That's my spot

      — Итого… Ты должна мне тридцать семь свиданий, — объявил Эванс.       — Да иди ты! — икнула я. Не уверена, что это был один из тех ответов, что доведен до автоматизма и занял уже полноправно почетную ступеньку на пьедестале моих повседневных привычек. Не уверена, что это вообще предназначалось парню, сидящему за столом напротив.       Продолжая пялиться на открытое электронное письмо, я не верила своим глазам. Руссо приглашают меня на собеседование в понедельник. Здесь и адрес, и время, и это точно не шутка. Неужели удача вновь повернулась ко мне лицом? Наблюдать ее пятую точку я уже заколебалась!       — Не-а, все верно, — возразил варвар-любитель чужой мебели, к счастью, не понимая, что происходит — с оцепенением я справилась быстро, а вот дар речи и, тем более, дар язвить ему связно, пока не вернулись.       — П-пересчитай еще раз.       Ибо это не шутка — этот хитрющий коварный гад, которому до ангела, коим его считают коллеги, дальше, чем до Марса, на полном серьезе записывал каждый мой отказ — отмечал его черточкой в блокноте, куда делал всевозможные важные заметки.       И послушно принялся исполнять мой приказ, беззвучно шевеля губами под конец каждой пятерки из частокола карандашных линий. Ну не идиот ли?       Впрочем, так я получила время подумать.       А соображать необходимо было не просто лихорадочно, а молниеносно.       Нельзя показать ему, что у меня появился шанс сбежать, что мне выпал счастливый билет, на который я и не рассчитывала уже, частично смирившись со своей участью, и… Наверное, стоит все-таки пойти с ним на свидание.       Я бросила на Криса быстрый вороватый взгляд, не желая, чтобы он его заметил. Дыхание, накалившись в мгновение ока, замерло в груди. Меня по-настоящему влечет к нему, это крайне печальный, известный нам обоим, факт. И, при других обстоятельствах, возможно, все сложилось бы иначе. Но сейчас я решила не отказываться от десерта, сидя на чемоданах. Это не похудение к лету в последний день мая, можно позволить себе порцию сладкого. На прощание.       Да, будучи настолько уверенной, что Руссо мне не откажут, я готова рискнуть. Готова вырвать из этих ненавистных крепких, цепких, мускулистых, собственнических лап Эванса и эту вакансию, и свободу, которую он нагло и бесцеремонно пытался похитить у меня, как провернул ранее манипуляцию со столом. Который, кстати, вернул мне.       Но победа горчила. Она и победой-то не была в полной мере — лишь уступкой, чтобы усыпить мою бдительность, чтобы усмирить меня и приструнить. Конечно, я же такая наивная, что повелась, что поверила, будто это первый шаг к перемирию с человеком, готовым буквально на все и играющим без тормозов и без правил почти что, как и я.       Пожертвовав ферзем, он выжидал. Затаился опять вероломно, пытаясь предугадать мой следующий ход. Но провальная и затянутая шахматная партия снова стала покерной, где блеф на первом месте, а я — впереди на коне. Надеюсь, разрыв между нами лишь увеличится.       — Нет, точно тридцать семь. После сегодняшнего вечера будет тридцать шесть. Желаешь разделить их на несколько месяцев или лет?       — Я у тебя кредит беру что ли? — фыркнула я, скорчив недовольную гримасу.       Кресло, перетянутое мной из противоположного конца комнаты, вдруг стало жутко неудобным и совсем не отвечающим моим потребностям для комфортной сидячей работы, но я и представить не могла, что опущусь на бывший трон, насквозь пропитанный до последней пружинки и лоскутка кожи его удушающим опьяняющим запахом, который не вывести и ящиком средства для чистки с высоким содержанием хлора.       Поерзав немного, я, увы, привлекла внимание Эванса, с любопытством уставившегося на меня. В голубых глазах с треклятой каймой блеснул неподдельный азарт — их обладатель определенно готов к следующему раунду непрекращающейся даже в разлуке схватки.       — Не хотел давить на тебя.       Да ладно?! А твое появление у меня дома как назвать тогда? Визитом вежливости?! Без приглашения?! Ой, не думаю.       — Так не дави и отстань. Я тебе не кнопка, ну, ты понял.       — Конечно, не кнопка, — хохотнул он, потягиваясь, расправляя затекшие от долго сидения за столом широкие плечи, и разминая пальцы, сцепив их в замок, — ты одна очень вредная особа, отказывающаяся от простенького свидания.       — Простенького? Ты так добивался его, а ничего особенного не придумал? Скажи честно, Эванс, ты идиот, да? Ибо это объяснило бы все, — свернув письмо, чтобы мое самообладание поскорее вернулось в боевую форму, я ответно воззрилась на него. Но сердито, естественно, без какого-либо интереса, расположения и симпатии.       Конечно же, Криса это ничуть не смутило и никоим образом не отпугнуло. Мой неутешительный диагноз насчет его невыдающихся умственных способностей только что подтвердился. Вау, я могу еще и в клинике какой-нибудь подработку взять на выходные!       Правда, вновь впадать в заблуждения не стоит — это концентрацию снижает, и тогда он слопает меня, как зазевавшуюся на пороге мышеловки мышь. А я — не она, мне вообще хищники ближе! И я могу доказать это.       — Возможно. Немного.       Прищурившись с подозрением, я хмыкнула. Что он затеял?       — Мне кажется, все-таки ты обсчитался. С арифметикой как у тебя дела? Печально, как и с уважением желаний других людей, даже если они тебе не по душе? — едко уточнила я, надеясь, что это вынудит его выдать свой план, или хотя бы приоткрыть над ним завесу тайны.       — Нет, тридцать семь свиданий, все верно, — продолжил настаивать он, едва сдерживая усмешку, которую очень уж хотелось стереть с его лица. Не пощечиной — за то побоище у бара мне по-прежнему было стыдно, — но какой-нибудь возмутительной выходкой. Будто я не сыта ими по горло, будто это не они ослепили меня и заставили обезуметь, будто это не их последствиями стало то чертово вожделение, пожиравшее меня изнутри с перерывами на беспокойный сон.       — По моим подсчетам — значительно меньше, — небрежным жестом поправив волосы, следом я по-кошачьи хладнокровно столкнула со стола мышь, отставшую от остального полчища. Эванс упрашивал меня оставить ее, я поддалась. Для вот такого вот показательного выступления, запланированного заранее.       — И сколько же?       — Ноль.       — У кого еще проблемы с арифметикой, Бэтси. И с пониманием тоже. Я пояснил тебе, принцесса, весьма доступно, что каждый твой отказ работает против тебя. Что ты продолжила делать?       Этот его снисходительно-ехидный тон, словно он разговаривал с маленьким неразумным упрямым ребенком, бесил еще больше, чем вообще его присутствие в моем кабинете. Должна признать, когда драгоценный стол вернулся к законной хозяйке, стало капельку поспокойнее — я отвлеклась на поиск нового объекта придирок и претензий, и пока он, увы, не подворачивался мне.       А сейчас же и вовсе позабыла об этом временном затишье, вновь вспыхнув, как спичка, за долю секунды. Отнюдь не страстью.       — Не смей заставлять меня делать то, чего я не хочу!       Поддавшись эмоциям, я двинула кулаком по ежедневнику, лежавшему передо мной. Подпрыгнувший от удара стилус скатился с края стола вслед за мышью. А Крис лишь равнодушно откинулся на спинку своего кресла. Он все еще имеет наглость считать себя королем положения? Это при моем-то — крайне ненавистном для меня — прозвище?       — Мы пока не в тех отношениях, чтобы я находил твои капризы умилительными и потакал им.       Десерт соблазнителен, пока не огрызается в ответ, и секунду назад Крис Эванс окончательно утратил для меня привлекательность. Возможно, это временно, но я бы хотела, дабы этот эффект сохранился навечно. Кому душу продать, чтобы подействовало? Я согласна, она все равно не нужна мне — сосредоточусь на работе и буду трудиться прилежно и пламенно. Только пусть не донимает меня, ладно?       Поднявшись с места — благо, от вызывающих нарядов я отказалась надолго, увы, чего не сделал он, заявившись сегодня в очередной возмутительно тесной хенли, — я прошагала к нему. Вот ничему меня жизнь не учит — знаю же, что приближаться нельзя, но я чертовски сильно жаждала прикоснуться к его шее. Зубами. И перегрызть ее, чтобы он наконец заткнулся!       — Слушай сюда, умник, — склонившись над его столом, задев локтем снимок его пса, прорычала я — сколько раз уже я произносила эту фразу? — Мы не в отношениях. И в них никогда не будем. То, что ты побывал у меня дома, и случайно на долю секунды — между моих ног, еще ничего не значит. И не дает тебе на меня никаких прав.       Не зря я настороженно относилась ко всем его щедрым жестам. Вряд ли этот подлый оккупант может быть бескорыстно хорошим, может пытаться загладить свою вину. Не верю ни единому его слову или поступку. Я знаю, на что он способен. Он только и ждет возможности исподтишка ударить меня ртом в болевую точку — точнее, в эрогенную зону, являющуюся еще более слабым местом, — как это случилось в прихожей.       И теперь я готова к этому.       — Я вижу, мы вернулись к тому, с чего начали. Мне это не нравится.       — А мне не нравишься ты со всеми этими благими намерениями!       — Ну ты не перегибай, принцесса, — наморщил он нос. И лениво, будто нехотя, подался вперед, приближаясь ко мне.       — Я отлично могу совладать со своими желаниями. У них поводок короткий!       Медленно приподняв уголок губ, словно мысленно смакуя моим заявлением, Крис ухмыльнулся. Ну нет, неужели я снова сделала то, что ему на руку?       — Мы пойдем сегодня на свидание. А если ты будешь противиться и дальше, я просто взвалю тебя на плечо и вынесу из офиса при всех.       — Тогда запиши перед этим своего пса в полицейские ищейки — поможет копам отыскать твой труп! Он ведь знаком уже с этим твоим мерзким запахом! — гневно махнула я рукой, едва не врезав ему по лбу. Но он не дернулся в страхе, только отодвинулся немного назад и тут же вернулся на исходную позицию, дабы было удобнее сверлить меня — и изводить — своим несносным пробирающим взглядом.       — Раздражает мой одеколон?       Нравится. Нравится настолько, что самой от себя гадко, когда я — к слову, очень редко, — мечтаю дышать только им. Когда дурею от него, пьянею без вина, чувствую, как кружится голова и зашкаливает пульс. Но это паршивые, неизлечимые симптомы, которые я отчаянно пытаюсь ликвидировать. Пока не выходит.       — Раздражает все в тебе. И я… — надеюсь, что скоро перестану видеть тебя каждый день перед собой. Чуть не проболталась! Мамочки! Вот насколько этот выходец из ада довел меня! — жалею, что осталась.       — Я был послушным мальчиком, принцесса. Вернул тебе стол, спровадил отсюда тех, кто хотел замутить со мной, перестал приносить тебе напитки, — перечисляя, Эванс принялся загибать пальцы. Будто много условий выполнил. Как бы не так! — и даже взял себя в руки. И что я получил? Что ты дала мне? Ничего.       — Так это все ради секса?       — Почему ты все сводишь к сексу? — опешил он. Может, потому, что эта тема витает в воздухе? И является самой главной нашей проблемы, лишь немногим уступая глобальному потеплению? — Например, когда мы займемся этим?       — Да чем?! — сорвалась я. Он запутал меня! Уверена, специально! Шелли, ты не хочешь заглянуть к нам спонтанно? Эта ситуация, кажется, вот-вот выйдет из-под контроля, и хотелось бы как-то отвлечься.       — Совместным проектом. Время идет, а мы ничего не делаем, как друг с другом, так и по работе.       Да, я и правда оттягивала момент. Может, поддавшись многозначительному молчанию интуиции, слабо верила, что у Руссо таки имеется шанс для меня. Или боялась, что так мы с Эвансом сильнее сблизимся, ведь придется подпустить его к себе не только в сексуальном плане, а и на эскалаторе, тянущем вверх мою карьеру.       Нет никаких сомнений, что двое профессионалов создадут нечто крутое, но лишь в случае, когда они умеют мирно сосуществовать вместе. Нам с варваром, пусть и способным идти на попятный, это не светит.       В общем, лучше просто сбежать без объяснений. Лучше брыкаться, царапаться и кусаться. Так значительно проще. И да, я привыкла воевать с теми, кто слабее меня. А тут чертовски сложно уложить Криса на лопатки. Хотя другим, он, как добродушный пес, подставляет живот под ладонь. Почему жизнь так несправедлива ко мне?       — Определись, чего ты хочешь в первую очередь.       — Всего.       Это прозвучало так проникновенно, что каменное, как я полагала до этого, сердце дрогнуло. Ужасно признавать, что Крис имеет надо мной власть, даже если я отчаянно сопротивляюсь ему.       Я точно капитулировала по этой причине. По какой же еще? Не из-за взгляда же решительно настроенного, но глуповато-наивного, золотистого ретривера? И не из-за находящихся в опасной близости манящих губ? В конце концов, я сама пожалею, если уйду, так ничего и не получив. Ну вот, я вновь подумываю полакомиться этим десертом. Да с чем у него, черт возьми, одеколон, что я не контролирую себя?!       — Одно свидание. Завтра. Место выбираю я. Если не согласен, не получишь ничего вообще.       — Как мне знать, что ты меня не проведешь? — встрепенулся он.       — Просто поверить мне, — пожала я плечами.       — Нет, принцесса, ты уж извини, но дай мне гарантии.       Мы вернулись к проверенной со столом схеме переговоров. Гарантии? Ладно.       Встав на носочки, я придвинулась еще, так, чтобы оказаться с Крисом лицом к лицу, чтобы он мог чувствовать щекочущее тепло моего дыхания, чтобы он впал в то же состояние, от которого страдаю сейчас я: способность мыслить отключилась вечность назад, и остались лишь инстинкты, неудовлетворенные, голодные инстинкты, вынуждающие испытывать острую, слепящую потребность в нем. Почему-то я уверена, что это не просто нехватка секса, и вся загвоздка в человеке передо мной. Жаль, очень жаль. Я не против, если бы ситуация разрешилась с помощью вибратора — он эмоций в ответ не затребует.       — Сам решай, верить мне или нет, но я буду ждать тебя в семь. Заедешь за мной.       — Даже не поцелуешь? То есть ты зря заставила меня напрячься? Везде, — буркнул недовольно Крис, заметив, что я собралась отстраниться.       — А ты хочешь? — усмехнувшись безо всяких ужимок, уточнила я: он показался мне в этот миг не только забавным, а и безнадежно милым. И противозаконно доверчивым. Ох, он и не догадывается ведь, что я намерена разбить его сердце. Не специально, но так будет. В конечном итоге, я получу титул предательницы, и буду носить его с гордостью… в чужой компании.       — Глупый вопрос, ты не находишь? После всег…       Договорить ему я не дала. Все-таки сжалилась и над ним, — и над собой, — и прижалась губами к его губам. Всего на пару секунд. Вот такой благородный порыв. Вроде благотворительности в сезон праздников.       Волна жара, прокатившаяся по телу, вынудила жаждать большего, вынудила затребовать этого каждой снедаемой возбуждением клеткой и натянутыми до предела без многодневной разрядки нервами. Ничего, завтра все закончится — свидание плавно перейдет в секс, и я убью одним оргазмом двух зайцев: и получу желаемое, и попрощаюсь с Эвансом перед уходом к Руссо.