Чертовщина

— Иди на хер! — Валера грозно зыркнул на Хакимова и, на всякий случай, отодвинулся поближе к окну от прохода. Снейк устало вздохнул и поплелся в конец автобуса. Пожалуй, это была первая поездка, когда они сидели не вместе и Диме было не уютно. Он угнездился возле окна на самом последнем сидении, почувствовав себя глубоко несчастным. На ум пришла какая-то ванильная фраза про то, что когда ты не нужен одному человеку — тебе кажется, что ты не нужен всему миру. Значит Аркадин и есть этот самый «целый мир»… забавно… На переднем сидении Валерка даже и не подозревал, что он теперь «целый мир». В тур он все-таки поехал, пробухав оставшиеся два дня из трех. Третий день прошел у него в жуткой депрессии и Аркадин решил для себя, что с Хакимовым все же поговорит. Возможно, даже в автобусе, пока все спят. Но, встретив друга, резко передумал и агрессия сменила слабенькое желание все исправить. Дима тоже планировал сказать Валере пару слов, но увидел в глазах его такой испуг, вперемешку с ненавистью и просто молча прошел мимо. «Человеческие отношения», о которых так долго рассуждал бухающий на кухне Аркадин и на которые был уже согласен Снейк, не надеясь на взаимность, разошлись по швам окончательно за пару секунд. В автобусе царила какая-то неловкая тишина. Глеб устало смотрел в одну точку. Сон не шел, хотя почти все вокруг спали. Он обернулся на Диму. Тот с кем-то шепотом разговаривал, но рядом никого не было видно. «Всё, пизда-поезда!» — мелькнуло у Самойлова в голове и он снова прислушался. Нет, голос Снейка ясно и четко доносился до его ушей. Самойлов не выдержал и тихо, чтоб не потревожить спящих ребят, направился в конец автобуса. Снейк испуганно замолк, когда увидел приближение Глебсона. — Ты тут… с кем? — шепотом спросил Глеб и опустился на свободное кресло через проход. — Сам с собой! — буркнул Дима. — Слушай… — Самойлов чуть наклонился вперед, осторожно подбирая слова. — Я не знаю, что у вас произошло, но мне не нравится это все. Ты точно не хочешь мне ничего сказать? Дима помедлил, потом выдал: — Я вижу чертей. — Твою мать! — Глебсон закатил глаза. — Ты шутишь? Бухал Аркадин, а белка к тебе пришла? — Я так и знал… — устало вздохнул Снейк. — Я же серьезно спрашиваю! — А я серьезно отвечаю. Кроме меня его никто не видит. Он маленький и ужасно вредный. — Вредный… весь в тебя! — Глеб принюхался, но алкоголем от Хакимова не пахло. — И что, он разговаривает с тобой? — Ну да… — И что он тебе говорит? Дима помолчал немного, словно прислушиваясь к чему-то. — Он сказал, что восхищается твоим терпением и что нас с Валерой давно пора… списать на пенсию. По состоянию психического здоровья. Ну, на твоем месте он бы сделал именно так… — Снейк густо покраснел. — Ага! — Глеб вспомнил, что с душевнобольными лучше всего соглашаться. — Хорошо, а где он сейчас? — Вот тут сидит. — Дима указал тонким пальцем на пустое кресло рядом с собой. — Да ты что? — изумился Глеб. — И… как его зовут? — Не знаю… Я к нему по имени не обращался ни разу. — Ааа… значит так. На пенсию я списывать никого не стану, но вот психотерапевта и нарколога вы у меня оба пройдете по приезду из тура. — С чертом что ли пройдем? — ошалел Хакимов. — С Валерой! Глеб устало посмотрел на часы. — Ты б поспал. Нам еще ехать и ехать! — Поспишь тут! — как-то жалобно заныл Дима. — Он мне не дает уснуть. И хватит меня толкать все время, пока я разговариваю! Я не буду передавать ему больше ничего! — Кому? — вытаращился на Снейка Глеб. — Ты это с кем сейчас? — С ним! С чертом! — Дима снова ткнул в пустое кресло. — Хватит издеваться! — Глеб начал уже потихоньку злиться на директора своей группы. — Дима, вы что, с Аркашей на какую-то хуйню подсели? Вы торчите что ли? Почему вас так накрывает то? — Вы заебали там орать! — зашипел из передней части автобуса Валера. — Я сейчас встану и разгоню всех ваших чертей, а если это не поможет, то кто-то пойдет по трассе пешком. — Все, Глеб, разговор окончен! — Хакимов внимательно выслушал угрозы гитариста и, злобно зыркнув на Самойлова, отвернулся к окну. — Пф! — Самойлов уже успел пожалеть, что вообще ввязался в эту хрень. Проще было сделать отрешенное лицо и уйти в себя, как он обычно и делал, чтоб никто не лез. Глеб поднялся и, пошатываясь, отправился на свое старое место, ворча про себя: — Дебилы, блять… Устроили мне тут… Не рок-группа, а детсадовская подготовительная. Нет, ясельная. А вот «пизда-поезда» надо запомнить! Я, кажется, песню сочинил!