. «У меня нет дома», — выплюнул он недавно в лицо брату, и как же тошно было осознавать, что это — самая чистая правда.       — Для ритуала точно все готово? — переспросила Мышка через несколько минут задумчивого молчания.       Она, конечно, была из тех людей, кто по сто пятьдесят раз перепроверяли, все ли готово, и все равно постоянно беспокоились, ничего ли не забыли. Иногда это раздражало, например как сейчас.       — Да, можешь не беспокоиться, — бросил Локи чуть более ядовито, чем следовало бы. — Уж не думаешь ли ты, что я буду попусту рисковать возможностью получить свободу?       Улыбка мгновенно сошла с лица Мышки, и она отвернулась, прикусив губу.       — Радует, что ты настолько… старателен, — бросила она недовольно и поднялась. — Значит, я могу пойти еще немного отдохнуть.       Она скрылась на лестнице, оставив Локи одного в некотором смятении. Он в какой-то степени понимал ее недовольство, но ничего не мог с этим поделать. Не думала же она, что он останется после ритуала здесь в ее доме, невзирая на постоянное опасение, что его найдут? Самым правильным в этой ситуации было скрыться как можно дальше от Девяти миров, избегая возвращения лет эдак сто. Или даже двести.       А Мышка и ребенок… Им лучше держаться от него подальше. Как и ему от них.       Осталось дождаться ритуала…       Локи привычно скривился от этих мыслей. И злила даже не необходимость переспать с Мышкой, с этим-то как раз можно было вполне смириться, а именно принуждение. Осознание, что у него, фактически, даже выбора не было.       Спустилась Мышка уже к ужину, по-прежнему задумчивая и напряженная. Но Локи, немного изучив ее, знал, что Гермионе было необходимо «дозреть», окончательно обдумать свой вопрос, и только после этого она заговорит.       Так и произошло — они успели съесть по отбивной со спаржей и даже выпить чай. Локи поднялся, намереваясь заглянуть в библиотеку за очередной книгой, когда Мышка перехватила его за руку, развернув к себе, и, зарывшись ладонью в волосы, притянула к себе для поцелуя.       Усмехнувшись, Локи не стал сопротивляться, пальцами проведя по ее затылку и углубляя поцелуй. Он уже даже практически не обратил внимания на привычно хлынувший в него холодный ручей ётунской магии, прикусив губу Мышки и вызвав у нее тем самым глухой стон.       Но практически сразу Гермиона отстранилась, уткнувшись лбом в его грудь.       — Погоди, — пробормотала она, подняв на Локи слегка затуманенный взгляд. — Я хотела с тобой поговорить…       И замялась. Ничего не скажешь — приятное начало разговора, но вот ее напряженное смущение начало его сильно беспокоить. Кто знал, до чего Мышка могла додуматься?       В итоге вместо каких-либо слов она вложила в его ладонь что-то небольшое и металлическое, и Локи, подняв предмет к глазам, с удивлением узнал… амулет. Золотой кругляшек повис на довольно длинной цепочке между пальцами, и асгардец неверяще окинул его взглядом, словно тот был ненастоящим, пустой иллюзией.       Но нет, и осязание, и магическое зрение говорили о том, что все было правдой.       — То есть ты его мне отдаешь? — с сомнением переспросил Локи, сжав амулет в ладони, подсознательно опасаясь, что, как и в первый раз, Мышка выдернет его за цепочку прямо из рук.       Гермиона кивнула, отведя взгляд.       — Ты понимаешь, что теперь меня ничто здесь не держит? — уточнил он, усмехнувшись. Неужели все оказалось так просто? — Что я могу взять амулет и сбежать? Почему?       На мгновение в эмоциях Мышки мелькнуло нечто, что он никогда не желал увидеть: страх того, что он и правда уйдет. Несомненно, Гермиона боялась, что он ее обманет, но вместе с тем осознанно доверилась ему.       — Кто-то же должен тебе доверять, — проговорила она вкрадчиво и, как-то грустно улыбнувшись, быстро ретировалась.       Какое-то время Локи переводил взгляд с амулета на закрывшуюся дверь и обратно и, перехватив цепочку второй рукой, медленно опустил медальон на шею. Пустив в кулон магию, он ощутил, как его накрывает тонкая невидимая вуаль магической защиты.       Даже удивительно, насколько Локи не хватало этого ощущения — за последний год оно стало для него привычным и каким-то естественным. Безопасность и безграничная свобода — вот что сулил амулет, и это даже слегка пьянило.       Что в таком случае мешало Локи уйти? Ничего.       Выйдя в коридор, он бросил последний взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж. Мысль о Мышке неприятно скребнулась в душе, но Локи, сделав над собой усилие, загнал ее как можно глубже и решительно шагнул за порог, оглушительно хлопнув дверью.