The Dawn Will Come

      Джон ленивым шагом пошел за остальными, когда все решили двинуться в путь. Датч пошел первым, водрузив себе на плечи седельные сумки, набитые золотом и деньгами, Артур, кинув последний взгляд на коченеющий труп Мики, пошел следом, и Джон, с сожалением обведя взглядом пространство вокруг, пошел за ним, до боли сильно сжимая кулаки.       Все молчали. Ван дер Линде привел своего уже старого Графа к лошадям Джона и Артура, отдал сумки мужчинам и сам залез на облегченного жеребца, говоря, что еще вес на своей старой спине он может не выдержать. Морган с Марстоном раскидали сумки на своих лошадей, крепче цепляя их к седлу, чтобы не растерять по дороге ни цента и залезли следом. Артур кивнул Джону, и Марстон повел мужчин за собой, одновременно радуясь, что Артур едет позади него, а с другой злясь, что он все еще с ним, переворачивает все в его голове одним своим присутствием.       Облегчения от смерти Мики он все еще не мог почувствовать. Что-то горячее, похожее на ненависть все еще текло по его венам, отчего хотелось расчесать кожу в кровь, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения под ней, освободить себя от того, что все еще мешает нормально дышать. Была бы его воля — он бы выпустил еще пуль в живых людей, чтобы сбросить с себя этот груз. К сожалению или к счастью, в невинных людей он стрелять не хотел. Чего не мог сказать об Артуре и Датче.       Датча он вообще видеть не хотел и даже думать о нем не имел желания. Джону хотелось сказать Ван дер Линде, что он не хочет, чтобы тот ехал с ними, что и Артур ему не нужен и пусть тот валит наконец-то по своим делам, оставив Марстона наедине с собой и своей семьей. Но также не было желания открывать рот, чтобы произнести это, привлекая к себе лишнее внимание. Опять выслушивать нудное нытье Моргана, что так нельзя, что он не оставит Джона с этими деньгами, что он в опасности, а мужчина хочет доставить его к Эбигейл живым и невредимым. Тошнило. Тошнило от одних этих мыслей. Он затылком чувствовал взгляд Моргана. Чувствовал, как тот думает о том, как бы с ним ничего не приключилось по дороге.       Хотелось вздохнуть свободно, а рядом с Артуром он как в оковах. Присутствие мужчины душило его. И как хотелось оказаться как можно дальше от него, так же сильно хотелось прервать молчание и напряжение. Благо злость и здравый разум были сильнее.       На каждом привале Джон изо всех сил еле сдерживался, чтобы не убежать. Артур и Датч, как два давних друга, что не покидали другого ни на минуту, болтали до полуночи у костра, мешая спать и нормально мыслить. Ван дер Линде, зная, что Джон ему ничего не ответит и что Марстон зол и не верит ему, спрашивал все интересующее его о мужчине у Моргана, который с радостью все рассказывал. Начиная от того, как он решил их навестить и заканчивая тем, как он живет. От последнего у Джона кровь закипела. Ведь как он мог рассказать такому человеку, где живет самое дорогое что есть у него в жизни? Его семья!       Он не верит Датчу. Он не сможет его пристрелить, он помнит все, что этот мужчина дал ему в жизни, но он не верит ему и не сможет доверить безопасность своей семьи. Пусть он и пристрелил Белла. И ему не нравится то, как беззаботно общается с ним Артур. Он до сих пор не знает, что между ними произошло.       Оставалось уходить к себе в палатку и пытаться заснуть под их тихий смех и разговоры.       Моргану каждый раз, когда Марстон уходил спать, было жаль мужчину, который не знал, куда себя деть. Каждый раз, когда он поворачивался к ним спиной, ему хотелось окликнуть его, подозвать, чтобы и его затолкать в их общение, но каждый раз слова застревали в горле.       Но больше всего хотелось извиниться перед ним за все сказанное в ту ночь в Блэкуотере. Казалось бы, всего лишь слова по пьяни, по злости, но какой эффект они возымели на мужчину и какой результат принесли. Некрасиво было так называть Джона. Ему дорог этот мужчина, он стал ему дороже, чем раньше и понимание, что он причинил ему боль одним тупым словом — выедало изнутри огромную дыру.       Но вряд ли Марстон будет выслушивать его извинения. Он даже смотреть не хочет в сторону Моргана.       И каким бы правильным это ни было — это причиняло боль.       Плечо мешало спать нормально. Неважно в какой позе спал Артур — он все равно просыпался несколько раз за ночь из-за сильной тупой боли, словно мышцы пытаются вырвать через ранение. После первой ночи он пришел в себя по общему состоянию, не считая остаточной слабости, которая была видна особо сильно по вечерам. Его беспокоило только плечо, и Датч, видя состояние Моргана, предложил заехать на одну ночь в ближайший по дороге город — Строберри, чтобы они нормально поспали, особенно Артур.       Джону это не понравилось. Он готов был разразиться криком, ударить одного и второго мужчину, но вместо этого лишь рыкнул, что это пустая трата времени. Им осталось ехать всего лишь один день, и если Артур переночует эту ночь на улице — он не умрет. Пусть и смотреть на его состояние порой было тяжело. Ему трудно было ехать быстрым аллюром из-за тряски, он не мог нормально напрягать больное плечо, Джон слышал, как он вставал ночами, чтобы отвлечься от боли небольшой прогулкой вокруг их маленького лагеря. Он слышал, как громко Артур шипел, когда Ван дер Линде менял ему повязку.       Хотелось покончить с этим как можно быстрее. Приехать домой, получить пощечину от Эбигейл за все эти дела, захлопнуть дверь перед носом Моргана и зажить спокойной жизнью. Это было его главной мечтой. И он не позволит второй своей мечте занять это место. Между ним и Артуром ничего никогда не будет. Мужчина ясно дал это понять своим поведением. Да и отказывается его воображение, и так скудное, представлять Артура гомиком. Лишь моментами, отстраненными, быстрыми.       Марстон все же заехал в Строберри, сразу направляясь к отелю. Датч с Артуром последовали за ним. Солнце как раз клонилось к закату, они устроили небольшой привал недалеко от города, поели подбитого маленького кабанчика, и это было самое время, чтобы снять комнату, отдохнуть перед сном и поспать.       Привязав лошадей возле отеля, Датч взял себе все деньги, чтобы не оставлять их снаружи и вошел внутрь, кивнув Артуру, который крепко похлопывал свою кобылу по холке.       Джон тоже пока был снаружи, осматривая Рейчел после долгого пути. Осмотрел ноги, проверил седло, шкуру под подпругами. Провел ладонью по длинной морде и замер, поймав взгляд Моргана, который стоял возле своей лошади.       И Артура словно пнули изнутри, поднимая наружу все несказанные слова, которые комом скопились в его горле за все эти дни. — Джон, я хотел бы… — Неважно, — отмахнулся Марстон, подходя к седлу и выуживая из седельной сумки уже мягкое от жары яблоко. — Просто… оставь меня в покое, — сказал тихо Джон, отдав фрукт животному и, хлопнув кобылу по шее, вошел в здание, оставляя Артура на улице со все еще раскрытым ртом.       Все слова, которые уже были на языке вновь скатились вниз по горлу, и ему пришлось их сглотнуть.       Шумно выдохнув, он сильно сжал челюсти, сдерживая все эмоции внутри себя и зашел вслед за мужчинами, проигнорировав тихое ржание лошадей.       Датч все стоял возле хозяина отеля и что-то с ним выяснял, Джон стоял рядом и ожидал окончания перепалки, чтобы он смог снять комнату и запереться в ней. — Что не так? — пробурчал Морган, подойдя к мужчинам. — У него всего две комнаты! По одной кровати в каждой! — возмутился Датч, всплеснув руками. — И в чем проблема? — так же буркнул Артур, хмыкнув. — Сними нам комнату, я возьму спальник. — Тебе надо на кровати поспать, — возразил Датч и кинул мужчине за столом несколько монет. — Иди внутрь, я скоро приду.       Артур поджал губы, вспоминая ночь в этом же отеле с Марстоном. Все их разговоры, все то, что, казалось бы, родилось в нем именно в тот день. Он рискнул кинуть быстрый взгляд на Марстона, и тот резко отвернулся, как и Датч, кинув деньги за комнату хозяину и приняв у него ключ.       Все, что было таким по-божески правильным, казалось самой огромной в его жизни ошибкой.       Взяв ключ от их с Датчем комнаты, Артур потопал наверх. Услышал, как Джон хлопнул своей дверью, и сам вошел в комнату, сразу откидывая шляпу на комод рядом с дверью. На сей раз комната другая. Отчего-то захотелось оказаться в той же комнате, где они оставались в прошлый раз. Желательно с Джоном. Запереть все двери, чтобы он не смог выбраться, и прижать его к стене всеми словами, которые так отчаянно просились наружу. Простое «извини», скреблось внутри, и его хотелось выдавить как можно быстрее. Хотелось починить все сломанные мосты, разрушенные этим чертовым письмом. Извиниться и обнять друга. Так крепко, чтобы ему стало больно.       Стукнув кулаком по стене рядом, Морган выругался сквозь зубы и прошел к кровати.       Артур начал уставать не только физически, но и морально. Хотелось, чтобы это все скорее разрешилось, а то неопределенность убивала больнее всех пуль. Хотя вроде бы и так все решено.       Датч пришел спустя несколько минут. Кинул спальник возле кровати с Артуром и улыбнулся ему. — Что ты делал там, Датч? — спросил хриплым голосом Морган, что давно крутилось в голове, и опустил взгляд на потертые мыски своих сапог. — Мика. Ублюдок отобрал все, что у нас было. — Хорошо, — кивнул Артур. Ему достаточно этих слов и больше он не будет допрашивать мужчину. Из-за нервного состояния захотелось курить. — У тебя есть сигаретка? — В седельных сумках завалялись. — Я схожу? — спросил Морган и поднялся с кровати.       Ван дер Линде кивнул, и мужчина вышел из комнаты, направляясь сразу вниз к их лошадям. Спустился вниз по лестнице, глянул на чучело медведя у выхода и вышел на уже помрачневшую от вечера улицу. Граф стоял поодаль от остальных и лениво отмахивался от мух хвостом, низко склонив голову. — Привет, приятель, — шепнул ему Артур и положил широкую ладонь на морду коня. Тот поднял голову к мужчине и губами взъерошил его волосы на голове. — И я рад тебя видеть, друг. Видать, хорошо о тебе заботились, раз ты еще жив и в хорошей форме, — он с улыбкой погладил жеребца по морде и прошел к седельным сумкам, чтобы отыскать в них пачку сигарет. И он цокнул языком, когда наконец-то вытащил ее из сумки. Потрепал челку Графа и пошел на крыльцо, чтобы в одиночестве выкурить пару сигарет и подумать над всем, что происходит в его жизни.       Вынув из сумки пачку спичек, Артур поджег сигарету и жадно затянулся. Хотелось подумать о том, что творится в его и так не совсем сладкой жизни, но в итоге он смотрел на темнеющее небо, первые звезды и думал о том, как хорошо на улице по вечерам. Медленно курил сигарету, чувствуя, как дым тяжело оседает в легких, рассматривал первые виднеющиеся созвездия, иногда смотрел на дремлющих лошадей и просто жил этим моментом, радуясь, что в его жизни еще есть такие спокойные вечера. Пусть и с больным плечом. Правда, если слишком задуматься, то и боль отступит на задний план. — Дерьмо, — послышалось шипение позади, и Артур обернулся через плечо, встречаясь взглядом с Джоном, который, держа нераскуренный самокруток в руке, замер в дверях. — Я не помешаю, — безэмоционально сказал Артур и вновь отвернулся к почти ночному небу.       Джон чуть смял край самокрутки в руках, но все же прошел вперед и встал рядом с Артуром, облокачиваясь о перила. Раскурил сверток и тяжело вздохнул. Он находился на достаточном расстоянии от тела мужчины для ночной прохлады, но он мог поклясться, что чувствовал на своем плече тепло, исходящее от него. И хотелось сделать шаг в сторону, ближе к Моргану. Это было неприятно, внутри все погано ныло, и он сделал шаг в сторону дальше от мужчины, несмотря на то, как глупо это, возможно, выглядело со стороны. — Значит, уходишь с Датчем, — ядовито выплюнул он, фыркая себе под нос. — Да, — спокойно ответил Артур, не обращая внимание на тон мужчины. — Успехов, — так же ядовито усмехнулся Джон и нервно дернул плечом, резко выдыхая дым через нос.       Артур открыл было рот, чтобы сказать, что хватит с него такого отношения, но он быстро закрыл его, когда увидел растерянное состояние Марстона. И он не мог объяснить его себе, потому что оно никак не вязалось с его агрессивным настроем. Он не хочет, чтобы Артур уезжал с Датчем? Его это не должно волновать, потому что свою позицию он высказал довольно четко и понятно для Моргана: убирайся от меня прочь и не возвращайся. И Артур будет следовать этому плану. Тогда в какую игру он играет сейчас?       Все, что происходит между ними — по-детски глупо. И Артур бы рассмеялся, если бы чувствовал себя в этом состоянии комфортно, но нет, эта глупость мучила и его. — Давай хоть на сей раз разъедемся подобающим образом? — устало выдохнул Артур, схватившись за переносицу. — Это как же? — усмехнулся Марстон с очередной затяжкой. — Без обид. — Без обид, — задумчиво протянул он с наглой ухмылкой на губах. И Артур видел ее в свете масляной лампы на крыльце. — Слушай, Джон, — внезапно начал он, откинув сигарету на улицу, — мне жаль, что я сказал тебе это той ночью, я не хотел, мне стыдно. — То, что ты сказал, уже в прошлом, Морган. И давай не будем об этом. — Мы будем об этом, потому что я знаю, что ты принял это решение именно после той гребаной ночи. — И что? — рявкнул Марстон, прикусывая кончик самокрутки, растирая зубами бумагу. Лишь бы не перейти на кулаки. — Я это решение принял в первую очередь потому, что оно было правильным. Какого черта тебя вообще волнует это, — добавил он уже тихо, и Артур решил проигнорировать эти слова. — Я знаю, что оно правильное. Оно единственное верное, — кивнул Артур в знак подтверждения своих слов и кинул быстрый взгляд на Марстона. Мужчина закатил глаза, приваливаясь спиной к стене отеля. — Больше нам говорить не о чем, — устало выдохнул мужчина и откинул голову назад, врезаясь затылком в стену позади.       Артур повержено выдохнул и скользнул взглядом по шее мужчины в теплом свете от ламп. Он был очень уставшим и потерянным, и от этого более красивым, чего Морган не мог не подметить, тяжело сглатывая тягучую слюну, что комом встала в горле. — Джон, я уже знаю, что ты чувствуешь по отношению ко мне, но почему ты раздуваешь из этого… — Артур выдохнул и встал рядом с Марстоном, так же прислоняясь к стене. — Я не знаю… Ты разводишь такую драму! Когда, казалось бы, раз тебе это неприятно, то можно спокойно попросить меня уехать без этой наигранной злости и ненависти. Сам же написал об этом. В чем твоя проблема?       Джон в очередной раз закатил глаза и глупо ухмыльнулся, ничего не ответив. Ему страшно и неприятно вести этот диалог, и явной причины даже нет. — Я тебе уже говорил, что мне не противно, но ты все равно настаиваешь на своем, — все говорил Морган, не сводя взгляда с мужчины рядом с собой. — Ты меня сейчас пытаешься переубедить в чем-то? Я не пойму, — усмехнулся Джон и качнул головой. — Нет, — ответил он быстро, поймав себя на мысли, что он, действительно, будто бы пытается переубедить Джона в его решении насчет их разъезда.       Джон принял решение, а Артур мечтает в глубине души, что что-то еще изменится. Он запутался и был испуган этим желанием и мыслями. Он устал от боли, дороги и от того, что происходит между ним и Джоном.       Хочется все решить, поставить все точки над «i» и не тем, что Артуру противно и он ненавидит Марстона, а тем, что…       «Что?», — подумал Артур, замерев взглядом на уже ночном небе, — «тем, что он дорог мне так же, как и я ему? Широко шагаешь, старый пес». Такой ошибки он не должен допустить. И даже если не было других вариантов показать ему свою любовь, он хочет сделать так, чтобы Джон хотя бы перестал его считать врагом по какой-то непонятной причине. Даже стоя в стороне это было неприятно, словно Марстон сжимает в кулаке его сердце. — Тогда я без понятия, чего ты добиваешься… — выдохнул он дым в ночное небо и затушил сигарету о перила.       Хотел ли Артур любви? Пусть и такой неправильной и извращённой? Да. Он чувствовал, как тянулся к мужчине сам, к теплу, которое прячется в Джоне, пусть тот и старался быть холодным и отстранённым по отношению к Моргану. Артур знал, что за этим стоит и этого хватало, чтобы ноги отказывались уходить. Со всеми проблемами, которые будут стоять за этим, за всеми трудностями, недопониманием и страхом. Он хотел и в то же время сдерживал себя и свой язык из последних сил от этой глупости. — Я сам не понимаю, чего я добиваюсь, — устало вздохнул он, скользя туманным взглядом по лицу Марстона. — Наверное, просто не хочу уезжать никуда от тебя. — Уже все решено, — твердо ответил Джон, игнорируя внутри себя вспышку непонятной надежды, которую он быстро охарактеризовал, как простую привязанность Артура к Марстону. Поэтому и не хочет уезжать. Других причин быть просто не могло.       Хотелось бы что-нибудь добавить. Что-нибудь, чтобы возразить на слова Джона, что все решено, но изо рта Артура вырвался лишь тяжелый вздох. — Я так устал что-то обретать, а потом терять, — выдохнул он, когда Джон уже открыл дверь, чтобы уйти.       Хотел бы он забрать свои слова, потому что вырвались они совершенно произвольно, но назад пути не было, и оставалось только прикусить свой язык. Но Джон остановился, так и держа дверь приоткрытой, и это добавило Моргану надежды. Марстон чувствовал себя настоящим ублюдком после произнесенных Артуром слов и ничего не мог с этим поделать.       Хотелось убежать, как трусливый пес, поджав хвост от всех этих разговоров и от самого Артура, который сам не знает, чего добивается. Джон не хочет больше слышать его голос, не хочет видеть его неуверенность, он хочет исчезнуть и оказаться в другом месте, где нет Артура Моргана, а только спокойствие и гармония. Но как бы ни хотелось уйти, он горел от желания оказаться на пару шагов ближе. — Джон, я… я, — он закрыл рот и качнул головой, пытаясь не сболтнуть лишнего. Сердце бешено билось в груди, мысли роем пчел гудели в голове, а пальцы то и дело подрагивали с желанием притянуть мужчину к себе и успокоить как его, так и себя. — Я…       Думая о других в первую очередь, он всегда забывал о себе, жертвуя своим желанием и комфортом, и сейчас, после всего пережитого уже хотелось ощутить что-то теплое, то, что нужно было ему. Но Джон был ему дороже самого себя, несмотря на все желание той любви, которую он мог ему подарить. И то, что хотелось сделать — стало бы тупиком для обоих. — Иди сюда, — выдохнул он, решив хоть раз поступить так, как хочет именно он и, сделав пару шагов к Марстону, за плечи притянул его к себе, чтобы крепко обнять.       Сердце замерло в первые секунды, когда он почувствовал чужое тепло. Марстон был в таком состоянии, что с легкостью мог бы ударить и уйти. И был бы прав. Но вместо кулака на своем лице, Артур почувствовал руку, обвивающую его талию, чтобы прижаться еще ближе. То, с какой силой и нежностью обнял его Джон только ярко дало понять, что это было самой серьезной ошибкой в его жизни, потому что искру надежды, которую грел Джон, он только что раздул до состояния пламени.       Положив подбородок на плечо мужчины, Марстон пару раз потерянно моргнул и слабо хмыкнул, чувствуя крепкую хватку Моргана вокруг плеч. — Ты сломал меня этим дерьмом, Джон, — выдохнул Артур ему на ухо, а Марстон и знать не знал, как это понимать.