That's my spot

      — Почему ты просто не сказал, что у тебя заболел пес? Как вообще можно превратить это в свою очередную уловку по обольщению.       После обеда наша критическая ситуация получила новый виток — я ни на секунду не сомневалась, что это произойдет. В общем, половину дня мы усердно притворялись работниками года — ну и общий проект ведь никто не отменял, — и довольно странно, что все это происходило в тишине.       Эванс больше не психовал и, к моему превеликому удивлению, не ныл, а просто возился со своими эскизами и что-то строчил в Твиттере. Надо бы промониторить ситуацию, может, я там уже из принцессы перешла в статус ледяной королевы.       Я же никоим образом не пыталась привлечь его внимание — зачем? Я сыта всеми его претензиями, обвинениями, неоправданными ожиданиями и требованиями по горло. Как для экспериментальных, наши отношения создают уж очень много проблем, а удовольствия ноль. С сегодняшнего утра я еще раз триста пожалела, что согласилась на эту — провалившуюся сразу — авантюру. И она горчила, чертовски горчила всем, чем угодно: и обидой, и злостью, и разочарованием. Но сил на очередной раунд не было — пусть варвар, пытающийся втиснуться в мою жизнь, просто катится к черту.       Все изменилось, когда к нам припорхала Шелли. И притащила Эвансу чашку горячего шоколада, а мне, к слову, и зефирки не принесла, сослалась на то, что не знала, в кабинете я или нет. А где еще мне быть? На Аляске?!       И пока Эванс распивал угощение, поведал ей, принципиально не глядя на меня, как вчера возил своего Доджера к ветеринару. Не могу сказать, что я почувствовала раскаяние в ту же минуту, скорее, недоумение: на кой черт это превращать в очередную игру? Серьезная же причина, и кое-кто повел себя, как полнейший идиот. А я ведь уже проявляла однажды лояльность к его псу, ну, точнее, к его снимку, и, конечно, гарантий никаких дать не могу, что это повторится, но, вероятно, и в теперешней ситуации я не предстала бы исчадием ада.       Ответ прилетел не сразу — я даже успела нервно пожевать кончик карандаша, пока Эванс потер шею и нехотя поднял на меня взгляд. Наконец-то!       — Будь внимательнее, принцесса, — я уже говорил тебе, что рассчитывал на твой звонок.       — Вот именно! — кивнула я, будто сунула ему под нос неопровержимые доказательства его преступления. — Ты снова пытался изобразить полное отсутствие интереса, хотя мы оба прекрасно знаем, что ты одержим мною. И когда ты уже поймешь, что это не работает.       Кривая ухмылка исказила его губы, обещанного поцелуя от которых я так и не дождалась. Но, кажется, по-прежнему его хотела. Что абсолютно не радует.       — Пару раз срабатывало, и ты не можешь не признать это, — его голос звучал очень едко. Я передернула плечами — не собираюсь ни в чем признаваться. — И да, я мог позвонить, но хотел, чтобы это сделала ты.       — А ты не думал о том, что многого от меня хочешь?       Эванс поднялся с кресла и уперся ладонями в стол, возвышаясь над своими и так пострадавшими за эти два дня мышами и пустоголовыми принцессами мускулистым грозным исполином. Похоже, теперь над ними нависла реальная угроза.       — А чего ты хочешь от меня?       Не ожидая такого вопроса, я даже выпрямила спину, хотя до этого восседала довольно расслабленно. Но все, шутки кончились, реальная угроза теперь и в моей повестке дня.       — Секса. Которого я так и не получила. Знаешь, подогревать интерес — это круто, если двигаться к финишу. А мы пока буксуем, причем из-за тебя.       — То есть все, что тебя влечет ко мне, — это желание перепихнуться пару раз?       Во взгляде голубых глаз уже бушевала гроза, которая вот-вот обрушится на меня. А я-то без зонта и без убежища, еще и с включенным мобильником. В общем, мишень для молнии, бить ей, кроме меня, больше некуда.       — Ну, может, с десяток, — поморщилась я.       Это тот вопрос, на который я не стану отвечать, даже если задам его сама себе. Я хочу Криса и хочу сохранить с ним дистанцию. Нам нельзя эмоционально сближаться сильнее. И страшно представить, что, несмотря на все мои попытки держать его на расстоянии хотя бы вытянутой руки, он мог влюбиться в меня. Я вряд ли когда-нибудь разделю с ним это чувство, но оно предельно все усложнит. Всегда усложняет. Наверное, следует поискать в парни социопата, тот точно не будет заморачиваться по этому поводу.       — Ты ведь в курсе, что мы в отношениях?       — Ты ведь в курсе, что они экспериментальные? — ядовито передразнила его я. — И раз это отношения, любой из нас может разорвать их в любой момент. И, знаешь, я уже устала от этого напоминания.       — Так разорви. Вперед. Давай! — бросил он злобно.       Не сдержавшись, я вскочила на ноги и запустила в него первым, что попалось под руку. Снарядом в сторону врага улетел степлер. И, естественно, я промахнулась.       — Да пошел ты к черту! Я сколько твердила тебе, что это не сработает, что нам это не нужно! А что теперь?! Да, я разорву их, разорву прямо сейчас! Мне ничего не мешает, в отличие от тебя! У меня есть яйца сделать это!       — Да, есть, — саркастично согласился он. И его совершенно не смущало, что я закипела за какую-то долю секунды. — Как и заявить мне в лицо, что я плюшевый кухонный маменькин мальчик, не заслуживающий принцессы, как и упрекать меня постоянно, отталкивать, но знаешь, чего ты не сделала ни единого разу?       — Просвети меня, мистер!       Ну почему мои слова не могут превратиться в ножи? Я бы охотно вонзила их в эту обтянутую серой хенли грудь! И провернула бы каждый, чтобы причинить как можно больше боли!       — Не проявила тот самый пресловутый интерес. Знаешь, я ведь не о том, чтобы твое внимание было всецело сосредоточено на мне. Для того, чтобы пересчитать все твои вопросы, заданные из любопытства, хватит пальцев одной руки. Ты спокойно, — он запнулся и вздохнул, — ладно, едко заявляешь, что мы в отношениях, экспериментальных или нет — без разницы, но тебе абсолютно плевать, с кем ты в этих самых отношениях состоишь.       Сдавленно сглотнув, я недовольно поджала губы. Какого черта?!       Я всякого ожидала, но точно не этого!       — То есть мне надо было устроить тебе собеседование?!       — То есть я готов принимать твои особенности и сложности, черт, да я без ума от сложностей! — Крис ударил ладонью по столешнице, и вниз улетела Белоснежка, стоявшая ближе всего к краю. — Но я не хочу быть твоим безликим рабом.       — А мне и не нужен раб! Как ты мог такое подумать?!       — Тогда узнай меня, принцесса! Начни хотя бы беспокоиться обо мне! Разве ты ни на секунду не допускала вчера, что могло что-то случиться? На чуть-чуть? — я покосилась на его сжатые пальцы, и не могла не отметить, как немного смягчился тон, которым он спросил это.       — Ты сам виноват! Я не знаю, чего от тебя ожидать! — попыталась я оправдаться. Оправдаться! Я! Немыслимо!       — Разве это плохо? Разве не это тебя цепляет?       Грозовой фронт в голубых глазах сменился не радугой, нет, надеждой. Возможно, Крис все еще сердился, но уже перехотел палить из всех орудий.       — Я не знаю. Я не хочу думать об этом, — отмахнулась я, пребывая в замешательстве.       — И почему я не удивлен? — похоже, горечью маялась не одна я. — Но я понимаю, принцесса, все понимаю, — вот тут я недоверчиво прищурилась — было в этом его понимании что-то очень уж настораживающее. Впрочем, расстояние между нами приличное, можно только что-то метать друг в друга: предметы или же оскорбления. В любом случае, без прикосновений, без его обезоруживающего запаха. Отличная такая дистанция, чтобы оставаться трезвой и хладнокровной. Если я все еще это умею. — Наверняка, Пол, Тодд, Людовик и Сэмми не создают таких проблем, не требуют узнать их и вообще помалкивают.       А вот это было подло, Эванс!       После его появления в кабинете мистера Реннера, я учла, что от него можно ожидать многого, но сейчас он по-настоящему сдался, проигнорировал все козыри и джокеры в тесных рукавах и бросил карты на стол.       Ну, я своего добилась, получается. Надо бы поделиться с ним ликованием, только его в груди что-то не ощущалось, а вот неприятные, скребущие по живому досада и разочарование… Черт!       Распахнув рот, я мгновенно захлопнула его обратно, не удостоив капитулировавшего с максимальными потерями оккупанта ни единым желчным замечанием.       А он и ждать не стал — опустился в кресло и снова уткнулся в работу.       Это попыталась сделать и я, но мысли мешали. Безрадостные такие, паршивые мысли: когда пыль от нашей словесной драки улеглась, меня накрыло осознанием, насколько отвратительным выдался вчерашний день для Эванса, даже не для меня. Ведь вероятность, что что-то стряслось, все-таки имелась, а я ее рассматривать не стала и вообще отмела так быстро.       Нет, виноватой я себя не чувствовала — в день, когда это произойдет, всадники Апокалипсиса промчатся по Земле, — и с псом его я ничего плохого не делала, но если бы контакт между нами был более прочным, наверное, этого недоразумения, обернувшегося катастрофой, не произошло.       Готова ли я подпустить Эванса ближе? Любые расспросы — это интерес, автоматически превращающийся в повод думать, что все серьезнее, чем просто влечение. Ну уж точно сложнее.       Я взглянула на Криса — и не подозревая, что за ним наблюдают, он отправил в рот пару желейных бобов и потянулся за ластиком.       Ох, будь я принцессой из диснеевского мультфильма, сейчас на моих плечах расселись бы ангел и бес. К счастью, я в том мире, где за такое светит экскурсия в психушку.       А ведь я думала, что у меня иммунитет к сочувствию, вот откуда взялись его симптомы? В частности я испытывала острую потребность утешить Эванса, а уж как он в этом нуждался…       Плюшевый кухонный маменькин мальчик совсем раскис, как картонный макет варвара-завоевателя чужих столов под ливнем, хоть и старался не подавать виду, что страдает. Ну предупреждали же его, чего теперь расклеился.       Как назло, я так не вовремя вспомнила, что об остальных парнях, которых пускала в свою жизнь, все-таки наводила кое-какие справки. Не досье собирала со снимками и характеристиками от учителей, но узнавала про дни рождения и наличие аллергии: никому ведь не хочется во время ужина с устрицами искать эпинефрин вместо презерватива. Еще украдкой уточняла про хобби и всякие предпочтения, не в сексе, в досуге, в общем, эти отношения в неком роде действительно были нормальными. Дьявол! Придется выкручиваться.       Еще и Крошка Ди, как истинная костлявая пиранья, словно почуяла, что в моем кабинете кровоточит чье-то вырванное из грудной клетки сердце, и притащилась с визиткой своей ветеринарной клиники. Так-так, похоже, мисс Бессовестная сплетница теперь шипперит другую пару.       Проводив незваную гостью взглядом, в котором, надеюсь, читалось, что, если она еще раз посмеет сунуться на мою территорию, то в этой самой клинике ей будут накладывать швы, очень много швов, — ибо с такой наглостью и полнейшим отсутствием инстинкта самосохранения она точно какая-то не изученная наукой мерзкая тварь, — я засобиралась домой. Демонстративно поелозила сумочкой по столу, делая вид, что потеряла в ее недрах блеск для губ, — все-таки это не кверху задницей в кресле, а намного удобнее, — и прочистила горло, вынуждая резко превратившегося в главного молчуна Эванса посмотреть на меня.       Вопросительно выгнув бровь, он пожал плечами. Но так и не проронил ни слова.       — Вот и славно, не говори ничего и дальше, — бросила я, но это был не едкий выпад, скорее, просьба, чтобы он ничего не испортил. Ведь может — для него это проще простого.       Быстрым решительным шагом проследовав к столу, за которым я несправедливо томилась адски долго, я обогнула его, вынуждая Эванса развернуть ко мне кресло. Как я и хотела.       — Не люблю быть должницей, — прошептала я и подошла к нему вплотную. В голубых глазах с той самой необъяснимо влекущей меня темной каймой застыло недоумение. Но уже не надежда. Не слишком ли поздно я спохватилась?       Протянув руку, я погладила кромку бороды на его левой щеке, впервые за два дня почувствовав себя живой от покалываний жестких щетинок.       — Принцесса, я…       — Не стоит, — вовремя остановила его я, накрыв его губы указательным пальцем. Никаких возражений не потерплю — он не спрашивал, когда своевольно целовал меня, теперь пусть побудет на моем месте. — С тем вчерашним парнем ничего никогда не было. Честно.       Эти были последние слова, сказанные мной, прежде чем мы слились в поцелуе.       Несмотря на мою тягу к ворчанию, рычанию и недовольству, когда что-то идет не по-моему, а еще зависимости от адреналиновых выбросов в припадках ярости, иногда я нуждаюсь в разнообразии. И на этот случай очень годятся поцелуи.       Я прекрасно понимала, что оправдывалась перед собой чертовски неубедительно, но это не особо меня волновало сейчас, в руках Эванса. Он, естественно, времени не терял, и практически сразу его ладони опустились мне на поясницу.       Прижимая меня к себе, едва ли не мурлыча от того, как я поглаживала его шею, завоеватель, посягающий не только на мебель, но и на мысли, быстро перенял инициативу на себя. И я находилась — да-да, добровольно — в плену его рук и губ до тех самых пор, пока у меня предательски не подкосились ноги. И в легких совсем не осталось воздуха — все заполнил его дурманящий запах.       Усевшись к Эвансу на колени, я наткнулась — нет, не на его эрекцию, хотя она, несомненно, присутствовала, — на его взгляд. Озорной и затуманенный возбуждением.       Мне тоже не удалось сдержаться — порядком разгорячившись, я готова была срывать одежду. С себя, с него. Да сколько же можно?! От вспыхнувшего внизу живота огня вчерашнее негодование как-то быстро поблекло и вообще казалось просто плохим сном.       — Что? — сердито уточнила я, когда и спустя минуту Крис не перестал смотреть на меня.       — Я знал, что у тебя с теми парнями ничего не было.       — Боже это опять была твоя игра?! — мгновенно взвилась я. — Как ты заколебал уже с этим, больной ублюдок!       Дернувшись назад, я не смогла освободиться — он успел ухватить меня за запястья и удержать на месте. Это ненадолго!       — Эй! Я не играл! Всего лишь был уверен, что, если бы что-то случилось, ты бы уже не просто поставила меня перед фактом, а расписала произошедшее в пикантных, убийственных для меня, подробностях.       Пришлось согласиться с ним — это действительно так.       Я нехотя кивнула.       Пора переходить к финалу, и в меню два блюда на выбор: острое и пресное, но исполняющее его пожелание. С уступками и компромиссами у меня туго, но я очень постаралась.       — Раз мы выяснили это, почему бы нам не продолжить? — пока он не похоронил весь настрой. Я бесстыдно облизнулась, намекая, как бы я могла окончательно сгладить и вообще вычеркнуть из календаря вчерашний день. — Я могла бы еще раз познать тебя. В смысле, узнать.       — Ты о стонотерапии?       — О ней.       Проследовав пальцами вдоль вены, пульсировавшей у него на шее, я по-хозяйски сунула их под воротник рубашки-хенли, и прошлась подушечками по надписи под ключицей.       — Или?       Ну вот, уже повеяло прохладой.       — С чего ты вообще взял, что есть «или»? — нахмурилась я.       Да как он смеет воротить носом и перебирать?!       — По глазам вижу.       Я издала недовольный рык.       — Или мы могли бы поужинать сегодня, и я бы попробовала, только попробовала, — я решила, что стоит повторить это, — узнать тебя. Но не так, как предлагала минутой ранее. Как ты помнишь, первый вариант интереснее.       — Помню, конечно помню, принцесса, как такое забудешь, — надавив большим пальцем на центр моих губ, он уверенно погрузил его внутрь — в теплый влажный плен, — и глухо охнул, когда я скользнула по нему языком. — Но выберу ужин, несмотря на то, что твой грязный умелый рот — это все, о чем я могу думать.       Эх, жаль, я не успела сомкнуть зубы и цапнуть его хорошенько! Видимо, негодование отразилось у меня на лице, и Эванс понял, что ему светит ампутация пальца.       — Жду тебя к восьми. Не опаздывай. И не забудь предупредить, если не с кем будет оставить пса, — отчеканила я приказным тоном.       — Не поцелуешь для мотивации? — усмехнулся он.       — Нет.       — Сучка! — вместе с его хохотом я получила легкий шлепок, и ответила суровым испепеляющим взглядом. — Кстати, извинения приняты.       — Какие извинения? — пожала я плечами, словно не представляла даже, о чем идет речь. А после ловко ускользнула от него с игривой усмешкой, и, не тратя ни минуты на прощание, ведь мы все равно вот-вот увидимся вновь, понеслась домой — надо все успеть до его прихода.       Крис явился за пять минут до назначенного времени. И меня чертовски позабавило, что он зажмурился, когда я распахнула дверь. Учится на предыдущих ошибках.       Но на сей раз я подготовилась: из одежды выбрала джинсы и клетчатую рубашку — оказывается, и такая есть у меня в гардеробе, — а на ужин заказала пиццу и купила по дороге пиво.       — Вот это очень неожиданно, — делая паузы между словами, пропел он, осторожно приоткрыв один глаз. — Мне ждать подвоха?       — Так я тебе и призналась.       Зная нас, боюсь, он точно обеспечен.