That's my spot

      Первые три секунды моего пробуждения были нормальными, потом звонок мобильного на повторе вонзил мне в мозг раскаленное докрасна, разогнанное до скорости света, сверло — или венчик миксера, — и мои извилины тотчас же превратились в подгорающий омлет.       Вопрос, почему мне так паршиво, вот вообще не волновал меня, кстати: очевидно же по моему состоянию, что я вливала в себя вчера все, что горит. Не исключено, что и бензин тоже. Повод для кондиции еле ворочающих языком дров у меня имелся.       Беспокоило, наоборот, кое-что другое: где я? И почему моя подушка пахнет варваром, у Руссо разнесшим все границы и рамки к чертовой матери? Ведь это уже не просто война за территорию, теперь на кону моя свобода, а такие битвы всегда самые кровопролитные.       Открыв сначала один глаз, затем другой, я ужаснулась, как если бы лежала в одной кровати с парочкой растерзанных мною же по пьяни трупов. Но вместо них по соседству находился Эванс! На груди которого я благополучно спала, похоже, даже головокружением от алкоголя не страдая. И судя по влажному пятнышку на его серой футболке, еще и пускала на него слюни. Боже, я в аду!       А треклятый телефон все не переставал трезвонить. Он же от этого проснется!       — Заткнись-заткнись-заткнись, — зашипела я, отстраняясь медленно, словно пыталась улизнуть от оголодавшего гризли.       Но спит он, как оказалось, чутко, и едва я сунулась к краю кровати, Эванс моментально уставился на меня.       — Ты проспорила мне двадцатку.       — Что?! — выкрикнула я уже с пола, скатившись вниз от его заявления. Головная боль тут же накатила с новой силой — соединившись в трио с коленными чашечками, принявшими на себя мое неудачное приземление.       — Ну, мы поспорили вчера. Я был уверен, что утром ты попытаешься сбежать, а ты настаивала, что этого не будет.       Все даже хуже, чем я предполагала. Я не просто надралась до чертиков и цветной мошкары перед глазами. Неизвестно, что еще я вытворила под градусом.       А ненужный свидетель тут как тут. Как там говорят? Они долго не живут? Этим оккупантом пожертвовать легко, а в идеале вообще следует избавиться от него поскорее.       Правда, с таким самочувствием я и мухи не обижу, не говоря уже о бессовестном напрочь громиле. И было бы неплохо деликатно расспросить его о событиях вечера. Только я так не умею.       — Ты не получишь ни цента.       — Я так и думал, — заложив руки за голову, он с наслаждением потянулся и ухмыльнулся. Погодите-ка, мне кажется, или похмельем обременена лишь я? — Двадцатка — небольшая потеря.       А это что еще за поблажка? Я нахмурилась.       — Как ты притащил меня сюда?       — Ты облилась шампанским, и очень, очень, — второму слову досталась особенно выразительная интонация, — переживала по этому поводу, а ко мне от бара ближе, вот и…       Будто предчувствуя, что за этим кроется очередное неприятное открытие и без того отвратительного утра, я опустила взгляд и взвизгнула:       — О нет!       Мало того, что на мне была его футболка, так на ней еще и красовалась улыбающаяся во весь рот мышиная мордочка!       — О да.       Улыбка Эванса, из-за которого это все и стряслось, была такой же широкой и лучезарной.       — О нет! За что? За что ты так со мной?       — Ты сама ее выбрала. Долго рылась у меня в шкафу, и в итоге остановилась на ней. Прямо-таки прикипела — все грозилась, что заберешь ее себе, как я забрал твой стол.       Стараясь не разрыдаться от услышанного, я осознала, что все может быть еще хуже, и опасливо провела ладонью по телу, проверяя наличие белья. А нащупав резинку трусиков, не смогла сдержать выдоха облегчения. Не то чтобы я перестала на грани одержимости грезить сексом с Эвансом, просто не после вчерашнего же!       Крис проследил за моим движением и решил прокомментировать его, хотя об этом вот вообще никто не просил.       — Мы не трахались, — еще один мой выдох, — но ты хотела. Даже умоляла меня об этом.       Почему бы мне просто не умереть прямо здесь и сейчас? Не может ли ударить в меня молния, а?       — Я? Умоляла? Ты пересказываешь свой грязный сон? — непринужденно фыркнула я, хотя допускала, что такое могло случиться.       — Нет. Все так и было, принцесса.       — Не верю. Это же твоя эротическая фантазия номер один. Ты бы не устоял.       Отрицание должно помочь. Вся надежда на него. Не хочу, чтобы это оказалось правдой. Не хочу.       — Во-первых, номер два, — зачем-то уточнил Крис, — во-вторых, я и не устоял.       — Так мы все-таки переспали?!       Надо постараться не повышать больше голос, это слишком больно.       — Нет.       — Эванс, я и так тебя ненавижу, но сейчас ты испытываешь мое терпение, — пригрозила я. Без шуток. Хватит меня мариновать, пусть выкладывает, что между нами было!       — А ты ночью испытывала мою выдержку, — ехидно передразнил меня он.       — Но ты, как истинный прекрасный принц из диснеевской сказочной мути, не воспользовался моим состоянием, — желчно подытожила я.       — Я собирался — выдержка у меня в последнее время ни к черту, — это очередная его наглая ложь, — но ты отрубилась. Еще, как бы это помягче сказать, — он замялся на секунду, — всхрапнула при этом.       Решено — сделаю харакири, как только окажусь дома. Иначе от этого позора не отмыться.       Кстати, о доме.       Я обвела взглядом светлую, довольно просторную, как для квартиры, уютную спальню: чистенько и пресновато. Ни плакатов с принцессами на стенах — и потолке, — ни замков из «Лего».       Ни пса. Хотя пара его игрушек возле кровати все-таки нашлась.       — А где твой питомец?       — У моей сестры Шанны. Он проводит с ней несколько дней в месяц.       — Значит, за задницу меня никто не укусит.       Первая хорошая новость за утро. Но хищная ухмылка Эванса заставила меня поежиться — рано, похоже, я расслабилась и обрадовалась, что моя пятая точка в безопасности. Что он вообще позволяет себе, а?!       — А мама? Где твоя мама? — должно же ее упоминание выгнать прочь из его головы все порочные мысли?       — Дома, — глядя, как вытянулось мое лицо, этот гад, выдержав секундную паузу, добавил, — у себя дома.       — Так ты живешь не с ней? — изумленно выпалила я.       Он покачал головой, продолжая ухмыляться, как ни в чем не бывало.       — Все ждал, когда и как это вскроется. Я, скорее, живу на два дома: и там, и тут. Тут появляюсь, когда работы много. Или когда я возвращаюсь не один.       — И часто ты приводишь кого-нибудь? — пожав плечами, равнодушно уточнила я. И зачем только сделала это?       — Не настолько, чтобы ты волновалась, — мы столкнулись взглядами, но я свой спешно отвела. — За последний месяц ты единственная, кто, кроме меня, переступил порог этой квартиры.       — Слишком часто передергивал в туалете? Силенки на исходе?       В ответ Крис цокнул языком и прочесал зубами по нижней губе. И теперь-то трель мобильного пришлась очень кстати.       Поморщившись, я ринулась к прикроватной тумбочке, около которой на полу стояла моя сумочка. На дисплее высветился номер офиса. Который час? Я что, еще и на работу опоздала?       — Алло, — промямлила я, приготовившись в очередной раз врать — я стала делать это слишком часто, даже по собственным меркам.       — Ну наконец-то! — воскликнула Шелли. — Я все утро пытаюсь связаться с тобой.       — Прости, у меня тут такое…       Лихорадочно соображая, из чего слепить отмазку, я заметила, что Эванс пристально смотрит на меня, и невольно одернула футболку, стараясь прикрыться. Ну вот чего он уставился, если даже голой меня видел?!       — У нас тоже.       — В смысле?       — Ночью в мужском туалете прорвало трубу, и ты даже не представляешь, что тут творится.       — Похоже, твое место для дрочки слегка подтопило, — прошептала я, отведя трубку от уха, пока Шелли выкладывала абсолютно не интересующие меня подробности, о которых я не спрашивала.       — Ничего, — отмахнулся он, — я придумал себе занятие поинтереснее.       Напрягшись, я отметила, что проклятое сердце сбилось с привычного ритма. Ну какого черта, а?!       Хорошо, что у меня имелся один важнейший вопрос к Шелли.       — Прошу, скажи мне, как…       — Ваш с Крисом кабинет не пострадал, — клянусь, я даже дыхание задержала, но она меня успокоила и заверила, что все в порядке. — Мне поручили обзвонить всех — сообщить, что сегодня вынужденный выходной.       — Эвансу сообщу я.       И кто меня тянул за язык? Сатана, являющийся учеником этого самого Эванса?!       — Правда? — мгновенно оживилась Шелли.       — Мы столкнулись в кофейне, где я завтракала, ничего интересного.       Мой ответ ее явно огорчил. И отбил всякий интерес расспрашивать дальше. Вот и славно — одной проблемой меньше. Теперь бы разобраться с той, что на кровати, а там так просто и быстро не будет.       — Итак, у нас свободный день, — кратко добавила я, закончив говорить с главной сплетницей улья. Сегодня удача явно не на ее стороне.       — Отлично — как раз будет время разобраться во всем, — кивнул Крис.       — Ты уже вчера разобрался, — моментально возразила я.       Да, у меня жуткое похмелье, да, мы у него дома, но это не значит, что я простила ему ту ужасающую выходку или в будущем он потенциально может рассчитывать на прощение. Он не заимеет его даже на смертном одре, и не исключено, что он как раз возлежит на нем.       — Ты не помнишь, да? — выгнув бровь, осведомился источник всех моих бед, ну прямо-таки шкатулка Пандоры во плоти и с идеальным пенисом.       — Твой мерзкий поступок? Весь вечер пыталась забыть. Как видишь, не получилось.       — Нет, не это, принцесса.       Проворно вскочив с постели, Эванс подошел к брюкам, брошенным небрежно на спинку стула вместе с рубашкой, и вытащил из кармана мятую салфетку. Которую незамедлительно протянул мне.       — Вот.       — «Я, принцесса, великодушно дарую прощение этому идиоту, обезумевшему от… льюи»? — последнее слово больше походило на каракули, впрочем, буквы во всех особой стройностью тоже не отличались. — Серьезно, Эванс?       — Ты простила меня, я потребовал доказательства, ты написала расписку.       — В том состоянии, что я была, я вполне могла приписать в ней, что я королева Великобритании. Это ничего не значит, — воспротивилась я. Ну где это видано, а? Пьяные записки на салфетках — полнейшая чушь. Их, наверное, даже в суде за улики не принимают, вот не приму и я. — А ты еще больший козел, чем я думала. Сам наломал дров, а теперь пытаешься выкрутиться. Хотя притащился в тот кабинет и требовал от меня то, на что не имел ни малейшего права.       — Забираешь прощение обратно? Ладно, — выхваченный у меня из рук бумажный квадратик не первой свежести моментально обратился ворохом мелких обрывков, рассыпавшихся по комнате очень крупным фальшивым снегом. — Но именно ты вынудила меня поступить так, принцесса, — он шагнул ближе, вынуждая попятиться от него. — Ты первая затеяла эту игру. Я лишь принял правила. И, признай, обыграл тебя. Говоришь, у меня не было прав? Не ты ли дрожала, пока я имел тебя пальцами? Не ты ли, забываясь, стонала, когда я целовал тебя так, как не целовал, я уверен, никто до меня? Я мог сделать с тобой все.       — Но не сделал. Сам упустил свой шанс, а теперь из-за этого сломал мне жизнь. Ты своим недотрахом превратил мою карьеру, мое будущее, вон, — я махнула рукой, — в обрывки. Я просто хотела уйти.       — Ты хотела сбежать!       — Да что ты понимаешь?!       Обычно я приближалась к Крису, дабы усилить напряжение — или для пущего экстрима, желая ощутить прилив адреналина, который тут же спускала для защиты нападением, — но сейчас я сближаться не стала, наоборот, отскочила еще дальше, увеличивая дистанцию между нами. Вот бы она обратилась в пропасть…       Больше никакого плена его запаха, больше я не собираюсь поддаваться ему и пламени, подчиняющему меня рядом с ним. Не хочу. Я уверена, что если оставить все, как есть, я быстро приду в норму. И я не о головной боли и легкой тошноте, накатившей минуту назад.       Знать бы только, что еще я умудрилась натворить: порой алкоголь перенимает у меня бразды правления и мой стальной самоконтроль не просто слабеет, а летит к чертовой матери. В первый раз, когда я напилась с деспотом, тогда еще измывавшимся над моим столом, все обошлось, но вчера… Ох. И чего я так разошлась? Ну кончила с ним разок, это не повод раскрывать ему все мои секреты.       — Хотя бы то, что ты психуешь потому, что встретила наконец достойного противника, а не трусливого зайца, — самодовольная, холодная вновь ухмылка украсила его губы.       — Достойного? Свою выходку ты тоже считаешь достойной?!       Достаточно было лишь разок заглянуть в его потемневшие голубые глаза с полыхающими молниями, чтобы понять, что Эванс разъярен, пусть и сдерживается, стараясь не сорваться.       В принципе, я догадалась об этом еще вчера: он, как загнанный в угол зверь, который понятия не имеет, что ему делать, чтобы добиться желаемого, чтобы добиться меня, поэтому он бросается из крайности в крайность, пребывая в отчаянии.       Наверное, это должно тронуть меня, возможно, смягчить даже, ведь отягощающих обстоятельств полным-полно, но ни единый нерв во мне не дрогнул — его предупреждали, ему твердили все, включая меня, что в это ввязываться не стоит. А он влез, еще и меня потянул за собой. И теперь, видите ли, страдает.       — Те двое, они не делали такого, да?       — Кто? — нахмурилась я. Неужели он совсем рехнулся? Это я его довела? Если до этого я признавала, что варвар, обосновавшийся в моем кабинете, немного безумен, то теперь же я всерьез побаивалась его: мы наедине в его квартире, и это может кончиться плохо, а все потому, что кое-кто кое-что себе возомнил, насмотревшись диснеевских мультиков. Клянусь, их давно уже пора запретить — они только вредят.       — Те парни, с которыми ты была помолвлена. Как поступали они? — Крис сверлил меня несгибаемым, суровым взглядом — уверена, он не отстанет, не получив ответа. И как быть? И упоминала ли я о бывших вечером? Вдруг выложила подчистую всю их подноготную? Как тогда? Застрелиться? Единственный выход, похоже, ведь Эванс использует эту информацию против меня, по-другому быть попросту не может.       — Это тебя не касается, — огрызнулась я, скрестив руки на груди, инстинктивно желая закрыться от этого разговора, от всей этой ситуации вообще, и от него тоже. Чтобы не видеть, не слышать, не дышать им, не пьянеть от него и не хотеть. Я мечтаю об этом. Можно мне заказать такой подарок у Санты? Он не откажет? Ну, если он существует, конечно, в чем я сомневаюсь, как и в пользе от мультипликационных мышей и принцесс, у которых всегда безупречная прическа. Такого не бывает.       — Ты ошибаешься, — он продолжал гнуть свою линию, вновь сделав несколько шагов в мою сторону. Если мы затянем с этой игрой в догонялки, в угол уже буду загнана я!       Глянув из-за плеча на дверь, до которой, как назло, чертовски далеко, я сглотнула нервно. Сама виновата в этой патовой ситуации. Да, меня подловили, да, застали врасплох, но надо было в одиночестве надраться дома, не позволять вести себя в бар. Тоже мне неженка, вдруг резко не смогла справиться сама. И это моя расплата.       — Ты напрасно сравниваешь себя с ними.       — Нет. Я считаю себя лучше них.       Вот это заявление!       Округлив глаза, я ошеломленно моргнула. Ничего себе!       — Что в тебе такого особенного, Кристофер Роберт Эванс?       — Это ты мне скажи.       — Ты опять начинаешь?! — сорвалась я на крик, и металлический обруч мгновенно сдавил виски сильнее. Мне жизненно необходим аспирин. А еще стакан содовой с цианидом.       — Предложения тебе делали не на первом свидании. Ты, конечно, хороша, принцесса, но не настолько, — прекрасно, еще и словесная пощечина для отрезвления. Но я и так проспалась! — Значит, какое-то время вы состояли в отношениях. Значит, — Эванс подступил еще, — они терпели твой характер, либо ты делала им поблажки. В первом варианте до помолвки бы не дошло — нужно быть совсем уж чокнутым или мазохистом, — остается второй вариант. Я пришел к этому выводу сам, группа поддержки из приятелей не участвовала в этом, если ты опасаешься, что я сболтнул что-то Джереми. И я считаю, что медведи — все-таки признак сентиментальности. Признак того, что ты тосковала по тем отношениям.       — Это напоминание об ошибках! — выпалила я, ринувшись к двери. Но едва только потянула ее на себя, как она, под давлением ладони Криса, захлопнулась обратно, а он навис надо мной.       — Кто хочет помнить об ошибках? — этот вопрос прозвучал уже тише, значительно тише — похоже, он не хотел, дабы я чувствовала себя в ловушке. Но кровь все равно застыла в жилах.       — Я.       — Ты снова лжешь, глядя мне в глаза.       — Я спиной к тебе стою, идиот, — фыркнула я, так и не имея силы — или храбрости? — развернуться к нему.       — Мой косяк, — признал он. — Ответь, пожалуйста… Ну же, принцесса, я ведь делаю все…       — Я ни о чем тебя не просила, — выдохнула я, начиная дрожать, как тот самый трусливый заяц, оказавшийся один на один с монстром. Правда, от него до одури приятно пахнет, а еще я прекрасно знаю, что он умеет вытворять своим языком, но это ничего не меняет. Я не допущу, чтобы изменило. Лучше вдребезги разбиться, чем позволить этому случиться вновь. Никаких отношений, никаких обязательств, никаких колец. Контроль надо мной принадлежит мне самой, никому больше. И только когда в дело вступает алкоголь, расстановка сил меняется.       — Я прошу. Сейчас. Мог бы умолять, но тебе это не понравится, мне, если честно, тоже.       — А они умоляли. Потому что, видите ли, кольцо на пальце развязывает руки. Позволяет думать, что можно контролировать время, контролировать жизнь человека, принявшего его, и никому не нравится, когда этот человек начинает защищать свое личное пространство. Ты спрашиваешь, шла ли я на уступки? Возможно, — снизала я плечами. — Потому что видела, что они слабаки, но чем-то они мне нравились. Я западала на них. И все было неплохо: нечастые встречи, довольно качественный секс. Может, поэтому им казалось, что я такая же, как другие девушки, что я нормальная, что каждый раз, когда мы ужинали, я не ждала моментов, когда они уходили отлить, чтобы вернуть бокалы, из которых они пили, на подставку, или поправить вещи, которые они трогали без моего позволения. И если в них росла уверенность, что все так и должно быть, я же все больше и больше бесилась. Я ненавидела их, а гнев выплескивала в постели. Это, знаешь ли, бывает удобно, — он даже не заикнулся, чтобы я не вдавалась в подробности, видимо, боялся издать хоть звук и спугнуть меня. — Потом появлялись эти бриллианты. Нет, по правде сказать, бриллиант был один, а второе кольцо было с рубином. Давление на меня становилось сильнее и сильнее: мы чаще бывали вместе, всплывали какие-то запреты, нас окружала куча чужих людей, резко ворвавшихся в мою жизнь…       — И контроль утекал сквозь пальцы?..       — Да. И пережить подобное вновь я не готова.       Я наконец повернулась к Крису и, прислонившись спиной к двери, заглянула ему в глаза. От гнева не осталось и следа, небосвод радужек с каймой по краю был привычно лазурным. Но без единого намека на удовлетворение от моей откровенности.       — Получается, я и правда хуже них?       — Нет, ну, это было круто — не каждый парень на такое способен, — мягко усмехнулась я. — Но никакие твои старания не изменят моего решения. Можешь хоть прыгнуть с небоскреба, все останется прежним.       — Но секс у нас был бы крышесносным.       — Мы этого не узнаем.       Прочистив горло, Эванс протянул:       — Слушай, та вакансия… Она все еще твоя. Я поговорю с Реннером.       — Нет. Я больше не хочу ее.       — Но меня ты по-прежнему хочешь?       — Вот что, ну что это изменит? — устало выдохнула я.       — Не знаю, — пожал он плечами, а потом отступил назад. — Я отпускаю тебя.       — То есть я свободно могу покинуть твое драконье логово?       — Нет. Ты знаешь, о чем я.       От изумления я едва не пробила челюстью пол. В смысле? Так долго боролся, чтобы опустить руки? Что за чертовщина? Это какой-то новый коварный план? Если так, очень уж он изощренный!       Безуспешно вглядываясь в лицо Криса, я пыталась уловить хоть намек на фальшь, но он был серьезен. Подозрительно серьезен.       — То есть, если я сейчас подойду к кровати, ты не бросишь меня на нее? — захватчик чужих столов, кабинетов и должностей, покачал головой. — И на задницу мою пялиться не будешь?       — Вот этого, прости, обещать не могу — твоя задница прочно застряла в моих эротических фантазиях. Думаю, надолго.       Даже не хочу представлять, в каких — вдруг захочется что-то воплотить в реальность.       Но я бы и не смогла — из-за полнейшего оглушительного ошеломления. Кажется, я за вчерашнее злиться перестала, настолько впала в ступор.       — Это уловка? Ты считаешь, что больших результатов добьешься, прикинувшись слабаком?       Мой недоверчивый тон заставил его усмехнуться.       — Резкая смена тактики помогла бы? Что еще сказать тебе? Думаешь, я не хочу повалить тебя сейчас на кровать, заставить кричать, заставить забыть подо мной о том, что какой-то контроль вообще существует, и трахать тебя до тех пор, пока хотя бы так я не пробьюсь через твою стену?       — Интересный ты, конечно, выбрал таран, Эванс, — не удержалась я, за что удостоилась его укоризненного взгляда.       — И я завидую тем слабакам, что они, пусть на короткий срок, получили тебя. Были с тобой, и упустили. Я старался. Но все впустую без минимальной отдачи.       Я слушала его, затаив дыхание и закусив губу. Момент триумфа, момент, когда он сдался, вышел не таким уж и сладким, если честно. Я представляла его иначе, я рассчитывала, что буду ликовать так, словно одержала победу в главной войне всей своей жизни. А сейчас смотрела на Криса, вспоминала, каким властным вчера он казался, и видела лишь разбитого вдребезги, отчаявшегося щенка. А мясорубкой, перемоловшей его, превратившей в этот жалкий фарш, была я сама.       Поддавшись порыву, в два широких шага оказавшись возле него, встав на цыпочки, я уткнулась носом в его щеку, стараясь не делать слишком глубоких вдохов — иначе я сорвусь.       — Это пройдет, я обещаю, — прошептала я.       Обхватив рукой мою талию, Крис удержал меня возле себя. Прошло всего несколько мгновений, прежде чем наши губы соприкоснулись. В последний раз. Поцелуй получился горьким и скомканным — в нем не было ни искорки того пламени, что вспыхивало всякий раз в его близости, — я все похоронила, у меня получилось. Это правильное решение, учитывая весь вчерашний день. Так будет лучше для нас обоих.       — Проблема в том, что я не хочу, чтобы это заканчивалось…       — Мне пора домой, Крис. Голова раскалывается.       — У меня есть аспирин.       — Я заскочу в аптеку по дороге.       От моей одежды и правда за милю разило выпивкой, но лучше так, чем выйти на улицу в этой жуткой футболке с мышью.       Стараясь не задерживаться надолго в квартире Эванса, я, минуя гостиную, все же осмотрелась. И удивилась, что не попала в настоящий храм поклонения Диснею и его персонажам и не услышала под ногами шорох вороха оберток от желейных бобов. Да здесь царила почти что стерильная чистота: с аккуратной стопкой книг на журнальном столике и выстроенными в ряд подушками на диване. Странно, очень-очень странно.       — Не понимаю, где русалки? — все-таки спросила я, когда любопытство стало совсем уж неуемным и его надо было куда-то деть, а засунуть поглубже не удалось.       — На работе. Были дома, но девушки, приходившие сюда, поутру уходили с сувенирами. Моя коллекция поистрепалась за это время.       Для раскачки мне потребовалось меньше секунды.       — Серьезно? Серьезно, Эванс?! Ты превратил мой стол в алтарь Золушек и Белоснежек из-за подружек на ночь, страдающих клептоманией?!       И тут вдруг он расхохотался. Плеснул себя ладонью по груди — он делает так регулярно, знать бы — зачем, — и залился таким искренним громким смехом, что я икнула тихонько. Что это еще за резкая смена настроения? Мы должны были распрощаться на минорной ноте.       — Скажу честно, ворчушкой ты мне нравишься больше, чем принцессой без тормозов.       — Почему?       Это довольно неожиданное признание.       Я думала, все будет наоборот — ему по душе придется отсутствие контроля у веселой развязной пр… Меня.       — Так интереснее.       По-моему, он все-таки мазохист, пусть и не подозревает об этом. Ну серьезно, нормальный человек станет ли играть в такие игры? Нет. Он будет бежать от меня, как зверье — от лесного пожара: без оглядки, спотыкаясь и падая, а этот… Я понятия не имею, какой у него диагноз, но что-то с ним точно не так. Возможно, больше, чем со мной.       Спешно попрощавшись, я упорхнула от него — хоть раз это получилось, — в ближайшей аптеке купила шипучий аспирин и минералку без газа. И, раскрошив таблетку в бутылку, наконец сделала пару глотков.       Естественно, головная боль притупилась не сразу: это же не волшебная палочка феи-крестной, чтобы раз-два и я как новенькая — для действия препарата нужно время. Но, возможно, моя черепушка раскалывалась еще и потому, что покоя мне не давала одна мысль: неужели Эванс сдался?       Слабо верилось в это. Всеми правдами и неправдами он притащился к Руссо, только бы заткнуть меня за пояс, а тут ни с того, ни с сего отпустил после вполне очевидного признания? Или он ожидал услышать нечто другое? Например, что? Что мне нравилось понукать теми парнями? Или что, состоя в откровенно провальных отношениях, я мечтала, чтобы кто-нибудь из них оказался таким, как Крис? С кучей скрытых талантов, вагоном наглости и не меньшим запасом хитрости?       Ох, это, конечно, на эротическую фантазию не смахивает, но, каюсь, тогда порой на меня накатывало нечто подобное. Может, если бы мы встретились раньше, когда я напрасно считала, что у меня на любовном поприще есть шанс… Теперь гадать об этом поздно.       На улице звонок мобильного не так сильно резанул по ушам — в городе, наполненном жизнью, было полным-полно других источников шума, — но от голоса, донесшегося из динамика, стало дурно.       — Принцесса…       — Что? Я что-то забыла?       — Да.       Я недоуменно покосилась на сумочку, а телефон и вовсе сжимала в руке. Не поняла.       — И что же?       — Ну, хотя бы дать мне поблажку. Ушла, ничего не сделав. Ты просто ледышка! Как у тебя получается это, а?       Я мгновенно задохнулась от возмущения — вот он, пропущенный кусочек пазла. Я оказалась права — этот гаденыш попытался обмануть меня! И я почти что поверила — думала, мы поставили точку!       — Развел меня, засранец? — ядовито ахнула я.       — А получилось? — готова поспорить, он улыбался сейчас.       — Нет!       — Ты снова врешь. Пора начать наказывать тебя за это.       — Да кем ты себя возомнил?!       Я покинула его квартиру каких-то десять минут назад, и Эванс за это время успел напиться до белой горячки? Иначе с чего это он несет несусветный бред?!       — Твоим будущим парнем.       — Тебе повезло, мистер, что я не рядом. Иначе снова огрела бы тебя сумочкой. Не раз! Мы все решили, Крис! И в произошедшем вчера я поставлю точку, только если ты отстанешь от меня. Подумай, надо ли оно тебе? И чем это аукнется. Я могу быть очень мстительной.       — Можешь. Но ты сама призналась, что предпочитаешь выплескивать негатив в постели, — парировал Эванс.       — Не используй мое признание против меня! — рявкнула я, приковывая к себе взгляд дамочки в откровенно жуткой шляпке, ускорившей после этого шаг, только бы поскорее убраться подальше. Понимаю, я бы тоже посчитала себя ненормальной. Впрочем, так ведь и есть — один ужасный, коварный и напрочь пустоголовый тип доводит меня до сумасшествия!       — Тогда дай согласие на эксперимент.       — Какой еще эксперимент? Ты под чем-то? У тебя в аптечке вместо аспирина какая-то дурь?       Тогда мне посчастливилось от нее отказаться.       — Нет, я серьезно. Ты никогда не мечтала окунуться в науку? Физикой заниматься, например?       — Я сейчас вернусь и займусь твоими похоронами, Эванс! Напоминаю, я знаю твой адрес.       — Да, знаешь, было бы неплохо поговорить об этом лично, — мгновенно спохватился Крис.       Окей, отметаем идею заявиться к нему, чтобы зарядить ему в лоб для отрезвления.       — Забыли.       — В общем, я тут размышлял над твоим признанием, и понял, что проблема в лузерах. Серьезно. У тебя не было нормального парня, только какие-то кретины, а страдаю я. Это несправедливо! Я требую справедливости для себя, принцесса!       Пусть для меня ее тоже потребует у присяжных, потому что я собираюсь его прибить!       — Ты не репетировал эту речь перед звонком, да? Не прокручивал ее в мозгу, дабы убедиться, что она не пропитана твоим обычным идиотизмом? Хотя нет, не обычным — его тут через край просто, Эванс!       — Да соглашайся, чего ты теряешь? — лукаво спросил он, изображая из себя демона-искусителя, предлагающего абсолютно кощунственную сделку. — Получишь законные основания измываться надо мной. И заняться со мной сексом. А еще, возможно, мы приступим наконец к работе над совместным проектом, работая над экспериментом. Все в выигрыше.       — Кроме тебя.       — Ну, если мне еще хотя бы разок перепадет тот шикарный минет… — Эванс многозначительно замолчал, а я улыбнулась.       — А я вот уверена, что ты его не заслужил.       — Эй, вчера не считается!       — Как и все остальные дни.       — Принцесса… — не унимался он.       Покусывая внутреннюю сторону щеки, я посмотрела вверх — на набежавшие пышные облака, закрывшие собой солнце. Я по-настоящему почувствовала разочарование, сквозным ранением прошившее грудную клетку, когда я подумала, что он отказался от меня. Может, стоит хотя бы опровергнуть его теорию, что все дело в неподходящих мне лузерах? Черт, Эванс, это же парни, не туфли не по размеру!       — У тебя неделя. И, уверяю тебя, зайчик, уже к выходным ты будешь ломиться в ад на передышку, — эту фразу я протянула особенно приторным тоном, скрывавшим в себе тройную порцию яда.       — Посмотрим, детка, — промурлыкал Крис. — Не вернешься ко мне на кофе?       — Нет. Сиди и скучай до завтрашнего утра — увидимся на работе. Предупреждаю, придешь ко мне, я вызову копов.       — Ох, это будет весело, — присвистнул он.       — А чего ты ждал? — ухмыльнулась я.       Мы обменялись еще парой не таких ярких колкостей и попрощались вновь.       Аспирин наконец-то подействовал: молот, гативший по наковальне, в моей голове, завис в воздухе — боль отступила. А вот полное осознание того, что я натворила, все не приходило.       Господи, во что я ввязалась? И почему привкус предвкушения этой недели мне нравится?