Vivat, Veronica!

Сладкий – думает она, поглаживая его по волосам; совсем юный и наивный – и нежно улыбается, перебирая прядки, пропускает их сквозь пальцы, заправляет за ухо. Маленький ребёнок, но уже в руках не помещается младенцем, но также глубоко смотрит, перекатывая во рту языком горошинку соска, причмокивая ареолу груди. Аннет нравится, и она чуть не давится смешком: его руки держатся за её халат – медицинский, он ныне атрибут их странной длительной игры, - всё хочет дотронуться до неё, но она не позволяет: детей за непослушание стоит наказывать, но она делает это иначе – обнимает и двигает ближе к себе, чувствуя, как он неумело кусает кожу, слюнявит её, а затем женщина царапает ногу, отвечая взаимностью: проводит ногтями, покрашенными в кричаще-красный лак – маленькая манипуляция с её стороны – по колену, двигаясь к бедру, застывает в районе паха, и его член дёргается в такт безумным ощущениям, подпрыгивает, привставая сильнее. Аннет наслаждается его реакцией: но играется парнишка не по правилам, и она сильно сдавливает, да так неожиданно, что он кашляет вставшим в горле воздухом и выпускает изо рта покрасневшую мокрую грудь. - Ну-ну, сладкий, - шепчет она, и Леона это успокаивает: фразы-фальшивки ласкают его сильнее прикосновений, действуют лучше любой колыбельной, - не нужно. И ведёт его голову обратно к своей груди; Кеннеди глуп, и Биркин этим пользуется. Их встречи давно носят интимный характер: он видит в ней лишь подушку для собственных слёз, семейного психолога, решающего проблемы совмещением гороскопов из дешёвых журналов, бежит побитой собакой и скулит ей, а затем вылизывает так, что Аннет просто не в силах ему отказать. Леон мучается неразделённой любовью, прячется за тенью своего идеала, думает, что любовь всей его жизни не знает, чем они тут занимаются по выходным, и как он ублажает женщину, которая видится ему не любовницей, а, скорее, другом или даже… мамочкой. Как же её смешит расстановка ролей. Леон снова смыкает губы на соске, посасывает его леденцом, прикрывает глаза и мычит от удовольствия, пока Аннет заинтересованно облизывается на вставший член; иногда она мечтает о том, чтобы в таком непристойном виде их застал Уильям – чтобы понял, от чего он отказался в пользу своих сумасшедших идей. На публике приходится играть прилежную жену и мать, но Шерри – лишь рождённый ею стереотип, дочь ей не нужна, а вот Леон… тут всё иначе. Женщина кулаком обхватывает член, и Леон кусает её за грудь – правильная реакция. Начинает вести вверх-вниз, сначала медленно, дразня, а затем ускоряется, другой рукой поддерживая его голову. Кеннеди громче причмокивает, смотрит на Аннет внимательно, и в его глазах – голубых, словно чистое море, - застывают хрусталики слёз любопытства, и это ей кажется забавным. Он слишком милый для полицейского; и слишком доверяет женщинам, которых знает всего-ничего. - Ты сладкий, ты знаешь? – шепчет она, Леон в ответ что-то мычит. – Я знаю, я ведь пробовала тебя. А ты хочешь? И кусает грудь, словно соглашаясь. Аннет выгибается в пояснице, стонет, шире разводит ноги, и Кеннеди с неё чуть ли не соскальзывает, но она удерживает его, продолжая надрачивать, растирать большим пальцем головку, повторять узоры вен, приносить ему удовольствие, пока он выслуживается перед ней. Её маленький-большой ребёнок, сладкий-сладкий мальчик, подмахивающий бёдрами, ловящий членом кольцо её пальцев, тянущийся к ладони. Его хватает всего на пару минут, что нравится Биркин, и он изливается прямо на неё, задыхаясь от накатившегося оргазма, тут же перестаёт жадно заниматься её грудью. Женщина собирает его семя в руку, пробует прежде сама, смакуя каждую фалангу, а затем подносит к его лицу: Леон дышит часто, смотрит на неё умоляюще, боится что-то сказать, но покоряется её безжалостным фантазиям – Аннет гладит его по лицу, и он вбирает её пальцы в рот, облизывает собственную сперму, как растаявшую карамель. И это ему нравится даже больше, чем грудь Биркин. Женщина смеётся, размазывая белёсое по лицу. - Ты сладкий, - и нежно целует его в висок. Леон молча хмыкает, постанывая; женщина думает, что он получил слишком многое в этот вечер. Пора бы и ей получить своё. Ей никогда не надоест с ним так трахаться.