That's my spot

      Два дня мы с Крисом осаждали друг друга: обменивались хитрыми взглядами, редкими фразами, доводили своим притворно-мирным поведением бедную Шелли до полуобморочного состояния — она-то по глупости наверняка посчитала эти маневры романтическими знаками, в чем сама виновата, конечно.       И в итоге я решила пойти ва-банк, дабы сдвинуться с мертвой точки и выяснить, почему осторожничал этот бесстыдный завоеватель чужих столов.       Терять мне нечего — любимую мебель у меня и так безвозвратно, похоже, отняли, — а затишье позволило наконец разделаться с портфолио, вот я и посчитала, что было бы неплохо расшевелить одного небезызвестного мне варвара. Я вполне могла это устроить.       И находила жутко бесящим его спокойствие; то, как размеренно вздымалась его мощная грудь, когда он увлеченно делал набросок; вообще факт его существования и наглого присутствия в моем кабинете.       Я хотела, чтобы он нервничал так же, как и я, не находил себе места, протирая штаны на моем, мучился мыслями, не дающими сосредоточиться на работе. В общем, пережил все то, что не давало мне покоя эти чертовы два дня. Находиться с ним рядом было поистине невыносимо. Я сдерживалась из последних сил, стараясь не сорваться и не наброситься на него с кулаками, не с поцелуями же, естественно.       И вот настал момент, когда мое, пребывающее в непрекращающемся давлении со стороны одного коварнейшего оккупанта, терпение лопнуло. Планом я, кстати, тоже не разжилась, но это уже никакого значения не имело.       — Ладно, давай сделаем это, — небрежно протянула я, облокотившись на стол и сцепив пальцы в замок. Крис, отвлекся, но не расстался со стилусом, рассчитывая быстро продолжить работу, и вопросительно посмотрел на меня. Неужели придется разжевывать? Он казался более смышленым, даже способным на хитроумную пакость. Получается, я ошиблась, переоценив моего вечного заклятого врага? — Ты говорил, тебе интересно потому, что я брыкаюсь. Я предлагаю сделку: я отдаюсь тебе. Добровольно. Ну, могу посопротивляться чуток, раз тебя это заводит, а ты оставляешь в покое мой стол и меня. Что скажешь?       Да, надо было все-таки склепать какой-никакой план. Вместо расчетливой лисы в данный момент я производила впечатление куницы в крайней степени отчаяния, не больше.       Пусть я и выяснила, что у завоевателя моего стола весьма специфичные вкусы — ему по душе мыши, принцессы и худосочные шлюшки, — но озвученное от безысходности предложение вряд ли его заинтересует.       А должно. Я же его пригласила не кофе выпить! Другого такого он никогда не получит, и просто так ему ничего не светит!       Увы, моя недальновидность была огромнейшим недостатком — я не продумала, что делать дальше, если все-таки получу согласие в ответ. Я не хотела спать с ним. Нет, возможно, слегка хотела, но это от пережитого диснеевского стресса, который нужно забыть поскорее.       Эванс меня не разочаровал — не зря я нарекла его бородатым исчадием ада. Хохотнув, покачал головой, и отрицательно хмыкнул:       — Нет.       — Чего-о-о-о?       Я вот сейчас не поняла. Он посмел мне отказать что ли?!       — Ты этого не хочешь, — пояснил Крис, следом вновь сосредоточившись на наброске, как ни в чем не бывало.       — Ты не знаешь, чего я хочу, — пригрозив ему пальцем, отчеканила я каждое слово.       Схватив карандаш, стараясь хоть как-то себя занять и отвлечься, дабы не наброситься на этого кретина, я прочертила по бумаге жирную кривую линию, и грифель предательски раскрошился. Не выстоял под напором такого гнева.       Выпускать его из рук я не стала, хотя безопасность моего соседа по кабинету меня заботила мало: я все порывалась ринуться к нему и удавить, вовсе не отдаться ему, как предлагала. На этом плане можно поставить не менее жирный крест, да уж.       — Тебе это, конечно, не понравится, впрочем, как и всегда, но нет, принцесса, знаю.       Половинки разломанного надвое карандаша покатились по столу. Мое маскировочное, напрочь фальшивое равнодушие тоже полетело к чертям.       — Если ты еще раз посмеешь произнести нечто подобное, переломаю тебя так же.       — В процессе чего? — уточнил он с беззаботной улыбкой. И моментально отмахнулся. — Хотя нет, не отвечай. Флер недосказанности нам не помешает.       Заводя этот разговор, надо было позаботиться о скрытой камере — пусть бы обитатели улья увидели, какой их ангельский Крис на самом деле. Я ошибалась — он хуже исчадия ада. Он с легкостью сместил бы Сатану с трона, как меня — с моего кресла. Еще и пропитал бы его своим гадким запахом и творил бы и дальше все эти мерзкие вещи, вроде подчеркнутой любезности, горячего шоколада и прочего. Крис Эванс — настоящий, реальный монстр, но этого, увы, не замечает никто, кроме меня. И что делать? Не охотников же за привидениями вызывать? Экзорциста, возможно? Или наемных убийц?       Битый час после нашей неудачной — для меня — стычки я мысленно зализывала раны: притворялась, что усердно работаю, и все позади. Будто мы вновь вернулись к периоду зловещего затишья.       Крис с этим не согласился.       Дождавшись обеденного перерыва, он встал из-за моего стола — хотя бы желейные бобы над ним жевать вновь не стал, и то хорошо, — и нет, не оставил меня одну, чтобы я с преспокойной душой сбежала в бар через дорогу и выпила там втихаря коктейль для успокоения нервов.       Он вздумал расшатать их еще сильнее. Потому подошел ко мне, видимо, полагая, что жертвенное подношение что-либо исправит — притащив с собой заточенный остро-остро карандаш. Вполне сойдет за оружие, не так ли?       То был не единственный дар, перекочевавший на мой теперешний — приемный и не принятый мною — стол, как ранее — русалка. Я, кстати, все-таки избавилась от нее, сплавив Шелли.       Так вот, вместе с ним, ненавистный мне варвар небрежно бросил возле стакана с карандашами пару презервативов.       — Они должны меня испугать? — желчно фыркнула я. — Некоторым везунчикам я надевала их ртом. Придумай что-нибудь получше, Эванс.       Вытянув губы трубочкой, он, застыв на миг, мотнул головой, словно отгонял от себя наваждение или видение. Только этого не хватало для полного счастья!       — Не испугать, настроить на правильный лад. Я передумал.       Еще бы через год спохватился!       — Твой поезд ушел, — с легкостью возразила я.       — Это не так.       — Ты опять начинаешь?!       Вскочив с кресла, я оказалась вплотную к Крису — на сей раз этот мерзавец зашел справа, чтобы между нами не было никаких преград. Как глупо с его стороны!       — Я продолжаю. Стоять на своем. В этом есть разница.       — Черта с два!       — То есть ты, принцесса, настаиваешь, что предлагала мне ту сделку, сама этого не желая? Как ты себе это представляла? — нахмурился он.       О, я как раз отчаянно пыталась не представлять!       — Это тебя не касается!       — Касается, — не менее твердо заявил Эванс, шагнув вперед — теперь я могла ощущать его дыхание, не только ненавистный, позорно волнующий меня запах.       Хотелось потупить взгляд, сделать вдох напоследок и отстраниться, пока не стало слишком поздно, но я не могла — не собиралась сдаваться, попросту не привыкла этого делать.       — Нет.       Мы могли бы пререкаться вечность, наверное, ведь согласия моего ему не получить.       — Когда я возьму тебя, мне будут принадлежать твои стоны. От моих поцелуев, прикосновений, моей близости ты будешь влажная. Подо мной будешь кричать. Меня умолять не останавливаться, пока я буду в тебе так глубоко, как ты пожелаешь. Это все еще не касается меня, принцесса? Ответь. Давай. Твой язычок же и не к таким вещам привык, ужалить меня тебе будет легко.       Вот тут я по-настоящему впервые пожалела, что связалась с ним и не обладала покладистым нравом — каждое его слово, произнесенное низким хриплым шепотом, распаляло теперь уже не гнев, а меня. Возбуждение накатило мгновенно, такое же неистовое, как и ненависть к нему.       — Да. Это по-прежнему тебя не касается. От своего билета в рай ты отказался.       К счастью, голос не дрогнул, не выдал мои истинные чувства. А вот колени подгибались, и я рисковала эпично рухнуть обратно в кресло. Поймает ли меня в этом случае Крис? А стоит ли?       — Мне продолжить?       О боже! Нет! Только не это!       Но отступить я не могла, предпочла упрямо оступиться.       — Как хочешь.       Получив карт-бланш, Эванс еще немного сократил расстояние между нами. Ближе только секс, ей-богу. Ну, или поцелуй.       Интересно, он по-прежнему боится за свой язык? То, как постепенно все развивалось, указывает именно на это. Может, я рано приготовилась смириться? Надо взять себя в руки и… Что тогда? Желания предательски путали мысли.       — Ты, наверное, не поверишь, принцесса, но я буду таким, как ты захочешь.       — Значит, если я пожелаю сейчас, ты уйдешь навсегда?       — Не стыдно тебе изображать идиотку? — хохотнул он, покачав головой. — Ты умная девочка, принцесса. Умная, но заносчивая. И вредная жутко. Невозможно не думать, что тебя нужно отшлепать. Хорошенько так, наслаждаясь твоими вскриками, твоим возмущением, тем, как твоя кожа краснеет под моими ладонями. Тебе так нравится, принцесса? Хочешь, чтобы я перегнул тебя через колено, а потом, заткнув тебе рот трусиками, оттрахал тебя так, что ты не сможешь ходить? Мне кажется, тебе и правда такое по душе. В моих фантазиях…       — Заткнись немедленно, если не хочешь, чтобы эти трусики являлись причиной твоей смерти! — перебив его, с трудом выдавила я. Хотела еще сделать ремарку об изобретательности, но вовремя захлопнула рот — каждое мое слово, каждый полустон, даже сбившееся к чертям дыхание кое-кто может использовать против меня. Словно это арест, а Крис Эванс — моя моментальная кара, без суда и вынесения приговора бессердечными присяжными.       — Считаешь, я умру, узнав, насколько они влажные?       А он так бездумно сарказмом продолжал хоронить себя еще глубже. Найти бы силы пошевелиться, чтобы заставить его замолчать.       — Закрой свой грязный рот!       Мой нетвердый приказ был встречен лишь смехом. И где фанатики секты святого Эванса? Где Кевин? Шелли? Хоть кто-нибудь? Русалки, на помощь! Мультфильмы же — отличный пример взаимовыручки, но ни одна поганая мышь почему-то не изъявила желания спасти меня! И вшивая Белоснежка тоже!       — Ты спокойно призналась, что творила своим ртом, а мой называешь грязным потому, что я просто озвучил мысли вслух?       Дать бы ему пощечину за это крайне фальшивое изумление!       — Постыдился бы своих грызунов и русалок, фанат Диснея! — укоризненно процедила я.       — Чего мне стыдиться? Того, что я хочу тебя? Что у меня на тебя стоит так, что сложно усидеть на месте и не сорваться передернуть в туалете?       Уединиться в дамской комнате уже подумывала и я, настолько пылало мое тело. Вывод напрашивался очевидный — я разбудила демона. Не исключено, что самого Дьявола. Или дракона какого-нибудь, поэтому его возмутительные слова разжигали такой пожар.       — Да замолчи ты, Господи, — зажав уши ладонями, выдохнула я, отвернувшись от него.       Но услышанное-то из памяти уже не вычеркнуть, не вытравить, по кровотоку с лавой оно распространялось повсюду, напитывая меня вожделением.       Эванс не проронил ни звука больше, и спустя пару минут, пересилив себя, я вновь смогла посмотреть на него. Все это время он сверлил меня пытливым взглядом. Я знаю, я была плохой, очень плохой, но почему именно его отправили меня наказывать? Все остальные прислужники ада заняты?!       — Выговорился?       Скрестить пальцы в надежде было бы совсем перебором, а жаль.       Разбушевавшийся, затуманивший голубые глаза хищный азарт ясно отвечал и без слов — нет.       — А не было ли упоминание рта намеком? Нас, мужчин, ругают, говорят — мы не понимаем их, но я сообразительный.       — Не сказала бы! Битый час прошу тебя заткнуться, а ты все болтаешь! — пробурчала я. — Не пора ли тебе пойти перекусить? Или передернуть?       — Ты абсолютно очаровательна, — промурлыкал он.       Серьезно, Эванс?!       — Учти, мы близки к насилию, как никогда, — угрожающе предупредила я.       — Просто я все еще не получил ответа, — невинно пожал Крис плечами, но в его поведении этой невинности не имелось вообще. — Возможно, я ошибся, посчитав, что ты предпочитаешь жесткий секс. Может, ты хочешь, чтобы я усадил тебя на стол и вылизывал так нежно и сладко до тех пор, пока ты не подобреешь?       Я готова была разрыдаться от бессилия и решительно шарила взглядом по столу в поисках степлера — пора исполнить давнее обещание.       Но варвар, отныне изводивший меня больше, чем мой стол, сдался раньше: присвистнул и ухмыльнулся самодовольно.       — Ну и выдержка у тебя, принцесса!       Меня будто окатили с головы до ног ледяной водой и снегом сверху присыпали вдобавок! Возбуждение сменилось яростью, и контраст от этого вышел ошеломительным.       — Убирайся к чертовой матери, — проговорила я тихо и зловеще. Пусть почувствует, что я действительно близка к убийству. В шаге от другого греха я была минутой ранее.       — Боюсь, уже не могу.       Почему он произнес это так близко? Когда он успел вновь подойти вплотную?       Понять я не успела, спустя миг простонав слабый протест в его приоткрытые губы. Настолько слабый, что я сама не придала ему значения. Эмоциональные качели окончательно добили меня. Вынудили чувствовать все, чего я не хотела: желание не останавливаться как можно дольше, уткнуться потом носом ему в шею и проскулить, вдыхая его запах, как же сильно я его ненавижу.       Наш поцелуй был сродни крепчайшему алкоголю — с первого прикосновения, как с первого глотка, и сразу вдребезги. Опьяненная и податливая, я отвечала ему, сгорая от ненависти к самой себе.       Крис терзал меня долго и умело, сполна компенсируя ущерб, нанесенный всеми моими едкостями, пока кожу вокруг рта не стало саднить от его щетины. Будто почувствовав это, он нехотя прервался.       — А было не так уж и плохо, — напоследок коснувшись пальцами моих припухших губ, признался Эванс. Уже без иронии, какой прогресс!       — Нет, — сдавленно прорычала я.       — Знал, что ты так ответишь.       О, это ты еще не знаешь, как я отомщу! Рано праздновать, паршивец! На твоем месте я бы заказала гроб! Я даже отдам под него дражайший стол на растерзание, чтобы он, как вампир с осиновым колом в груди, гарантированно не выбрался оттуда!