Всего лишь пятнадцатый принц

      Е Вэньсюань всегда просыпался с первыми лучами солнца. Он вообще не любил тратить время впустую. Обычно он либо совершенствовал свои лекарские навыки, либо развлекался. Вчера он заснул, так и не дочитав новую книжку о лечебных травах Фаншэна, которую взял в хозяйской библиотеке. Ему нравилось тут работать: тихо, спокойно, никакой дворцовой суеты и борьбы за власть. Хозяин тоже был из добрых: никогда не кричал, не наказывал кнутом и вообще был человек мягкосердечный и добродушный. Звали его Шу Пэн.       Этим мартовским утром пришлось проснуться никак не с лучами солнца, а с воодушевлённым щебетом хозяина. Лениво высунув голову из-под одеяла, Е Вэньсюань выглянул в окно. Он невольно поёжился от холода, проникшего под одеяло. Солнца за окном не было и в помине: только серые угрюмые тучи.        — А-Сюань, А-Сюань, скорее собирайся, мы сегодня едем в столицу! Неужели ты забыл о таком важном событии?        — Нет, конечно нет, — юноша быстро вскочил на ноги, всем видом показывая, что готов ехать хоть сейчас, в одном нижнем платье.       Шу Пэн вышел, оставив Е Вэньсюаня наедине с собой. Юноша начал неохотно облачаться в дорожные одежды.       Он не хотел ехать. Этот город он ненавидел всей душой, всем сердцем и в принципе всеми внутренностями. Но выбора не было. Назвался груздем — полезай в кузов. А у главного в университетской библиотеке человека больше и не было людей, которых он мог взять с собой. В столицу они ехали по поручению первого учёного мужа, чтобы передать какому-то чиновнику какие-то свитки.       Воспоминания трёхлетней давности невольно всплыли в голове: камера пыток, наручники, рваные нижние одеяния, реки собственной крови в щелях каменного пола, кнут, разные ножи, иглы, вырванные ногти, адская боль, ломаные конечности… Благо, руки с ногами всё ещё оставались при нём. От страха вновь испытать это, Е Вэньсюань сжался в маленький комок. Не хочется… Совсем не хочется! Хочется чувствовать себя защищённым. Но он в этой стране чужак, разве можно чувствовать себя защищённым в чужой стране?        — А-Сюань, ты идёшь? — голос Шу Пэна вытянул юношу из неприятных воспоминаний.        — Иду! — и он вышел к книжнику в дорожных одеждах и с парадным платьем в руках.       Платье это ему преподнёс Шу Пэн, когда прошёл год с тех пор, как он взял его к себе переписывать книги. Оно было нужно для торжественной церемонии в академии наук. У библиотекаря не было ни жены, ни детей, потому он заботился о Йе Вэньсюане, как о собственном сыне. Юноше нравился этот низкий и пухлолицый мужчина.       В карете было только два маленьких оконца. Е Вэньсюань уселся рядом с одним из них и продолжил читать книгу. Он старался не думать о том, куда они с хозяином держат путь. Слабый ветер, врываясь в карету, слегка касался волос юноши, и они, поддаваясь порывам, еле-еле колыхались.       Два дня ему предстояло провести в столице Фаншэна — Шанди. Когда он прибыл в этот город первый раз, он ему показался довольно неприветливым. Может, из-за того, что он тогда уже был заточён в клетку, а, может, и потому, что прибыл он туда ночью. Сейчас же он направлялся туда не для того, чтобы попасть в тюрьму и терпеть пытки. Его хозяин просто должен был передать документы какому-то чиновнику.       Путь из их провинции до столицы составлял неделю медленной езды. Йе Вэньсюань всю дорогу только и делал, что читал и иногда поддерживал праздную беседу с Шу Пэном. В общем и целом, поездка не обещала обернуться чем-то неприятным. С надеждой на то, что не попадёт в новые неприятности, юноша вспоминал свою короткую и злосчастную жизнь.       Он быстро привык к новым условиям жизни: тут его не били, не обращались с ним неуважительно и не ненавидели. Тут он мог больше не проверять пищу на наличие яда и не выслеживать подосланных убийц. Больше не нужно было задумываться о том, будет ли он жив завтра. Он три года назад покинул стены отцовского дворца и не горел желанием туда возвращаться. В конце концов, он родился лишь пятнадцатым принцем без права на престол. Нелюбимый и матерью, и отцом, оставленный на произвол судьбы, он был вынужден влачить своё существование без какой-либо цели. Отдушиной для него стало врачевание, и лучшие лекари Ци научили его всему, что знали, однако отец не ценил этот его навык. Ему куда лучше было жить и работать в библиотеке, в пыли и тишине, чем пытаться выжить в праздной жизни императорского дворца, где никто не был рад тому, что он вообще существовал. Если бы он родился девушкой, он мог бы послужить разменной монетой для политического союза, но, родившись мужчиной, он был не нужен родному дому. Он был из числа тех немногих полукровок, чья мать-простолюдинка смогла войти в императорский гарем, однако это лишь умаляло его значимость в глазах братьев и отцовских жён.        — А-Сюань, ты выглядишь встревоженным, — жалостливо произнёс библиотекарь.        — Нет, что вы, — юноша поспешил закрыть книгу и прогнать свои далёкие от настоящего мысли.        — Скажи мне, что тебя беспокоит? — мужчина протянул к Е Вэньсюаню руки и обхватил его худые ладошки. Он почему-то часто так делал, будто выщупывая его пульс и проверяя, не лжёт ли он.       В голове сразу зароились идеи, как уйти от неприятной темы. Рассказывать о том, кто он есть и что ему пришлось пережить, он совсем не хотел что тогда, что сейчас. При первой встрече он солгал, что всю жизнь был мальчиком на побегушках, потом на его хозяина в дороге напали разбойники, его спасли военные и оставили в этом городе. Хотя, если опустить подробности, эта выдуманная история чем-то походила на то, что в самом деле случилось.        — Со столицей… у меня связаны плохие воспоминания, — честно признался юноша, пуская напускную слезу.       Мужчина слегка улыбнулся:        — Тебе не стоит сожалеть и прошлом. Ведь это лишь прошлое. Из него надо извлекать уроки, но не тосковать по чём зря. Ты делаешь плохо своему здоровью, беспокоясь по таким пустякам.       Е Вэньсюань и рад бы забыть. Жаль, это было не так просто. Он, кивнув в ответ, снова уткнулся к книжку.       Больше в дороге они не разговаривали. Юноша в принципе не горел желанием общаться с самого своего появления в этом городке. Сейчас он уже говорил гораздо больше, даже мог немного поддержать беседу. Это было по причине, что мог быть раскрыть себя из-за манеры речи или акцента. Что будет, если кто-то узнает, что он чужестранец? А если станет известно о том, что он принц из империи Ци?       В Шанди приехали аккурат в последний день февраля, ближе к обеденному времени. Столица встретила их праздничным настроением. Юноша любопытно высунул голову, когда их впустили в городские ворота. Красные флажки над головой, фонарики перед дверями каждого дома, суета, разговоры, счастливые возгласы. Йе Вэньсюаню такое настроение было непривычно. В Ци он никогда не бывал на городских праздниках, потому всё происходящее его сильно заинтересовало.        — А-Сюань, ты никогда не видел столичных праздников? — поинтересовался Шу Пэн, слегка касаясь плеча юноши.       Е Вэньсюань непроизвольно вздрогнул, но, обернувшись, облегчённо вздохнул. Он кивнул и к окну больше не поворачивался.       Мысли снова и снова показывали ему жестокую ухмылку ненавистного человека, его обезумевший взгляд, тихий злорадный смех и приятный голос, вещающий что-то очень и очень недоброе. Почему он его не убил?       Юноша задвинул шторку кареты и всю дорогу до гостиницы сидел с закрытыми глазами, пытаясь занять мысли чем-то, кроме своей судьбы, которая по своей жестокой воле вновь закинула его в Шанди. Мерзкое колесо Сансары!       Постоялый двор принял их не очень приветливо: комнату дали одну на двоих, да ещё и пожаловались, что из-за праздника гостей слишком много. Комнатка оказалась маленькой и пыльной: кровать скрипела, стол шатался, а кроме них там ничего больше и не было. Шу Пэн начал причитать, что не так гостей нужно встречать, расположил свои вещи в самом чистом углу, заставил Е Вэньсюаня переодеться в парадное платье и предложил прогуляться, потому что не хотел лишнюю минуту находиться в подобном месте. Йе Вэньсюань, выросший в условиях дворца, охотно согласился, потому что даже его маленькая комнатка в бараках университета была в разы лучше.       После скудного обеда в главном зале постоялого двора они вышли на яркие жёлто-красные улицы столицы. Праздничная атмосфера города сразу же развеяла неприятные впечатления от комнаты. Йе Вэньсюань на какое-то время даже забыл, что этот город был пристанищем человека, некогда превратившего его тело в отбивную с кровью, такая уж тёплая там была атмосфера.       Ещё в дороге они договорились, что свитки они отнесут утром следующего дня. Поэтому прогуляться по городу было лучшей идеей, ведь не терять же время вечером впустую!       Спустя пару часов блуждания, Е Вэньсюань и Шу Пэн вышли на центральную улицу: широкую, всю увешанную шарообразными фонарями с кисточками, длинную и многолюдную. Она вела прямо ко входу на территорию императорского дворца. Такими до боли знакомыми и ненавистными показались те ворота. На минуту или на две он приковал к ним свой взгляд, преисполненный ненависти и скорби, совсем не моргая. От прохладного мартовского ветра у него даже заслезились глаза, но юноша всё равно не отводил взгляда от ненавистных ворот ненавистного дворца. Когда он наконец-то смог справиться с воспоминаниями и обернулся, то не заметил рядом с собой Шу Пэна. Ещё чего не хватало — потеряться именно в этом проклятом месте!       Йе Вэньсюань тут же бросился на поиски хозяина, не то тот ещё подумает, что он решил сбежать! Метаться из стороны в сторону вышло недолго, потому что врата императорского дворца распахнулись и вдоль по улице двинулась торжественная процессия. Немного нервничая, растерявшийся и испугавшийся юноша с поклоном спросил у первого попавшегося прохожего:        — Этот слуга просит прощения, не подскажет ли господин, какой сегодня праздник? Этот слуга приехал по делам из далёких мест и понятия не имеет о сегодняшнем дне.       Прохожий, удивлённый тем, что кто-то пребывает в неведении насчёт праздника, с упрёком шёпотом ответил:        — Сегодня же год со дня совершеннолетия Его Высочества наследного принца Ли Цяолао!       Сердце Е Вэньсюаня пропустило удар: почему Шу Пэн ничего не сказал ему о том, что это был за праздник?! Он со словами «Спасибо огромное!» пустился бежать куда подальше. Теперь тот молодой господин сочтёт его преступником из-за того, что он не знает, когда у самого ужасного в мире принца день рождения! А если его сочтут преступником, то непременно доложат об этом страже, и он снова попадёт в лапы этого мучителя!       Оказавшись на свободном от людей участке земли, Е Вэньсюань отдышался и наконец поднял взгляд на процессию: оказалось, что он стоит прямо у неё на пути. Он еле успел отскочить в сторону, причём он чуть не повалил нескольких людей. Сразу же, как только он отпрянул, по месту, где он стоял, прошлись лошади. Не успел Е Вэньсюань облегчённо вздохнуть, как его взгляд встретился со взглядом виновника торжества: в глазах Ли Цяолао промелькнуло удивление. Зрачки Е Вэньсюаня сначала сузились, а потом резко расширились. Он, расталкивая зевак, в панике бросился прочь с центральной улицы.       Сердце колотилось в безумном темпе, а всё из-за Ли Цяолао! Нет… Почему именно в этот день? Почему именно в этот город? Страх и дрожь сковали Йе Вэньсюаня по рукам и ногам: он боялся, боялся очень сильно, больше, чем отца, боялся Ли Цяолао. Боялся и ненавидел его. В глазах помутнело, потому что совсем не хотелось бы, чтобы этот человек знал, что он сейчас в этом городе. Йе Вэньсюань осел, как мешок картошки, облокотившись на первую попавшуюся стену. Ноги стали ватными, дышать стало нечем, он уже не видел перед собой ничего и только надеялся, что Ли Цяолао его не узнал.       Ненависть к этому человеку сжигала его изнутри. Сначала он сделал из него игрушку для пыток, чуть было не казнил, а потом вдруг извинился и отпустил. Но даже так, пусть он и стал от него однажды, первое впечатление было куда сильнее. Вся та боль, что он причинил ему… Е Вэньсюань был просто неспособен терпеть её… А сейчас, вновь встретившись со своим мучителем, он просто не мог не думать о том, как на его теле появились все те многочисленные шрамы. Он помнил то чувство, и оно не хотело его отпускать.       Это чувство поглощало его, заставляя вновь и вновь мысленно возвращаться в камеру пыток и испытывать боль. Так продолжалось до тех пор, пока он не перестал бредить и не упал в обморок.       Немного понежившись под тёплым одеялом, Е Вэньсюань лениво потянулся. Обладая чувствительным обонянием, он тут же понял, что время близится к страже свиньи: чувствовался запах масла, используемого для ламп, ни один разумный человек не станет жечь лампу днём.       Тут до Е Вэньсюаня дошло, что после того, как он упал в обморок на одной из улиц Шанди, его кто-то куда-то принёс! После того, как в голову полезли не очень приятные мысли, юноша открыл глаза и резко сел на кровати. Оказалось, что он находится в довольно богатой комнате: над его головой висел балдахин, сквозь тонкую ткань было видно, что на противоположной стене висел гобелен с каким-то пейзажем, под ним стоял низенький столик, на котором лежала недешёвая бумага, серебряные кисть и чернильница, пара свитков. Рядом с кроватью стоял небольшой комод, на котором стояла та самая лампа. В смежных стене с гобеленом стенах были окно и дверь, завешенная тёмно-зелёным шёлком.       Внезапно зелёный шёлк был приподнят: в комнату вошла юная дева в светло-зелёном платье, прикрывая своё лицо зелёным веером. В тёмных глазах читалось облегчение. Волосы цвета воронова крыла каскадом спадали с плеч.        — Ах, вы очнулись, какое облегчение! Я споткнулась о ваши ноги на улице во время прогулки и обнаружила, что вы без сознания, вот и принесла вас к себе домой. Вы в порядке? Расскажите, кто вы такой, как ваше имя и как вас угораздило упасть в обморок? — девушка говорила быстро, но чётко и красиво, всё также не отнимая веера от лица.        — Прошу простить, — растерянно поклонился прямо на кровати Е Вэньсюань. — Этот слуга доставил вам столько хлопот.       Девушка улыбнулась глазами и села на стул рядом с кроватью.        — Ну что вы, — мягко произнесла она. — Мне было вовсе не трудно. Я не могу позволить человеку вот так вот упасть в обморок посреди столицы, — её голос звучал как звон колокольчиков, невольно заставляя сжаться в комок.        — Прошу простить этого слугу ещё раз, но чем он может отблагодарить молодую госпожу? К сожалению, денег у этого слуги нет, и ему уже нужно идти… — начал объяснять юноша.        — Вам не нужно благодарить меня, лишь назовите мне ваше имя, скажите кто вы такой и куда вам нужно. Я скажу вам, как добраться до места, где вы остановились. Вы же не из столицы? — юноша кивнул. — Я так и знала, ведь столичные люди не носят таких платьев!       Е Вэньсюань покраснел при упоминании своего платья. Он лишь немного задумывался, думая, как бы ему избежать разоблачения и сказал всё почти как есть:        — Имя этого слуги Вэнь Сюань. Вэнь Сюань помощник библиотекаря в университете южной провинции. Мы приехали по делам университета и остановились на постоялом дворе недалеко от южных врат города.       У него не было много времени, чтобы придумать себе новое имя, поэтому он просто разделил своё цзы на имя и фамилию и получил Вэнь Сюань, но не догадался хотя бы сменить произношение. Только знал бы он, что именно эта его оплошность приведёт его совсем в другое место.       Девушка опять улыбнулась глазами:        — Когда я выведу вас из дома, вам нужно будет пойти направо, через три квартала налево, семь кварталов прямо, опять налево, через четыре квартала снова налево, потом пройти до конца улицы и повернуть направо, три раза повороты через три квартала в таком порядке: направо, налево, направо и прямо. Запомнили?       Е Вэньсюань растерянно кивнул, ещё раз повторяя про себя маршрут.       Девушка вывела его из покоев, а потом и из дома. Улицы были всё такими же праздничными, только небо уже почернело. Ещё раз поблагодарив её, он направился точно по тому маршруту, который продиктовала ему эта добрая дева. Только вот он не услышал, как она в полголоса сделала ехидное замечание: «Тот это Вэньсюань или не тот, но теперь ты, Ли Цяолао, должен мне самую страстную ночь, на которую только способен!»       «Семь кварталов прямо, налево, через четыре квартала ещё раз налево…», — Е Вэньсюань шёл и не узнавал мест. Пусть дома и казались одинаковыми относительно друг друга, но явно были богаче, чем те, что были недалеко от их постоялого двора. В конце своего пути он уткнулся в ворота, стражи перед которыми в почтении склонились перед ним, приглашая войти. Когда юноша виновато извинился и сказал, что ошибся дорогой, на него сразу же были направлены копья. Он ещё раз извинился, но его скрутили со спины, завели руки за спину и силой впихнули за ворота.       Сначала Е Вэньсюань подумал, что просто неправильно запомнил дорогу, но, когда он увидел картину, развернувшуюся за воротами, понял, что отправили его сюда специально, что не произошло никакого чуда и что судьба опять к нему неблагосклонна. За что она его так не любила — он не знал.       А картина предстала перед ним следующая: горячий источник, который, судя по богатству обстановки, находился в пределах императорского дворца. По обеим сторонам купальни, склонившись в поклоне, стояли по две служанки, ожидающие приказов. В воде же полностью обнажённый, крепко сложенный, такой ненавистный наследный принц Ли Цяолао.