Часть 6
Марстон пытался сдержать порыв мыслей, которые неприятно скреблись через выстроенную стену внутри. Он чувствовал этот поток, шепот, превращающийся в гул. Хотелось сжать голову в руках и раздавить череп, выбить все из разума, чтобы была только гнетущая пустота. Джон был бы рад даже лихорадке, которая повалила бы его, без возможности трезво мыслить. Отчаяние, страх, отрицание, затравленность, смирение — все это чувствовал Джон, и хотелось выть, сминая в ладонях холодную землю под собой. Был бы хоть один луч в этой тьме, которую он не знал, как разогнать — стало бы каплю легче. Но ни луча, ничего не было, и чувство боли под сердцем становилось почти невыносимым. Хотелось даже себе пустить пулю в голову, чтобы прекратить это все: весь этот круг из одних и тех же мыслей, чувств и событий. Было почти физически больно от этого холодного оцепенения. Словно связан по рукам и ногам, валяясь перед своей главной целью, а позади тебя уже ревет поезд, который и не думает останавливаться. Ползи вперед, скребя грудью по острым камням — к жизни, разворачивая себя до крови, с нечеловеческим воплем агонии и стремления, с чувством животного страха от неминуемого или смирись, и умри, будучи изувеченным поездом. Сдаться — слишком легко. Жгучая боль будет с тобой несколько минут, а дальше только темнота без каких-либо забот и волнений. Цель по другую сторону рельс — сложно, боль от проделанного пути будет с тобой несколько недель, пережитые эмоции — до конца жизни. День, когда ты выжил — впечатается в твою память яркой картиной. Выбор жизни — другая сторона рельс. Смерть Артура — поезд. Если Джон позволит Артуру умереть — он сам умрет вместе с ним. Пусть и не буквально, но часть Марстона точно перестанет жить полной жизнью, погружаясь во мрак скорби и черной тоски. А если, несмотря ни на что, будет дальше спасать мужчину — то все пережитое вместе с Артуром отпечатается в его памяти и будет жить вместе с Джоном до конца его дней. Греть ночами, что он поступил правильно, спас его. Но правильно ли? Часть сознания говорила об эгоизме, просто вопила, но Джон не хотел это слышать. Он услышал Артура, и его слова никак не хотели вылезать из памяти, раз за разом звуча в голове, от чего все внутри замирало с пониманием неизбежного. Спасет он его — и тот будет ненавидеть Марстона. Убьет — и Морган с радостью того, что все кончилось, испустит последний выдох, возможно, кромкой сознания благодаря мужчину за правильный выбор. Судорожно вздохнув, Джон опустил голову и зажал ее в руках, чувствуя, как мерзкий ком горечи поднимается выше по горлу, перекрывая на пару мгновений дыхание. То, что он уже несколько дней на грани, не играет ему на руку и делает только хуже, от чего мужчина метался от одной крайности к другой, без понятия, как поступить правильно. — Джон, это Артур и Хозия, знакомься, — усмехнулся Датч, — где-то еще Сьюзан бегала, но… увы. Потом познакомитесь. — Привет, малой, — усмехнулся молодой парень и небрежно потрепал мальчишку по отросшим волосам, от чего тот обиженно отмахнулся от прикосновений. — Добро пожаловать в небольшую семью, — ласково улыбнулся старший мужчина и пожал парнишке руку. Что-то похоже на счастье, теплой волной разлилось внутри, и маленький Джон скромно улыбнулся, не по своей воле доверяя этим троим перед ним. После стольких лет в одиночестве, с сомнительными «друзьями», он наконец-то почувствовал покой, пусть и среди незнакомцев. Тяжело вдохнув, Джон сглотнул тягучую слюну и вновь поднял глаза к небу, чувствуя, как их опять неприятно режет от подступающих слез. Ком, который он несколько мгновений назад сглотнул, опять вернулся на то же самое место, раздирая изнутри горло неприятным спазмом, но он все равно держался, запрещая эмоциям брать над собой верх. Терять Артура не хотелось, и Джону все равно, каким способом он уйдет. Он всегда был где-то рядом, так пусть и останется где-то рядом. — Датч, он отказывается учиться! — недовольно протянул Артур, таща за собой парнишку, который отчаянно сопротивлялся, упираясь пятками в землю. Хозия отложил газету в сторону и из-под бровей посмотрел на парней. — Я его словно в лаву кидаю, а не в воду! — Я из-за тебя воды боюсь! — выкрикнул Джон, все еще пытаясь вырвать руку из крепкой хватки Артура. — Пусти! — Не ори, голова уже болит от тебя, — Морган поставил его рядом с собой и недовольно осмотрел с головы до ног. — Артур? — осторожно спросил Ван дер Линде и посмотрел на двух своих подопечных. — Ты что ему сделал? — Мы лошадей ходили купать, а он просто взял и столкнул меня с коня! Я, по его мнению, должен так научиться плавать! Да я чуть не захлебнулся! — Джон пихнул парня в бок, и тот ощерился от неприятной боли под ребрами. — Пусти! — Спрашивали меня, говнюк мелкий! И я бы все равно не дал тебе утонуть! — Артур отпустил вырывающегося парнишку, и тот по инерции отлетел назад, падая на землю. Датч устало потер виски. — Может, поладите уже, а? — тихо спросил он и кинул быстрый взгляд на отряхивающегося Джона. — Мы и так ладим, Датч, просто этот придурок не понимает, что я пекусь о его благополучии! — Артур со всей силы пихнул парнишку в плечо, и тот от силы удара вновь упал на землю, не найдя рядом никакой опоры. Джон в последней попытке несколько раз глубоко вздохнул, чтобы справиться с эмоциями, которые драли его изнутри на части. Не время и не место. Да и Марстон давно уже не знал, что такое слезы. Прохладный ночной воздух приятно успокаивал Джона, который словно задыхался. Ему хотелось чего-то неимоверно сильно, до пустоты в легких, и в то же время, он хотел, чтобы его просто оставили наконец-то одного. Вытирая слезы со щек, Джон сидел вдали от лагеря на поваленном дереве и смотрел на равнину за перелеском, где они и остановились на ночь. Говорить ни с кем не хотелось, поэтому приходится прятаться, да и в таком состоянии показываться желания нет. Особенно перед Артуром. С Артуром у него всегда проблемы. Например, от него не спрячешься, потому что он был почти как гончая, которая везде найдет след того, кто ему нужен. И в данный момент Марстон слышал глухие шаги по траве позади себя. — Мы ужинать собираемся, ты идешь? — Артур сел рядом и потянулся, смотря, как и Джон, вперед, на равнину. Тихий всхлип рядом заставил нахмуриться и медленно повернуть голову к парнишке, сразу замечая мокрые разводы на щеках. — Джон? — Отстань, — буркнул Марстон и отвернулся от старшего парня, очень надеясь, что он сейчас уйдет — было стыдно. — Что случилось? — Ничего, — отмахнулся Джон и отодвинулся подальше. — Конечно. Поэтому передо мной сидит двенадцатилетний парень и ревет? — усмехнулся Артур, хотя внутри что-то неприятно скреблось от этих слез. Он точно плачет не просто так, и причина должна быть серьезная. — Я не реву. — Как скажешь, — разочарованно пожал плечами Артур, понимая, что он все равно не скажет. Упертости парню не занимать, это он понял быстро. Джон нахмурился и поджал припухшие от соленых слез губы, раздумывая над тем, чтобы сказать или не сказать Моргану, что развело его на слезы. — Я скучаю, — вскоре ответил мальчик и соскреб сухую кору с дерева, чтобы как-нибудь отвлечься. — По чему? Он пожал плечами, смотря, как в закатном солнце какая-то букашка пытается спрятаться меж трещин в коре. — Джон, говори уже, — закатил глаза Морган и сел ближе к мальчишке. — Что стряслось и по чему ты скучаешь? — По отцу, — Джон сморгнул последние слезы, чувствуя, как начинает успокаиваться. С Артуром и недавние мысли стали каким-то сущим пустяком. Тот одним своим присутствием забирает все, что есть у людей: мысли, пространство, жизни. — Теперь мы твоя семья, — вздохнул Морган и положил ладонь на плечо Марстона, почувствовав, как тот вздрогнул от прикосновения. — У тебя новый отец и брат! — Артур похлопал себя по груди и радостно улыбнулся, смотря на успокоившегося Джона, — Замечательный брат! — У которого в мечтах утопить меня, — настала очередь мальчишки закатывать глаза, но улыбка все же скользнула по его губам. — Инстинкты заставят тебя плыть, — качнул головой Артур. — Вставай и пошли. Если есть время на такие раздумья, значит, Датч с Хозией не сильно тебя загружают делами. — Артур, — окликнул его Марстон, встав с бревна. Морган остановился и обернулся на пол пути. — Ты мне как брат? — серьезно спросил мальчишка и слегка нахмурился. — Если ты сам этого хочешь, — пожал плечами Морган и пошел к лагерю, где темные силуэты на фоне костра ходили взад-вперед. Солнце скользнуло последним лучом по равнине и скрылось за горизонтом. Горячий ком, который отчаянно сдерживал Джон, наконец-то разорвался внутри, позволяя слезам медленно стекать по грязным щекам. После стольких лет без слез — это было сродни сошедшей лавине. Закрыв лицо ладонями, Джон согнулся и позволил телу делать то, чего оно хочет, сотрясаясь в беззвучных рыданиях, которые сейчас были словно жизненно необходимы. Он чувствовал, как становилось все тяжелее и тяжелее, по мере того, как плач становился все горестнее, раздирая всхлипами грудь. С того момента прошло столько лет, и влага, теряющаяся в его ладонях, которые не позволяли даже миру видеть слезы, казалась чем-то настолько неправильным, что хотелось резко прекратить это. Но Джон не прекращал. Сидел, согнувшись у дерева и чувствовал, как задыхается от страха и бессилия. Мысли о револьверах в кобуре на поясе, то и дело твердили ему о том, что надо сделать, от чего не убежишь, потому что Джон должен послушаться Моргана. Хотя бы в благодарность за все, что тот ему дал за эти годы, и в благодарность того, что сделал для него в последние свои дни. Пора смириться так же, как он смирился с этим день назад, уйдя в лес, чтобы побыть одному. Он решился на этот шаг один раз, так почему бы не решиться еще раз, вспомнив все свои мысли и эмоции того дня? Джон устал кидаться от одной крайности к другой, настолько устал, что выбирать уже вообще не хотелось. Пусть это делает кто-нибудь другой. Например, Эбигейл, которая, кажется, готова к тому, чтобы оставить Артура или забрать у него жизнь, чтобы тот больше не мучился. «Не мучился», — повторил у себя в голове Джон и раскрыл ладони, позволяя ночной прохладе встретить распаренное от слез лицо. Конечно, Артуру неприятно находиться в таком состоянии, он сказал, что ему больно, что он устал, и можно только догадываться, что именно он чувствует сейчас, лежа в той хижине и давясь очередным приступом, который даже не дает шанса на вдох. Хотел бы жить Джон, смирившись в один момент с тем, что с очередным провалом во мглу он больше не сможет открыть глаза и вдохнуть? Хотел бы он бороться, когда шанса нет в таком состоянии, когда тебе больно даже дышать — делать то, что было самым легким в человеческой жизни, что все делали на автомате. И хотел бы он жить, когда у тебя больше никого родного нет, ничего того, для чего ты жил и старался? А тот, за кого ты решил отдать жизнь — поступил, как настоящий придурок и эгоист, пожертвовав тем, что у него есть и просто втоптав в грязь то, ради чего решил умереть. Вся жизнь Артура, которую он ценил и любил, разрушалась на глазах буквально за пару дней. Обтерев щеки, Джон глубоко вдохнул, расправляя разгоряченные легкие. После этого приступа стало значительно легче, словно открылось второе дыхание. Половина страха ушла, как и половина отчаяния — у Марстона будто бы больше не было на это сил, что и было правдой, отчасти. Он был истощен на еще один такой круг. На еще один такой день и выбор. Пора кончать со всем этим порочным кругом. Со всеми мыслями и выборами, которые ни к чему не привели и не приведут более. Пора оставить прошлое в прошлом и наконец-то начать действовать, как мужчина, выбирать правильные решения, делать то, что нужно. Пора уже начать думать, а не скользить мыслями, как по льду. Тяжело поднявшись с травы, Джон прислонился к стволу, чтобы быстро перевести дыхание, взять себя в руки, глядя на то, как тучи быстрым потоком скользят по ночному небу. Вдох-выдох, вдох-выдох, и он делает первый шаг, отталкиваясь от ствола. Думать уже не хотелось ни о чем. Ничего решать повторно, обдумывать правильно ли он поступает — он тоже устал. Руки уже не тряслись. Даже когда он взводил курок, подходя к хижине, слыша удивленный вопрос от супруги. Жаль будет отбирать у семьи сон этой ночью. Они этого не заслужили. Ни звука выстрела, ни вида крови, ни понимания того, что жизнь Моргана окончил сам Джон. Он справится, справится со всем рано или поздно, всегда справлялся. Оттолкнув от себя перепуганную Эбигейл, отчего она споткнулась и повалилась на землю, Марстон зашел внутрь, до боли сильно сжимая револьвер в руке. Бешено стучащее сердце готово было пробить грудную клетку, от чего перед глазами то и дело возникали миллионы цветных точек. Артур лежал на прежнем месте, так же разглядывая потолок. Повернул медленно голову к вошедшему и замер, следя усталым взглядом за револьвером в правой руке у мужчины. Черное дуло уставилось на его лоб, и Джон сглотнул, молясь Богу, чтобы тот закрыл глаза, иначе он не выстрелит. Он клянется, что если тот не закроет глаза, то он не сможет выстрелить. Только не так. Рука опять начала дрожать, отчего дуло спустилось со лба к шее. При взгляде на это лицо, которое сейчас казалось живым и даже не спящим — вся решимость медленно рушилась, и надо было кончать с этим как можно скорее, пока Джон не передумал вновь. Переложив указательный палец на спусковой крючок, Марстон набрал полную грудь воздуха, вновь целясь в лоб, чтобы на выдохе нажать и прекратить всю эту глупую постановку. К черту взгляд. Придется жить с этими глазами в ночных кошмарах. Что поделать? — Я пить хочу, — тихо прохрипел Морган, смотря в красные от недавних слез глаза Джона. Рука дрогнула, и, резко и рвано выдохнув, Джон опустил руку с оружием и закрыл глаза. Внутри, в один миг, все резко опустело. Медленно сев на край кушетки Моргана, Джон прикрыл глаза и свободно выдохнул. Он не может больше это терпеть. — Эй, — прошептал Артур и вытащил одну руку из-под покрывала. Джон истощен. Настал тот конечный момент, когда он перестал что-либо чувствовать. Грань пройдена, и назад пути уже нет. В голове пустота от резко ушедших мыслей. Только звуки происходящего и сорванное биение собственного сердца. Револьвер выпал из ослабевшей руки, с громким, глухим грохотом падая на дощатый пол. Артур поджал губы, смотря на Марстона — его лицо покинули абсолютно все эмоции и даже взгляд застрял на одной точке. Потянувшись к лежавшей на краю ладони Марстона, чтобы как-то успокоить друга, Артур сдался на полпути, чувствуя, как неприятно тянут отбитые мышцы в плече. — Прости, — тихо прошептал Морган и закрыл глаза, больше не в состоянии держать их открытыми. Джон все еще не улавливал ни одной четкой мысли в голове, чувствуя только холод, поселившийся где-то внутри. Хотел бы он выругаться или на крайний случай врезать Артуру за все то, через что пришлось пройти, но сил не было. Рухнув назад, на ноги Моргана, врезаясь больно затылком о стену позади, Марстон закрыл глаза. Пошло все к черту.Часть 7
Джон притворялся спящим до тех самых пор, пока все не улеглись спать. Он слышал все разговоры между Эбигейл и врачом. Слышал тихие слова о том, что она думала, что Марстон все же прикончит Моргана, говорила, что беспокоилась, но почему-то не побежала останавливать его, отчего испытывает чувство вины до сих пор. Он слышал, как Джек говорил, что скучает по Кейну, по старому лагерю. Слышал, как Артур зашелся кашлем, стоило ему сделать первый глоток. Открывать глаза, давая всем понять, что он не спит — не хотелось. Хотелось так и остаться одному, без разговоров, вопросов и простых взглядов. Только когда воцарилась звенящая тишина, Марстон позволил себе открыть глаза, встречаясь с ночной тьмой, поглотившей хижину. Лишь тусклый лунный свет пробивался сквозь окна и через щели под дверью. Дерева для розжига камина больше не было. Тупая боль в плече начинала усиливаться. Думать так ни о чем и не хотелось, но все равно мысли медленно, лениво начали пробираться обратно в его уставшую голову, которая неприятно гудела, стуча пульсирующей болью по вискам. Мысли о ночи, о негорящем камине, об Эбигейл с Джеком на кушетке, о странной, даже пугающей пустоте внутри, которая сейчас была такой правильной и спокойной. Она дарила спокойствие Джону, словно нашептывала ему на ухо, что хватит беспокоиться, все позади, более ничего не важно, хватит эмоций, ты один. И Марстон слушал, мирился с этим состоянием, ощущая непривычную легкость на душе, будто бы все и, правда, более не важно. Когда нога Артура дернулась в беспокойном сне под спиной Джона, Марстон устало приподнялся и перевел взгляд туда, где должно было находиться лицо Моргана. Думать об этом человеке сейчас не хотелось, как и вспоминать то, что было где-то час назад. Ни краем мысли, ни большими кусками. Гудела мысль о том, что у него под ногами все еще лежит револьвер, которым он целился в него, и все. Заходить дальше — просто не было желания. И Марстон не заходил. Сидел, смотрел в темноту, начиная еле различать черты лица Артура, который перестал сопеть, и ничего не чувствовал. — Джон, — крайне тихо прошептал Артур, проснувшись, напоминая о себе все равно, и Марстон нахмурился, выглядывая из темноты черты его лица. — Мне нужно выйти. Джон мотнул головой, прогоняя странную дымку в сознании и встал с кровати, желая просто проигнорировать его просьбу и выйти самому. Пусть Артур делает, что считает нужным, но без Джона. Вот только после просьбы, пустота словно испугалась голоса Артура и немного уступила место привычной теплоте, которая звала за собой, утягивая в привычную заботу. Джон чувствовал эту борьбу и сонно думал о том, что лучше бы вообще ничего не чувствовать, как и час назад. — Ты сможешь стоять? — все же спросил он. — Да, — уверенно сказал Артур и откинул покрывало, чувствуя, как прохладный воздух ветерком прошелся по голому телу. Позволить ли Моргану выйти или нет — Джон не знал. Стоял рядом, смотря на еле различимые черты лица в темноте и думал над решением, в какой раз, выбирая. Эмоций насчет происходящего не было: ни страха, ни неуверенности, ничего. Только мысли в голове и два ответа. Подойдя к Моргану, Джон протянул ему здоровую руку, чтобы тот схватился, и помог ему подняться. Теплая ладонь Моргана обхватила руку Марстона, и Джон дернул на себя, поднимая Артура с кровати. Тот, пошатнувшись на месте от того, что потемнело перед глазами от долго положения лежа и слабости, схватился за Джона рядом, чтобы сохранить равновесие. — Где моя одежда? — тихо спросил Морган, чтобы не разбудить никого, не убирая рук от Марстона. — Бери покрывало и пошли, — бесстрастно произнес Джон и пошел к двери, ориентируясь на свет от луны, который проникал в дверные щели. Шорох позади, и Артур встал рядом с Марстоном, кутаясь в покрывало. — Ты уверен? — сам не зная зачем, спросил Джон и приоткрыл дверь различая на улице крыльцо и тени от деревьев при свете луны. — Да, — так же уверенно ответил Артур, как и недавно, толкая сильнее дверь, вслед за другом. Артур первым вышел на улицу, держась за открытую дверь, пока не сделал последние пару шагов, и не схватился одной рукой за балку крыльца, чтобы не упасть — в ногах была ощутимая слабость, и Морган не был до конца уверен, что сможет пройти спокойно дальше сам, не хватаясь за что-нибудь. Подойдя ближе к ступенькам, он сел, тяжело вздыхая, и обернулся к Джону, который так и стоял чуть позади и смотрел вперед на лес. — Джон? — окликнул его Артур, пока тот так и стоял, не двигаясь с места. Ночной воздух позволял дышать свободнее и от этого стало чуть легче. Переведя взгляд с леса спереди на Моргана, Джон сел рядом. Артур сильнее закутался в покрывало, не собираясь мерзнуть сильнее, чем следовало ему для того, чтобы освежиться, и слушал пение сверчков в траве неподалеку от хижины. Это успокаивало, даже умиротворяло, от чего все какие-то тревожные мысли уходили прочь, оставляя место только чему-то душевному. — Джон, я, — начал тихо Артур и моментально замялся, думая извиниться, но не зная, как это сказать, да и нужно ли вообще как-то говорить об этом. Он видел состояние Джона, и надо быть идиотом, чтобы не понять, что тот был на пределе, с револьвером в руке, и он перешагнул порог этого предела, когда рука опустила оружие. Просто «прости» роли не сыграет. Одно слово, в которое Морган не сможет вложить весь смысл и вину, которую он чувствует. Красиво говорить он не умеет, поэтому: — Прости. Я не думал, что… — он прикусил язык и повернулся к Марстону, который так и смотрел вперед на лес, думая о своем. — В общем, прости. — Я не особо настроен на разговор сейчас, — спокойно ответил Джон. — Понимаю. «Нет, не понимаешь», — хотел сказать Марстон, но вместо этого промолчал. Может, с утра он решит поговорить, но точно не сейчас. Сейчас ему хорошо с этой пустотой внутри и отсутствием каких-либо эмоций. Он хочет просто отдохнуть, не волнуясь ни о чем. Все решилось, всему пришел конец, всему тому, что тяготило его и тащило вниз, и в эту ночь он хочет подумать просто о ночи, и том, что его окружает: растениях, сверчках, луне и звездах, и о проклятом Артуре Моргане, который сидел рядом и тяжело, сипло дышал. В очередной раз вздохнув Джон провел ладонью по лицу, чувствуя, как неприятно тянутся зарубцевавшиеся раны на лице, и прикрыл глаза. Ему начало казаться, что в данный момент он живет только ради мужчины рядом, чтобы тот не умер. И это было… паршиво. Паршиво не от того, что Джону не нравилось или он злился от этого факта. Паршиво от того, что он не понимал, что с этим делать. Недавняя пустота вновь начала заполняться тем неприятным чувством упущенного момента, который Джон никак не мог схватить. — Ты думаешь, это хорошая идея? — хрипло спросил он, поворачиваясь к Артуру. Тот в свою очередь так же глянул на Марстона. — Выходить на улицу. — Ты же не предлагаешь мне под себя ходить, — усмехнулся мужчина и сразу напрягся, чувствуя новый приступ на подходе. Дышать резко перехотелось вообще. — Мы бы придумали что-нибудь, — без доли интереса сказал Джон, смотря на то, как сгибается Морган. — Артур? — Я нормально, — еле слышно сказал он, глядя на доски от лесенки. — Я думаю, тебе лучше пойти обратно, — и на этих словах Артур начал вновь давиться кашлем, отворачиваясь от Марстона. Джон мог лишь только наблюдать, постепенно вспоминая, что такое страх и боль где-то в области грудной клетки. Надо было просто уйти этой ночью, как он и хотел. К счастью, приступ был не таким жестоким, и Артур быстро пришел в себя, жадно втянув побольше воздуха в горящие легкие. — Я яйца отморозил, — сипло сказал он. — Только я для начала отлить хочу. Поможешь? — Что? — удивился Джон, возвращаясь в привычное для него состояние. — Обрубок твой подержать? — Придурок, — Артур, схватившись за ту же балку, медленно встал, чувствуя, что мышцы в руке вот-вот подведут его, и пальцы разожмутся. Джон встал следом за Артуром и помог спуститься ему по лестнице, поддерживая за руку. Держать его, пока тот отливал за домом — не пришлось. Марстон просто стоял на подстраховке, разглядывая дремлющих лошадей, и думал о том, как все абсурдно в этом мире. Абсолютно все. Особенно, последние несколько дней, которые каждый новый день кажутся сном. Особенно те моменты, когда он держал Артура на прицеле, полностью готовый уже наконец-то выстрелить и покончить со всем. Желчь из-за воспоминаний подступила к горлу, и Джон сглотнул, слушая недовольное ворчание Артура рядом. — Я все, — сказал он и повернулся к другу, закутываясь в покрывало. — Пошли? — Да, — выдохнул Марстон и, придерживая Артура под руку, пошел к дому, чтобы уложить мужчину обратно и, может, поспать самому. Уложив Артура, так же поддерживая его под руку, Джон привычно сел рядом, сразу упираясь взглядом в темный пол под ногами. — А ты где спать будешь? — сонно спросил Морган и натянул покрывало до подбородка. — Здесь, — прошептал Марстон, слыша, как ворочается в другом углу Эбигейл, возможно, потревоженная их возвращением. — Спи, пожалуйста, — устало попросил Джон и прикрыл глаза, закрывая лицо ладонями и опираясь локтями о колени. К счастью или к сожалению, сейчас для Джона нет места. Ни на комфорт, ни на заботу о себе. Как и раньше: Джек, Эбигейл, Артур и затем сам Джон. Вот только из-за эмоционального истощения он начал сомневаться в этом, потому что само тело уже говорило хозяину, что все это беспокойство скоро сведет его в могилу, вместо Моргана. Особенно после этого вечера, который сделал из мужчины пустой сосуд без волнения даже за свою шкуру. Может, ему надо просто выспаться хорошенько, чтобы все это прошло или дождаться момента, который осветит всех присутствующих чем-то настолько ярким и хорошим, что заставит Джона засмеяться. Сейчас-то даже об улыбке думать было противно. Артур согнул в коленях ноги, освобождая Марстону место и закрыл глаза, чувствуя, как подскочила температура до высокой. С этим просто надо заснуть и смириться. Сев глубже, Марстон прислонился спиной к стенке и прикрыл глаза, привычно слушая тихое сопение всех присутствующих. Как же хотелось лечь в постель, теплую, уютную, с мягкой подушкой и Эбигейл. Залезть под одеяло, накрыться почти с головой и затащить в кокон супругу, чтобы в теплоте и уюте заснуть крепким сном. Посмотрев слепым из-за темноты взглядом в сторону женщины, Джон тоскливо поджал губы из-за всего, что случилось после того, как появился Джек. Стало стыдно перед ней и перед мальчиком, который, в отличие от Марстона, любил его, как отца. Стыдно за побег от супруги с младенцем на руках, за весь игнор, когда она просила посидеть с маленьким Джеком, за все те моменты, когда он просто сбегал от ребенка, а тот тянулся к нему и его обществу, потому что Эбигейл говорила, что он отец. Казалось, что любой другой из банды был ему большим отцом, чем Джон. Он часто видел, как его учит Хозия, а Эбигейл покровительственно стоит рядом и радуется успехам сына, да даже Морган со своим скверным характером проводил больше времени с Джеком, чем его отец. Больше заботился, переживал, да у него даже интонация менялась, от привычного вечно сквозящего сарказма в голосе. А что было у Джона? Какая-то больная привязанность к Эбигейл, которая больше была похожа на обязанность заботиться о ней из-за давно данного слова. И так же с Джеком. Только вот почему было так неприятно, когда он звал Бронте папой? Как только Морган встанет на ноги, надо будет наверстать упущенное. Джек — славный малый, который нравится Джону. А Эбигейл… ее пора начать любить по-настоящему, она это заслужила. Спрятав лицо в ладонях, Джон зевнул, чувствуя, как сон накатывает с новой силой. Может, сегодня стоит поспать вместе со всеми, чтобы днем заниматься более полезными делами, нежели отсыпание? Тело жаждет этого сна, то и дело напоминая об этом хозяину тяжелыми веками, словно в глаза метнули горсть песка или отсутствием связанных между собой мыслей от уставшего, почти изголодавшегося от отдыха, мозга. Вариант хороший, поэтому, оглядев в темноте всех присутствующих, Марстон тихо нашарил в темноте валяющийся в ногах револьвер и, сложив руки на животе вместе с оружием, попытался хотя бы подремать. В таком неудобном сидячем положении — поспать крепко все равно не выйдет. Да и Артур начал дергаться во сне, то и дело задевая ногами Джона, отчего весь сон на пару секунд будто бы исчезал. С утра, как и предполагал Марстон, так и не сумевший заснуть, его состояние заметно ухудшилось. Те урывки сна, которые он находил днем — были недостаточны для организма, и все это вылилось в головные боли, раздражительность и общее плохое состояние. Он должен оставаться сильным для всех, но в итоге он был ничем не лучше Моргана, лежащего рядом. — Иди, поспи, — сказала Эбигейл, как всегда, проснувшаяся раньше других. Джон, словно не видя ее, встал, вручив ей свой револьвер, и прошел к кушетке с Джеком, который, как только подошёл мужчина, раскинул руки на кровати, ложась на спину. — Тебе что-нибудь надо? — заботливо спросила она, видя совершенно разбитое состояние мужа. Подвинула осторожно Джека ближе к стене и села рядом с Джоном, кладя ладонь на его грудь, чувствуя, как та медленно опускается и поднимается. Напоследок, Джон только почувствовал, как что-то мягкое коснулось его щеки, перед тем, как он смог окончательно заснуть. Но и поспать достаточно много и хорошо он не смог. Сначала проснулся Джек, который, аккуратно перебираясь через спящего отца, случайно упал на него, потом кашель Артура, затем док, который уронил кружку с водой для Моргана. Когда в третий раз Джону не удалось заснуть, он все же открыл глаза, понимая, что это бесполезная затея. Но хоть чуть-чуть, но он чувствовал себя отдохнувшим, и даже старая апатия пропала. Сев на край кушетки, Марстон кинул быстрый взгляд на Артура, который, повернув голову к двери, смотрел на нее. Джон поправил растрепанные от неспокойного сна волосы и встал, чувствуя неприятную слабость в теле. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он Артура хриплым ото сна голосом. — Дышу пока, — без особого энтузиазма ответил он и поднял взгляд на подошедшего мужчину. Глаза Моргана были все такими же уставшими, с красным ободком от лопнувших сосудов и синяками под глазами. Жалкое зрелище. Джон поспешил отвернуться. Сев рядом, он устало провел рукой по лицу, чувствуя под пальцами неровность шрамов и вздохнул, ощущая неприятный спертый воздух хижины. Вряд ли Артуру легко дышать таким. Надо опять проветрить и дока найти, чтобы обговорить с ним план лечения Моргана, и сможет ли он вообще сделать для него что-нибудь. Не успев до конца проснуться, Джон вновь начал думать о своих обязанностях, не замечая того, как гудит голова. Тишина давила. — Что это было, в общем-то? — решил спросить он Артура о вчерашнем. Джон немного отдохнул, и теперь это нерешенное дело хотелось разобрать. — Ты о чем-то конкретном? — Не строй из себя дурака, Морган. Я устал для каких-либо выяснений, — Джон повернулся к Артуру. — Со мной поговорила Эбигейл, и… — Артур в раздумьях поджал губы, — я подумал и… просто не смог отказать ей. — Что она сказала? — с надеждой спросил Марстон, слегка радуясь тому, что жена смогла выбить из головы мужчины всю дурь. Морган вздохнул, перед тем, как вновь начать говорить, поднимая взгляд с Джона на потолок. — Попросила выжить. Позволить вам позаботиться обо мне. Что я, — Артур неопределенно пожал плечом, — важен для нее и Джека. Джон нахмурился, пытаясь разложить только что услышанное по полочкам. — То есть, ты услышал от нее то, что важен для них, сразу переосмыслив свое поведение, а то, что я попытался вытащить тебя, от того, что ты так же важен и дорог мне… — Марстон растерянно усмехнулся, обведя быстрым взглядом всю хижину изнутри, — это типа не важно? Окей. — Джон… — Неважно, — отмахнулся мужчина, поднимаясь с кушетки, не собираясь выслушивать никакие оправдания от Артура. С него достаточно. — Знаешь, — Марстон обернулся к Моргану, перед тем, как выйти. Молчать не хотелось. Почесал отросшую щетину, которая постепенно превращалась в жалкую бородку и вздохнул. — С тем, через что ты заставил пройти меня за эти дни, я уже сам сожалею, что решился на твой второй шанс. Проигнорировав блеснувшую в глазах Моргана вину, Джон вышел, оставив дверь открытой. — Я, между прочим, не просил об этом! — прикрикнул он вслед Марстону. Джон сел на крыльцо, не придав значения брошенной ему в след фразы. Словно у него выбор был, забавно. В благодарность за все: схватиться за шанс или бросить его, как он просил, словно Артур был не более, чем знакомым, не заслуживающим любви тех, кому он помог. Да, черт, Джон, действительно, уже почти что сожалел о содеянном, потому что мужчина позади истрепал ему все нервы. Вышедшие из-за дома Эбигейл с Джеком, вырвали Джона из плохих, ненужных мыслей одним своим видом. — Тебе следует поспать этой ночью, а я подежурю, — она села рядом и обнадеживающие приобняла Марстона. — Я в норме, — отмахнулся он, словно не чувствовал давящего вновь на плечи отчаяния. — Ты не в норме, Джон, — грозно сказала она, сжимая его рубашку на спине. — И тебе следует поговорить с тем доком. Твое плечо выглядит безобразно, — Джон отмахнулся, игнорируя ее слова. Не беспокоит особо — значит, с ним все нормально. Но когда она встала, чтобы, видимо, уйти, он все же глянул на кровавый след на рубашке, который стал ещё больше после ночи.