That's my spot

      — Итак, на чем мы там остановились? — спросила я, наблюдая, как утративший всякий энтузиазм Эванс пялился в горлышко третьей бутылки пива.       Ну а чего ты хотел? Сам требовал, чтобы я узнала тебя! Вот я и подошла к делу основательно — я привыкла так, — и начали мы чуть ли не с карты прививок, а сейчас плавно перешли к его историям из старшей школы. Ладно, я устроила диверсию из принципа, но расспрашивала ведь? Расспрашивала. Ему не к чему придраться.       И он явно понимал, что стоит ему заикнуться, что что-то не так, я моментально оберну это против него.       Поэтому терпел. Пил и терпел.       Но меня это не веселило. Не забавляло вообще. Мне казалось, он примерил на себя ту самую роль раба, от которой отказывался, и меня бесило это. Какого черта?! Почему ты не можешь просто ответить на вопросы, Эванс, и мы оба останемся в выигрыше!       — Уверена, что не нужен диктофон?       Да неужели он решил огрызнуться?       Я едва ли не подпрыгнула от ликования, разом вспыхнувшего в груди. Пожалуйста, давай поцапаемся, Кристофер Роберт. Это ведь невыносимо!       — У меня отличная память.       — Правда? — изогнув бровь, уточнил он, пододвигаясь ко мне чуточку ближе. — И что же первым приходит на ум, когда ты думаешь о нас? Прямо сейчас, тратя наше время на никому не нужные вопросы.       Скрестив руки на груди, я ухмыльнулась уголком губ.       — Негодование.       Удивительно, как мгновенно отреагировало предвкушением мое тело, хотя оргазмы мне пока не то что не гарантировали и не обещали, даже не намекали на них.       — Согласен, — кивнув, Крис вновь отстранился, так и не воспользовавшись моментом, когда расстояние между нами было короче вытянутой руки. Да этот диван идеально подходит для секса, неблагодарное ты бородатое животное! Сатана, ты создал его, чтобы я страдала?! Ну правда, Кристофер Эванс точно из ада, на небесах таким бессердечным козлам делать нечего!       — К чему это ты ведешь?       До этого подогнув ноги под себя, я выпрямила их и расправила плечи, откинувшись на мягкую спинку. Да пошло все к черту! Для кого я стараюсь?! Это очередная его игра, причем нацелена она вовсе не на обоюдное удовольствие! Похоже, кое-кто просто не может смириться с тем, что я не у его ног, как остальные идиотки, вроде Крошки Ди, сраженные наповал его внешностью и обманчиво-очаровательной усмешкой, и это месть, гадкая и подлая месть. Словно бывает иная.       — Пиво — хорошо, — принялся он загибать пальцы, — пицца — хорошо, наряд, который не заставляет меня опасаться, что мой пенис вот-вот взорвется — отлично, — вот тут я презрительно фыркнула — да стоит мне только расстегнуть эту рубашку, как ты умрешь на месте, Эванс, поэтому лучше не нарывайся! — Но это не свидание.       — А что же это, по-твоему?! — сердито поинтересовалась я, хватаясь за свою бутылку.       — Допрос? Мне, конечно, не с чем сравнить, но, кажется, он проходит именно так.       — В отношениях никогда не знаешь, какой факт может пригодиться.       — Чтобы что? Спасти мир? Сомневаюсь, что на это как-то повлияют мои результаты в лакроссе.       — Ты просто свинья, Эванс, — подытожила я. — В следующий раз выбирай минет. Ах да, следующего раза не будет.       Сделав пару глотков, он кивнул, не обращая внимания на повисшую на щетине каплю пива.       — А дальше последует заявление, что это официально конец, но уже через пару минут ты будешь млеть в моих руках. Знаем, проходили.       Разрываясь между желанием влепить ему пощечину или заехать ему по голове подушкой, я выбрала второй вариант. Хорошо, что сумочки нет под рукой. Осадок от срыва под баром уже слегка стерся, и я могла устроить новый, благо повод имелся железный.       Одного удара мне показалось мало, поэтому я добавила еще пять профилактических.       Вжав голову в плечи, Крис прилип к подлокотнику, но не пытался меня остановить. Стойко принял наказание, и это чертовски подозрительно. Примерно зная, на что он способен и догадываясь, что его разочарование от напрочь провального свидания так же сильно, как и мое общее, я не расслаблялась, и настороженно встречала каждое его движение. Это, откровенно говоря, жутко унизительно, когда одновременно хочется заняться с ним страстным сексом и прибить его к чертовой матери, чтобы больше никогда не слышать звуков этого бесящего голоса.       — Ненавижу тебя, — напоследок бросила я, вновь взявшись за пиво. Не то чтобы ярость моя поутихла, просто мне сложно будет избавиться от тела. От этого мускулистого сильного тела, которое я предпочла бы видеть над собой, под тяжестью которого я мечтаю забыться. Да что же это такое! Мне было обидно до слез. Впрочем, лить их я не собиралась. Из-за кого? Из-за парня? Да я, скорее, удавлюсь! Это не то состояние предельного накала, когда только так получается сбросить напряжение, натянувшее нервы.       — Ты, знаешь ли, тоже не сахар, принцесса, а дикий мед.       Разинув рот, намереваясь заявить ему в сотый, нет, в тысячный раз, что его предупреждали абсолютно все, кому не лень, я вскрикнула от неожиданности, невольно подавшись вперед от столкновения с подушкой. Какого блин черта?!       С горящими лукавством глазами Эванс походил сейчас на накачанного бесенка, дорвавшегося до очередной шалости. И я бы признала, что это неимоверно сексуально, если бы не его выходка!       — Ты труп, Эванс! — уверенно заявила я. Зря, конечно, сделала это, предупреждая, что последует дальше. Но он все равно замешкался — или сделал это специально, чтобы я подошла поближе, — и через секунду уже я восседала у него на коленях и тянула подушку на себя. Отпускать ее он, кстати, не собирался. Вцепился в нее мертвой хваткой и качал головой, убеждая меня, что этого не произойдет.       — Стоит мне распрощаться с ней, как ты тут же ударишь меня ею. Ты, принцесса, слишком часто бьешь и кусаешь меня, и непростительно мало — целуешь, — притворно накуксившись, заявил он, вдобавок по-детски оттопырив нижнюю губу. Словно я отобрала у него конфету.       — Значит, это я во всем виновата?! — ахнула я.       — А кто же? Ты дрянная девчонка, испортившая сегодняшнее свидание. К счастью, у меня в запасе их целый миллион.       — Не миллион, а…       — Ой, да заткнись уже, — приказал Крис, притягивая меня к себе и впиваясь в мой рот собственническим поцелуем. Я точно знаю, я должна была протестовать, но не могла заставить себя сделать это — не тогда, когда я плавилась от прикосновений его губ.       Сдвинувшись ниже, я глухо застонала — я в джинсах, он в джинсах, и все равно я отчетливо ощущала его крепкую эрекцию. Да он чуть ли не зевал от моих вопросов, получается, параллельно представлял, как имеет меня на этом диване? Годится.       Осторожно двигая бедрами, потираясь о твердый член, я обвила руками шею Криса, не желая разрывать поцелуй. Неужели наконец-то это случится? Неужели сегодня моим страданиям, моим голодным мучениям придет конец? Неужели я получу его? А что потом?       Ответа на последний вопрос я не знала. И боялась размышлять об этом. А сгустившееся, скопившееся внизу живота возбуждение, заменившее собой злость, с каждой минутой все усиливалось, заставляя меня терять голову. Я всегда, всегда должна оставаться трезвой, но с этим варваром-завоевателем чужих столов это дается мне все труднее. И нам надо держать дистанцию, чтобы я могла восстановиться, но как это сделать, если все, чего я хочу, — чувствовать его в себе так глубоко, чтобы я могла только кричать и умолять не останавливаться.       Перестав держаться за подушку, как за щит на поле боя, Эванс опустил ладони на мои ягодицы, сжал их, вынуждая меня проскулить что-то бессвязно, и уцепиться зубами за его губу.       — Мы сделаем это здесь? Или пойдем в спальню? — хрипло прошептала я, нехотя открывая глаза. Что все вот-вот выльется в секс, сомнений не было никаких. Я дрожала от вожделения, и только ему под силу помочь мне.       — По правде сказать, мы не сделаем этого.       Он не просто огорошил меня. А разорвал в клочья. Мне потребовалось пару секунд для осознания, с которым я вряд ли смогу смириться.       Что ж, оказывается, так же легко, как ярость переключается в возбуждение, все возвращается на круги своя. Полезная функция. Но крайне болезненная, потому что, я, мать его, уже настроилась на секс!       — Это еще почему?       Сдавив пальцами его горло, пряча под ними те самые родинки, взгляд на которые мог бы меня отрезвить, я заглянула в его голубые, потемневшие до оттенка каемки по краю радужки, глаза.       — Я забыл резинки.       Он не моргнул и зрительного контакта не разорвал. Но интуиция мне подсказывала, что это ложь. Да как он смеет? Еще пара моих движений, и он обкончает себе трусы! Сам на взводе, а отказывается от меня! Это не просто ледяной душ, это ведро с холодными помоями, которые вывернули мне на голову, потом еще и надели его на нее.       — Забыл или специально не взял?       — Забыл.       Была! Секундная пауза была! Ты провалился, Эванс! Мой внутренний детектор лжи буквально вопил об этом!       — Убирайся, — выплюнула я и сползла с него. — Вон. Не хочу тебя видеть.       — Хочешь сказать, что у тебя нигде не завалялся ни один презерватив? Как же так, девушка, умеющая надевать их ртом? — едко процедил он. Или у него получилось так потому, что он пытался восстановить дыхание.       — Считаешь, я делаю это перед завтраком вместо зарядки?!       Ладно, повод ненавидеть себя у меня тоже имелся. Я настолько сосредоточилась — ладно, зациклилась — на попытках оттолкнуть его от себя, что не думала, что мы все-таки придем к этому, и не купила новую коробку на смену той, что закончилась давным-давно, в момент, когда у меня еще был секс. Но я не признаюсь ему в этом даже под дулом кольта.       — Ладно, нам просто нужно успокоиться.       — Правда? Это поможет? — ядовито пропела я. — Следует запатентовать этот чудесный метод!       — Знаешь, мы могли бы…       — Не могли, — я не дала ему договорить.       — Почему? Я могу гарантировать, что предохранялся до тебя и здоров.       Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох и покачала головой.       — Дело не в этом.       Даже несмотря на то, что я уже позволила ему трахнуть мой рот, это не сработает. Я не смогу. Если бы мы были в настоящих отношениях, если бы неоднократно спали вместе и делали это только друг с другом — возможно; но у нас этот чертов необъяснимый эксперимент, и все, что он делает со мной, — это доводит до белого каления, — и если я все-таки рискну, когда он будет во мне, у меня не получится думать ни о чем другом. Я знаю. Я не отделаюсь от этих мыслей. Отпустить их не получится. И о разрядке можно забыть. Это как взяться за кекс грязными руками, только в миллиард раз хуже.       — Один из твоих пунктиков? — тихо спросил Крис.       Я кивнула. И приготовилась к его реакции. Мне попадались парни, уходившие после этого. Правда, после мы больше никогда не встречались, а на этого мне придется смотреть каждый день в моем кабинете.       — Тогда, боюсь, нам придется лечь спать.       — Нам? — это все, что ошеломление позволило мне произнести. И я не уверена, что ввергло меня в его крайнюю стадию: осознание, что Эванс воспринял мой отказ нормально, как и должно быть, или его заявление. В смысле, он собрался заночевать у меня? А кто ему позволил?!       — А я что сказал?       — А ты не хотел бы перед этим спросить, что я думаю по этому поводу?! — звенящим недовольством тоном обратилась я к нему.       — Нет. Доджер под присмотром моей сестры, и эта ночь принадлежит тебе.       Допив пиво и оставив бутылку на подставке для напитков — должна признать, за весь вечер он ни разу не сдвинул ее ни на дюйм, — оккупант теперь еще и чужих кроватей, насвистывая какую-то мелодию, кажется, Тейлор Свифт, двинулся в мою спальню.       Еще и имел наглость обернуться на пороге и уточнить:       — Ты идешь?       Конечно! Чтобы выставить тебя оттуда пинком под зад!       Но ноги были ватными, и я еле плелась, догадываясь, что это вряд ли получится. И мне придется провести всю ночь бок о бок с человеком, рискующим утром проснуться с подушкой на лице. Точнее не проснуться.       Пока я дошла, Крис уже расстался с одеждой и завалился на кровать.       Наблюдая, как он устраивается поудобнее в моей постели — хотя сложно было отвести взгляд от торчащей из-под широкой резинки боксеров «Кельвин Кляйн» розовой головки его стоящего члена, — я сообразила, как могу проучить его за «рассеянность». Или наказать. Или просто прокатиться, увы, не на нем, но на его нервах.       Трясущимися — надеюсь, это было не сильно заметно, — руками расстегнув поочередно все пуговицы рубашки и справившись кое-как с джинсами, я осталась в трусиках и бюстгальтере, который тоже сняла. Естественно, Эванс перестал копошиться на одеяле, и уставился на меня. Клянусь, от огня в его голубых глазах я могла бы воспламениться. Парни смотрели на меня с обожанием и возбуждением — с ненавистью тоже, чего уж там, — но такого чистейшего, даже опасного вожделения я еще не видела. Это одновременно и пугало, и подстегивало что-нибудь вытворить.       Натянув на себя его футболку с логотипом тату-салона — странно, что не хенли, — я моментально оказалась в плену его запаха. Пьянящего, порабощающего, отключающего мозг и вынуждающего испытывать острейшую потребность в нем. Я влипла, я так влипла, что страшно подумать об этом, страшно представить, как потом я буду выпутываться из происходящего между нами.       Растянувшись на свободной половине кровати, я еле дышала. Заглотнет ли он наживку или нет? И смущает ли меня мысль, что наживка — это я? Нет, вряд ли. Я бывала ею неоднократно.       Спустя секунду Эванс, как я и предполагала, притянул меня к себе. Бесстыдно ткнулся своим стояком мне в поясницу, и опалил жаром дыхания ухо:       — Сейчас ты будешь ворчать?       — Конечно! Что ты сделал, чтобы заслужить объятия, а?! Мне нечем дышать, мне неуютно, — выкручиваясь, как мышь в мышеловке в последние минуты жизни, захныкала я. И не притворялась ни капли. Надо запретить обниматься в постели даже в фильмах! Картинка на экране заставляет таких наивных романтичных идиотов, как Эванс, хотеть этого по-настоящему! А мне приходится страдать!       — Мы в отношениях, я имею полное право делать с тобой все, что пожелаю, принцесса, — возразил он.       — Да, но сегодня мы выяснили, что ты страдаешь преждевременной деменцией!       — Ты тоже облажалась с ужином, так что мы квиты.       — Я выполнила все твои условия!       — Да неужели? — хмыкнул он, сомкнув зубы на моей мочке. Мурашки, прокатившиеся по коже после этого, — сильное препятствие для мести. — Вот скажи, зачем тебе знать, болел ли я ветрянкой?       — Я не болела. Это может спасти мне жизнь, — огрызнулась я.       Его запах, теперь словно пропитавший меня насквозь, словно въевшийся в кожу, в каждую клетку моего тела, его тепло… Я словно провалилась в жерло вулкана.       — Ты знаешь, что это работает не так, и ты саботировала наше свидание, милая. Ты плохая, очень плохая девочка, — не унимался он со своим чертовым шепотом, который делал только хуже!       Но его слова угодили в яблочко — я ужасная девочка, это действительно так.       — Знаешь, ты прав, — проворковала я, задрав на него правую ногу.       Напрягшись, поверженный, но еще не догадывающийся об этом, варвар глухо охнул, когда моя ладонь скрылась под его футболкой, а уже через миг я, надавив пальцами на клитор, запрокинула голову и застонала. Возможно, громче, чем требовалось.       — Вот что ты делаешь? — едва слышно спросил Эванс.       — То, что должен был сделать ты, — невинно ответила я, погружая в себя палец и вжимаясь в соседа по кровати бедрами. Я не святоша, но никогда еще не делала подобного, и то, что я ласкала себя, находясь в его руках, по-особенному накаляло атмосферу между нами и воздух в комнате, который я жадно хватала ртом, обжигающий горло, пересохшее от череды стонов, рвущихся наружу.       — Я не просто хочу тебя трахнуть, детка, я хочу свести тебя с ума. В этом есть разница, — промурлыкал он. Я не догадывалась, каким будет его следующий ход, но очень хотела узнать это.       Ощутив его прикосновение на внутренней стороне бедра, я думала, он просто будет удерживать мою ногу, но не станет участвовать. И не ожидала, что, продвигаясь все ниже и ниже, он тоже заберется ко мне в трусики.       Порываясь забрать руку, я не успела этого сделать. Накрыв ладонью мою ладонь, вместо того, чтобы позволить мне вытащить палец, он нырнул в меня своим. И широко распахнув глаза, я ахнула от удивления.       Теперь движениями, неумолимо подводившими меня к пику, командовал он. И это было так порочно — чувствовать внутри и себя, и его одновременно, — что я быстро поддалась пожиравшему мое тело пламени.       — Ты — чистейший порок, принцесса, правда? — со смешком хрипло поинтересовался он, переместив вторую руку мне на шею. — Такая мокрая голодная девочка, мечтающая о крепком члене внутри нее. Бедная малышка. Обещаю, ты непременно получишь его, детка. Получишь так, что не сможешь стоять потом, не сможешь сидеть. И все, о чем ты сможешь думать после, — как я имел тебя, и как ты хочешь повторить это. Но сегодня я позабочусь о тебе пальцами, милая. Тебе ведь нравится это? Нравится, что мы делаем это вместе?       Не в силах ответить связно, я затрясла головой, упиваясь тем, как он ускорил наши толчки.       — Мне тоже нравится это. Знаешь, почему? Потому что теперь ты не отвертишься. Теперь мы вместе чувствуем, как ты течешь рядом со мной. Как ты хочешь меня. Как сокращаешься и как кончаешь…       Я прервала его криком. Дернувшись, сжалась, позволяя дрожи захватить все мое тело, позволяя ей вылиться в оглушительный экстаз, после которого первую минуту я могла только всхлипывать. Боже мой! Это было невероятно!       Наконец выпустив меня из своих объятий и высвободив мою руку, он приказал:       — Повернись.       Не знаю, почему, но я слепо подчинилась.       Крис обвел пальцем, который только что был во мне, свои губы и сунул его в рот, с вызовом глядя мне в глаза. Причмокивая, он облизал его, сразу после оргазма едва не доведя меня до обморока, и ухмыльнулся.       — Я скучал по твоему вкусу, принцесса.       — Правда? Так, может, мне усесться тебе на лицо, чтобы накормить тебя?       — Попробуй.       Теперь ход за мной. Эта партия ведь никогда не кончится, правда? Все постоянно будет так: раз за разом, снова и снова, мы будем добивать друг друга, будем испытывать? И мне действительно это нравится? Похоже на то.       — Пока у меня в планах кое-что другое.       Не менее хищно облизнувшись, я потянулась к его трусам. Приподнявшись, Эванс помог мне стянуть их. И я сосредоточилась на его торчащем в облачке темных жестких волос члене.       — Привет, здоровяк! Чья-то забывчивость лишила тебя сегодня десерта, — склонившись к нему и мазнув языком вдоль напряженной, выделяющейся на стволе венки, я протянула ласково, — но у меня есть для тебя кое-что особенное.       Наверное, варвар-поклонник чужих столов и глубоких глоток рассчитывал на минет, но я собиралась удивить его. Испытывая волнение, получится ли, я оседлала его. И, оттянув трусики, пропустила его член под кружевной резинкой. Раздвинула складки плоти и заскользила влажной промежностью по всей его длине, подстраиваясь так, чтобы тереться об него клитором. Это безумие, чистейшее безумие, захватившее меня. Но я ничего не могла с ним поделать — одного экстаза мне было мало, я хотела еще, я нуждалась в большем. Как минимум, собиралась заставить и Эванса потерять голову. И у меня это получалось.       Цепляясь пальцами за одеяло, комкая его и сминая, поначалу он стонал как мальчишка, открывший для себя порно, но скоро перешел на хриплый рык, перемежающийся с ругательствами, а его ладони переместились мне на бедра, и он вновь начал командовать, начал руководить каждым моим движением.       Осознавая, что я опасно близка к тому, чтобы принять его в себя, сейчас, когда я пылала целиком и полностью, когда в моем теле не осталось ни единой не объятой огнем клетки, возможно, я бы смогла отпустить те навязчивые мысли.       — Надеюсь, ты раскаиваешься, — опустившись ему на грудь и прочесав зубами по надписи под ключицей, я зализала розоватые следы поверх черных букв языком, пробуя солоноватую горечь его взмокшей кожи.       — Нет, — со стоном протянул он. — Вовсе нет. Потому что я все равно ощущаю тебя.       Надув губы, не прекращая двигаться ни на секунду — будто он бы позволил мне это сделать, — чувствуя, что второй оргазм уже близко, я прошептала в уголок его приоткрытого рта:       — То есть так лучше, чем быть во мне так глубоко, как до тебя еще никто не был? Потому что, знаешь, я думаю, ты смог бы сделать это. С этим восхитительным членом, нуждающимся во мне не меньше, чем я в нем.       — Если ты сейчас не заткнешься, принцесса, клянусь, я повалю тебя на спину, и ты почувствуешь меня по-настоящему, — пригрозил он, почти что забываясь от удовольствия. Его непростительно длинные ресницы были полуопущены, а щеки над щетиной раскраснелись. — И я буду долбить тебя так, что ты сама попросишь кончить в тебя. Потому что ты маленькая шлюшка с кучей правил, которые охотно будешь нарушать на мне и подо мной.       Одного слова, одного-единственного моего слова было бы достаточно, чтобы все закончилось так, как он говорил.       Но в самый последний момент храбрость покинула меня. А Эванс не стал заострять на этом внимание — ведь мы и без того были увлечены друг другом.       — А теперь мы все-таки проверим, как ты умеешь читать по губам.       Подхватив и переместив меня выше — себе на лицо, — он погрузился в меня языком. Так и оставшиеся сдвинутыми трусики ему не мешали. И я даже расстроилась, что оргазм накатил слишком быстро — его губы словно были созданы для моего клитора, — и мне кажется, мой гортанный, полный наслаждения крик услышали на другом конце города.       Опустив меня на постель и дав мне немного времени прийти в себя, Крис ласково огладил пальцами мое лицо, убирая со лба прилипшие к нему пряди.       — Ты восхитительна, принцесса. Плевать, что для тебя это не новость, плевать, если ты миллион раз слышала это от других парней. Ты чертово сокровище. Но есть кое-что, что, должно быть, жутко тебя бесит, мисс Порядок во всем.       — И что же? — голос меня совсем не слушался.       Взгляд темных, бездонных, затянутых пороком глаз устремился вниз.       — Ты испачкала его собой, детка. Тебе придется использовать рот, чтобы очистить его.       Возражать я не стала. Встав на колени, опустилась перед его пахом, склонившись над блестящим от моей смазки членом, и деловито поинтересовалась:       — Ты хочешь, чтобы я сделала это так? — я мягко прошлась языком до самой головки и обратно, как котенок, только учащийся вылизываться. — Или так? — а потом накрыла его член ртом, упираясь венчавшим его розовым бутоном в глотку.       Верное решение подсказал мне рык Криса. Упиваясь своей властью над ним, я выбросила из головы неудачное свидание, и то, что специально похоронила его ворохом ненужных вопросов, и совсем не вспоминала, что этот парень, едва ли не теряющий сознание под моими ласками, как никто другой, умеет меня бесить. Химия между нами, это треклятое притяжение, влечение, которое не поддается контролю, только это властвовало надо мной сейчас.       И его пальцы, вновь оказавшиеся у меня между ног. Сообщив мне, что эти промокшие насквозь трусики все равно пришли в негодность, Эванс разорвал их и снова натрахивал меня в такт движениям моей головы. И ускоряя их, я уже не понимала, то ли у его фрикций такой неистовый темп, то ли я сама с остервенением насаживаюсь на его пальцы, но кончили мы одновременно и бурно. Этот, уже третий, оргазм был опустошающим.       Не успев сориентироваться, когда он изливался мне в рот, я, поперхнувшись, кашлянула, и струйка спермы хлынула по подбородку.       — Тише, тише, принцесса, — не успев отдышаться, Крис выдернул бумажный платок из коробки на прикроватной тумбочке и промокнул мне лицо. — Ты в порядке?       Кивнув, я высунула язык, чтобы он понял, что все, что, не вырвалось наружу, я глотнула, и прошептала:       — Ты все еще думаешь, что я тебе по зубам?       Заглянув мне в глаза, он уверенно заявил:       — Я думаю, что ты лучшее, что случалось со мной. И каждая моя испепеленная тобой нервная клетка стоит того, что я только что испытал.       — Ну да, было неплохо, — передернула я плечами.       — Неплохо? — сгребая меня в охапку, переспросил он. — Три-один, принцесса! Это тянет не только на объятия, но и на утренний кофе!       Сопротивляться я не стала — Крис вымотал меня. Настолько, что я миролюбиво прижалась к нему и решила полежать так часок, а потом, как отдохну немного, почистить зубы и в кольцо его рук уже не возвращаться, но провалилась в сон до самого утра. Рядом с ним. С захватчиком чужих столов и щедрым дарителем оргазмов. Словно после такой ночи правильнее в мире ничего не было.