The Dawn Will Come

      Артур не был уверен точно, сколько времени они простояли в неловкой тишине, глядя друг на друга. Сколько времени в перерывах между разглядыванием Марстона он рассматривал обустройство дома и вздыхал, ожидая хоть чего-нибудь от мужчины, так как у самого не было ни единой мысли о произошедшем. Ему это все еще не нравилось, но сказанного не воротишь. И он надеялся, что Джон чувствует ответственность за произошедшее, потому что он только что разрушил жизнь человека, которого знал не один и не два года, чтобы не чувствовать на этот счет ничего. Даже после сказанных слов, что Эбигейл зависит от него. Осознавать безразличие Джона было не очень приятно. Даже Артур, будучи далеким от этой семьи человеком за последние годы, испытывал больше сочувствия, чем ее глава.       Артур не знал, что ему стоит предпринять, чтобы нарушить эту звенящую тишину между ними. Сделать что-то? Сказать, чтобы окликнуть Марстона? Может, просто уйти и оставить мужчину одного? Но он не думал, что Джону сейчас нужно одиночество — он выглядел слишком задумчивым и даже немного потерянным. Опасно его оставлять так: уходить куда-то, оставлять наедине со своими мыслями, которые были чаще, как заевшее ружье. Вроде не стреляет, но в ненужный момент обязательно прострелит колено, когда не ждешь.       Задумчиво потерев переносицу, Артур вздохнул тяжело и громко, чтобы привлечь к себе внимание мужчины перед ним и слабо улыбнулся. Его улыбка стала еще шире, когда Джон устало улыбнулся в ответ, словно как раз этого и ждал, для того, чтобы что-нибудь сделать. — Иди ко мне, — почти шепнул ему Артур и раскрыл руки для объятий, внезапно ощутив какое-то почти зудящее желание прижать к себе мужчину.       И Джон, не смея спорить или сторониться этого, быстро прижался к Артуру, кладя щеку ему на плечо. — Надеюсь, ты не пожалеешь об этом вскоре, — мурлыкнул ему в затылок Морган и прикрыл глаза. — Ради таких моментов, — усмехнулся Джон, — думаю, даже сожаления стоит отбросить.       Артур не ответил на эту реплику, считая, что ему стоит чувствовать ответственность за сказанные слова, которые будут иметь последствия для них обоих. Живя логикой, сейчас мужчина сердцем чуял неприятности от принятого решения. — Пошли на улицу. Дом душит, — сказал Джон, отцепляясь от Моргана. — Ты дикий, Марстон, — усмехнулся Артур и клюнул мужчину в висок перед тем, как пойти за ним, покидая такой душащий Джона дом, который внутри был вполне уютным располагающим.       Артуру нравилось дремать в кресле у камина, пока Эбигейл вышивала, а Джек сидел и читал книгу, веселя взрослых. Джон где-нибудь пропадал, так как ему было неприятно общество семьи, Дядюшка сидел рядом с Робертс и молча слушал Джека. Он будет скучать по этим уютным вечерам, которые не наступят больше никогда. Вряд ли Эбигейл сможет простить мужа за этот поступок, как и Джек, если до конца узнает, что конкретно натворил отец с этими вечными ссорами. Морган не готов был терять паренька, который ему так нравился, не готов был видеть в женщине, которую когда-то любил и оберегал простую прохожую, что будет ненавидеть его одним взглядом за то, что забрал у нее мужа. А Артур и не хотел забирать. Он воевал с этим внутри себя достаточное время, он говорил с Марстоном на этот счет, пытался отговорить и переубедить. Он не был виноват.       Выйдя на палящее солнце, Артур прищурил глаза от ярких лучей и осмотрелся по сторонам, задевая взглядом Джона, что стоял возле его временного убежища под открытым небом и смотрел куда-то в сторону, не сводя оттуда взгляда. Не смея стоять на крыльце более положенного, Морган пошел к нему, чтобы утолить свое любопытство. — Может, уедем? На день или два, — предложил Джон мужчине, как только тот подошел и поднял на него взгляд.       Артур нахмурился, прикусывая в раздумьях нижнюю губу. — Давай, Артур. Нам нужно время после этих недель. Ей, — он махнул в сторону Эбигейл в беседке, которая утирала заплаканное лицо ладонями, — нужно время.       Артур смотрел на Джона и думал над его предложением, видя в его глазах столько надежды, что отказать было бы низко с его стороны.       Около месяца, если не больше, они жили, как чужие люди, обмениваясь только ссорами и редкими взглядами. С Джоном хотелось побыть наедине. Пусть с отбитыми им же ребрами и разбитой в один кусок мяса губой. Утащить его за собой туда, где нет людей и насладиться одиночеством и тишиной. С их неприятными, но нужными разговорами, болезненными из-за синяков объятиями и поцелуями, со вкусом его запекшейся на губе крови.       Что Артура держало здесь и сейчас? Ревущая неподалеку Эбигейл из-за разбитого сердца и мечты, которую она всегда грела у себя на груди о спокойной жизни? Которую грели все в банде, отказываясь верить в то, что им это доступно и они этого заслуживают. Борясь за безопасность этой семьи, за их беззаботную и привольную жизнь, Артур сам все похерил.       Чертыхнувшись, он мотнул головой, прогоняя эти мысли, которые привносили сумбур в его голову, и кивнул Джону на его просьбу. — Одна ночь, Джон, — ответил он мягко. — Соберись, ладно? Ты мне все ребра отбил для этого. — Прости, — неловко выдавил Джон и пошел в сторону конюшни, а Артур поднял взгляд к женщине, которая постепенно начала успокаиваться в объятиях сына, что не отходил от нее ни на шаг.       Он не решался сделать шаг в ее сторону, а с другой стороны, все внутри него тянулось к женщине, которая нуждалась в утешении, пусть и со стороны того, кого не могла больше видеть.       Плюнув на все, Артур, прихрамывая, пошел к ней, надеясь, что она сможет понять его. Пусть и не простить. — Джек, — подал он голос, обратив на себя внимание парня и женщины, которая сразу напряглась, когда услышала его, — не мог бы ты оставить нас на пару минут? — попросил Морган, и мальчик вскинул на него неодобрительный, с долей презрения взгляд. Артур его понимал и даже смог бы вытерпеть крепкое словечко с его стороны, если бы такое последовало. — Нет, — прохрипела уставшим сорванным голосом Эбигейл и схватила сына за руку. — Не оставляй меня. — Эб… — начал было Артур, но мигом прикусил язык, когда Робертс встала и подошла к нему. Смотреть в ее красные от слез глаза было невыносимо, но он держался и не сводил с нее взгляда. — Прости.       Пощечина, оглушившая его, была даже желательной, чтобы отрезвить как мужчину от его страха, так и мысли, что были забиты лишь Джоном, который нуждался в утешении от произошедшего. — Ты забрал… у меня… мужа. Ты забрал у меня все, Морган, — шипела она опаснее, чем любая змея, — даже не смей теперь смотреть в мою сторону, если не хочешь получить пулю в затылок, тебе понятно?       Артур заставил себя стоять на ногах твердо, в то время, как его тело заметно передернуло на ее последних словах. Эбигейл не была мягкой, она умела убивать и мстить, она была жестока к тем, кто может обидеть ее судьбу, и сказанное она могла воплотить в реальность. — Ты думаешь, я так просто позволил этому случиться? — почти выкрикнул он. — Думаешь, я не пытался поставить его на место? — Меня это не волнует. Ты позволил этому случиться, и это говорит о многом.       На это ему не нашлось, что сказать, потому что правда была за ней. — Эби… — Не начинай, — предостерегла она мужчину очередным шипением и ткнула тонким пальцем в его грудь с такой силой, что он едва сдержался, чтобы не ощериться от тупой боли, пронзившей его кожу. — Любое твое слово сейчас будет пустым после того, чему ты позволил случиться. — Я не собирался все пускать на самотек! — воскликнул удивленным голосом Артур, когда он недавно сказал, что пытался утихомирить Джона. — Я тебе говорил, что я не…       Очередная пощечина выбила его из равновесия, и он сделал шаг в сторону, слыша в ухе только звон. — Какого черта?! — взревел над его не оглушенным ударом ухом знакомый голос, и мужчина обернулся через плечо, сразу сталкиваясь взглядом с Джоном, который быстро встал перед Артуром, отделяя его от Эбигейл, и она сильнее ощерилась на присутствие второго мужчины рядом. — И за что это было? — обратился он к Робертс и сделал шаг ей навстречу, отчего она отошла назад. — А ты не знаешь? — прошипела женщина и села на старое место рядом с Джеком, который недовольным взглядом бегал по мужчинам перед ним. На него Марстон старался не смотреть, потому что не знал, как правильно реагировать на этот взгляд. А если он чего-то не знал, то больше злился, чем игнорировал. Это всегда легче. — Джон, — окликнул его Артур и положил руку на плечо, чтобы уйти, прекратить его расспросы, но тот одним ловким движением скинул ее с себя, не собираясь с ним разговаривать и хоть как-то контактировать, пока он не разберется с супругой. — Я тебя еще раз спрашиваю, за что ты его ударила? — сдержанным тоном спросил он еще раз и сжал пальцы в кулаки, чувствуя, как начинает кипеть в нем кровь от злости. — Джон, я не дамочка, чтоб меня от жен…       Поднятая ладонь Джона, быстро заткнула Артура, и тот закатил глаза, понимая, что в таком состоянии спорить с Марстоном просто бесполезно, а применять кулаки опять, чтобы спасти Эбигейл — он не хотел.       Робертс настойчиво продолжала молчать, меряя двух мужчин презрительным взглядом, хотя на языке грелись тысячи слов, которые хотелось высказать, только вот она не знала, стоит ли. — Ты не имеешь права трогать Артура и пальцем, тебе ясно? — шепнул он, резко склонившись к Робертс, которая лишь замерла от этого неожиданного действия, как и Джек рядом. Чувствовать теплое дыхание супруга на щеке было крайне неприятным ощущением, слышать его злобный шепот было страшно. — Он спас твоего сына, он спас тебя, он защищал вас, чтобы ты посмела и пальцем его тронуть? Хочешь кого-то ударить, отомстить? Я перед тобой. Но если ты хоть еще раз… — А то что, Джон? — небрежно усмехнулась она, не собираясь выслушивать ничего дальше — ее трясло уже от этих слов и от того, как рьяно он защищает мужчину. Ком тошноты в горле от происходящего перекрывал доступ к кислороду и словам. — Это моя ферма, Эб. Я ее построил, я ее оплатил, я купил эту землю. Думаешь, я буду терпеть такое поведение с твоей стороны? — тоже усмехнулся он ей в ответ и отстранился, перекашивая губы в издевательской ухмылке. — Я тебя вышвырну отсюда за такое поведение.       А Эбигейл тяжело вытолкнула весь воздух из легких, чтобы замереть в бездыханном положении, опуская испуганный от сказанного взгляд в пол. Джон утвердительно кивнул, игнорируя ее состояние, и повернулся к Артуру, что тоже стоял столбом, покусывая изувеченную губу, словно не чувствовал боли. Он пытался сообразить, что делать в этой ситуации. — Ты можешь оставить нас в покое? — раздался внезапно голос Джека, и Джон против своей воли обернулся через плечо к сыну. — Что мы тебе сделали, чтобы прогонять нас, если ты вдруг… захочешь? Свою семью, — все недоумевал Джек, обнимая мать, которая привалилась к его плечу, глядя пустым взглядом сквозь мужчин перед собой.       Джон тяжело и шумно вздохнул, перебирая в голове все возможные варианты ответа. Казалось, самым правильным было просто промолчать.       Что он и сделал. Взял Артура под руку и почти силой вытолкнул его из беседки в сторону оседланных лошадей, что стояли недалеко и ждали хозяев. И когда тот молча пошел к животным, Марстон, кинув последний недовольный взгляд на Эбигейл, пошел за ним, чтобы сесть в седло и хотя бы день провести в уюте и надежде, что Артур не будет поднимать эту тему. Тему этого диалога и тему того, как Джон решил поступить. Марстону это уже поперек горла, чтобы выслушивать упреки Артура, которые тоже — поперек горла.       Забравшись на Рейчел, Джон попытался ободряюще улыбнуться Артуру и тронул кобылу в путь.       И большую часть пути они ехали молча, что очень раздражало младшего мужчину, потому что он не понимал, что опять не так. Что он вновь сделал не то, что заслужил такое общение. Этот нервный взгляд Артура, его молчание, редкое ворчание, когда он ловил его взгляд. Но вместо того, чтобы спросить, что происходит или как-то изменить это напряжение меду ними, Джон просто ехал впереди, разглядывая дорогу меж ушей лошади.       И только под вечер, когда они забрались повыше в горы до первого снега, Джон решил наконец-то открыть рот, пока Артур пытался разбить палатку, видимо, только для себя, потому что она явно была на одного человека. — Артур, — выдохнул устало Джон и потер переносицу, — что опять не так?       Мужчина удивленно обернулся к другу и выгнул бровь, задавая ответный немой вопрос: что опять не так. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я, не корчь из себя идиота, Морган, — фыркнул Джон и развернулся к лошади, чтобы расседлать ее и достать нужные на их одну ночь вещи. — Это ты не веди себя, как идиот. Ты прекрасно понимаешь, что не так, Джон, — отмахнулся Артур.       Хрустнув костяшками пальцев, Джон в два шага преодолел расстояние, разделяющее их, и одним ударом ноги сломал только что поставленную палатку, чем заработал недовольный возглас со стороны Артура. — Я не собираюсь спать по-отдельности, Морган, — все, что ответил он, перед тем, как опять вернуться к Рейчел. — Какой же ты все-таки придурок иногда, Марстон! — воскликнул Артур и поднялся с корточек, махнув на свою разрушенную палатку. — Полный придурок и дальше своего носа и своих желаний не видишь ничего! — Конечно, я же всегда виноват. — На кой-черт ты полез к Эбигейл? — подошел он к Джону и схватил его за плечо, чтобы развернуть. Он хотел спокойного вечера, но Джон сам нарывается на выяснения отношений, как бы этого ни не хотелось. — На кой-черт она полезла к тебе, Морган, когда только я в этом виноват!       Джон тяжело со стоном выдохнул и запутал пальцы в волосах. Тихий и спокойный вечер опять превращается в выяснения отношений, и как бы Джону ни не хотелось этого, он сам завел этот разговор и спровоцировал Артура на поднятие этой темы. А мог бы просто промолчать. Подойти, обнять, молча извиниться за то, что произошло, пусть ничего и не произошло страшного со стороны Марстона. Утащить его к себе и до того, как кто-то уснет, сидеть рядом. — Не только ты, Джон, — вздохнул Артур, заметив, как задумался мужчина. — Она права. Я позволил этому случиться. Ответственность за то, что произошло — на моей совести. Если бы я просто был… сильнее и решил уехать — все обернулось бы иначе. — Жалеешь? — тихо спросил Джон и поднял взгляд на мужчину рядом с собой. — Честно?       Марстон вздохнул, отведя взгляд. — Немного. И только от того, что все обернулось так у Эбигейл и Джека. — У нас все всегда заканчивается выяснением наших отношений, — сказал Джон, более не собираясь продолжать этот разговор. — И ладно если бы это были простые отношения, но… ты понял, о чем я, — махнул он рукой Артуру, и тот согласно кивнул. — Они во всем виноваты, да. Но я не хочу больше говорить об этом, Арт. Что есть, то есть, возвращать все, чтобы было как прежде — я не намерен, потому что меня все устраивает. Если что-то не устраивает Эбигейл, ну, — он пожал плечами, — жизнь не сказка, и я не хочу в угоду кому-то портить свою жизнь. Чем-то жертвовать и… — Джон в очередной раз вздохнул и, сделав шаг к мужчине, уткнулся лбом ему в плечо. — Мне нравится быть с тобой, я хочу быть с тобой. Мне глубоко все равно, что тут правильно, а что нет. Это моя жизнь, она одна, и прожить я ее хочу наконец-то так, как хочу сам. Давай, пожалуйста, закроем эту тему с моей семьей. Я знаю, что подонок и поступил плохо, и бла-бла-бла.       Артур тяжело и шумно вздохнул после окончания монолога Джона и не смог больше ничего предпринять, кроме как скользнув пальцами по его шее, обхватить затылок и прижать ближе к себе. Пока что он, правда, оставит эту тему. Даст время улечься мыслям в обеих головах, даст Джону время в тишине подумать еще раз обо всем, что он сказал ему и Эбигейл. Даст время себе обдумать сказанные мужчиной слова, которые были и верными, и в то же время, с точки зрения далекого Артура, кто сражался за благополучие этой семьи — ужасными. Единственное, что заставляло его молчать, с удовольствием пребывать в этой тишине — это любовь к Марстону, которая, кажется, не собиралась гаснуть ни на миг.       Кое-как разбив лагерь в тишине, Джон кинул банки в костер, чтобы подогреть еды, а Артур расстелил свою палатку на траве, чтобы было удобнее, и задница не отмерзла, когда солнце сядет окончательно. Джон быстро подбился ему под бок, как замерзший пес и замер, глядя на разгорающееся все сильнее пламя и успокаиваясь, чувствуя вновь такое приятное тепло под боком и недовольное сопение, когда Артуру неудобно было теребить поленья в костре из-за Джона под рукой. Но он молчал. Выпускал палкой искры в холодеющий воздух, пытался извернуться удобнее, но молчал, а под конец сам теснее прижал к себе Джона и, уткнувшись носом в его макушку, умиротворенно закрыл глаза, понимая, насколько сильно он скучал по этим моментам.       Когда Джон решил усмехнуться под рукой Артура, Морган удивленно выгнул бровь, обращая все внимание к мужчине. — И чего ты ржешь? — ворчливо спросил он, окончательно нарушая эту мирную тишину между ними. — Ты так и не трахнул меня, Морган, — усмехнулся Джон еще раз и сел удобнее, выбираясь из-под руки мужчины. — Но это не то, о чем я думал. Так, пища для размышлений тебе.       Артур качнул головой, выбивая только что услышанную фразу. В прошлый раз это окончилось полной катастрофой, и теперь думать о повторе этих событий не очень хотелось. — Тогда о чем? — спросил он после и глянул на Джона, который выглядел, как сытый кот, устроившийся у камина. — С Эбигейл у меня были единственные серьезные отношения, если так подумать. Ну, точно после того, как мы… разделились. Я старался, я делал все для этой семьи, я любил ее и Джека. Но даже тогда мы не выясняли отношения так часто, как с тобой. Мы выясняли какие-то бытовые проблемы. Деньги, дорога, место, где переночевать, где осесть. Но мы не говорили о нас. А тут… тут я думаю, может, с этими частыми разговорами, с этим страхом остаться ни с чем, без тебя, с тобой все более серьезно, чем с ней? — спросил Джон и поднял взгляд на Артура, что нахмурился, раздумывая над ответом. — Не раздувай это. Мы не парочка, чтобы… — А кто мы? — перебил его Джон совершенно спокойным голосом. — Чтобы дальше как-то разбираться в этом, а нам придется, нам стоит понять — кто мы есть друг другу?       Артур стиснул челюсти, что даже под его густой щетиной было видно, как заиграли желваки, и отвернулся к костру, против своей же воли раздумывая над этим вопросом. — Раз, как выяснилось, мы любим друг друга. И не так, как раньше, ну… ты понял, — усмехнулся Джон. — Тебя иногда прорывает, Марстон, — буркнул Артур. — На эту… философию, разбирательства, кто есть кто. — Я не люблю недосказанность, а у нас ее полно, и, — он задумчиво потер шею, — раз мы порешили с моей семьей, то, думаю, пора нам окончательно разобраться и с нами, чтоб уже наконец-то начать жить. Без этих выяснений. — А ты как считаешь? — сразу задал вопрос Артур, не собираясь больше вслушиваться в монолог Джона. Он иногда очень хорошо умеет нагружать его мозг до состояния злобы. Словно пытается половину своих умений устраивать проблемы на ровном месте перекинуть Артуру, потому что он сам потом может наделать глупостей из-за потока мыслей. — Это сложно, — ответил он после нескольких секунд тишины. — Думаю, любовники? — Как приторно, — поморщился Артур. — Боже, Джон, — вздохнул он устало, — мы уже столько времени вместе в этом… плане, тебе не кажется, что это тупой вопрос, как минимум, а? — Возможно, — ответил он тихо. — Просто хочу услышать это твоим голосом. — Я уже говорил, что люблю тебя, что тебе еще надо? Да, есть проблемы, но никто не говорил, что двум мужчинам будет легко.       Мужчина неловко пожал плечом, выуживая из Моргана усталый вздох. — Иди сюда и уймись наконец-то. У нас только одна ночь, чтобы провести ее спокойно, потому что по приезду домой ты опять устроишь неприятности. Ты в этом мастер, — проворчал он, прижимая Джона к себе. — Я хочу тишины, — добавил он после и улегся на расстеленную палатку, устремляя взгляд к первым звездам меж крон деревьев.       Джон ничего не ответил. Уместил голову на груди Артура, под его подбородком и закрыл глаза, сосредотачиваясь на сердцебиении мужчины, которое было спокойным и в то же время глубоким. Уложил руку поверх его живота, чувствуя, как в такт дыханию он поднимается и опускается и, казалось, именно это и нужно ему было в течение всех этих недель смуты, в которой он совершенно не знал, что надо делать.       Тишины, ночного неба над их головами и Артура, который, уложив ладонь поверх головы Джона, начал пропускать его отросшие волосы меж пальцев. Хотелось сказать что-нибудь приятное, успокаивающее, но даже языком было лениво двигать, чтобы хоть как-то прерывать этот момент.       А Артур думал о том, что теперь с ними будет и как им придется уживаться с Эбигейл в одном доме. Где теперь будет его место в этой семье, как дальше поступит Джон и кого надо будет защищать. Ведь он не сможет не принять чью-то сторону и стоять вдалеке от этого. Не в его правилах, только если дело не касается незнакомых ему людей. И Эбигейл было жаль, потому что она не заслужила такого отношения к себе, будучи слепой в поведении мужа. И Джона он не сможет оставить, как ни крути, потому что любит придурка и на его загнанное состояние тоже смотреть издалека не хочется.       Живя настоящим столько лет, он слишком уж хотел быть уверенным и в будущем, потому что терять ничего из того, что он имеет сейчас, не хотелось. Было по-новому страшно. Остаться без Джона, видеть до конца своих дней ненависть в глазах Эбигейл и Джека. Быть чужим для этой семьи и прозябать в непонятном для себя состоянии подвешенности. Жить без придурка, к которому он так привык — не хотелось, смотреть дальше, где его нет — не хотелось. — Так спать хочется и так не хочется уходить, — пробурчал Джон, открывая глаза. — У нас еще завтра день, — улыбнулся Артур и убрал руку от Джона, чтобы тот встал с него и перебрался в палатку. — Пошли, — сказал он и толкнул мужчину, чтобы тот поднимался, но он лишь неодобрительно замычал, сильнее прижимая Моргана к земле своим весом. — Джон.       Марстон решил недовольно вздохнуть, все же приподнимаясь и облокачиваясь о локоть, чтобы можно было заглянуть в глаза мужчине. И взгляд его был настолько раздраженный, что Артур не смог более ничего сделать, кроме как тихо рассмеяться, сталкивая его тело с себя. — Не будь занудой. Вставай, и пошли в палатку, — сказал он ему и тяжело поднялся, слегка морщась от тупой боли в теле, в тех местах, куда обрушилась пара-тройка ударов от Джона.       Мужчина не стал сразу вставать, чтобы пойти вслед за Морганом. Он сел, потер шею, убрал пару надоедливых прядей за ухо и тяжело, досадно вздохнул, роняя взгляд на костер перед собой. Артур позади него с тяжелым кряхтением пытался утроиться удобнее в палатке, какая-то из лошадей в стороне у деревьев громко фыркнула и со свистом махнула хвостом. И последние сверчки поют уже прохладными ночами, пока не стукнут осенние холода. Хотелось задержаться дольше возле тепла огня, на свежем воздухе и с ночным небом над головой, но занудный Морган решил погреть свои старые кости в палатке на более мягком спальнике и, судя по тому, как он затих, мужчина собрался окончательно лечь спать.       Подкинув последние поленья в костер и пошебуршив догорающий хворост палкой, Джон потянулся и решил забраться в палатку к Артуру, стараясь не разбудить его, если он вдруг заснул. Но, к его удивлению, мужчина не спал и, стоило зайти внутрь, он сразу поймал его взгляд в темноте. Артур лежал, заложив руки под голову, и слегка улыбался, следя за тем, как Джон стягивает с головы шляпу и следом жилет с кобурой, чтобы было удобнее лежать.       Усевшись на колени перед Морганом, мужчина быстро окинул его взглядом и покачал головой, когда задел его губу, на которой была отчетливо видна засохшая корка крови. Как бы ни хотелось его поцеловать, но с этим на его губе, уже рисковать не стоило. — Прости за губу, — пробурчал Джон и неловко махнул на лицо Артура. — Ты не умеешь дела словами решать, — усмехнулся он и поманил мужчину ладонью, чтобы тот лег рядом. — Кто бы говорил, себя вспомни, — фыркнул Джон, но рядом лег. Правда, рядом не понравилось Артуру и, обхватив его плечо рукой, он подтолкнул Марстона ближе к себе, заставляя навалиться сверху и уложить голову поверх его груди. — Это было давно, — все отмазывался Артур, пытаясь удобнее утроить ладонь поверх тела Джона. — Почему так не может быть всегда? — устало спросил Джон и прикрыл глаза, когда теплая ладонь мужчины наконец-то улеглась на его талии. — Я устал от такого образа жизни, Джон. Поездки нескончаемые, выживание, постоянно на чеку. Ни денег, ни работы. Что это за жизнь? — Свобода. — Не особо и приятная свобода эта. — Ты просто стал слишком стар, — усмехнулся обессиленно Джон, чувствуя, как сон накатывает все сильнее и сильнее с каждым словом. — Может быть, — задумался Артур и опустил взгляд на темную макушку. — Хочу домик у озера, собаку и стул на крыльце, — усмехнулся он после. — А как же пиво в руке? — Это само собой, разумеется, — кивнул он, с легкой улыбкой на губах. Хотелось добавить, что желательно, чтобы еще и Джон был рядом, но вместо этого закусил здоровую губу и промолчал, понимая, что только таких глупостей ему не хватало говорить. Сколько бы они уже ни пробыли вместе и сколько бы разговоров ни переговорили, а произносить какие-то сентиментальные вещи мужчине — это все еще приносило непонятный дискомфорт. Хотя, Джону, кажется, ничего не приносило дискомфорта. — Домика у озера обещать не могу, — задумчиво начал Джон, приподнимаясь с груди Артура, — но простую ферму, стул, пиво и собаку — это в моих силах.       Довольно улыбнувшись и пару раз сонно моргнув, Марстон быстро забрался на мужчину и сел на его бедра. — Ну и себя заодно, — пожал он небрежно плечами. — Ты хотел спать, Марстон, — напомнил ему Артур, но руки держать по обе стороны от себя не мог. После почти месяца или больше, он не считал и не хотел, с весом Марстона на себе, он не мог игнорировать мужчину, даже несмотря на сонное состояние. Положив ладони на его бедра и скользнув к талии, он придвинул его выше. — Хотел, — согласился он, смотря сверху-вниз на Моргана. — И сейчас хочу.       Поглаживая мужчину большим пальцем по бедру, Артур ждал развязки этого диалога, но Джон не собирался больше ничего говорить, судя по тому, как он замолчал на продолжительное время. Все, что он делал, это сверлил мужчину под собой нечитаемым взглядом, словно заснул с открытыми глазами. — Эй? — не выдержал и окликнул его Артур, убирая руки с его бедер. — Я скучал по этому, — наконец-то вздохнул Джон и нагнулся к мужчине, чтобы уткнуться лбом в его плечо. — И прости за то, что я наговорил тебе за все это время.       Артур вздохнул, отведя взгляд в сторону и ничего не ответил, без понятия, как на это отвечать. Он понимает, что Джон был зол, на нервах и ему нужен был кто-то, на ком можно было спустить пар, но так просто закрыть глаза на то, что было сказано, Артур не мог, потому что слышать обидные вещи от того, кто был наиболее ему дорог, вдвойне неприятно и болезненно. — Давай не будем об этом, — все, что он смог ответить. — Что было, то прошло, Джон, просто… давай забудем, ладно? — Ладно, — буркнул он. Затем вздохнул и уткнулся носом в шею мужчины, удобнее устраивая себя поверх его тела.       Морган ощерился от тупой боли во всем теле, когда Джон окончательно устроился поверх него, но промолчал. Его побитое тело будет болеть еще долго, и во избежание еще больше неловких диалогов с Джоном об их драках — он лучше будет молчать. — Я люблю тебя, Артур, — шепнул он ему и тяжело вздохнул, словно слова давались ему тяжело. — Я заметил, — усмехнулся он в ответ и положил ладонь на его спину. — Уж после всего устроенного во имя любви, Марстон. — О, заткнись. Мог бы сказать что-то более приятное после всего.       Морган усмехнулся на сказанное и обнял мужчину, чтобы хотя бы так его успокоить. — Не думаю, что я терпел бы тебя и твои выходки, если бы мне было все равно на тебя, Джон, — выдохнул он. — Сомневаюсь, что я терпел бы то, как ты обращаешься со своей семьей и… Как бы я все еще ни был зол на то, что ты совершил, я грел мысль о том, что все обернется именно так.       Джон поднял голову, чтобы с вопросом во взгляде заглянуть в глаза мужчине. — Что? Я не могу рассчитывать на свое счастье? — О, я твое счастье, Морган? — нахально улыбнулся Джон. — Заткнись, — злобно буркнул Артур. — Да.       Марстон усмехнулся, а затем оставил быстрый поцелуй на скуле Артура, не рискуя, целовать его в губы после тех ударов. — Ты заслуживаешь этого, как никто другой, Морган. И… сам я буду бороться за это. В общем, я это все к тому, что… чего бы ни происходило и, — он зевнул, — что бы тебе ни нравилось, и что бы ни происходило в будущем, я не отступлюсь, а все знаешь, почему? — опять начал улыбаться он. — И почему же? — Потому что, Артур, любовь, вещь странная. — И нашел же я тебя на свою голову, — вздохнул он, пытаясь уложить Джона рядом с собой, чтобы тот наконец-то успокоился и заснул. — Спи, Джон. Поговорим обо всем этом завтра, хорошо? — Хорошо. Но знай: ни ферму, ни тебя я оставлять не собираюсь. Ты хотел ферму, чтобы я вел оседлый образ жизни и… — Я понял, Джон. Спи, ладно? — Я люблю тебя, Морган. Все еще странно, да? Довольно сильно люблю.       Тяжело вздохнув, Артур приобнял мужчину, радуясь, что тот наконец-то замолчал.       Поморщившись от боли и того, как тяжело было дышать с весом Джона поверх груди, он все же позволил себе улыбнуться. — И я тебя, Джонни. И я тебя.