Vivat, Veronica!

Она ушла на пятнадцать лет, но успела вбить в него аксиому: «хороших людей не бывает; все – плохие, но если они что-то делают хорошее, то только с целью получить ответную выгоду». Слова сестры он прокручивал в голове постоянно: как молитва – она распустила свои корни в уме, огораживая его от опасности, являющейся лишь иллюзией. Ему хотели помочь – он отвергал всех, потому что она так сказала. Итог плачевен: он сам – опасность для окружающих. «Люди – плохие» - с этой мыслью Эшфорд стал палачом для многих; нелюбимый, брошенный всеми, он считал себя королём, который защищал свои земли и дожидался пробуждения забытой миром королевы. На его руках слишком много крови, которую никак не смыть. Но всё меняется – резко, неожиданно: девчонка, бомбардировка острова, и его острое желание наказать виновных. Война – для него игра, люди – просто игрушки, куклы, которым хотелось выкрутить шарниры и бросить в мусорку, заменить новыми человечками, повторяя раз за разом одно и то же – привычный излюбленный сценарий, названный длинным в честь сказанных слов сестры, которые он нашёптывал себе под нос раз за разом, перезаряжая винтовку. Выкурить их всех из норы, загнать в ловушку, уничтожить, покончить со всем этим… Ирония – он попался сам; заказное творение – мутант – предназначенное для врага, ранило его. Альфред думал, что это последние минуты и его - по-настоящему - сковал страх. В голове уже прокручивалась не фраза голосом Алексии, а цифры – секунды, которые он проживал. Он подвёл всех: сестру, что не увидел её пробуждения, себя – что предал всё то, за что они боролись. Но так ли всё на самом деле?.. Судьбоносный выстрел. Она всё равно спасла его. Он смотрит и не верит в то, что позволяет ей сделать это: что облокачивается на её плечо, пока она ведёт его в одну из спален, что говорит, что рана – так, пустяк, что он поправится. Они открывают двери, и девчонка, за которой он вёл охоту, усаживает его на кровать и просит раздеться, пока сама ищет в комодах и шкафах то, чем можно обработать порез. Альфред выдыхает, подчиняется, расстёгивая пуговицы кителя; его охватывает паника, неизвестность грядущего, он ожидает какого-то подвоха, наблюдает за ней, а Клэр поддерживает его, смеётся, будто то, что было между ними раньше – так, мелочь, всего лишь детская забава, в которой он впервые оказался проигравшим. Альфред шепчет истину, заложенную сестрой с самого детства: - Хороших людей не бывает. Но кто она?.. В голове звучит противный смех Алексии. Клэр подсаживается рядом, и он приподнимает рубашку; дёргается, когда она промывает рану куском ткани, пропитанной какой-то жидкостью – кажется, это был дешёвый одеколон, оставшийся у него как трофей от одного из убитых им солдат, - и перевязывает бок лоскутами, оторванными от покрывала. Она что-то говорит, но её слова – пустой звук для Альфреда, который смотрит на неё, не мигая, смотрит, а у самого в голове образ Алексии, недовольной от того, что он посмел нарушить её закон. Хороших людей не бывает. Неправда. - Она не такая, - вслух возражает он, и Клэр вопросительно смотрит на него, не понимая, кого именно он имеет в виду. – Не такая, - повторяет снова, и девушка останавливается лишь на секунду, чтобы поймать в его взгляде ответ. А в нём плещется боль обмана. Молчит, и Эшфорд отворачивается, принимая немое возражение Редфилд: она не хорошая, но она делает это потому, что так правильно. Возможно, она пожалеет о своём выборе, но не сейчас: Клэр не хочет, чтобы по её душу была смерть живого человека и ей неважно, какой он и что между ними было. Альфред ей тихо завидует: она спасает его, зная, сколько ошибок он совершил. И сколько предстоит исправить.