***
Цзян Яньли вошла в спальню, неся поднос с дымящейся чашей. Увидев ее, молодая женщина, склонившаяся над кроватью, встала и отошла с легким поклоном. — Все в порядке, А-Шан? — спросила дочь главы Цзян. — Может ли уже наш больной съесть суп? — Это пойдет ему на пользу, юная госпожа, — кивнула слуга, мягко улыбаясь. — Он уже проснулся, и ему нужно что-нибудь съесть, чтобы восстановить силы. — Вы можете перестать говорить обо мне так, будто я вас не слышу, — прорычал мальчик, помогая себе сесть. А-Шан быстро подошла, чтобы помочь ему. Цзинъи дернулся, чтобы избежать контакта, но когда левая рука слегка подогнулась под его весом, у него не оказалось иного выбора, кроме как принять помощь женщины. Яньли молча наблюдала, как ее младший зять дрожал от ярости и унижения: для Альфы проявление слабости было худшим, что могло случиться с ним. Яньли, выросшая в семье, где была единственной бетой, понимала, что чувствует мальчик, особенно когда ее мать и брат были самыми темпераментными альфами, которых она знала. Когда подросток устроился на подушках, молодая бета подошла к нему и поставила поднос ему на колени. — Я понимаю, что еда в Облачных Глубинах менее… выразительная по вкусу, чем наша, но я уверена, что суп из бутона лотоса подойдет тебе так же, как и любому из нас. — В любом случае мне придется привыкнуть к этому, верно? — Цзинъи слегка зарычал. — Теперь я буду вынужден питаться этим. Цзян Яньли заметила реакцию мальчика, когда он взял первую ложку в рот. В течение секунды Лань Цзинъи, казалось, пытался не крикнуть или не выплюнуть пищу. Наконец, он сглотнул и несколько раз вздохнул. — Слишком горячо? — спросила девушка. — Остро? — М-м-м, — возразил Цзинъи, моргая, чтобы скрыть слезы. — Это так вкусно. Я съем все. В один миг. Яньли усмехнулась, усаживаясь на край кровати. — В Юньмэне мы готовим с большим количеством специй. А-Сяню это нравится. Цзинъи не донес до рта вторую ложку и, поджав губы, посмотрел вниз. — Это не входило в мои намерения. — Что? — его невестка смутилась. — Вызывать столько проблем. Это не входило в мои намерения. На самом деле, я думал, что смогу избежать их, если последую за господином Цзян в деревню. Я не думал, что все выйдет из-под контроля из-за стакана спиртного… Я думал… Я прошу прощения за все. — Если кто-то должен извиниться, то это мой брат, — твердо заявила она. — Но сейчас не время для сожалений, А-И… Я могу называть тебя так, да? В конце концов, мы семья. Вступать в брак с Ханьгуан-цзюнем не было хорошей идеей для А-Чэна. Это был бы сложный во многих отношениях союз. Однако теперь, когда он с тобой, я верю, что мой брат сможет по-другому взглянуть на свою судьбу. — Ты так думаешь? — спросил Цзинъи, и девушка увидела проблеск надежды в глубине его глаз. — Я думаю, что все происходит ради определенной цели, и я надеюсь, что А-Чэн поймет, что этот брак не был такой уж плохой идеей. Молодой Альфа поджал губы и слегка кивнул, прежде чем молча продолжить есть суп. Яньли следила за его тяжелым дыханием, но мальчик не жаловался на специи. Когда девушка подняла глаза, она встретила взгляд А-Шан. Обе сдержанно улыбнулись.***
Вэй Усянь еще раз прошелся по комнате, повторяя слова, которые он скажет Лань Ванцзи, как только тот войдет в эту дверь. Сразу после отъезда клана Цзян, Вэй Усянь был доставлен в цзиньши, чтобы занять свое место в качестве наложницы Второго Нефрита. Несмотря на неприглядность последних дней, вызванной действиями Цзян Чэна и расшатанными нервами, Вэй Ин не мог не расслабиться: если не будет брака с Лань Ванцзи, то, соответственно, он и не будет его первой наложницей, поскольку именно мужчина предложил его на эту роль. Однако за день до официальной церемонии между Цзян Чэном и Лань Цзинъи, Цзян Фэнмянь пригласил Омегу в свою комнату для разговора. На мгновение Вэй Усянь испугался, что по одному из условий брака он останется наложницей, но когда Цзян Фэнмянь начал говорить о компенсации Второму Нефриту, молодой человек спокойно выдохнул… Пока его приемный отец не сообщил ему, чего хочет Ханьгуан-цзюнь в качестве компенсации. Не было необходимости говорить, что первой реакцией Омеги был гнев, когда он кричал, что не вещь, на которую даже великий и совершенный Ханьгуан-Цзюнь может просто заявить права. Цзян Фэнмянь молча слушал, пока он кричал… И только когда Вэй Ин замолчал, чтобы перевести дыхание, глава клана объяснил, что это был его ответ на просьбу Лань. Не было необходимости говорить, что госпожа Юй была более чем готова оплатить долг чести, доставив непокорного Омегу, но Цзян Фэнмянь хотел, чтобы Вэй Усянь знал, что он не отдает его в качестве оплаты за ошибки своего сына. После вспышки гнева, как и ожидалось, Вэй Усянь смог обдумать случившееся. Было очевидно, что Лань Ванцзи выбрал его, чтобы вырастить своих детей, и что он не передумал даже после того, как Цзян Чэн устроил такое бесчинство. Еще одно соображение, стоящее внимания, состояло в том, что произошедшее между Цзян Чэном и молодым Цзинъи, несмотря на заверения Цзян Фэнмяня, вызвало напряжение между обоими кланами. И если Вэй Усянь откажется быть наложницей Лань Ванцзи, то отношения между ними могут обостриться еще больше. Со всем его беззаботным характером и сомнительным отношением к политкорректности, Вэй Усянь знал, что был счастливчиком. Большинству омег не так повезло с отцом, который защитил бы их и других своих детей. Уже когда Цзян Фэнмянь нашел его на улице, Вэй Ину пришлось несколько раз отбиваться от «коллекционеров». «Коллекционерами» были в основном не сильно привлекательные альфы, и их работа была проста: собирать мужчин Омег, чтобы сделать их «райскими цветами». Хоть и было сказано, что омега могла стать такой только после первой течки, большинство из них испускали характерный запах, который выдавал их раньше срока. Именно так эти «собиратели» — часто работающие по приказу великих лордов — охотились на детей, сущность которых выдавала в них Омег и подвергала стерилизации еще до того, как они начнут развиваться. Восьмилетним мальчиком Вэй Ин еще не знал, что значит стать «райским цветком», но на улицах шептались, что это нехорошо, и он защищался от этих бандитов. Однако Вэй Ин знал, что в конце концов он окажется в ловушке, или один из его товарищей выдаст его в обмен на несколько монет. Будучи подростком и слыша от Цзян Чэна, что скрывалось за названием «райские цветы», он понял, от чего его спас Цзян Фэнмянь, когда они встретились. Жизнь омег, рожденных в лоне могущественных семей, также не была ложем из роз: рассматриваемые как вещи, дети-омеги богатых родителей были изолированы и обучались всем возможным способам доставлять удовольствие, ожидая дня, когда они могли бы послужить хорошим подарком или преимуществом в переговорах. Вэй Ин знал, что глава Цзян мог уготовить такую же участь и ему. В конце концов, он подобрал его голодным и позволил изучать путь самосовершенствования со своими детьми. Несмотря на то, что могла подумать госпожа Юй, Вэй Усянь не был ни неблагодарным, ни безучастным. Вот почему он теперь ходил взад-вперед по комнате, которая предшествовала спальне Лань Ванцзи, репетируя речь. Одно дело быть наложницей Ханьгуан-цзюня ради дипломатии, другое — спокойно принять свою судьбу. План Вэй Усяня состоял в том, чтобы убедить Лань Ванцзи в неудобстве содержания его в Облачных Глубинах. Дверь открылась, и омега повернулся, громко приветствуя: — Лань Чжань, ты прибыл! Я был… Восторженные крики замерли на его губах, когда он увидел, как Лань Ванцзи отступил в сторону, освобождая место для нескольких учеников. Молодые люди, одетые в белое, несли несколько сундуков, которые были аккуратно поставлены в комнате. Поклонившись обоим господам, мальчики удалились. — Лань Чжань, — снова позвал Вэй Ин, подойдя к молодому Альфе, как только они остались одни, — ты не торопился прийти. Так надо обращаться со своей наложницей в первую ночь? Вэй Ин заметил, что мочки ушей Лань Ванцзи порозовели, и его губы изогнулись в торжествующей улыбке. — Я не знал, готовиться ли мне к встрече с тобой, — небрежно продолжал Вэй Усянь, — поэтому решил подождать, чтобы ты принял ванную и рассказал, что предпочитаешь… — Смотри, — приказал Лань Ванцзи, игнорируя его провокации и подходя к одному из сундуков, чтобы открыть его. Оглянувшись через плечо, омега увидел одежду разных цветов, но, как оказалось, сшитую из тончайшего шелка. — Что это, Лань Чжань? — Вэй Усянь нахмурился, с любопытством приближаясь. Но он не нуждался в ответе: он уже видел, что это приданое, составленное из разных комбинаций на все случаи жизни. В то время как омега погрузил руки в шелка и в замешательстве рассматривал одежду, Лань Ванцзи открыл второй сундук. Вэй Усянь увидел, что он был полон книг и пергаментов. Он не успел рассмотреть поближе, как Второй Нефрит поднял крышку третьего сундука и обнаружил коллекцию оружия, достойную главы клана. Вэй Усянь нахмурился, рассматривая сундуки, заполненные до краев. — Лань Чжань, что все это значит? Ты пытаешься завоевать меня? — спросил он, кокетливо поджав губы. — Наложницы не получают приданого, — спокойно сказал Альфа. — Поэтому это все для меня? — Мгм. — Думаю, тебе придется вернуть эти мантии. Они, наверное, даже не подойдут… Он замолчал, когда достал фиолетовое одеяние и понял, что оно оказалось нужного размера. — Ты не покупал драгоценности, Лань Чжань? — спросил он, отбрасывая одежду обратно в сундук. — Как я могу быть наложницей без драгоценностей? Брови Ханьгуан-цзюня слегка приподнялись, но прежде чем Вэй Усянь мысленно поздравил себя с победой, Альфа направился к своей спальне. Вэй Ин поджал губы и повернулся к сундукам: ему не нравилось причинять боль Лань Чжаню. В конце концов, он очень предусмотрительно предоставил все необходимое в обмен на то, что потерял, но чем скорее он убедит Второго Нефрита в том, что он неудобен в качестве наложницы, тем скорее сможет вернуться к нормальной жизни. — Ну, если я посмотрю, ничего страшного не случится, — пробормотал он и опустился на колени перед сундуком с книгами, чтобы рассмотреть их поближе. Не успел он открыть вторую книгу, как что-то попало в поле его зрения, и тут же Вэй Ин почувствовал под горлом холод круглого предмета. Пальцы слегка коснулись его шеи, и когда омега посмотрел вниз, увидел на тонкой серебряной цепочке медальон из белого нефрита с выгравированным цветком лотоса. Вэй Усянь обернулся, чтобы посмотреть на Лань Ванцзи, который склонился над ним. — Драгоценности, — объявил Альфа, показывая на шкатулку у его ног, наполненную до краев самыми разными украшениями. — Лань Чжань… — начал говорить Вэй Ин, но палец на губах остановил его. — Сначала ванная. Затем мы едим и отдыхаем. Поговорим завтра. Не говоря больше ни слова, Лань Ванцзи развернулся и вышел из комнаты.***
Мэн Яо пошевелился в постели. Несмотря на то, что он провел все утро на тренировочном поле с Не Хуайсаном, который притворялся, что тренируется с саблей, а затем весь день до заката просматривал документы, что по прибытии должен увидеть глава Не, сон Омеги был беспокойным. Наконец, он открыл глаза и сел на кровати, чтобы оглядеться, чувствуя, что в комнате кто-то есть. Маленькая лампа рядом с его изголовьем давно погасла, и молодой человек сел, чтобы найти талисман в ящике и зажечь его. Как только свет пролился в комнату, он вздохнул с облегчением и вернулся в постель, но резко остановился, когда увидел человека, стоящего посреди комнаты. — Глава… Глава Не? — он заикался, чувствуя себя неуверенно. Насколько он знал, Не Минцзюэ не был лунатиком, и он не пил слишком много, чтобы шататься по дому пьяным. Насколько он знал, Не Минцзюэ все еще должен быть в Гусу. — Глава Не, вы в порядке? — спросил он, полагая, что мужчина только что пришел и так устал, что потерял ориентацию, когда пошел к себе. «И он оказался в другом конце здания», — усмехнулся про себя омега, делая несколько шагов к Альфе. У него вырвался пронзительный крик, когда Не Минцзюэ, сделав едва уловимое движение, схватил его за запястье и поднес его к носу. Он обнюхивал его. Мэн Яо понял это, когда мужчина провел носом по его предплечью, снова остановившись на внутренней стороне локтя, чтобы глубоко вдохнуть. В то же время другой рукой Не Минцзюэ обхватил талию мальчика и схватил его одежды, чтобы стянуть их. Мэн Яо пробормотал что-то в знак протеста, ударившись о мускулистое тело, но прежде чем он успел подумать, как сбежать, Чифэн-цзунь легко поднял его и бросил на кровать. Он сразу же лег рядом с ним и наклонился вперед, пока его лицо не оказалось близко к шее Омеги. — Не бойся, — хрипло прошептал Не Минцзюэ. — Я просто хочу почувствовать твой запах. — Я не боюсь, — твердо заявил Мэн Яо. — Здесь сильнее, — сказал он, взяв одну руку главы Цинхэ Не, чтобы поднести ее к плоскому животу. Не Минцзюэ опустил взгляд, следя за движением соединенных рук, и молча изменил свое положение, пока его лицо не оказалось на уровне живота Омеги. Действительно, в этой части тела Мэн Яо аромат гвоздики и корицы был более интенсивным, наполняя его легкие и чудесным образом рассеивая давление в висках. Не Минцзюэ принюхался, как охотничья собака, потерся носом и ртом о мягкую ткань белой рубашки, а затем положил голову на живот мальчика и закрыл глаза. Умелые пальцы распустили его волосы и аккуратно расчесали их, плечи Альфы приподнялись при глубоком вздохе, прежде чем он заснул.