Бетти не могла поверить, что такие ужасные вещи могут происходить в Нью-Йорке. Казалось, что в каждом тёмном углу, в каждом грязном переулке, за каждыми занавешенными окнами происходило что-то страшное, или был кто-то, кто заслуживал наказания. Иногда мрачные размышления настолько переполняли её голову, что хотелось просто кричать.
Работа помогала справиться с этим, но не до конца. Время от времени на её столе лежали такие жуткие случаи, что девичье сердце трещало по швам, а профессиональность в миг улетучивалась. Но это был просто самый ужаснейший случай в её практике, молодая девушка погибла из-за того, что её отец насильно погрузил жертву в кипящую воду. Когда Бетти делала это вскрытие, слёзы просто бесконтрольно лились из её глаз.
Это были кошмарные и несправедливые смерти, которые и заставили девушку охотиться на убийц, насильников и торговцев травкой — людей, которые действительно должны были быть вскрыты на её столе. Чем отвратительнее был человек, которого выбрала Бетти в качестве жертвы, тем меньше боли ей приходилось испытывать при вскрытии, тем меньше невинных людей пострадает в Нью-Йорке.
Лучшей частью было, когда она видела лица своих жертв тут. Было невероятно тяжело выставлять все смерти, как несчастный случай, естественные причины, а иногда и суицид, чтобы никто не смог заподозрить, что это на самом деле. У Бетти никогда не было чувства вины. Она свободно использовала свои знания о смерти, чтобы восстанавливать справедливость, а затем бралась за нового подонка. Цель выбрана, следующим "клиентом" будет Чик Смит, сутенёр и владелец стрип-клуба в одной из трущоб Нью-Йорка, где для каждого в аду уже был разогрет персональный котёл.
Она заметила его, когда выслеживала членов банды, которые поставляли её последней жертве наркотики. Там Купер и узнала, что Чик зарабатывает на жизнь, продавая молодых и обедневших девушек мужчинам, которые могли позволить себе купить их или, по крайней мере, заставить танцевать на сцене.
Она следила за ним неделями, подбирая наиболее подходящий способ и время, чтобы прикончить. Она хотела бы заставить страдать его как можно сильнее, Бетти
ненавидела сексуальные преступления. Они заставляли её пальцы на ногах впиваться в подошву кроссовок, кулаки сжиматься до побеления костяшек, а в ушах появлялся противный писк. Но Купер понимала, что это неразумно, её гнев ничем не поможет. Он лишь всегда мешал ей сосредоточиться.
Той ночью Бетти была совершенно уравновешенна, когда шла в сторону стриптиз-клуба Чика, несмотря на то что она направлялась прямиком в логово зверя. Она была одета в самый пошлый, но и самый сексуальный наряд, который только смогла отыскать на дне своего шкафа — чулки в сеточку, чёрная джинсовая мини-юбка, розовые берцы, а также старенькая укороченная футболка с черлидинга из средней школы с надписью SIREN большими черными буквами. Это нельзя даже было сравнить с образом девушек в заведении Чика, но и это сойдёт тоже. Она собрала свои золотые локоны в необычно высокий и небрежный хвост, накрасила губы жуткой розовой помадой, а на глаза налепила длиннющие накладные ресницы, этого было достаточно, чтобы исказить свой привычный нежный образ. Она назвала этот облик «Барби в соли для ванны»*.
Бетти сидела на липком барном стуле, когда заметила Чика. Он стоял у сцены, обнимая своей длинной рукой хрупкую смуглую темноволосую девушку. На ней было дешёвое леопардовое пальто и чёрные шпильки. Ощущение, что этой девчонке и шестнадцати не исполнилось.
Желчь так и закипела в Бетти, когда она увидела, что на протест девушки выступать, Смит встряхнул её за талию, а потом насильно вытолкнул к ступенькам, указывая на сцену.
Казалось, что девушка полностью ушла в себя, пока топталась на лестнице. Несколько человек из зала свистели и кричали, когда та остановилась прямо посередине помоста перед микрофоном. Через пару секунд из колонок заиграл низкий и соблазнительный ритм.
Бетти с отвращением наблюдала за тем, как девушка раскачивается из стороны в сторону, напевая грязные слова и кидая в разные стороны предметы своего гардероба. Страх исчез из её глаз, пришла лишь твёрдая решимость. Бетти пришлось отвести взгляд, когда девушка уже полностью разделась. Она спокойна могла копаться в человеческих органах, смотреть в глаза своим жертвам, пока убивала их, но этого вынести Купер не смогла. Ей лишь хотелось выдернуть девчушку со сцены, укутать в тёплое одеяло, а потом отправить в ближайший центр для проблемных подростков.
Она была в центре чего-то иного, чего-то, что могло бы помочь девушке.
Бетти соскользнула со своего стула и направилась к Чику. Она решила, что не даст ему дожить до конца сегодняшнего шоу, наблюдая за его хищным и оценивающим взглядом.
У неё был очень простой план. Купер знала, что у её жертвы проблемы с героином. По счастливой случайности она оказалась знакома с членами банды, которая поставляла ему товар. Бетти сделала собственный коктейль из различных веществ, ведь бесчисленное количество прочитанных за её жизнь токсикологических отчётов научили, как правильно смешать препараты, чтобы это был смертельный выстрел для человеческого организма. Ей только оставалось вручить Чику это адское месиво.
— Чик, детка! — крикнула девушка, приближаясь к нему. Её голос сейчас прозвучал так противно сладко, он отличался от обычного тона Бетти Купер и сильно противоречил голосу доктора Элизабет Купер. Он оторвал взгляд от танцующей на сцене, чтобы взглянуть на ту, которая его окликнула. Как только Бетти подошла, Чик обнажил ряд жёлтых гниющих зубов.
— Привет, красотка, — он облизнулся, оглядывая незнакомку с ног до головы, — А ты...
— Меня отправил Толлбой, — промурлыкала Бетти, хлопая ресничками, — У меня есть для тебя посылка.
Чик положил руки ей на бёдра и слегка сжал. — Я никогда не был так рад слышать эти слова, может, потому что они исходили не из твоего сладкого ротика, — проговорил он, приближаясь ближе. Его лицо находилось слишком близко, пересекая зону комфорта.
Она почувствовала его резкое дыхание, но всё же заставила губы изогнуться в лёгкой улыбке, — Не хочешь снять пробу в какой-нибудь отдельной комнатке?
— Пробу тебя или товара? — Чик засмеялся, и она снова поймала пары его жуткого дыхания, но сумела побороть желание отвернуться и заткнуть нос. Вместо этого она положила свои ладошки ему на грудь и притворно хихикнула.
— Товара, конечно. Но, может быть, я тебя тоже побалую, — солгала она, игриво подмигнув, глотая желчь, которая снова появилась в горле.
Он хмыкнул и кивнул, потянув её в сторону коридора, где располагались отдельные комнаты, как подумала Бетти. Она кинула мимолётный взгляд на поющую девушку на сцене.
Это для тебя, дорогая.
Чик затолкал Бетти в комнату с зеркальной стеной и фиолетовым диваном. Он сел и похлопал рядом с собой, приглашая и её последовать примеру. Бетти спокойно присела, стараясь не думать о том, какие вещи происходили тут, сосредоточившись на поставленной задаче. Девушка вытащила пакет из своей сумочки и передала клиенту. Она внимательно наблюдала за тем, как Смит разворачивает её чудо-шприцы с ядом.
— Он обычно даёт намного больше, — сказал Чик с небольшим оттенком раздражённости в тоне.
— Он решил, что лучше дать тебе попробовать чего-нибудь поострее. Это только для наших любимых клиентов, — объяснила Бетти нежным голоском.
Сию же секунду лицо Чика смягчилось и он издал нервный смешок, — Хорошо, лучше, чтобы это того стоило, иначе будешь расплачиваться по-другому, — сказал он и положил свою руку ей на бедро, а затем немного сжал. В эту секунду Бетти молилась, чтобы мышцы подчинились разуму и не дрожали.
В этот момент загудел её телефон в кармане мини-юбки.
Джагхед, — подумала она, а пульс сразу же подскочил, отбивая непонятный ритм. А её мобильник не унимался, продолжая звенеть. Он действительно ей звонит.
— Тебе нужно ответить? — спросил Чик, указывая на телефон.
Она лишь улыбнулась и качнула головой, сопротивляясь с желанием ответить на злополучный звонок, — Я здесь для твоего удовольствия. Может попробуешь новый товар? — девушка указала на подготовленный шприц, который по её мнению был самым сильным.
Он нетерпеливо кивнул, засучив рукав. Его вены выделялись, а следы от прошлых доз виднелись на свету. Чик быстро нашёл лучшее место, а затем вставил туда иглу.
Вау, он ведь даже не санитар... — пронеслось в голове у Купер.
Бетти сидела, ожидая, когда начнётся эйфория. Она не заставила себя долго ждать, секунд десять Чик просто лежал на диване, а через тридцать начал бессвязно что-то лепетать.
— Во-о-о-т чё-ёрт... — пробормотал он, — Это д-дерьмо си-сильнее...
Она лишь хихикнула, ничего не ответив, Бетти лишь ждала, когда его тело перестанет функционировать. Когда глаза жертвы закатились, Купер начала оглядывать комнату в поисках запасного выхода. О чудо, он там был! Теперь Бетти не придётся рисковать и светиться на публике.
Чик замолк, единственное, что она могла слышать — его замедляющееся дыхание и голос всё ещё поющей девушки. Она улыбнулась себе. Вот таким образом Смит и не дождётся конца шоу.
Бетти встала с грязного дивана, поднося руку к его носу, проверяя, дышит ли он. Дыханье прервалось.
Скатертью дорога.
Купер подошла ко входной двери, защёлкивая задвижку краем своей кофты. Никто не найдёт Чика в течении ближайших двух часов, нет ни малейшего шанса, что его спасут. Она вытащила телефон, выходя из комнаты через чёрный ход, и наконец-то вышла за порог стрип-зоны.
Она вздрогнула то ли от холода, то ли от паршивого чувства внутри, читая слова на экране. Один пропущенный вызов — Джагхед. Бетти нажала на зелёный значок, перезванивая ему, в этот момент он был единственным, с кем хотелось поговорить.
Джонс ответил ещё до второго гудка.
— Привет, дорогая! — Джагхед плюхнулся на диван, вытягивая ноги, опираясь на журнальный столик. Было уже поздно, и он знал, что есть вероятность, что она будет спать, но ему, по крайней мере, нужно было пожелать спокойной ночи.
— Хэй, Джаг! Прости, что не ответила на твой первый звонок, я эм... — она сделала паузу, а дыхание перехватило, — в метро. Засиделась допоздна на работе.
— Не волнуйся, знаю, что поздно. Если честно, то я думал, что ты уже спишь. Рад, что ты бодрствуешь, — его щёки залились краской от такого признания.
— Нееет, мне ещё как не повезло. Хотела бы я быть уже в своей кровати, в это время там гораздо безопаснее, чем на безлюдной станции Пенн.
Я бы тоже хотел оказаться в твоей постели... — он быстро выкинул эту мысль из головы, как только из трубки стал слышен звук её шагов по кафелю.
Должно быть, она уже в Пенне. Интересно, сколько ей ехать до дома...
— Я могу побыть с тобой, если хочешь. Если это поможет, — его голос прозвучал довольно тихо, но искренне. Он хотел, чтобы она была в безопасности. Джаг знал, что в Нью-Йорке много больных, но он и представить не мог, что будет делать, если с ней что-нибудь случится, ведь он никак не может ей помочь из своей квартиры через весь город.
Её ответ был немного неуверенным и приглушённым, — Это было бы замечательно, Джагги! Спасибо.
Сердце сию же секунду сжалось.
Джагги... Никто никогда не называл его так раньше.
— Расскажи мне историю, это будет отвлекать тебя, пока ты в дороге, — если честно, то Джаг мог слушать её голос вечно.
Они разговаривали уже как с неделю. С каждым звонком они чувствовали себя раскованнее, чем в предыдущий раз. Они больше узнали друг о друге, прознали все детали и нюансы своих голосов. Однажды, был даже разговор в Скайпе, но это оказалось слишком трудно для него.
Она коротко хихикнула, — Как обычно или счастливую?
— Как насчёт счастливой сегодня? — обычно это был пересказ прошлого вскрытия или материалов дела. Как бы он не любил, когда она с такой страстью говорит о своей работе, ему всё-таки хотелось знать и слышать, что Бетти счастлива. Это было очень редким явлением для неё, это часто было неприемлемо.
— Хмммм.... — он услышал уже знакомое цоканье языком, что означало, что девушка задумалась, — Давным-давно...
— Серьёзно? — перебил он лёгким смешком.
— Да. Серьёзно. Ты хотел счастливую, поэтому молчи, — она снова начала, — Давным-давно жила на свете одна молодая певчая птичка, которая только-только освободилась из своей клетки.
Её голос был пропитан грустью, но он ничего не сказал, позволяя ей просто продолжить свой рассказ. Он ведь сам об этом её попросил, в конце концов.
— Теперь перед ней развернулся целый мир. Она могла лететь куда угодно душе, могла петь что угодно и для кого угодно, но когда она захотела покинуть свой край, то поняла, что не может взлететь, ей подрезали крылья. Птичка не могла далеко уйти, а рядом сидел кот, выжидая удачный момент, чтобы ударить, чтобы напасть. Пока...кто-то не прогнал его, взяв метлу и спугнув, не давая завершить своих коварных замыслов. Он взял осторожно птичку в руки, поднимая в небо. Но она всё ещё не могла лететь, щебеча от разочарования, тогда её подняли выше, сказав самые важные в тот момент для неё слова, которые так хотелось услышать: «Пытайся».
— Я думал, что я сказал счастливую историю, детка.
Бетти вздохнула, — Она ведь хорошо закончилась. Да, потребовалось время для этого, но всё же.
— Полагаю, что так. Может это ещё не конец?
— Надеюсь, что нет, — пробормотала она. Повис момент неловкой тишины, а затем она вздохнула со смехом. Этот сияющий звук прервал бывалую тишину, — Ты же тот, у кого много историй, Джаг. Может быть сам что-нибудь расскажешь?
— Да, ты приводишь весомые аргументы, — усмехнулся он. Джонс ломал голову, гадая, что же можно ей рассказать. По его части было придумывать загадки на границе разума, которых ей хватало и в жизни, — Какой рассказ ты хочешь?
— На вкус автора, — её дыхание стало чаще, он предположил, что как раз в этот момент Бетти покидает станцию. Джаг знал, что в такой поздний час на вокзале могут находиться очень странные и неприветливые люди.
— Хм... — заёрзал он на диване, закидывая руку за голову, пытаясь найти комфортную позу, — Как насчёт истории молодого человека, который выжил?
— Это будет счастливая история?
— Ну он же выжил, не так ли?
— Я не знаю, ты же рассказываешь... — передразнивала она.
— Спойлер: он действительно выжил. И смею сказать, он действительно
счастлив, — Джаг специально сделал акцент на последнем слове. Джонс и действительно не помнил, когда сам в последний раз в своей жизни он был по-настоящему счастлив. Может быть, когда он поступил в колледж, но это было мимолетное счастье. Сейчас это было то счастье, которое прилипло к его костям и впиталось в его плоть и душу так сильно, что, казалось, никуда не денется, по крайней мере, пока он был с Бетти. Ну, почти. Как он может быть с кем-то, к кому даже никогда не прикасался.
— Так ты собираешься рассказывать, Джагги? — он услышал лёгкий шум ветра в телефоне, должно быть, она на платформе.
— Ну...История не так хороша, конечно. Видишь ли, этот парень рос в худшей части своего города. На него всегда смотрели свысока из-за места проживания, а затем и из-за того, кем являлся его отец. Вероятно, сейчас ничего и не поменялось, — он глубоко вздохнул, — Несколько лет паренёк был бездомным, пытаясь избежать той участи, которой все от него ожидали. Его отец не просыхал, подкидывая новых оплеух. Остальные члены семьи его бросили. В одном месте этот мальчик жил в пыльной кладовке, другим его пристанищем была проекционная будка местного кинотеатра, где он и работал. Но в конце концов он сделал это, получил стипендию в колледже, уехал далеко-далеко и никогда не оглядывался назад.
Она молчала на другом конце провода.
— Через несколько лет он опубликовал книгу, а может и две, под чужим именем, а когда он думает, что всё снова безнадёжно, на его пути появляется одна особа. Она просто потрясающая, весёлая, вдохновляет его, не говоря уже о том, что захватывает его дух, но я...я имею ввиду он, он не понимает чем привлекает её, ведь ему на самом деле нечего предложить, кроме своих скромных слов и неловкой улыбки...
Он услышал, как Бетти шмыгнула носом. Становилось холодно, ведь уже был поздний вечер.
— Мне очень жаль, что такое случилось с тобой, Джагги. Это действительно несправедливо, — её голос был тихим и скованным.
Джаг пожал плечами, хоть она и не могла этого увидеть, — Я ведь не могу этого изменить, — он провёл рукой по волосам, зачёсывая их назад. Она была первой, кому он смог открыться полностью, хотя и в первый день общения Джаг упомянул, как его оставила родная мать, уехав вместе с сестрой. Теперь Бетти знала и мрачные подробности его прошлого: про бездомность, про отца, про всё...
Джагхед гордился тем, что был очень скрытной личностью, он позволял людям узнать о том, что он мог им рассказать. Он не знал, почему не смог укрыть всего от Бетти. Может всё лишь из-за того, что сам хотел, чтобы она всё знала. В таком случае она всё равно выберет его, верно? Решит остаться.
Он и сам уже не сомневается, что каждый день будет отдавать свой голос в её пользу. Джаг уже не захочет её променять на кого-либо, он уверен.
— Эй, я могу задать тебе один вопрос? — Джагхед нервничал, почёсывая затылок, пытаясь хоть немного снизить напряжение. Пальцы его ног постукивали по полу, когда он резко выпрямился и сел нормально.
— Конечно.
Джагхед сделал глубокий вздох, потом ещё один. Он немного притормозил. Ведь знал, что так случится... Всё, теперь не отвертеться.
Хорошо, идиот, теперь не струсь, — подумал парень.
— Я... эм... — нервный ком осел у него в горле, — Может быть, однажды, если захочешь, то я могу отвести тебя на ланч. Только если ты этого захочешь. Я знаю, что у тебя плотный график, даже уверен, что ты этого не хочешь, но я просто очень хочу увидеть тебя, держать за руку. И ладно, я думаю, что на этом моменте мне действительно стоит замолчать. В любое время, когда захочешь... — он нервно бродил по комнате, а мысли словно слипались, ожидая, когда же Бетти ответит.
На другой линии была тишина, она затянулась дольше, чем Джаг предполагал.
— Мне жаль. Забудь, что я говорил что-то. Это было глупо...
— Боже мой, Джаг! — она засмеялась, и этот звук так успокаивал, — Расслабься! Конечно, я тоже очень хочу встретиться с тобой! Непременно, — она снова засмеялась, — И если ты хочешь держаться за руки, то я уверенна, что мы можем это организовать.
Её серьёзный тон снова исчез, а на его месте появился снова тот нежный, поддразнивающий голос. Если бы он только мог, то обязательно поцеловал бы самую яркую улыбку на её лице, которую он уже представлял не в первом сне. Он встряхнул головой, в основном себе. Джагхед действительно не мог вспомнить момент в своей жизни, когда так сильно нервничал, что не мог сформировать нормальное предложение.
Это твоя работа! Соберись!
— Правда? — ожидая, когда она заговорит, пытаясь его аккуратно отшить.
— Милый, разве ты не видишь, на сколько ты очарователен?
Джагхед встряхнул головой, его челюсть готова была отвалиться. В списке всех тех слов, которыми он готов был описать себя, "очаровательного" не было. Неуклюжий — да, умный — непременно. Очаровательный — даже не близко. Он наклонил голову, осмысляя её слова, пока снова не выпрямился.
— Честно? Нисколько. Я же уже говорил раньше, что до сих пор не понимаю, как ты всё ещё возишься со мной.
— Да потому что ты умный, добрый, весёлый, потрясающий...
Джаг невольно засмеялся. Для него это звучало так, будто она описывала саму себя.
Иногда он задавался вопросом, как она видит в людях столько хорошего, хорошего в нём. Она была всегда так оптимистична, но может это только, когда дело касается его. Он не был уверен насчёт других аспектов её жизни, но смело мог поставить деньги на то, что она буквально являлась солнечным светом для каждого, кого встречала на своём пути.
— Простите? Ты только что рассмеялся?
— Да, это так.
— Я ведь совершенно серьёзно, Джаг, не знаю, почему ты так не привык это слышать, но пожалуйста,
поверь мне, — она буквально умоляла, будто, если он не поверит, это отразится и на ней.
Он глубоко вздохнул, она на самом деле права. Ему никогда ничего подобного не говорили, а когда и говорили, то он ни капельки не сомневался, что они лишь льстят. Но ей он поверил.
— Хорошо.
***
Бетти улыбнулась своему телефону, когда сошла с поезда на платформу. Не смотря на то, что они с Джагхедом за три месяца сформировали крепкую дружбу, он всегда сохранял в себе эту милую скромность. Сначала она думала, что это лишь для того, чтобы привлечь наивных девушек в интернете. В конце концов, она предполагала, что любой среднестатистический писатель уверен в себе, а не скромен и неловок. У Бетти был большой опыт в общении с людьми, у большинства было слишком большое эго, особенно у её сотрудников, но не у Джага. Он звучал очень правдоподобно. Это была не игра, и телефонные разговоры, а также общение по скайпу только укрепили уверенность в его доброте и скромности.
Он всё ещё нервничал, разговаривая с ней, всё ещё колебался, говорил так, будто никогда не видел себя в зеркале. Не смотря на то, что Бетти хвалила его, когда предоставлялась возможность, одаривала комплиментами, когда могла, он всё равно возвращался в самое начало и становился тем парнем, с которым она только начинала переписываться.
Когда она вернулась в квартиру, то поняла, что ей очень хочется быть его опорой. Да, она восхищалась его кротким нравом, но она хотела быть человеком, который поможет ему убедиться, что это не станет слишком опасно. Она видела, что он с лёгкостью переживёт всё, учитывая то, через что ему пришлось пройти.
Ей было больно думать об этом, как подросток-Джагхед прячется по углам маленького городка, залезая в каждую щель в поисках убежища, перемещаясь с места на место, потому что его семья не может предоставить ему достойного будущего. Бетти представляла его чувства, а именно — страх и одиночество, ведь никто не мог защитить его и предложить хоть немного заботы. Это было похоже на то, как она ищет справедливости для других.
Была середина разговора, когда она проскользнула под своё лёгкое одеяло, размещаясь в удобнейшей кровати. Они говорили одновременно ни о чём и обо всём, но это был самый важный разговор для них, ведь все остальные диалоги слились в один сплошной шум. Она зевнула, утопая между подушек, неохотно выражая ему свою усталость.
— У меня завтра ранний подъём...
— Но ведь ты давно уже должна была спать, — усмехнулся он.
— Давно...Но я ничего не могу поделать, я тут немного отвлеклась.
— Ооо, это должна быть очень важная вещь, чтобы удерживать тебя ото сна. Я знаю, что ты та ещё соня, — Бетти клянётся, что могла чувствовать, что он улыбался, прямо перед протяжным зевком.
— Так и есть. Это моя самая большая любовь, — тихо хихикнула она, — Спокойной ночи, Джагги.
— Спокойной ночи, детка.
***
Лишь через несколько дней бледное и истощённое тело Чика оказалось на столе для вскрытий из нержавеющей стали, и по счастливой случайности копаться в этом придётся Бетти. Она не была шокирована, наоборот, это уже была не первая её жертва, попавшая в руки «виновницы сего торжества». Их появление вовсе не пугало девушку, скорее, это имело противоположный эффект, оно заставляло какому-то липкому чувству удовлетворения разлиться в её груди, а сердце автоматически начинало биться чаще. Когда она выполняла предварительный внешний осмотр, то уже знала, о чём стоит писать: о следах на руках, отсутствии гигиены полости рта и об остальных деталях. Девушка не ощущала никакого угрызения совести, Бетти чувствовала себя замечательно.
Именно это чувство, чувство удовлетворения, когда её интеллект и опыт сливались в единое целое, помогая ей стать рукой закона, когда система терпела крах, и помогало продолжать совершать свои коварные делишки. Она ощущала себя непобедимой, когда смотрела в уже пустые глаза мрази, зная, что именно она растоптала этого человека. В груди разрасталось неописуемой мощи пламя. Она всё ещё верила, что те люди, которых заставляли страдать её жертвы, обретут душевное спокойствие. Может быть, даже подобие мира.
— Элизабет, девочка моя, я слышал, что у тебя тут передоз, — нарушил тишину её обители токсиколог Кевин Келлер, вырывая Бетти из прежней сосредоточенности, — Я вижу, что он вернулся в своё естественное состояние. Уже закончила внешний осмотр?
Бетти выпрямилась и пожала плечами. Она улыбнулась коллеге и другу, расставляя галочки в своём головном списке. Это происходило автоматически, учитывая её работу.
Одежда, ценности, травмы, отличительные физические признаки, такие как татуировки или пирсинг, шрамы, родимые пятна, веснушки, ампутированные конечности, обрезание...
— Вау, разве это не ... необычно? — Кевин указал на нижнюю часть тела, — А я уже думал, что всё повидал...
Бетти уже задокументировала украшение при осмотре, но на этом останавливаться не стала. Конечно, серебренное колечко было бы первым предметом, замеченным Келлером. Она рассмеялась, глядя на озадаченный вид коллеги.
— Ни у кого из твоих парней такого не было, да? — спросила она, надевая перчатки, — Если хочешь, то можешь снять сам.
— О Боже, нет! — Кевин замотал руками, отшагивая назад, под бурный смех Купер. Она бы подумала, что из всех людей, Келлер был больше всех знаком со странными пирсингами в районе гениталий.
Бетти вернулась к работе, мысленно отмечая остальные физические особенности, она не вела записи, её разум умещал любую информацию, не давая ей вылететь, словно паутина. Когда Купер уже подготовила тело к первому надрезу, Кевин снова заговорил.
— Итак, обсуждая парней, — сказал он с ноткой любопытства, — Как твои дела?
Она не оторвала своего сосредоточенного взгляда от скальпеля на его компрометирующий вопрос, хотя и упоминание о Джагхеде заставило выйти наружу какие-то волнующие и неуверенные ощущения. Она старалась не подавать вида, когда проводила продольный надрез от груди до костей таза, — Он хороший, — ответила она, не предоставляя большей информации.
Хоть она и считала Кевина своим другом, как и большинство коллег, кроме Шерил, но когда ей было тяжело об этом думать, то она даже не собиралась делиться подробностями своей личной жизни. Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал её слишком хорошо. Вместо этого, она пыталась, чтобы они видели лишь оболочку доктора Элизабет Купер, каковой она и являлась. Это была лишь мера предосторожности, а может даже и защиты.
Она продолжила разрез от середины до обоих плечевых суставов, создавая воображаемую букву «Y», идеальную форму, чтобы можно было удобно отогнуть кожу, докапываясь до органов.
— И это всё? Просто хорошо, — усмехнулся Кевин, — Разве вы с ним не встречаетесь достаточное количество времени, чтобы ты узнала его получше?
Она пыталась бороться с желанием закатить глаза, но всё же сдержанно ответила, — Я с ним не... Я просто... Мы просто... — запнулась она, придумывая достойный ответ, чтобы не сболтнуть ничего лишнего, — Разговариваем. Много. Всё время.
Кевин присвистнул, — Да кажется, что у тебя самые, что ни есть настоящие, бушующие, — Бетти подняла свой взгляд на него от разреза, который измеряла, — Чувства, — закончил он, усмехнувшись.
Бетти позволила слову утонуть в своей голове, переворачивая всё в груди также, как и у всех тел на её столе выворачивали внутренности её умелые ручки. Наблюдения Кевина выдвинули её чувства на передний план, ведь она понимала, что с каждым телефонным разговором, каждой фотографией, сообщением они усиливались. Слово «чувства» было явным преуменьшением, это даже близко не описывало всё то, что она думала о Джаге. Это было всё равно, что назвать кровоизлияние в мозг головной болью.
Улыбка осветила её лицо совершенно автоматически, — Мне он действительно нравится. Очень сильно.
Кевин одарил её ответной улыбкой, протягивая пилу. Он терпеливо ждал, пока она удалит грудную клетку.
— Что ты имеешь ввиду под «Очень сильно»? — спросил он, когда звук пилы оборвался.
Она отдала Келлеру пилу, а тот поставил на рабочую поверхность большую ёмкость с формалином. Когда она разделила все органы по отделам, а именно брюшному, грудному и шейному, то разложила их по контейнерам, взвешивая. В этот же момент девушка вела внутреннюю борьбу с собой, прежде чем начать отвечать на его вопрос. Она не могла позволить ему узнать правду, узнать, что отдаляется от любого, когда её жизнь всё больше наполняется новыми секретами, риском и убийствами.
— Я просто не уверенна, что сейчас самое время ... развивать чувство к кому-то, — ответила она.
— А когда оно настанет?
Она вздохнула, наполняя грудную клетку и брюшную полость ватой, которая задерживала разложение, — Я не знаю, никогда? Просто я так вовлечена тут, что у меня просто не хватает времени на отношения и...
— Лиз, если тебе придётся меньше работать, чтобы иметь хоть какое-то подобие личной жизни или сексуального парня-писателя, всё будет нормально. Ты не можешь просто отработать всю свою жизнь.
Он даже не знает и половины всего... — подумала она, — Тебе нужны материалы для анализов на наркотики? — пыталась она перевести тему от своей личной жизни.
Кевин нахмурился от её отклонения, — Да, но не смей менять тему! Начальство не будет в ярости из-за того, что ты будешь делать четыре вскрытия в день вместо семи или решишь, что свидание для тебя важнее заполнения документов. Сделай хоть что-нибудь для себя на этот раз!
Бетти сосредоточилась на том, чтобы зашить сделанный разрез. Раз стежок, два. Три... Но мозг не мог прекратить думать над предложением Келлера, оно буквально эхом раздавалось в голове.
Сделай что-нибудь для себя...
Всё, что она когда-либо делала было лишь для других людей. Она переехала в Нью-Йорк, потому что её начальник попросил об этом. Она проводила вскрытия, потому что хорошо разбиралась в этом. Она охотилась и убивала чудовищ лишь из-за того, что чувствовала, что должна выровнять весы правосудия, освободить тех, кто застрял в порочном круге преступлений, подвергаясь сплошной боли и страданиям.
Кто ещё этим будет заниматься? Кто, если не она?
Она закончила вскрытие, храня молчание, а потом нажала на рычаг, чтобы вся кровь и остальные вещества смылись с её стола. Кевин тоже не произнёс ни слова.
Как она могла оставить всё это ради парня? Даже ради такого, как Джагхед, того, кто ей очень нравился, а может даже и того, кто был в неё влюблён. Значит, ей придётся оставить всё начатое очищение мира, чтобы иметь возможность выйти замуж, завести семью, покрасить забор в белый цвет и завести миллион детишек? Это было не для неё. Скорее, этого хотела её мать, но Бетти не устраивали мечты Элис. Она не хотела зацикливаться на себе, быть эгоисткой, погружённой в собственное «Хочу».
Она хотела делать что-то важное. Конечно, её работа была важна. Но решать загадки, выявляя причины смерти было не тем, что помогло бы их предотвратить. Но с тех пор, как она увидела дряхлый, гниющий Нью-Йорк, который погряз в своих грехах, извращенцев, которые ходили по улицам города, которые уродовали, уничтожали, забирали, не возмещая ущерба, на уме было лишь одно —
справедливость.
Это было единственной её целью, пока WritersBlock не заглянул в её жизнь, переворачивая её с ног на голову, заставив смеяться, поселив надежду о лучшем. Бетти знала, что её приоритеты изменились не из-за него, она не могла возмущаться. Сейчас она чувствовала себя самой счастливой. Джагхед проник в её жизнь разгоняя все облака одиночества. Он даже и не подозревал, что сделал именно то, что было ей так необходимо.
— Земля призывает Лиззи, — голос Кевина прервал её размышления, — Ты собираешься запихнуть его обратно в морозильник?
Бетти кивнула головой и быстро захлопала глазками, — Извини, да, — пробормотала девушка.
— С тобой всё в порядке? — напрягся Келлер, а его брови поползли вверх, а взгляд смягчился.
Она кивнула, — Просто ... да, я в норме, спасибо за совет, Кев.
Он легко улыбнулся, — Если тебе понадобится мужское слово, то я в твоём распоряжении.
Бетти рассмеялась, — Хорошо, я запомню.
С лучезарной ухмылкой Кевин взял свою коробку образцов, — Я сделаю пару тестов, чтобы узнать, что это героин убил нашего наркошу. Пожелай мне удачи.
Искренняя улыбка осветила лицо девушки.
Ему не нужна удача.
Когда она вернула тело,
тело Чика, на место в его новый холодный дом из нержавейки, то серьёзно задумалась над своими дальнейшими действиями. Бетти действительно хотела дать шанс Джагу, посмотреть, возможно ли это. Она хотела встретиться с ним, увидеть его своими глазами, прикоснуться к нему.
Но она только начала изучать свою новую жертву. Он был молод, неуравновешен, а также с большим тёмным прошлым, а именно обвинениями в нескольких нападений сексуального и насильственного характера в различных учебных заведениях города. Из её наблюдений она поняла, что это настоящий хищник, даже с наклонностями социопата. У него был приличный список, который начинался воровством и включал даже вуайеризм. Но увы, парня так и не посадили за решётку. Ему сходило с рук любое дело.
Пришло время кому-то проучить его, Бетти знала, что станет для него личным ангелом смерти. Она мечтала увидеть его последний вздох, увидеть, как свет покинет его взгляд, улыбнуться, когда жизнь покинет его тело. Она так сильно жаждала этого, что могла до мельчайших подробностей воспроизвести весь процесс в своей голове. Она была в нескольких шагах от контрольного выстрела.
Это будет последний раз, — решила она. Ради неё. Ради Джагхеда.
Ради шанса на настоящую любовь.
