That's my spot

      — Нет-нет-нет, это не годится, Эванс, — покачала я головой, едва он, выждав у входа в здание десять минут, как мы и договорились, переступил порог камеры пыток — и удовольствий, ладно, — именуемой кабинетом, который я вынуждена с ним делить. Правда, не взяли бы этого бородатого варвара, знающего толк в оргазмах, на замену мне, я бы не провела вчера целый вечер и ночь без одежды… Но именно в ней и обнаружилась проблема, способная привести к концу света. И первой вестницей апокалипсиса, как ни странно, буду не я.       — Что не так? — удивленно нахмурился он, наконец-то распрощавшись с довольнейшей улыбкой, не покидавшей его физиономию с самого утра. Еще бы, он проснулся рядом со мной. Живым. Но не сказала бы, что засыпал он со страхом быть удушенным подушкой. Хотя нарывался, когда протянул ко мне свои лапы и попытался заключить меня в объятия. Секс сексом — и я даже согласна на всякие прикольные извращения, усиливающие наслаждение, — но это уже перебор. Не обязательно после каждого раунда липнуть ко мне. Это не входит в демоверсию отношений. Правда, четкого свода правил и инструкции не существует. Надо бы заняться этим на обеде, и ограничить Эванса в правах. В конце концов он все еще на моей территории и явно не намерен ее покидать, а здесь царят другие порядки, никак не связанные с действующими законами Соединенных Штатов. — Что нарушил? По средам мы носим розовое, а я пропустил это? Правда, сегодня не среда, да? В общем, в чем я уже виноват, принцесса?       Как минимум, в том, что произнес ты это таким ехидным тоном, что желание поквитаться с тобой степлером, не минетом, накатило вновь.       — Ты во вчерашней рубашке!       — Какой ужас! — Крис тут же попытался изобразить шок, но вышло у него отвратительно. Хорошо, что он не подался в актеры. — Нет мне прощения!       Сам нарвался! Нечего выпендриваться! Я не нанималась заметать следы, чтобы ищейка-сплетница не обрушила на наши головы миллион вопросов! Правда, из-за моего согласия он потащился на то свидание с Лесли, но я уже наказана — я лишилась трусиков, — на этом вселенная должна бы отстать от меня!       — На других людей секс, вроде, влияет более благотворно. Чего ты от него тупеешь еще больше, а?! — прорычала я, швырнув в него вафельным батончиком с соленой карамелью, который я от злости уже успела порядком помять в кулаке. Эванс поймал его так, словно до этого лет сто играл в бейсбол, и поблагодарил меня за перекус.       — Следующей в тебя полетит чашка! — пригрозила я. — Через две минуты сюда примчится Шелли и захочет узнать, какого черта ты прокатил ее замечательную подругу! Если она увидит, что ты во вчерашней одежде, вопросов станет еще больше. И только попробуй заикнуться, что между нами что-то есть.       Хохотнув, он с лукавым вызовом воззрился на меня.       — Дай угадаю, тогда мне крышка?       — Нет, — как можно более расслабленно откинувшись на спинку кресла — хотя в такой-то ситуации это практически невозможно — мне хотелось придушить и этого щенка лабрадора, источающего неуместный восторг, и местный источник новостей с языком без костей, — я тоже улыбнулась. Коварно так, чтобы у кое-кого пробежал холодок по спине. — Я просто тебе больше не дам.       — Ты сама-то в это веришь, принцесса?       Эвансу повезло, что, хмыкнув, он присел и открыл нижний ящик своего стола, иначе его лоб, за которым, клянусь, вакуум, повстречался бы со степлером — чрезвычайно умелые руки я решила пока не калечить — кто же добровольно уничтожит произведение искусства. Но с этим настырным бесящим меня даже теперь мерзавцем и оккупантом вообще всего на свете, не только чужой мебели, у меня одни убытки: нервы в огне, канцелярия вон разлетается ежедневно, и запас нижнего белья тоже поистрепался. Знала же, что нельзя с ним связываться, знала!       И самое ужасное — сегодня я проснулась счастливой. Не знаю, то ли причина в гормонах, то ли в чем-то похуже, но я и забыла уже, каким раздражающим бывает это состояние. Поэтому инстинктивно хотела все испортить, вернуть ситуации стабильность, наполнить сегодняшний день не мечтательными вздохами, свойственными сопливой наивной девчонке, не мне, а гневным ворчанием. К счастью, Крис с радостью подкинет миллион поводов для этого.       — Незаменимых нет. Даже в постели.       Вынырнув из-за стола, Эванс бросил перед собой пакет с запасной футболкой.       — Правда? То есть твое «о да, Кристофер Роберт, никто еще не был во мне так глубоко» это… ложь?       Мысли вспыхнули воспоминаниями вечера накануне одновременно с предательски покрасневшими щеками. Немудрено, что сегодня я чувствовала себя так неестественно, так непривычно — мне было хорошо. С ним. Очень хорошо. И я хотела большего, хотела зайти еще дальше.       Не в отношениях, конечно же, такая чушь не посетит мою голову, замороченную запахом Криса, преследовавшим меня повсюду — может, потому что он вечно был рядом, — но страшно, что это ждет меня впереди.       Я призналась самой себе, что он мне нравится, но не собираюсь снова сажать себя на поводок, этого не произойдет. Мы просто будем отлично проводить время без трусов и не встречаться с другими, никаких знакомств с родителями — особенно, с мамой, знающей толк в сырном печенье, — никаких совместных выходных за просмотром «Властелина колец», «Холостяка» и истории дурочки, ради парня пожелавшей заиметь ноги и распрощаться с океанской свободой. На это я не соглашалась. И, наверное, стоит предупредить Эванса об этом. Но он тут же попытается обвести меня вокруг пальца, тут же придумает, как заставить меня сделать это. Он не хороший парень и вовсе не принц, как считает Шелли, которая наивно пыталась скормить ему восхитительную Лесли, он коварный расчетливый гад, и его мишень — я. По нам не хотят снять еще один сезон «Мыслить, как преступник»? Главный антагонист — фанат пластиковых мышей и притворяется паинькой. Это точно в компетенции профайлеров ФБР.       — Может, приукрашивание действительности, — втянув воздух сквозь зубы, процедила я.       И почему у меня вечно вылетает из головы, что свой грязный язык он использует не только в постели, а и чтобы вывести меня из себя?       — Да тебя трясло, как дьявола наедине с экзорцистом! Поверь, я разбираюсь, когда девушка симулирует, а когда… — голубые глаза прошлись по мне насмешливым взглядом, — почти теряет сознание от удовольствия. Тебе не испортить это утро, принцесса. Никак.       — Это уже сделал ты. Своим неубиваемым позитивным настроем, — скривилась я.       — Это потому, что ты не выпила кофе? Потому, что я остался до утра? Потому, что взял твою зубную щетку?       — Не напоминай мне об этом! — простонала я, зажмурившись.       Да, мы целовались и да, пробовали друг друга на вкус, но это… Я связалась с чудовищем, не знакомым с понятием «личные границы».       И щетка тут же отправилась в мусорное ведро, но осадок остался. О, он будет преследовать меня до конца моих дней.       — Я же обещал, что компенсирую. Надеюсь, легкий стриптиз взбодрит тебя лучше порции кофеина.       — Что?.. Я не…       Но ловкие пальцы уже побежали по пуговицам рубашки. Проворно, быстро, как тут было не отметить, что над всеми чувствительными точками на моем теле они задерживались куда дольше.       Через секунду Эванс распахнул ее, обнажая свой исписанный чернилами торс, а голубые глаза с серой каймой по краю радужки превратились в танцпол для озорных чертей.       Дышать мгновенно стало трудно, а низ живота заныл от пустоты, враз усилившейся, сквозящей, гнетущей. Ощущение, что он вчера был во мне, как растягивал, как терзал, как сводил с ума, не покидало меня, и теперь почти приравнивалось к зависимости — еще, мне нужно еще. И я бы уже подыскивала себе общество анонимных сексоголиков, если бы не одно существенное «но» — я не хотела трахаться с каждым парнем, я жаждала лишь Криса. Боюсь, миссис Джулиани отныне никогда не забудет его имя, учитывая, что он вытворял со мной, как заставлял кричать в прихожей, в гостиной, в спальне. И мне это нравилось. Я на крючке. Отвратительнее положения и не придумаешь.       — Оденься немедленно! — прошипела я, хватаясь за столешницу. Впечатления от его выходки с моими трусиками еще были слишком свежими, чтобы меня не накрыло флешбеками, чтобы они не поглотили меня, не захлестнули возбуждением и потребностью в прикосновениях одного мерзавца, на мускулистой волосатой груди которого цвели розы моих засосов. Под тремя строчками Толле, пряными на вкус, их было особенно много. Это безумие, чистейшее безумие.       — Я меняю рубашку. И заглаживаю свою вину.       Крис нарочито медленно распаковывал черную футболку, не сводя с меня взгляда. Выразительного и непристойного до умопомрачения. Телепатией меня не одарили — наверное, для этого дара надо любить людей, — но, кажется, я могла прочитать, что творится у него в голове. Одно слово, одно лишь слово, и я получила бы все это. Сполна. Оказалась перегнутой над столом, со спущенными к щиколоткам трусиками. А он, о, он бы по-хозяйски прошелся подушечками пальцев по припухшим после вчерашнего секс-марафона складочкам, легонько толкнулся бы между ними, проверяя, насколько я уже влажная — а это действительно так, — и одарил бы вниманием клитор. Я бы извивалась, хныкала, стонала, проклинала его… Не нужно никаких признаний, чтобы знать наверняка — мы оба этого хотим.       — Поторопись.       — И мне никак не выбить из тебя эту тягу приказывать?       Внезапно его ладонь обрушилась на стол, но ткань футболки смягчила звук тяжелого шлепка. Впрочем, я все равно вздрогнула, и кончик языка Эванса на миг мелькнул между его полных губ, выдавая в нем хищника, снедаемого азартом охоты.       Очередная выходка которого удалась — мое воображение быстренько сделало подмену, и на долю секунды мне почудилось даже, что по правой ягодице растекается жгучая жаркая боль. Заерзав в кресле, я попыталась устроиться поудобнее, чтобы это наваждение прошло, чтобы мысль ощутить это по-настоящему, всего разок, не казалась такой соблазнительной. Я не подчинюсь, это немыслимо! Мы не в дешевой пародии на «Пятьдесят оттенков серого». И я сама кого угодно выпорю в качестве наказания и профилактики тоже!       — Не дождешься.       Притворившись, что погружен в размышления, Крис развернулся ко мне спиной, демонстрируя мои художества: узор из розовых полос, начинающийся на плечах и обрывающийся на лопатках, — лучшее доказательство того, что вчера все происходило по-настоящему, что удовольствие было реальным, а бессвязный шепот и мольбы — правдивыми.       — Может, мне стоит вытрахать ее из тебя?       — Попытайся, — хрипло выдохнула я, вонзив зубы в подушечку большого пальца. Неужели я настолько слетела с катушек с ним? Или специально пыталась раскрасить его, инстинктивно пометить, чтобы никакая Лесли, никакая Крошка Ди и кто там еще увивается за ним, не посмели его тронуть?       От этого стало дурно, и вожделение сменилось тошнотой.       — Кристофер Роберт Эванс, потрудись объяснить, почему ты отшил мою подругу! Ой!       Из сеанса самокопания, приправленного ненавистью к себе, и ведущего к похоронам, меня вырвал вскрик Шелли, появившейся в кабинете в самый неподходящий момент из всех возможных! Нет, она могла бы еще притащиться, когда мы занимались сексом, но для этого существуют не кровати, нет, а замки на дверях.       Хоть она и изображала удивление со смущением вкупе, ну, пыталась, но глазами Эванса все равно пожирала — я узнала этого взгляд, я сама пялилась на него так же всего секунду назад.       Сообразив, что мне необходимо алиби, я закрыла лицо ладонями — заодно и спрятала румяные щеки, — и пробурчала недовольно:       — Он уже закончил заниматься этим мракобесием?!       — Нет, он еще продолжает, — весело ответил Эванс. Ненавижу его, вот ненавижу! Если на одну чашу весов бросить все его заслуги — начинающиеся роскошным членом и заканчивающиеся умением им управляться, — а на вторую сыпануть все проделки и едкие фразочки, я уже и не знаю, какая перевесит в итоге!       — И ты ему позволила?       Ну почему ты спрашиваешь у меня, а?!       Ах да, мой стол, мой кабинет, мой, вроде как, парень, если учитывать экспериментальные отношения…       — Если это поможет, она проклинала меня шестнадцать с половиной минут. Потом ее словарный запас истощился.       — Не истощился! Я просто собиралась перейти на испанский! — огрызнулась я. Какого хрена?! Я в состоянии ответить самостоятельно и удавить в зародыше все желание Шелли допытываться и дальше!       — Мы к этому еще вернемся, — заметив, что я раздвинула пальцы и наблюдаю за ним, пообещал Крис. И речь шла точно не о моих языковых познаниях!       — Нет. У меня есть дела поважнее.       Покончив с попыткой прикинуться скромницей и деловито ухватившись стилус — а вот сейчас я бы не отказалась, чтобы он превратился в волшебную палочку, как это бывает обычно в диснеевской ванильной мути, — я сделала вид, что для меня по-прежнему нет ничего важнее работы. Ну, не считая оправданий кое-кого насчет вчерашнего сорванного свидания.       — Серьезно, я нашла тебе идеальную девушку, что пошло не так, Эванс?! — Шелли, привыкшая, что после этого от меня ничего не добиться, вернулась к своей основной мишени.       — Хотя бы то, что мы договаривались, что она меня не сдаст. А это уже делает ее не особо идеальной сообщницей.       — Потому что ты ее продинамил!       — Я. Же. Говорила. Что. Он. Идиот, — зашлась я в приступе кашля. Порядком затянувшемся, если честно.       — Попей водички, — тут же участливо посоветовал Эванс, не без яда в голосе, конечно же. — Слушай, она чудесная, правда. Но я… Я не хотел признаваться в этом, — напрягшись до дубеющего позвоночника, я прикусила внутреннюю сторону щеки, вчитываясь в техзадание, но буквы отчего-то сталкивались друг с другом, путались и перемешивались, и получалось всего лишь два слова: «все пропало». — Сама понимаешь, она потом еще полгода будет таскать корону…       Дьявол! О нет! Нет-нет-нет! Я не позволю ему произнести это вслух!       Разинув рот и набрав в легкие побольше воздуха, я отчаянно пыталась вспомнить хоть что-нибудь по-испански, и Крис воспользовался моим замешательством.       — Но она права.       — Что-о-о-о-о? — одновременно протянули мы с Шелли и даже переглянулись, как закадычные подруги.       — Да, принцесса, ты была права. У меня полно тараканов в голове. И я не хотел портить жизнь такой девушке, как Лесли. Мне нужен кто-то такой же ненормальный, как и я. Или терапия.       Пока я зависла, переваривая услышанное, вторая слушательница этого странного признания выдохнула:       — Вау.       Не-а, здесь куда больше подходит — что за хрень, Эванс?!       Не моргая, я сверлила его вопросительным взглядом, но он в футболке с Гуфи — кто бы мог подумать, правда?! — только развел руками, прежде чем почесал бороду. И на кающегося не походил совсем.       — Иди ты к черту, Эванс! И не втягивай меня в это! — наконец прорычала я. Потом пригрозила Шелли пальцем. — И ты тоже!       Она кивнула. Что еще ей оставалось делать? Годы тренировок покорности и понимания меня с полуслова научили ее, что лучше не перечить и соглашаться со мной во всем.       — Я… Что ж… Это неожиданно. И я все еще злюсь на тебя, Крис. Но это смело с твоей стороны — взглянуть в лицо своей проблеме и не желать обременять и обнадеживать ею других.       Минуту назад нагло покрививший душой и не моргнувший даже при этом варвар-обманщик кивнул и опустил глаза, продолжая изображать смирение.       Покрутившись еще немного в кабинете и сообразив, что сплетню года она здесь не поймает, Шелли оставила нас. И тишина затянулась на полчаса.       Потом я спросила:       — Ты ведь просто выкрутился, да?       Не то чтобы я распрощалась с покоем, но что-то внутри царапало и вряд ли это ломка из-за отсутствия кофе.       Крис, опять что-то строчивший в Твиттер, поднял голову и посмотрел на меня. Под длинными ресницами пряталось его привычное озорство, после всплеска которого мне всегда хочется или совершить преступление, или провалиться сквозь землю.       — Я сказал правду.       И чего он ожидал? Что я с воплями ужаса, размахивая руками, убегу и спрячусь в его уголке для дрочки?       — Отлично. После работы заскочу в ювелирный за тиарой. Счет за нее отправлю тебе.       — Я действительно не лукавил, принцесса, — отложив телефон, он уселся поудобнее и, заложив ладони за голову, промурлыкал: — Я мог замутить с обалденной девушкой, я даже получил твое благословение на это, а выбрал тебя.       — И ты жалеешь об этом, — фыркнула я.       Да в момент, когда он спустил мне в горло, он и не вспомнил бы, кто такая Лесли, не говоря уже о том, что она вряд ли на такое способна! Поистине хорошие девочки прячутся под одеяло, не берут в рот и не кайфуют от этого.       — Ни секунды, — мечтательным тоном возразил Эванс. Похоже, он тоже ударился в воспоминания.       — Боги, — закатила я глаза. — Да у тебя был секс вчера, — много секса, очень много. — Но это не повод сиять, как Шэр на концерте в Вегасе! Спустись с небес на землю, Эванс, пока я не заставила тебя сделать это!       Я не хотела, дабы его счастливейший вид воскресил мою затихшую после агонии эйфорию!       — У меня был не просто секс, а секс с тобой, принцесса.       — Не хочу слушать это, — вскочив с места, я пнула ногой сумочку, стоявшую у ножки стола, потом взяла кошелек. — Я за кофе в кофейню на углу. Мне нужна передышка.       — От меня? — треснув себя ладонью по груди, ахнул он.       — Именно.       А точнее, это банальное бегство. Чтобы проветриться, чтобы перевести дух, чтобы напомнить себе, что противостоять ему я могу куда лучше.       Но в дверях я затормозила. И виной тому эхо упрека Эванса, прогромыхавшего раньше. С другими парнями я вела себя иначе. Конечно, с этим — проблемным от кончиков волос до головки члена, — много отягощающих обстоятельств, но он не проболтался о наших отношения и ни разу не пытался превратить мои слабости в свои козыри, и… тоже остался без кофе утром. Не знаю даже, почему мы не взяли его по пути. Все было так спонтанно — совместное пробуждение, сорванная утренняя рутина. День начался не так, как я привыкла, и это выбило меня из колеи, это привело к хаосу.       — Взять тебе что-нибудь?       Я не повернула головы. Не хотела видеть реакции Криса, догадываясь, что это предложение может довести его до инсульта.       — Я вот не знаю, звонить мне в АНБ или в центр по контролю и профилактике заболеваний? Не подскажешь? Тебя не лихорадит?       — А вот теперь уже пожалела я.       — Ладно-ладно, — сдался он. — Не откажусь от чая.       — Никаких пончиков с блестящей посыпкой?       — Что-то мне подсказывает, что гигантский дилдо ты купишь не таясь, а вот за такими пончиками сходить постесняешься.       И все-таки Эванс нарвался на мой косой ироничный взгляд.       — Гигантский дилдо? А он мне нужен?       — Нет. Ведь у тебя есть я, — медленно произнес он, отчеканив каждое слово и как клятву, и как приговор.       — Не считай это победой.       — Поздно, я уже записался в очередь на медаль.       Тряхнув головой, я нырнула в суету улья, стараясь игнорировать, как колотится сердце.       У тебя есть я.       Мерзость! Тем не менее пробившая мою броню. Прошившая ее насквозь. Все и правда хуже, чем я предполагала. Я будто в середине гигантской паутины, обнаженная, уязвимая, привязанная за щиколотки и запястья, и это не прелюдия будоражащей секс-игры, а западня, в которую я угодила, начав что-то чувствовать.       Надо было не медведей прописывать у себя, а тавро на лбу делать, со словами «Никогда больше, безмозглая дура». Увы, спохватилась я слишком поздно.       С пакетом синнабонов и холдером с парой бумажных стаканов вернулась я в пустой кабинет. Это еще что за дела? Нет, Эванс не испарился за время моего отсутствия, да и мобильный его был на месте, не говоря уже о начатой пачке желейных бобов, но куда он запропастился? Передернуть умчался на радостях, чтобы отметить наметившееся в нашем противостоянии послабление? Ну не похитили же его инопланетяне, правда? Кому он нужен такой проблемный и вредный?! К сожалению, ответ на этот вопрос мне хорошо известен…       Пропажа появилась через двадцать минут. Я уже успела заглянуть под стол — мало ли, вдруг это дебильная попытка сыграть в прятки и проверить, насколько он для меня важен, — и обжечь язык большущим глотком кофе.       — Чтобы я тебе еще что-нибудь купила? Да ни за что! — гневно начала я. Каюсь, готовилась, перебирала обвинения, присматривала самое удачное и обидное из них, а увидела Эванса и все они упорхнули в приоткрытое окно.       С руками в карманах, он остановился посреди кабинета и рассеянно кивнул, соглашаясь со мной. Более настораживающего и подозрительного поведения и не придумаешь!       — Крис, где ты был? — а вот этот мой вопрос уже звенел плохо скрытой тревогой.       — Кев вызывал к себе, — отмахнулся он.       — Зачем? Что-то по нашему проекту? Почему ты не дождался меня?       — Хотел обсудить прошлую игру «Патриотов», не бери в голову, принцесса.       Я бы поверила в это, честно, в конце концов, потому, что я не из числа девушек, терпеливо выслушивающих часами о жизненных перипетиях бойфренда, но я видела, как Крис уставился на свой плакат, как на спасательный круг, прежде чем повернулся ко мне и натянуто ухмыльнулся.       Поймав его взгляд, я недовольно поджала губы. Ну и что мне делать? Заказывать в интернет-магазине утюг и допросную лампу?       — И не собиралась, — отрезала я.       Почувствовав прохладу в моем голосе, Эванс встрепенулся. Оглянулся на дверь, потом задумчиво предложил:       — Что, если мы немного пошалим?       — У меня куча дел. И голова болит. И еще пару отмазок придумай сам, ты же смышленый.       Ложь за ложь. А почему бы и нет? Так мы хотя бы будем квиты.       Покачав головой, он звонко цокнул языком, словно напоминая, какой этот самый язык изворотливый и щедрый, когда выплясывает на моем клиторе.       — Даже не узнаешь, что я предлагаю?       — Не-а, не особо интересно, — отмахнулась я. — Мы трахались весь вечер и ночь. Я не крольчиха-нимфоманка.       Я бы пока не зарекалась насчет подобного звания, учитывая, что тяга к этому варвару, перевернувшему мою жизнь с ног на голову, не ослабела ничуть.       — Я не настаиваю.       Серьезно, Эванс? Тебе знакомо отступление? Слабо верится!       Очень уж быстро мистер Коварство отстал от меня. Вернулся за стол и потягивал остывший чай, растирая пальцами мазки простого карандаша по бумаге. Похоже, или просчитал все до мельчайших деталей, или уже выучил, что мне нужно дойти до готовности, как чертовому кексу, ведь к обеду я опять извелась от всех этих догадок, заполонивших мой череп и разрывавших его изнутри.       Но ввалиться к боссу в кабинет я еще могла, а вот расспрашивать, чего он хотел от несносного гада, которого я до этого отчаянно пыталась выселить из-за своего обожаемого стола, — увы, нет.       С Эвансом же все иначе. Пока он будет под контролем каменной эрекции и моего рта, потеряет бдительность. Тогда, якобы переводя дыхание, можно спросить еще разок, зачем Файги вызывал его к себе.       — И что ты имел в виду под шалостями?       Крис мгновенно отвлекся. Оставил набросок и заклеймил откровенным взглядом голубых глаз мои запылавшие губы.       — Столько оргазмов, сколько ты сможешь выдержать. Ты будешь кончать снова и снова, пока не попросишь меня остановиться, принцесса.       С каких это пор наслаждение превратилось в бесплатный сыр в мышеловке? Удовольствие мы делим напополам, такой уговор: он мне, я ему. Значит, этот аукцион невиданной щедрости аукнется чем-то серьезным.       — Чего ты хочешь взамен? — изогнув бровь, уточнила я.       Эванс выдержал паузу. Дождался, когда незнание и беспокойство, щекотавшие под ребрами, перерастут в торнадо, сметающее все на своем пути, и произнес всего лишь:       — Контроль.       Тарабанивший в висках пульс умолк. Сглотнув, я осознала, что не дышу. И отчаянно надеялась, что это жуткий сон. Увы, я услышала слово, вырвавшееся из его рта, как экспансивная пуля из дула пистолета, от которой не скрыться, наяву.