***
Мэн Яо завозился в руках, которые держали его слишком сильно. Он был уверен, что позже у него будут синяки на талии и бедрах, а ему даже не платили достаточно, чтобы купить мази, которыми он мог… Его дыхание участилось, когда он вспомнил момент проявления симптомов. Успел ли он надеть защитный ошейник? Инстинктивно он коснулся шеи и вздохнул с облегчением. Медленно он повернул голову через плечо, чтобы увидеть лицо Альфы, которым, вероятно, воспользовался… Омега растерялся, узнав угловатые черты главы Не. Приподняв бровь, молодой человек заметил, что даже во сне мужчина продолжал хмуриться. Он был красив, в этом не было никаких сомнений: на самом деле, он был одним из самых красивых и мужественных мужчин, которых Мэн Яо когда-либо знал. Мужчина действительно брутальный. С внутренним содроганием молодой человек вспомнил каждую деталь прошлой ночи: как он мог забыть такое? — Ты проснулся? Мэн Яо был поражен хриплым голосом, который раздался около его плеча, и его взгляд встретился с темными, еще сонными, глазами Не Минцзюэ. Прежде чем он успел ответить, глава Не приблизился и коснулся губами его губ. На мгновение ошеломленный омега позволил поцеловать себя, прежде чем разомкнуть губы и впустить его язык. Мэн Яо с болью осознавал, что никто и никогда прежде не целовал его с такой нежностью, с такой заботой, как будто Альфа действительно считал его цветком, который можно сломать. Он не закрывал глаз, отказываясь терять детали этого момента. Момента, который вряд ли повторится, когда они оба вернутся к реальности. Не Минцзюэ медленно отстранился, почти не желая отрываться от его губ, и положил голову на одну руку, наблюдая за Омегой сквозь густые ресницы. Мэн Яо почувствовал, как его щеки загорелись от жара поцелуя, и он не мог сделать ничего, кроме как позволить Альфе обнять себя другой рукой, пытаясь замедлить свое сердцебиение. — Как ты себя чувствуешь? — М-м? — молодой человек поднял глаза, удивленный вопросом. — В порядке. Я в норме, господин. Это… Все прошло. Дисбаланс длится не так уж и долго. — Дисбаланс? — Минцзюэ нахмурился, проводя рукой по спине омеги, вдоль позвоночника. — Эм… У стерилизованных омег нет течки, господин, — учтиво пояснил он. — На самом деле, то, что мы имеем — дисбаланс… энергии. Как вы знаете, господин, Омеги имеют женское и мужское начало. Если стерилизованы только мужские органы, то это не создает серьезных последствий, но когда это женская часть — ну, скажем, энергия Инь не так доброжелательна, как Ян, — она накапливается, и наступает время, когда ей нужен выход. Это и есть дисбаланс. — Это часто случается? — Зависит от обстоятельств. Один или два раза в год. В одно и тоже время. Есть некоторые лекарства, которые могут контролировать симптомы и уменьшить кризис, пока это не просто лихорадка или временная слабость… — У тебя нет этих лекарств? Ты должен был сказать мне об этом. Я бы достал их… — Я принимал их раньше. Дисбаланс произошел слишком рано, господин. На самом деле, на месяц раньше. Не Минцзюэ сжал губы, анализируя слова. Через мгновение он протянул руку и провел пальцем по краю кожаного ошейника. — Это для того, что тебя не пометили? — Последствия того, что ты являешься «райским цветком», весьма неприятны, господин. Мы становимся полностью зависимы от наших Альф: отсутствие их запаха в течение нескольких часов ослабляет нас и делает неустойчивыми, в результате чего дисбаланс становится более частым. Я видел… Я видел, как стерилизованные Омеги совершали самоубийство после того, как были помечены Альфой. Рука главы Не остановилась, когда он провел линию между одеждой и ключицей. Он уставился на Омегу. — Я не собираюсь помечать тебя, — заверил он с плохо подавляемой яростью. — Я никогда не причиню тебе такого вреда, Мэн Яо. — Я ценю ваши слова, господин, но это не то, что вы можете контролировать. Инстинкт Альфы состоит в том, чтобы отмечать то, что нравится, как свою собственность. Кроме того, то же самое накопление неиспользованной энергии Инь является причиной запаха «райских цветов», опьяняющего Альфу. И даже Бет. Это — часть нашего очарования. Даже привыкнув к моей природной сущности, вчера вы не смогли удержать своего Альфу. Не то чтобы я прилагал много усилий, на самом деле, мысленно признался Чифэн-цзунь, вспомнив, что в тот момент, когда он увидел Омегу, он понял, что есть проблема, но все, чего он хотел, это почувствовать больше чужого аромата. — Не понимаю, как они могут сотворить с человеком такое зверство, — вздохнул Альфа, вспоминая мальчика, которого его мать не успела спасти. — Это выгодно. Очень прибыльный бизнес, — пожал плечами омега. — Большинство Альф предпочитают Омег, особенно мужских… Почему бы не воспользоваться этой естественной склонностью? Кроме того, если у вас есть правильный человек, чтобы выполнить процедуру, то все пройдет нормально. — Однажды я видел мальчика… Ему было лет четырнадцать — ему вскрыли живот… — Здесь. Не Минцзюэ глянул вниз, чтобы посмотреть, как Мэн Яо лежит на спине, проводя указательным пальцем под животом. — Так легче получить доступ к женским органам. Они не извлекают их полностью, иначе мы больше не сможем производить энергию Инь в таком большом количестве. Просто вырезают… Э-э-э… Вырезают протоки между — я не очень хорошо понимаю эту часть, господин, — он покраснел. — Я был слишком молод, когда мне это объясняли, и я никогда не видел медицинских книг, чтобы понять это. Я знаю, что существуют маленькие трубки, соединяющие женские органы, из которых производится семя, с местом, где растут дети: как только эти трубки разрезаны, это уже невозможно… Хотя некоторые омеги могут забеременеть после процедуры; но дети находятся не в плаценте и поэтому не могут… Почти все погибают. Глава Не ужаснулся рассказу. Им действительно вскрывали животы? Подождите. Слишком молод? — Они заставили тебя?.. — омега кивнул. Минцзюэ снова посмотрел на его гладкий живот. — Там нет… — Нужен соответствующий человек. Если врач, выполняющий процедуру, имеет высокий уровень совершенствования, он проследит за тем, чтобы не оставить следов. Такого врача можно нанять с необходимой суммой денег. Мой хозяин… очень богат. — Твой хозяин? — Владелец борделя, где я родился и вырос, господин. — Сколько тебе было лет? Несколько секунд Мэн Яо молча смотрел на него. Не Минцзюэ подумал, что он не ответит. — Мне было одиннадцать лет, когда наступила первая течка. Тетя Бао сказала, что я «не по годам развитая» омега: наш фертильный период начинается раньше и заканчивается раньше обычных омег. В тридцать лет нам нечего предложить: мы плохой выбор в качестве жен или наложниц. Моя мать была одной из самых востребованных работниц борделя: даже несмотря на популярность «райских цветов», она сохранила свою клиентуру, и мы смогли избежать того, чтобы прибегнуть к крайним мерам ради выживания. Но она заболела, и мне пришлось о нас позаботиться, оберегать нас. Когда я был ребенком, никто не интересовался мной, но как только я проснулся как омега, мой запах начал привлекать внимание, поэтому тетя Бао сказала, что если я собираюсь пойти по этому пути, то лучше позволить им стерилизовать меня. — Сколько лет? — Двенадцать. — Твоя мать?.. — Она умерла через несколько месяцев после моего дебюта в качестве «райского цветка». Она была очень больна и так и не узнала, что я решил. Я сказал ей, что нашел работу в доме важного заклинателя, и что я стану его учеником: это была ее заветная мечта. Видеть, как я становлюсь заклинателем. Как мой отец. — Ты знаешь, кто твой отец? — Нет, — спокойно возразил он. — Кто-то, кто провел ночь с моей матерью. Вероятно, он даже солгал ей: проститутки — очень наивные женщины, господин, — заключил он с мягкой улыбкой. Не Минцзюэ почувствовал, как гнев и сострадание ревут в его груди. Как такое могло случится в мире? В то время как они стремились уничтожить монстров, созданных темной энергией, были люди, которые делали это с детьми. За деньги. — Вы хотите знать, как они стерилизуют наши мужские органы? — спросил Мэн Яо с расслабленным выражением лица. — Мхн… — пробормотал Альфа, глядя на него сверху вниз. — Раньше они вообще удаляли яички, но это было не лучшим вариантом, потому что тогда у Омег не было эрекции, кроме того, они теряли почти всю энергию Ян своего тела. Затем кто-то обнаружил, что есть такие же каналы, которые идут от яичек к половому члену, чтобы передать мужскую сущность: если их разрезать… Мы больше не сможем оплодотворить женщину. — Они вырезают?.. — спросил Минцзюэ, широко раскрыв глаза. Мэн Яо весело рассмеялся, увидев выражение ужаса на его лице. Взяв его за руку, он подвел ее к своему половому органу и направил пальцы Альфы так, чтобы они осторожно ощупали его член. — Чувствуется лучше, когда он напряжен, — объяснил он. — М-м-м… — Они просто сделали небольшой надрез и зашили его снова. Это не заметно, если вы не знаете, что искать. После операции вам еще придется подождать около трех месяцев… Ах… Прежде чем заниматься сексом с женщиной, потому что… Что вы делаете, господин? — Ты сказал, что это чувствуется лучше, когда он напряжен, — невинно объяснил Не Минцзюэ, все еще лаская рукой член Омеги. Юноша прикусил нижнюю губу, сдерживая улыбку. Через несколько минут он инстинктивно двинулся вслед за рукой, лежащей на его члене. Только когда он полностью выпрямился, Не Минцзюэ отпустил член Мэн Яо, чтобы исследовать мошонку кончиками пальцев, высвобождая дрожь предвкушения в молодом человеке. Медленно опустившись, он погрузил два пальца между ягодиц, входя в его тело. Шепот сорвался с губ Мэн Яо, который встал на пятки, чтобы облегчить доступ. — Ты все еще растянут, — прорычал Минцзюэ, наклоняясь к нему, чтобы поцеловать в висок. — Заслуга ваша, господин, — выдохнул омега, поднимая руку, чтобы погрузить ее в распущенные волосы Альфы. — Прошлой ночью ты не был так уважителен, А-Яо. — Разве, господин? И… Как я вас называл, господин? Минцзюэ выдохнул в ухо молодого человека, и его дыхание согревало кожу, когда он ответил: — По-разному. Дагэ… Эр-гэгэ… Любовь моя… Каждое слово сопровождалось глубоким толчком пальцев внутри Омеги, заставляя его выгибаться и задыхаться от возбуждения. — Какой из… Ах… Что вам понравилось больше всего? — Мэн Яо удалось спросить с усилием, когда Минцзюэ устроился между его бедер. — Мое имя, — ответил Альфа, пронзая его мощным толчком. Мэн Яо открыл глаза и откинулся назад, чувствуя, как внутри у него все сжимается от боли. — Еще, — попросил он через секунду. — Сильнее… Минцзюэ… Не Минцзюэ тихо взревел, повинуясь звуку голоса, который звал его с отчаянием и тоской.***
Сидя в ванне, Мэн Яо откинул голову на бортик. Пар все еще поднимался от воды, обволакивая его. Он заслужил это: все его тело болело, и он был уверен, что сможет проспать неделю. У него повсюду были синяки и следы зубов, а его губы были все еще опухшими от яростных поцелуев главы Не. Он должен был понять: было более чем очевидно, что Не Минцзюэ был доминирующим альфой с достаточной выносливостью, чтобы не спать всю ночь. Это… не важно. Стон сорвался с его губ, когда он сменил положение. — Принести тебе что-нибудь от боли? Мэн Яо открыл глаза и уставился на женщину, которая стояла, опираясь о дверной косяк, скрестив руки на груди. — Что ты здесь делаешь? — спросил он. Фэй Син вошла легким шагом и остановилась у края ванны, смотря на него. — И где твоя благодарность, мальчик? Я была той, кто убедил твоего младшего шурина прогнать всех учеников. Хорошо, что у тебя хватило здравого смысла надеть этот ошейник. О чем ты думал, Байшао? — Повторяю: дисбаланс наступил раньше. — Почему? Я думала, ты все рассчитал. — Не знаю, — он пожал плечами, не говоря, что, вероятно, запах Не Минцзюэ имел какое-то отношение к тому, что дисбаланс его энергии наступил быстрее. — Ты не знаешь? Ты не можешь так ошибаться, парень. Забыл, зачем ты здесь? — Как я мог? — он вздохнул и поднялся. — Тебя не должно быть здесь. — Твой любовник сейчас отчитывает своего младшего брата, так что у меня есть немного времени. Ух ты! — она приподняла бровь, проследив взглядом отметины на теле Омеги. — Этот мужчина знает, как оставлять следы. — Пошла ты, Фэй Син. И скажи отцу, чтобы перестал волноваться: я знаю, что делаю. — В этом он не сомневается. Его беспокоит, работаешь ли ты все еще на него… или на себя. — Для обеих сторон. Может быть, когда он признает меня как сына, найдет мне подходящую кандидатуру для брака? Фэй Син молча изучала его и вдруг рассмеялась. — Я люблю тебя, Байшао! Тетя Бао была права: ты лучший из нас и достигнешь высот. Точно. Больших высот! Мэн Яо слышал ее смех, когда она уходила, напевая «больших высот». — Главное потом не упасть, — вздохнул омега.***
Вэй Усянь поднялся, потянувшись так сильно, как только мог, наклоняясь назад. Уже почти стемнело, и ему пришлось вернуться в Облачные Глубины. Хотя Лань Ванцзи защищал его от наказания за нарушение комендантского часа уже несколько раз, омега чувствовал, что не должен слишком сильно проверять границы терпения Альфы: может наступить время, когда Лань Ванцзи решит, что порка — это то, что нужно омеге, чтобы до него дошло. При виде знакомых построек он вздохнул. Что бы он ни говорил, что бы он ни делал, Лань Чжань не вздрагивал, не показывал, что думает он нем в качестве наложницы, даже давал ему травы и препараты, которые будут контролировать его течку! Вэй Ин был смущен: либо Лань Чжань изменился за эти пять лет… либо, он никогда не знал его настоящего. — То, что вы требуете, невозможно, молодой господин Вэнь. Вэй Усянь остановился как вкопанный, когда услышал чистый голос, возвышающийся над тишиной Облачных Глубин. Что-то в этом голосе напомнило ему о Лань Ванцзи и заставило спрятаться в кустах, в которых его не было видно. Перед ним выстроились люди в белых одеждах, рукава и верхняя часть которых были украшены изображениями солнца. Омега перевел взгляд на мужчину, стоявшего посередине лестницы. Поглощенный наблюдением за безмятежными чертами Альфы, одетого в белое, Вэй Усянь не слышал ответа молодого человека перед чужаками. Он действительно был впечатляющим мужчиной, красивым, отчего у него перехватывало дыхание, но что-то в его поведении заставляло думать, что он не из этого мира. — Сжечь библиотеку Гусу — значит уничтожить историю пяти кланов, — снова заговорил Альфа Гусу Лань спокойным голосом. — Это то, чего хочет Вэнь Жохань? Уничтожить нашу историю? — Мой отец напишет новую историю: историю семьи Вэнь, — ответил Альфа, презрительно смеясь. И, повернувшись к своим людям, приказал: — Убить всех, кто встанет у вас на пути.