Научи меня, наконец, относится к тому дерьму, что происходит вокруг, спокойно. Пожалуйста, помоги мне делать вид, что всё хорошо, когда сердце расшибается в клочья, рвётся на части, умирает, изнывая от боли. И, умоляю, если ты почувствуешь себя так же, как я чувствую себя сейчас, поговори со мной. Не совершай ту же ошибку, что и я. Не сдерживай всё, что накопилось у тебя за эти восемнадцать лет. Выпусти наружу своих демонов, и тогда я покажу тебе моих, если не выйду в окно от безысходности и тщетности моей жизни. Помнишь, что я всегда буду любить тебя?
***
Kevin Keller & Gladys Johns
Маленький коттедж на окраине Монтеррея со своим небольшим садиком, гаражом, и, в перспективе, летним грилем. Это, наверное, американская мечта любого диванного критика. Лучше, конечно, иметь просторную крепость двухэтажной квартиры на Уолл-стрит или попивать кофе, наблюдая за ночным Манхеттеном с крыши самого высокого здания в городе, но такой вариант вполне оправдывал ожидания: не скрипящая мебель, аккуратная кухонька, словно в домике для кукол, мятно-зелёные стены, увенчанные прекрасными репродукциями картин Ван Гога и «Тайной вечерей» да Винчи, светлый диван в гостиной и две спальни, вот, пожалуй, и всё. Для Глэдис и Кевина это было самым оптимальным вариантом. Дёшево и сердито, образно говоря. Сюда не стыдно было приглашать гостей, но и стеснять своего сына мисс Джонс не хотела. Смешную, в прямом смысле, арендную плату, мог потянуть даже Кев, но, благодаря средствам, которыми Джагхед обеспечил мать, они могли снимать жильё всю оставшуюся жизнь. Единственный минус такого «идеального» проживания оставался неизменным — на весь район не приходилось ни одного супермаркета. Проблемы с продуктами и бытовыми мелочами возникли ещё в тот момент, когда Келлер пытался съесть бифштекс, пользуясь одним лишь швейцарскими ножом, в котором, кроме как штопора, нельзя было добыть ничего полезного. Одна женщина неподалёку, конечно, промышляла чем-то вроде молочной продукции, но этого всё равно не было достаточно. Пока приходилось ездить в центр за продуктами, в надежде, что в пригороде тоже откроется супермаркет. Кевин уже пять часов не слезал с нового велосипеда, который он купил на собственные сбережения, тщательно копившиеся на протяжении всей его школьной жизни. Новенький «GT» прожигал асфальт чёрными колесами, оставлял широкие полосы от шин, по направлению к озеру. Это, пожалуй, было единственное место, которое приносило ему кучу радостных воспоминаний. — Мистер Келлер, соизвольте присесть за стол, иначе мне придётся забрать у вас мобильный телефон, — голос Тома из палатки заставляет Кева немного опешить. — Ну па-а-ап, я не могу сохранится в онлайн игре, можно ещё пять минут? — Хм… Не обсуждается, сынок. Зачем, по-твоему, я жарил хот-доги? Давай, садись рядом. И не забудь отнести пару сосисок Робби, иначе он начнёт питаться водорослями. Робби, чёрт возьми, ко мне, мальчик, хватит плескаться! Да нет же, на берег, глупый пёс, к ноге!Вспышка.
— Папа! — Кевин едва сдерживается, чтобы не заплакать, плотно прижимает ладонь к окровавленному отверстию от пули на животе отца, уже чувствует тот самый ком в горле, который мешает дышать, перекрывая кислород. Шериф неслышно хрипит, откашливается, содрогаясь от резкой боли, тяжело вздымается его грудь. — Перестань, Кев. Этого следовало ожидать. Я, старый идиот, забыл надеть бронежилет. Прости папку, ладно? Я люблю тебя. Голова мистера Келлера медленно тяжелеет, глаза закрываются, а прерывистого дыхания теперь и вовсе не слышно. Судорожное «папа», раздающееся в голове, заглушает только рёв сирены скорой помощи, которая погружает бездыханное тело на белые носилки, накрыв пакетом, и увозит шерифа в неизвестном направлении. Он больше никогда не увидит отца. Город больше никогда не будет защищённым. Новость о смерти блюстителя справедливости тут же проносится по местным телеканалам и радиостанциям. Пепел тлеющей сигареты во рту Форсайта Пендлтона Второго медленно рассеивается по воздуху. Он тушит окурок об деревянный поручень лестницы, заглядывая в наполненные слезами глаза Кевина. — Всё будет хорошо, малой. Нужно просто… — Пережить, так? Не нужно, Эф Пи, я понимаю. Что со мной будет? Меня отдадут в спецприёмник для бездомных? — Нет, нет, парень. Скорее, временно поместят в клинику. Я знаю, кто о тебе позаботится. Чтобы всё обошлось, постарайся изобразить депрессивного подростка, режущего себя по пустякам. Мне жаль Томаса. Мы были… Хорошими друзьями. Соболезную. — Да что мне дадут эти ваши соболезнования? — риторически поинтересовался Келлер, вытирая нос ладонью. Дождь перестал хлестать по спине, когда Джонс старший протянул ему зонт и ушёл в закат. Пара миль оставалась до пляжа, когда Кевин притормозил на очередной бензоколонке, чтобы купить немного снэков. Упаковка печенья уже лежала в рюкзаке брюнета, когда он протянул деньги кассиру, вглядываясь в знакомые черты лица. — Даниэль?***
Я всегда наблюдал за тобой, но особенно часто, рано утром, охранял твой спокойный сон, стараясь не поддаваться чувствам, когда я смотрю на твои огненные волосы, ниспадающие на подушку, или пухлые, карамельно-сладкие губы, приоткрытые в сонной неге, слегка подрагивающие, длинные, тёмные ресницы. Я подавляю в себе эмоции, но так хочу разбудить тебя прикосновением или робким поцелуем. Одержимость это, или привязанность, даже нет вариантов, но, скорее, всё вместе взятое. Моя маленькая девочка. Моё солнце. Моё всё.
Jellybean Johns & Sweet Pea
Джелли раскидывала шарики по комнате, бегая из угла в угол от Горошка, который почти наступал ей на пятки, подхватывал и подбрасывал хрупкое тельце рыжеволосой вверх. Она довольно пищала, прижимаясь к парню, тут же оттягивала пряди его тёмных волос, выпрашивая долгожданное вознаграждение. Свит сминал её губы своими, крепче притягивая за талию и запуская руки под светлую маечку. Самое главное в такой ситуации — вовремя остановиться, чтобы не задеть заметно округлившийся живот девушки, или не свернуть со стола вазу с цветами, или чего ещё похуже. — Думаю, нам не нужен второй ребёнок, малыш, так что придётся долго ждать рождения пацана, — безысходно хмыкнул Стивен, опуская Джеллибин на деревянный паркет. — Что значит «Рождение пацана»? Почему ты так уверен в том, что у нас будет сын? — закатила глаза Мармеладка, поднимая с пола остатки конфетти, — Если у нас девочка, молодой человек, то тебе придётся жить с двумя женщинами в одной комнате. — Ты, наверное, хотела сказать «двумя маленькими истеричками»? С этим я согласен, чертовски согласен. Только вот, боюсь, нам придётся на время оставить Беттс и Джагга одних, — лукаво подмигнул парень, приобнимая «первую маленькую истеричку». — М? Ты о чём? — Не думаю, что этим влюблённым извращенцам понравится семейная жизнь с вечно кричащим ребёнком и сумасшедшей мамочкой-Джелли. Мы могли бы переехать в шикарную квартиру с панорамными окнами, как всегда мечтали, помнишь? Я устроюсь на работу, будем растить малыша и жить спокойной жизнью. Втроём. В конце концов, ты выйдешь за меня, Джеллибин Джонс? — Боже, конечно, Свитти! Я люблю тебя, сумасшедший папаша, — рассмеялась рыжеволосая, затягивая парня в очередной поцелуй, — С тобой, Горошек, я даже в амбаре жить буду, чего уж там говорить о квартире в центре города. Трейлер припарковался у ворот частной клиники Монтеррея. Свит подал руку невесте, которая, смело выпрыгнув из машины, сразу же направилась к тяжёлой деревянной двери и попыталась её открыть. Попытки не увенчались успехом, поэтому, неизменно сильная, мужская рука потянула за ручку, пропуская девушку внутрь. Светлые коридоры медицинского центра, обставленные железными сидениями и лавочками, не внушали особенного доверия. Джонс (Пирсон) уверенно постучала в один из кабинетов, проходя внутрь. Куча каких-то аппаратов и экранов смутили Свита, но он чинно присел рядом со спутницей, крепко схватившись за её ладонь. Она сжала руку парня в ответ, прилегла на медицинскую кровать, медленно стягивая с себя тёплый свитер. После недюжинных махинаций с агрегатами, врач, наконец, нажал на кнопку динамика, предлагая будущим родителям послушать сердцебиение своего ребёнка. — - Кардио отклонений не выявлено, плод развивается в соответствии со сроком беременности. Более того, могу смело сообщить вам о поле ребёнка: девочка, — сообщил мужчина в белом халате. Свит немного растерялся, но потом заключил Джелли в крепкие объятия, не давая ей даже вздохнуть. — Думаю, это мне снится, потому что я никогда не видел трёх Солнц одновременно. А теперь, к счастью, увижу, и два из них будут моими, — радостно пролепетал брюнет, подхватывая девушку на руки, — Думаю, нам пора, док. Спасибо. Преодолев порог кабинета, парочка рассмеялась. Сумасшедшие родители уж точно являются неотъемлемой частью жизни ребёнка, но когда их поведение бывает гораздо более инфантильным, это, безусловно, парадокс. — И как мы назовём нашу дочь? Кэрол? Сторми? Грейс? — неожиданно для себя выдал Горошек. — Сансет Форсайтия Пирсон. Как тебе такое имя, папочка? — заботливо улыбнулась Джеллибин. Сансет. Восход солнца. Именно это имя было самым подходящим для маленькой рыжеволосой девочки с огромными, голубыми глазами. Для их дочери.***
Наверно, звезды светятся затем, чтобы рано или поздно каждый мог вновь отыскать свою. Антуан де Сент Экзюпери, «Маленький принц».
Betty Cooper & Jughead Johns
— Ты теперь снова школьница, Купер. Только в этот раз, мисс Моллиган, постарайтесь не соблазнять сокурсников, иначе новому учителю литературы, мистеру Джонсу, придётся приподать им урок, — довольно хмыкнул Джаг, поглаживая блондинку по голове. Она резко отстранилась, отталкивая «заботливого» парня от себя. — Какой же ты придурок, Джагг. Я уехала из Ривердейла, потому что меня заебали нравоучения родителей, идиотская школа и примерная жизнь. А сейчас, мать твою, ты решаешь упечь меня в университет? У тебя всё в порядке с головой? — недовольно фыркнула блондинка, с грохотом швырнув листок на стол. — Ну уж нет, дорогая. Со мной всё в порядке, я просто хочу быть уверен в том, что по моей вине твоё будущее не накроется медным тазом. Серьёзно, Бетти? Учиться одиннадцать лет на «отлично», чтобы остаток жизни скитаться с шайкой несовершеннолетних ребят и парнем-твоей-мечты, которому уже за двадцать? Уверена, что не хочешь учиться? Поступить на журналистический факультет или в клуб программистов, чтобы потом взломать Пентагон? Неужели тебе не хочется старого школьного движа? И потом, Купер, никогда не мечтала закрутить роман с учителем литературы? Представляешь хоть, насколько ты будешь популярна среди главных сучек универа, когда они узнают, что какая-то там блондинка с южной части города встречается с самым сексуальным преподом местного Оксфорда? — М-да, Джонс, самооценкой тебя явно не обделили. Хорошо, ты победил, я буду ходить на пары, но не удивляйся, если я сбегу с литературы в компании парочки симпатичных качков, — язвительно ухмыльнулась Элизабет, наблюдая за парнем, который уже минут десять сверлил её взглядом. — Договорились. Тогда и ты не удивляйся, когда по телевизору объявят о пропаже двух парней спортивной внешности, которые учились на журфаке. И, отныне, прошу оставить «Джагги», «сладенький» и тому подобное, в стенах этого дома. Умоляю, Беттс, я же сгорю со стыда, если ты отпустишь подобную фразочку на паре. — Так точно, профессор. Или лучше сказать «Мистер Форсайт Пендлтон Джонс Младший»? — Твоя охуенная задница, я так понял, нуждается в хорошей порке. Думаю, мы займёмся этим только после завтрашней практики на Бэрб-стрит. Около полудня нужно быть там. Думаю, доедешь сама. Я уже говорил, что плохое поведение всегда наказывается? — подмигнул ей Джагхед, и блондинке почему-то стало некомфортно. Это не могло укрыться от его глаз, — Эй, всё хорошо? Обиделась на мои крайне садистские наклонности? — Скорее, пожалела о том, что не замечала их раньше. Действительно, Джагг, как тебе удаётся быть таким противоречивым? — неудовлетворённо хмыкнула Бетти, коротко поцеловав парня в лоб. — Секрет фирмы. Но, пока я в подобном настроении, ко мне лучше не подходить, иначе я сорвусь и оттрахаю тебя прямо на этом чёртовом столе.***
Вот так и вьётся эта канитель — Легко встречаются, без боли расстаются… Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель. И мало тех, с кем хочется проснуться.
Archie Andrews & Charles
Вы, 23:47 Чарльз? Ответь, сукин сын, это срочно.
Моя любовь, 23:50 Зачем ты пишешь снова? Я же сказал, что всё кончено.Вы, 23:50 Я не могу так, Чарли. Не могу, слышишь? 23:55 Я люблю тебя 23:57 Пожалуйста, ответь что-нибудь.
Моя любовь, 00:00 Ты, оказывается, реально конченный, Эндрюс. Расстался с девушкой-инвалидом, даже ничего не сказал ей, чтобы потом закрутить интрижку с пассивным геем из спор-клуба? Где гарантии, что ты «не такой»? Где гарантии, что «я не так всё понял»? Даже извиняться не хочу. Ты реально ублюдок, Арчибальд. Не пиши больше.***
Я боролся до самого конца. Я бежал до конца. Я сохранил свою веру. Предательства, битва безграничны. Меня пытались превратить в зверя. Ни за что! Я лучше всю жизнь буду дерущемся клоуном, чем стану таким, как вы, ублюдки. Игра ваша, но правила будут мои.
Veronica Lodge
Слабый больничный свет, словно в морге, освещал комнату Вероники холодным, одиноким цветом. За окном уже темнело, вид на пустынную улицу померк во мгле. Качели, залитые тёмным свечением, слабо колыхались на ветру, гулко посвистывая. Атмосфера какого-то страха всё-таки присутствовала. Несмотря на ужасные условия лечения, оно помогает. Вероника уже может свободно двигать пальцами ног, и, в перспективе располагались, конечно, ступни и ноги до щиколотки. Ампулы с лекарством, стоящие на окне, привлекли внимание заботливой медсестры, которая уже второй день чахла над беспомощной дочерью Лоджей. — Думаю, пора принимать лекарства, мисс Вероника. Ровно через полчаса она скончалась от асфиксии на полу собственной ванной комнаты в окружении инвалидной коляски и старой коробки с фотографиями.