Всего лишь пятнадцатый принц

       — Оставьте нас, — приказал он служанкам, и они тут же удалились.       Е Вэньсюань застыл на месте, как неживой. Он не хотел сейчас видеть этого человека. В душе колыхалось двоякое чувство опасности. Враг был обнажён и лишён всякого оружия, но это не отменяло того, что он был опасен. Руки его были настолько сильны, что спокойно могли сломать Е Вэньсюаню пару костей, что уж говорить о том, что он не позволит ему сбежать? Ли Цяолао превосходил его и в физической силе, и в скорости, и в знании местности. Очевидно, что у молодого господина Йе не было и шанса избежать дальнейших взаимодействий.       Ли Цяолао поднял на явно долгожданного гостя свой подозрительно обречённый и беззлобный взгляд и небрежно бросил:        — Раздевайся.        — С чего это я должен раздеваться? — с чувством уязвлённой гордости спросил Е Вэньсюань. Только с Ли Цяолао он мог не притворяться всеуважающим и говорить на равных правах. Хоть три года и не появлялся на родной земле, он всё ещё являлся принцем империи Ци, даже несмотря на то, что по официальному заявлению его считали мёртвым.        — Я не собираюсь сейчас шутить или играть с тобой. Я говорю серьёзно: я с тобой нянчиться не намерен. Раздевайся, — голос прозвучал чуть грубее. — Я безоружен. Что, если ты вдруг решишь убить меня и у тебя в рукаве окажется оружие? Мы должны быть на равных. Тем более, чего я там у тебя не видел.       Прочувствовав атмосферу, Е Вэньсюань повиновался. Ли Цяолао действительно не был настроен на перепалки. Юноша дрожащими руками снял верхнее платье и бросил себе под ноги. Еле справляясь с дрожью, он начал развязывать нижнюю рубаху. Пару раз запутавшись в завязках, он всё же медленно обнажил своё хилое тело. Когда к ногам полетели и нижние штаны, перед глазами наследного принца предстала жуткая картина, написанная им самим: один шрам на другом, не было почти ни одного участка, свободного от этого уродства. Юноша поёжился от холода.        — Опустить в воду, — приказал Ли Цяолао, никак не отреагировав на увиденное.       Е Вэньсюань безвольно повиновался. Горячая жидкость обожгла его нефритовую кожу. Горячие источники с некой иронией приняли его довольно приветливо.        — Подойди, — последовал новый приказ.       И Е Вэньсюань подошёл. Верхняя часть его тела всё ещё дрожала от холода, а нижняя наслаждалась горячим блаженством.        — Теперь смотри в глаза.       Юноша поднял свой помутнённый взгляд на лицо ненавистного человека и на секунду удивился: он увидел не то, что ожидал. Глаза врага не сияли злобой, как раньше, а выказывали высшей степени отчаяние. Они смотрели на чужака перед собой, как на надежду на светлое будущее. Выражение лица было скорбящим, а губы не искривлялись в привычной злорадной ухмылке — уголки их были опущены. Выражение лица же Е Вэньсюаня было иным: брови сведены к переносице, уголки губ, хоть и опущены, но не от скорби, а от ярости, глаза помутнены и злобны.       Ли Цяолао положил руки на плечи юноши и строго спросил:        — Ты знаешь рецепт противоядия от травы ёнхань дэ шэймянь? — Е Вэньсюань не хотел признаваться, но огромные и устрашающие ладони приблизились к шее, вода с них потекла по тонкой коже, давая знать, что так легко его не отпустят. — Если солжёшь, я задушу тебя.       Конечно, солжёшь тут! Чтобы выжить, надо было сказать «да».        — Знаю, — сглотнув, признался Е Вэньсюань. Сильные руки переместились на плечи.       Правильный ответ тут был только один, даже если это оказалась бы ложь. Однако, к собственному счастью, он действительно знал рецепт.        — Я хочу попросить тебя об одном одолжении, — в глазах читалась решимость. — Взамен я выполню почти любое твоё желание. Ты согласен мне помочь?       Сначала предложение показалось странным. Нельзя было так легко на него согласиться. С другой стороны, даже если он не будет согласен, его же заставят. Пока просят по-хорошему, стоило соглашаться. Ли Цяолао постепенно начинал закипать.       «В принципе, можно будет попросить землю и какой-нибудь город в управление, может, прокатит», — в конце концов подумал Е Вэньсюань и кивнул, выказывая согласие.        — Тогда, ты должен будешь приготовить это противоядие, — юноша почувствовал боль в плечах и удивился одновременно. Это Ли Цяолао крепче сжал его плечи.        — Хорошо, я сделаю это, — он часто-часто закивал.        — Только не смей приготовить неправильно, иначе я тебя убью, — снова посыпал угрозами наследный принц.        — Даже и не подумал бы, — огрызнулся Е Вэньсюань. — Только зачем тебе это противоядие? И ещё кое-что, ингредиентов у придворных лекарей не найдётся!        — Я объясню тебе всё после мытья. И ты мне — тоже, — совершенно без настроения разговаривать ответил Ли Цяолао. И куда делся его прежний нрав?        Около пяти минут они молча стояли в воде, изучая друг друга. Ли Цяолао впился в старого знакомого совершенно другим взглядом. Всё было не так, как три года назад. Никакой хитрой искры, никакой ухмылки — честное, удручённое выражение лица, надежда в глазах и неверие, что перед ним стоит Йе Вэньсюань. Сам же юноша смотрел на него с недоверием: озадаченно, удивлённо. Он совсем не узнавал Ли Цяолао. Взгляд принца медленно опустился ниже.        — Е Вэньсюань… — тихо произнёс он.        — Что? — всхлипнул юноша, краснея и отводя взгляд.       Ли Цяолао вновь схватил его за плечи.        — Тогда… ты не сильно пострадал? — беспокойно и даже тревожно спросил Ли Цяолао, будто сожалел.       Не сильно? Не сильно?! Не сильно! Да тогда он превратил его в окровавленный кусок мяса! Сделал из него фарш! Его оставалось только помыть и зажарить! Е Вэньсюань, от природы будучи вспыльчив, разозлился не на шутку.        — Ты шутишь?! — взвизгнул он. — Не сильно?! Это у тебя такие шутки, да? Скажешь, что не пытаешься задеть меня за живое, и оскорбишь ещё сильнее, чем тогда!       Ли Цяолао стыдливо опустил и руки, и голову.        — Хах, ну кто же знал, что однажды судьба заставит меня взыскивать перед человеком, которого я чуть собственными руками не убил и которого по доброте душевной мой собственный отец спас от меня же, — он разразился горьким смехом.        — Я ненавижу тебя, Ли Цяолао, — еле сдерживаясь, прохрипел Е Вэньсюань.        — Я знаю, — наконец, снова ухмыльнулся принц. Но довольно-таки горько. — Думаешь, я тебя не ненавижу? Я бы с удовольствием перерезал тебе глотку, но иногда свою гордость надо засунуть куда подальше.       «Ох, надо же, любой бы посочувствовал такому мрачному наследному принцу. Ему пришлось кланяться в ножки принцу вражеской империи!» — мелькнуло в голове у молодого господина Е.       Е Вэньсюань всё думал, какое же горе приключилось у Ли Цяолао, раз он просит его об одолжении приготовить противоядие от ёнхань дэ шэймянь. Кого-то отравили — это точно. Но кого, кто и как — это был вопрос. И ответ на два из тех вопросов не знал и сам наследный принц.        — Я тебя не трону, если ты не будешь пытаться совершить покушение на мою жизнь, — Ли Цяолао снова поднял взгляд на лицо Е Вэньсюаня, от смешливого выражения не осталось и следа.        — Хах, скажи ещё, что спинку потрёшь. Я бы посмотрел, как ты будешь мыть собственного пленника, — воспользовался ситуацией Е Вэньсюань. Просто ради шутки, ничего не ожидая, кроме грубости.        — Хорошо, сейчас я сделаю это, но больше не буду потворствовать твоим капризам, — мрачно согласился Ли Цяолао.       В итоге, пока кронпринц согласился, молодой господин Е уселся на стул. Спины неожиданно ласково коснулось тёплое мокрое полотенце. Приятный жар растёкся по всему телу, а полотенце нежно начало спускаться вниз. Даже ни одна служанка в родном дворце там заботливо не тёрла ему спину. Какое-то незнакомое приятное чувство окатило Е Вэньсюаня, но он всё ещё уверял себя, что не стоит поддаваться ситуации и расслабляться. Ли Цяолао был подобен затаившейся змее: в любой момент он мог бы перестать быть таким нежным и начать обращаться с ним как со слугой или, чего хуже, как с рабом. Так что осторожность не помешала бы.       Удивительно, как по-матерински аккуратно Ли Цяолао тёр спину некогда своему пленнику. Он как никто другой знал все его слабые места, где шрамы были глубже и где раны были серьёзнее. С такими местами он обходился особенно осторожно. Видимо, он хотел показать, что не имеет дурных намерений, а, может, что ещё не забыл, в каких местах сильнее ранил. И у него это весьма неплохо получалось, потому что Е Вэньсюань давно не испытывал такого удовольствия от мытья. Пока помогал в учёном доме, он мылся раз в две недели в бочке с холодной водой, поэтому императорский горячий источник для него был сродни поднебесной.       А Ли Цяолао хорошо знал своё дело: закончив со спиной, он перешёл к узкой грудной клетке. Рёбра под тонким слоем испещрённой шрамами кожи были видны особенно хорошо, от чего Е Вэньсюань даже немного засмущался. Первый раз он предстал перед наследным принцем Фаншэна откормленным и с гладкой, чувствительной кожей. А сейчас он ещё сильнее вжал и без того впалый живот, мысленно проклиная все те пытки, что ему пришлось пережить. А кожа, покрытая шрамами, стала ещё чувствительнее и нежнее, чем была до этого. Малейшие прикосновения приносили лёгкую боль, а удары заставляли сдерживать крики боли. Но сейчас он совсем не испытывал дискомфорта: так приятны были прикосновения тёплого полотенца.       Яркое тепло прошлось по нежно-розовому левому соску, прямо рядом с которым проходил особо глубокий шрам. Е Вэньсюань среагировал слишком резко и прикрыл грудь руками, зажав ладони Ли Цяолао между своими руками и телом.        — Убери руки, — послышалось от наследного принца. — Иначе тебе будет больно.       И Е Вэньсюань, осознав, что никакого подтекста в себе касание полотенцем сосков не содержало, стыдливо опустил руки. Никто никогда не касался его голого тела, кроме слуг, и потому действия принца, пусть в них и не было подтекста, немного смущали. Их чувственность реально напрягала. И когда Ли Цяолао наконец дошёл до ног Е Вэньсюаня, он, поддавшись странному порыву, о котом тут же пожалел, протянул свою ногу наследному принцу прямо в лицо.        — Целуй, — произнёс он и пожалел, потому что лицо кронпринца тут же исказилось.       Е Вэньсюань был обладателем сложного характера и страдал частой переменой настроений. Хотя по отношению к братьям и отцу он не мог проявлять его, слугам, служившим в его покоях, иногда порядком доставалось.        — Знаешь, чего мне сейчас стоит сдерживаться и не раскроить твой череп о каменный пол? — Ли Цяолао поднял взгляд, полный затаённой ярости на своего гостя, по чьей спине пробежали мурашки. — Я даже наложницам в постели ноги не целовал, — он больно сжал ступню Е Вэньсюаня. — Или забыл, откуда все эти позорные следы на твоём теле?        — Я же пошутил! Всё, всё, отпусти! — юноша вырвал ногу из цепких рук и толкнул ею Ли Цяолао в ключицу. Только ему это было всё равно, что комариный укус. Он опять схватил тонкую ногу рукой и больно зажал пальцами.       И мысль о том, что наследный принц Фаншэн стал немного добрее, развеялась без следа. Ни капельки он не изменился, стал только хуже.       В голове Е Вэньсюаня промелькнул случай, когда одна из многочисленных наложниц Ли Цяолао увязалась за своим любовником в темницу, а, увидев, каким пыткам он подвергал такого «миленького и хорошенького» пятнадцатого принца империи Ци, начала умолять сжалиться над пленником. Только вот девушка познала смерть от рук собственного любовника в тот самый момент, как коснулась его локтя, чтобы попытаться сдержать. Сначала он, значит, с ними спит, а потом убивает? Действительно, к женщинам он относился как к расходному материалу.        — Теперь твоя очередь, — и принц сначала облил горячей водой, а потом нагло спихнул со стула вражеского принца, вернув в реальность. Из плюсов: сейчас они не в камере пыток.       Любишь кататься — люби и саночки возить. И, чуть не уткнувшись носом в землю, Е Вэньсюань опять начал проклинать свою злосчастную судьбу. За что ему такие мучения в лице этого человека?! И он неохотно принял из его рук полотенце. Обмакнув тряпицу в источнике, юноша принялся за работу.       Он коснулся полотенцем, которое держал своими тонкими хрупкими руками, крепкой и широкой спины Ли Цяолао.       Разница между двумя принцами налицо не только в их телах: один — капризный ребёнок, неспособный ни на что, кроме врачевания, ничем не выделившийся из массы своих братьев, способный только приказывать своим слугам. Однажды упав, он не смог подняться. Одним словом — трус. Бесполезное жалкое существо с завышенной самооценкой и ноткой лёгкого лицемерия. Второй — наследный принц, с железной волей, любимый народом своей страны, всё делающий для ее благополучия, добрый со своими подчинёнными (кроме, конечно, наложниц) и невероятно жестокий со своими врагами, настоящий наследник престола. Пережив ни один заговор в стенах собственного дворца и предательство родной матери, он всё равно выжил и стал достойным зваться Его Высочеством наследным принцем империи Фаншэн — Ли Цяолао.       Даже сквозь тёплое полотенце Е Вэньсюань чувствовал жар его тела — сейчас наследный принц был беззащитен. Юноша несколько раз обдумал сложившуюся ситуацию: если он попытается убить Ли Цяолао, то у него, скорее всего, не получится — он снова попадёт в камеру пыток и, что хуже всего, возможно, расстанется с жизнью. А если у него получится убить, его всё равно поймают и казнят. Если же он каким-то волшебным образом всё же сможет сбежать в родную Ци, то там его тоже вряд ли примут после трёх лет отсутствия, даже если он осуществит такой подвиг, как убийство вражеского наследного принца. Так что, пытаться убить Ли Цяолао было бесполезно: это бы только ухудшило положение Е Вэньсюаня. Да и зачем это всё? Куда лучше просто сбежать. Но сбежать — тоже не идея, потому что его вновь поймают, даже он прибежит обратно к Шу Пэну. Да, возвращаться обратно действительно не лучший выход. Оставался только один вариант — особо не привередничать и подчиняться Ли Цяолао. Он же обещал выполнить почти любое его желание всего-то за приготовление противоядия.       Тем временем сквозь полотенце Е Вэньсюань всё продолжал чувствовать каждую мышцу под своими руками. Он завидовал такому телосложению, ведь у него самого спина была узкая, а мышцы слабыми. До того, как попал к Ли Цяолао, он вовсе был щуплым и не особо подвижным. Юноша закинул густые и длинные волосы принца за плечо, а потом потрогал руками свой засаленный небольшой пучок и продолжил стараться. Наслаждаясь телом под своими руками, чтобы не стать жертвой праведного гнева наследного принца, он смиренно прошёлся ею по спине, потом по груди и животу, но спускаться ниже не стал. Но о ногах и руках он не забыл: их тоже вымыл.       А Ли Цяолао сидел, вперив взгляд в одну точку, вовсе не понимая, что происходит. Кажется, его особо не волновало то, что сейчас происходит с ним самим, потому что мысли его были где-то в другом месте.        — Волосы мыть? — надменный вопрос.       В ответ только короткий кивок. И что же такое стряслось, если Его Высочество наследный принц совсем не свой?       Ну ладно, какая разница, в чём дело, сейчас нужно было думать о том, как бы не нарваться на гнев этого человека. А Ли Цяоялао был сейчас крайне раздражителен и не настроен шутить.       Е Вэньсюань взял с небольшого столика, стоящего чуть поодаль, маленькую баночку с шампунем и вылил всё её содержимое Ли Цяолао на голову. В нос ударил слабый, но заметный запах успокаивающих трав, которые обычно не использовались для создания средств для мытья. Это удивило юношу, но он не подал виду и просто вспенил прохладную жидкость. Он чувствовал, как тело под его руками медленно расслабляется и как его собственное напряжение постепенно уходит. Это всё было действие расслабляющих трав.       Е Вэньсюань теперь вылил на голову наследного принца пару чашек воды и смывал всю эту жидкость. Запах раскрылся во всей своей красе, заставляя невольно расслабиться и отдаться на волю судьбы, которая не раз уже подводила.       Когда наконец всё мыло было вымыто из волос, крепких, длинных и густых, цвета воронова крыла, Е Вэньсюань порядком устал, потому что волос у Ли Цяолао было много, а сил у него — мало.       А потом он без сил плюхнулся на холодный пол.        — Вставай, — Ли Цяолао поддержал его за локоть и усадил обратно на свой стул.       И тут Е Вэньсюань почувствовал, как его волосы распустились, заставляя почувствовать ещё большее расслабление. Лента для волос упала на пол, а на голову пролилось содержание ещё одного такого пузырька. По телу растеклось блаженство, а по голове — мыльная жидкость.       Не хотелось даже думать, что сейчас за его спиной стоял тот самый Ли Цяолао, потому что это был вовсе не тот человек, что три года назад. Видимо, он повзрослел и остепенился.       Но сам Е Вэньсюань не повзрослел ни капельки и потому даже сморённый успокоительным всё ещё недоверительно относился к Ли Цяолао, и причина у него на это была. А жидкость стекала вниз по лицу, глаза пришлось зажмурить. Он вспоминал то время, тогда служанки омывали его тело в королевских купальнях. Только руки принца и служанок были совершенно разными. Руки служанок маленькие, слабые и нежные, а принца — большие, сильные, даже опасные, и грубые.       Но было в этом какое-то своё очарование. Было в этих руках что-то отцовское, чего не было в родном замке. Хотелось даже верить, что никаких дурных намерений у Ли Цяолао не было.       Поддавшись успокаивающему дурману, Е Вэньсюань превратился в мыльную лужицу, старающуюся не думать. Только когда ему на голову пролился целый таз горячей воды, он наконец-то пришёл в себя.        — Ли Цяолао, что ты делаешь, уб… — на последнем слове юноша заткнулся, потому что осознал, что этот выпад мог повлечь за собой не очень хорошие последствия.       Но Е Вэньсюань знал, что он нужен наследному принцу Фаншэн и мог позволить себе немного вольности. Но, всё же опасаясь наказания, он решил вести себя чуть более доброжелательно, чем хотелось бы. Вот будь он такого же телосложения, как и его мучитель, будь он выше, крепче, сильнее, он бы ему задал… Но обладая крайне хрупким и нежным телом, он не мог противостоять мускулистому и натренированному Ли Цяолао. Оставалось держать свою ярость в узде и вести себя более-менее сдержанно. Сдержанность — качество, неприсущее Е Вэньсюаню. Его главное качество — юношеский максимализм, который не улёгся до сих пор. Кажется, что ничего не способно его успокоить, пока он сам не возжелает остепениться. Ему нужен был кто-то, кто нажал бы на выключатель, кто нашёл бы точку опоры и перетянул рычаг на свою сторону, кто-то, кто заставил бы его отказаться от своей глупой и бесполезной самозащиты.       Юноша усмехнулся, поймав полотенце, кинутое в его сторону. Сейчас рядом с ним был его самый главный раздражитель, яростно долбящий по кнопке «включить защитный режим озлобленности». Он выкинул из головы эти философские мысли и попытался вернуться к реальности. Реальности, в которой ему надо было выжить и вытянуть из Ли Цяолао как можно больше выгоды для самого себя. В родной стране он был чужак, а не в родной и подавно…       Наконец закончив вытираться, Е Вэньсюань вернул полотенце Ли Цяолао, и хотел было идти за своим платьем, как наследный принц протянул ему белый скромный халат.        — Не хочу, чтобы ты входил в мой дворец в грязных одеждах на чистое тело, — мрачно пояснил он. А ведь приготовил всё заранее: и полотенце, и шампунь, и одежды!       Хлопок приятно прилегал к коже, недлинные чёрные волосы коснулись плеч и холодный ветер поколебал их мокрые пряди. Взгляд, преисполненный страха, столкнулся с поблёкшими серыми глазами уже облачённого в свои одежды Ли Цяолао. Им вместе предстояло провести ещё не один день. Е Вэньсюань это знал, потому что ингредиенты для противоядия знали только члены королевской династии Е, а простые лекари эти травы даже лекарственными-то и не считали, и о существовании этих трав вряд ли знали… Да и росла каждая из них лишь в особой местности. Оставалось надеяться на одно — что Ли Цяолао не будет мучить его в дороге. Но Е Вэньсюань ему нужен, а, значит, жизни ничего не угрожает, а вот телу…        — Идём, — грубо цыкнул Ли Цяолао, хватая юношу за рукав.       И они оба, одной атмосферой выказывая искреннюю ненависть друг к другу, сделали шаг из императорских горячих источников. Холодный ветер пронзил тело, как и осознание того, что Е Вэньсюаня впереди ждут дни наедине с Ли Цяолао.       «Не хочу…» — промелькнуло в мыслях юноши, но резкий рывок за рукав привёл его в чувство и мурашки заскользили по тонкой нефритовой коже в причудливом вальсе.