*
Блюстрик тоже не сидел взаперти. Вортекс выследил его на поздней, по расписанию — после сцеживания, прогулке с каким-то автоботом: верткий и быстрый тип, мельче Блю, но явно старше, с голубым визором и сине-красными узорами на белой броне. Боевые шрамы — с революции, что ли? Или коп? Соваться к ним Вортекс не стал, хотя посматривал, не лезет ли автобот туда, куда его не звали. Не лез. Однако вел себя очень распущенно, из чего следовало, что пора поторопиться. Он подстерег Блюстрика на обратном пути. Вырулил из темноты на подходе к цеху, так, чтобы и внезапно получилось, и не очень страшно. — Здорово! — подружелюбнее сказал он и нешироко оскалился. — Чего это ты так поздно? — У меня были дела, — негромко ответил Блюстрик, косясь на его когти. — Я не должен перед тобой отчитываться… Вортекс был голодный и оттого немного злой, но сдержался. — Ну, прости. Мы плохо начали, — он хмыкнул и встал так, чтобы ненароком перегородить Блюстрику дорогу лопастями и при этом совершенно невинно скрестить руки за спиной. — Давай заново. — Что тебе нужно? — Блюстрик растерянно и раздраженно уставился на него. Что ж ты рот-то не закрываешь, а? Мало ли чего влетит… Вортекс помычал немного, отвлекаясь от желания прижать нулевочку к стене и припоминая план соблазнения. — Я подумал, у нас есть что-то общее. Ты вон со своим хахалем сбежал гулять, значит, местные порядки тебе тоже не по нраву… — Ты за мной следишь? — испугался тот. — Да случайно заметил, — утешил его Вортекс. — Я Праулу не расскажу. — Это не… Джазз не… Он мой друг! Он бывший напарник Праула, — принялся оправдываться Блюстрик. — Он бы никогда… — Вот как? — оживился Вортекс. «Он бы никогда», раз он приятель Праула и гуляет его самую дойную скотинку, наверняка в деле. Присматривает за ценным кадром. Возможно, он и не конкурент. — А как тебе Праул вообще? — Да все хо… почему ты спрашиваешь? — Блюстрик предпринял попытку протиснуться, и Вортекс даже подвинулся, чтобы не мешать. Ну, почти. Только соприкоснулся полем, чтобы уловить чужое волнение. — Ну, вдруг он с тобой обращается так же, как со мной, — Вортекс пожал плечами. — Ни во что не ставит. Угрожает… — Ты… ты… сам нарушаешь правила, — Блюстрик обернулся и потер шлем. Его, похоже, удивила попытка неотесанного грубияна пообщаться с ним нормально, однако он воспринял ее не в штыки. — Слушай, я… — Ой, да ну, дурацкие эти правила! — не дал ему договорить Вортекс. — Сам подумай, какая разница, коннектишься ты с кем-то или нет? Ну потеряешь немножко трансфлюида, что, это разорит его, что ли? — Праул очень щепетилен в нюансах, — Блюстрик с трогательной открытостью вдруг принялся его оправдывать, и Вортекс насторожился. — Он всегда требовал исполнения каждого параграфа. Ты ведь… я понимаю, ты не очень добровольно здесь… я имею в виду… недобровольно — это незаконно, но ты не хотел бы… Однако лучше следовать его правилам. Это ведь не навсегда. — А ты хочешь остаться подольше? — уточнил Вортекс, прекращая подпирать стену и в два шага нагоняя его. — Ты ведь только из-за нарезки ему нужен. Блюстрик потупился: — Это… это оговорено в контракте. Вортекс, давай… пойдем внутрь. Мне не нравится на улице, вот так, обсуждать… — Не стесняйся, — Вортекс обхватил его за плечо, утягивая за собой в сторону цеха. — Мы же коллеги. Кажется, он понял: малыш Блю так трясется из-за Праула, потому что хочет заработать его одобрение. Конечно, Праул его не обидит. Пальцем не тронет. Особенно запечатанный порт. А ведь хочется, да? Вортекс косился на настороженного, собранного Блюстрика, шагавшего рядом и изо всех сил старавшегося, чтобы дверцы не задевали чужой винт, и в его процессоре зрел план. Простой, но очевидный для любого, кто когда-либо входил в гештальт. В финале этого плана Блюстрик охал под ним, пока пломбы трещали и плавились под напором его коннектора. Отличная картинка!*
— Тебе всего-то нужно ежедневно болт трепать, а ты уже замутил какую-то аферу и угрожаешь всему гештальту! Мелкий нахал возмущенно сверкал лиловыми линзами, но благоразумно пятился. У Свиндла всегда так. Если что-то нужно ему, он берет Онслота за гусеницы и теребит, пока не получит, а если кто захочет получить свое — со Свиндла взятки гладки, он «во имя команды» страдает. Босс дорожит их частным предприятием: оно служит отличным прикрытием для распространения другого шлака, куда менее безопасного. А Свиндл — официальное лицо этого предприятия, всегда улыбчивый, сверкающий и скользкий, как тысяча квинтессонов. Зато сейчас Онслота поблизости нет, а значит, у Вортекса развязаны руки. Все в курсе, что он — безбашенный урод, обожающий насилие. Вортекс поддерживал амплуа и в своей команде тоже. Так что Свиндл не зря опасается. Да, Праул, скорее всего, знает об изнанке их бизнеса. Нет, он не будет выкладывать карты на стол, пока Свиндл пляшет под его дудку и продает нежный трансфлюид нулевок извращенцам с Карцера. Там мертвых мехов на корабли переделывают, немудрено, что у них крыша того… Но Вортекс перед мусором стелиться не собирался. Особенно когда рядом вертит бампером очаровательный стеснительный колесный, которого кто-то должен обкатать. — Ты меня подсадил на квартекс воздержания! — зашипел Вортекс, наступая на Свиндла. Кто бы говорил про «какую-то аферу». — Свои мутки выгораживаешь согештальтником, ай-ай-ай… Он взмахнул руками, и острые лезвия разрезали воздух. В комплектации значатся не как боевой апгрейд, по длине не проходят пару микронов, так что Праул не смог придраться. Немного членовредительства даже Онслот одобряет. Обычно Вортекс потрошил должников, а не согештальтников… но он и не собирается убивать Свиндла. Так, припугнуть. За свою мордаху тот трясется больше, чем Блюстрик за порт. Похитители, напавшие на Астротрейна, не трансфлюид чужой искали, хотя и его захватили. Вот отчего Свиндл так отчаянно пытается наскрести кредитов: они сели на мель сразу по двум фронтам. Досадно, но у Вортекса оттого коннектор вибрировал не меньше. Праул подогнал отличную коллекцию очень жесткого порно, звукового и даже выводимого на внутренний экран, если широкополосное соединение наладить, но с живым мехом никакой насос не сравнится. Это само по себе унизительно — а фигура Праула в дверях камеры сцеживания превращает процесс в еще больший шлак. — Погоди, погоди! — Свиндл вскинул ладони. — Ну, что тебе? Что ты хочешь? Вортекс ухмыльнулся и покачал резаком перед его фейсплейтом. — Мне нужно, чтобы ты закодировал кое-что, — сказал он. — У меня есть слепок эм-поля Праула, запись его вокодера и основные параметры: температура, уровень излучения. Ты же гештальт-мастер, Свиндл, — он нарочно раздвинул маску, чтобы подкрепить «просьбу» зловещим оскалом, — собери мне портативный трансмиттер. Свиндл уставился на него, как на психа. Настоящий комплимент. — Зачем, во имя Вектора Сигма, тебе псевдогештальтный передатчик с кодами Праула? — Хочу обмануть его компы, — соврал Вортекс охотно. — У него есть компромат на тебя. Уверен, я нарою что-нибудь на него. Брось, ты же хочешь немного свободы, а? Праул уже в горловине бака сидит. Онслот бы одобрил, — надавил он. — Ты же не взломщик, — скривился Свиндл. — Потому и хочу гештальтный, а не липовую обманку, — парировал Вортекс. — Вся его техника будет меня слушаться. Если он решит проверить логи, так кроме него никто и не заглядывал. Ты главное займи его чем-нибудь, как в прошлый раз… Свиндл мученически всплеснул руками: — Как будто мне в удовольствие с ним болтаться по встречам! Вортекс, ты нас ставишь в очень опасное поло… — резак коснулся его горла, и он сокрушенно провентилировал. — Почему ты молча ноги развести не можешь, а? — Потому что ты должен сидеть там над сливным отверстием и стонать в кулак, недомерок, — лезвие погладило магистраль вверх-вниз. — Ты не только Праулу, но и мне задолжал. Не советую со мной ссориться, а то не расплатишься… — Если тебя поймают… он же на меня мгновенно выйдет, — жалобно простонал Свиндл. — Давай я тебе отличный вирус подберу, если тебе так хочется поиграть в шпиона… — Ага, и он меня выдерет, а тебе счет выпишет? Нет уж. Мы вместе, маленький паразит, мы же гештальт, — Вортекс присел на корточки, оказавшись ниже Свиндла, но скалясь не менее агрессивно. — Давай. Сделай меня Праулом.*
Гештальт-связь — уникальная и весьма таинственная технология. Вортекс сомневался, что Свиндл точно понимает, что делает, у него и научных прошивок-то нет, все на личном опыте. Однако он создал Брутикуса и Менэйсора, так что был, без сомнения, лучшим специалистом, которого Вортекс знал. Тому, кто состоит в гештальте, иногда приходится становиться кем-то другим. Перестройка сознаний при этом важна: если левая рука и правая нога будут думать и действовать по-своему, гештальт развалится. Так что каждый член команды устанавливает себе трансмиттер с одним и тем же набором кодов и протоколов. Его запуск происходит одновременно с процессом комбинирования. Каждая деталь Брутикуса — Брутикус. Вортекс — Брутикус, когда занимает свое место. Свиндл, Онслот… каждый и все вместе. Коды, транслируемые этим передатчиком, приоритетные. Вортекс подчиняется Брутикусу, все подчиняются, даже лидер команды. Личность, создающаяся в результате, впитывает от каждого из них что-то свое, но она — самостоятельная. Уникальная. А ложный трансмиттер — лучший подарок любому начинающему вору. Стоит он бешеных денег — ведь никто, кроме Свиндла, тебе его не соберет. Зато Вортекс получил его бесплатно, да еще и голосовую прошивку новенькую, как заказывал. Пока он тренировался в разных диапазонах, Свиндл признался, что слышать голос Праула, произносящий все эти мерзости, да еще и в стенах тайного логова, очень жутко. Вортекс надеялся, что жутко. Но для Блюстрика это будет соблазнительно, правда? Конечно, он не собирался вламываться ни в какой кабинет. Свиндл со своими делами сам разберется. Все, что Вортексу нужно: подстеречь Блюстрика на краю перезарядки и убедить, что до него снизошел сам хозяин трансфлюидной шарашки. Чтобы удерживать меха в расслабленном состоянии, Вортекс обладал всеми навыками: на заре революции он в основном отрывался на допросах. Теперь работу мастера пыток официально не найдешь, но кое-какие навыки не теряются. Главное — пробраться в комнату, а там: он зашлакует Блюстрику видеопоток помехами, вколет транк, уложит поудобнее и побудет для него Праулом. Блюстрик должен быть сказочно отзывчивым. Придется задушить его крики, чтобы соседи не сбежались, а так бы Вортекс с удовольствием послушал… Вот комедия развернется на следующее утро! Блюстрик очнется уже не нулевкой, будет уверен, что его оприходовал Праул, понаделает выводов, и в итоге его наверняка выставят прочь… Идеальное преступление! Вортексу не терпелось его воплотить.*
После встреч с Джаззом Блюстрику становилось немного спокойнее. Джазз единственный знал, куда он устроился, и лишь с ним можно было – очень осторожно – поделиться тоской и страхами. Поразительное качество Джазза: с ним хотелось быть искренним. Не то что со старыми друзьями из академии. Возможно, это и странно, что его так влечет к мехам намного старше, которые еще смену Праймов помнят, но… Джазз был хорошим другом. Пугающе прозорливым, порой излишне активным, но надежным. Если бы не прогулки с ним, Блюстрик бы совсем свихнулся. Конечно, они не обсуждали Праула! Но, в отличие от Ревайнда и Хромдома, Джазз не лез с советами, которые лишь погружали Блюстрика еще глубже в тоску. Он говорил, что все настроится. «Любым механизмам нужна подгонка»… То, что Блюстрику хотелось услышать. Он, наверное, несправедлив к Ревайнду и Хромдому. Они стараются. Даже Ред Алерт к нему привык — и нервничает теперь только из-за Вортекса. Надо предложить всем вместе посмотреть что-нибудь… У Ревайнда наверняка найдется хороший фильм. Если он не будет так волноваться, то и выработка повысится… Праул принес ему всякого… имитаторы, которые стояли в кабине в первые разы, куда-то пропали, зато появились разные странные штуки… А Блюстрик подводит его до сих пор… Мысли путались, как всегда перед перезарядкой: когда думаешь обо всем и сразу, а мощности постепенно гаснут. Блюстрик лежал, подмяв под себя мягкий, пахнущий химической чистотой валик и спокойно раскинув дверцы. Праул обустроил его комнату именно так, как было удобно колесному сборки Праксуса: с учетом всех особенностей корпуса. Праул столько для него сделал. Да, это — профессиональное, но разве Блюстрик мог мечтать о таком его внимании в прошлом? Трепан как-то заметил, когда был особенно не в настроении, что Хромдом влюблен в Праула. Ревайнда это не задело, а вот Хромдом очень взбудоражился и принялся доказывать что-то… Но, наверное, они все здесь немного влюблены в Праула — кроме Вортекса, хотя и тот подозрительно часто о нем болтает. Блюстрик одновременно ужасно ревновал и корил себя за глупость. Праул ко всем заходит. Всех проверяет. Одинаково ко всем строг… Блюстрик не слышал, как открылась дверь. Но почувствовал прикосновение руки к спине, вскинулся было… Его удержали. На горле сомкнулась ладонь, трещащая слабыми разрядами, узконаправленными — настройки вокодера сбились, и он не смог ни вскрикнуть, ни спросить, что происходит. Вскоре он сам понял: уловил энергетическую метку склонившегося над ним меха и не поверил. Перепроверил — и все еще не поверил. — Тише, — прошептал Праул. — Тише, Блю… стрик. — С… сэр? — Блюстрик попробовал повернуться, тревожно встопорщил дверцы. Но Праул крепко держал его за горло и прижимал к платформе. Со спины ладонь соскользнула на внутреннюю сторону бедра. Блюстрика прошило внезапным возбуждением, которого он немедленно испугался. Такого не было, когда он корпел над воронкой, натирая датчики до раздраженного зуда! Совсем другое, сильное, неуправляемое. Захотелось вертеть бампером, чтобы пальцы Праула задели паховую…. хотя бы стык. — Если другие сотрудники поймут, что я готов нарушить контракт, они могут встревожиться, — произнес Праул странным, потрескивающим голосом. Усмехнулся, вроде? Поскреб горловые шланги. Блюстрик поежился: странное ощущение, будто у него колючая рука… или это сенсоры сбоят? Блюстрик уже оказывался в зоне чужих полей, транслирующих возбуждение. Он тусовался с друзьями, как все курсанты, им интересовались… но никогда так не гладили. Так сильно — и так уверенно. Слово «властно» лучше всего подходило. — Но я не могу устоять, — продолжал Праул. Блюстрик обнаружил, что если пытаться встать, то его слегка покачивает, и рухнул на валик капотом, повесив голову. Праул одобрил его расслабленную покорность, погладил его дверцы, потрепал шарниры. Сбросил на них слабый ток. Блюстрик ахнул. Это правда происходит? На самом деле? Нужно… корпус потяжелел. Если бы Праул сказал ему встать на колени, он бы попытался… однако Праул не приказывал. Блюстрик наслаждался шумом его вентиляции вблизи, даже ближе, чем при сцеживании, — ровный рисунок, который он обожал, который не мог воспроизвести, сколько ни старался. — Чего бы ты мне ни стоил, Блюстрик, — он поскреб паховую, и Блюстрик сам не заметил, как она соскочила. Масло пролилось на пальцы. Ох, это поле, этот голос… Праул никогда не прикасался к его оборудованию. Обычно он говорил, как себя вести, рассказывал об игрушках отстраненно, будто зачитывал руководство по эксплуатации, но сейчас перенял инициативу, пробегался по датчикам, сам укладывал Блюстрика поудобнее. И это было прекрасно. — Но мне нужно твое разрешение. Контракт? К квинтам контракт! Блюстрик счастливо захныкал, подаваясь бедрами навстречу пальцам. Те с готовностью погрузились в порт, прогладили горячее первое приемное кольцо и слегка задели второе. Кольца сжались. Никогда он сам не мог заставить их так сокращаться. Немного удивляло, что Праул уже так близко, и он такой тяжелый, нависает над ним, а Блюстрик не может задеть его дверцами. Хотелось почувствовать, дрожит ли и его корпус тоже. Способен ли дрожать. Его капот, его убранные в решетки фары… увидеть синеватую подсветку. Пожалуйста… Рука выскользнула и прошлась по всей поверхности порта. Обмотка возбужденно распухла и хлюпала от прикосновений. Каждое отдавалось глубже, до самых пломб. — Пожалуйста, — простонал он и потерся о руку. Праул резко втолкнул ее обратно, провернул — так, что направляющие разошлись, — и как будто достал до самого шлюза. Блюстрик выгнулся от непривычных ощущений, немного болезненных. Еще немного, и пломбы треснут! — Я хочу! — залепетал он, как пьяный, не слыша собственных слов. Это нормально, что активность нейросети такая низкая? Блюстрик лишь безвольно сползал на чужую руку с платформы, а Праул толкал его обратно; покрытие терлось о фары до статики. Так всегда бывает во время коннекта? Он хотел быть хорошим партнером, но не знал, как, и надеялся, что Праул не сердится. — Сэр? — едва слышно позвал он. Разряды, сорвавшиеся с пальцев, пробили по топливному клапану. Рот Блюстрика наполнился энергоном, он поперхнулся, задергался, и тут рука исчезла. Порт на миг сжал пустоту, а после его края растянулись, впуская коннектор. Пока неглубоко, но… Праул входил неторопливо, Блюстрик извелся от изнеможения и напряжения. Будет больно? Будет больно! Но это Праул. Кто, если не он? Залитый маслом рот залепило что-то — Блюстрик в изумлении прикусил маленький резиновый шарик, острые контактные иглы воткнулись под денты. Он испуганно заметался, но Праул утешающе погладил его по голове: — Это чтобы ты не кричал… не бойся, будет очень хорошо. Но — ни звука, помнишь? Я рискую бизнесом ради тебя, — Блюстрик справился с желанием раскусить подавитель вокодера и втянул залившее рот топливо. Пломбы вспыхнули огнем, когда коннектор задел их. Блюстрик из последних сил заскреб по резине руками, желая завопить — но не имея возможности. Трансфлюид залил уже, наверное, всю платформу. «Ради тебя»… Блюстрик уцепился за эту мысль, она помогала не бояться. Праул… ради него… и наконец-то… Вдруг Праул сжал его дверцы, потянул на себя. Ой, больно, нет, так не… зачем он выворачивает… Блюстрик не сразу разобрал, что за возня происходит сзади. Праул резко вышел из него. Пломбы болезненно саднили, кольца пульсировали, нейросеть горела, а дверцы не вставали в нормальное положение… Звуки драки? Он завозился, скользя по собственному трансфлюиду и маслу, кое-как развернулся… Праула он не увидел. В комнате были только Вортекс и Ред Алерт, и последний висел сейчас за спиной вертолета, вцепившись ему в визор. Блюстрик в панике поджал ноги — те едва шевелились. Какая-то муть забивала процессор, руки не слушались, и он до сих пор не мог ничего сказать, лишь давился топливом. На шум ворвались Брейнсторм и Хромдом, кто-то включил свет, протиснувшийся Ревайнд ахнул и покачал головой… Вортекс вопил, что все ублюдки и поплатятся, и — вопреки здравому смыслу и законам вселенной — звучало это так, будто ругался Праул. Блюстрик ничего не понимал и, к собственному ужасу, не мог провалиться сквозь пол от стыда.