Во мне нет боли, и нет обиды тоже, Я задыхаюсь этой жизнью, музыкой до дрожи, Я разбит тобой, но не уничтожен. Я избит тобой, и ты, к сожалению, тоже.
***
Утро выдалось крайне спокойным, если не учитывать подъём в семь часов перед практикой в университете, опоздание на первую «пару», пролитый на белые джинсы эспрессо и разбитую палетку теней. Нет, в целом, конечно, всё хорошо, обошлось парой ожогов и испорченным настроением, которое всегда мог поднять Джонс, пристально наблюдавший за вакханалией, и пускавший очередные острые шутки по типу «Очень оригинальны джинсы, где купила?». Дорога в универ заняла около часа, сумасшедшие пробки на дорогах с утра давали о себе знать. И это только июль… Что будет в, скажем, сентябре–октябре? Доехав до колледжа, Бетти внимательно оглядела фасад здания. Симпатичное современное строение, в надоевшем «Хай-теке», но довольно приятное для глаз, три корпуса, которые, по всей видимости, имеют разные составляющие: столовая, библиотека, оранжерея, что-то подобное. Куча непонятных коридоров внутри, то, что в корне отличало Монтеррей от Ривердейл-хай: в родном городке был всего один длинный проход, с ответвлениями для туалетов и лестниц. Здесь же куча непонятных каморок, комнат, переходов из одного крыла здания в другое, классов. От этого всего, если честно, начинала болеть голова. Из размышлений её вывел чей-то взволнованный голос. — Хэй, ты как? Всё в порядке? — молодой парень с тёмными, кучерявыми волосами, подстриженными под каре, обеспокоенно смотрел на Купер. — Д-да, просто, я… Немного… — Заблудилась, так? Ох уж эти первокурсники, вечно снуют по северному крылу. Я Хоакин, староста факультета журналистики, — де Сантос широко улыбнулся, протягивая руку для рукопожатия. — Кейсиди Моллиган, — Элизабет пожала руку брюнета в ответ, — Я недавно переехала сюда, так что пока сложно освоиться, но буду рада, если ты мне поможешь. Где ректорат? — Прямо по правому коридору, до конца крыла, дальше — дверь из тёмного дерева, там уже не заблудишься. Документы для поступления сдашь ректору, после я выдам тебе ключ от шкафчика и провожу до кабинета, если потеряешься в пространстве ещё раз, — новый знакомый усмехнулся и продолжил записывать что-то в заметки на своём планшете. Ректор Уэлс оказался довольно подозрительным человеком: постоянно переспрашивая имя Купер, щёлкал ручкой, стучал ногами и даже кашлял чаще, чем дышал. В общем, жуткий тип. Разговаривая со старостой, направляясь к гардеробу, Бетти встретила Кевина, который, оказалось, поступил на медицинский факультет. Глэдис, судя по всему, заставила его подать заявку в один из ВУЗов города, чтобы тот нашёл работу. Пока что парень варил кофе в местном кафе, и ему, вроде, даже нравилась профессия бариста. Практика заключалась в обычном выпуске газеты, и, раз уж Бетти работала в редакции «Золота и Лазури», можно было применить навыки писательства, полученные в школе. Аудитория с огромным амфитеатром, наверное, являлась главной, ведь она разительно отличалась от других, более «современных» классов, наверное, нотками барокко и пастораля: деревянный пьедестал, лестницы и даже скамейки, всё неким образом возвращало в ривердейловское прошлое. Стоит отметить, что занятие проходило под руководством профессора Джонса, которого, по всей видимости, приняли на работу лишь из-за известного псевдонима «Уинстон Блэк». Всё бы хорошо, да вот только половина группы — слабый пол, а Джагхед невероятно сексуальный. Стоит продолжать? — Мистер Джонс, я так люблю вашу Февральскую Сакуру! — Вы женаты? — Ого, не думала, что один из талантливейших писателей современности такой красавчик… Как же это её бесило! До такой степени, что хотелось заехать каждой из этих девиц кулаком по челюсти, вот только раскрывать все карты нельзя: отношения с брюнетом по-прежнему должны были оставаться в тайне. Вдох, выдох, стиснув зубы, оставалось просто глотать всю злобу. Спокойно, Купер, спокойно. Нужно было всего лишь дождаться, пока это слюнявое безумие закончится. Дорога домой прошла скучно и нудно. Джонс вызвал такси, они с Кевином сели в машину, после чего студент долго болтал о непонятных биологических терминах, трудностях перевода латыни и прочих, известных лишь медикам, вещах. Джагхед лишь неловко соглашался, кивая на бесчисленные возмущения Келлера, который так рьяно жестикулировал, что чуть не сбил зеркало в салоне. Водитель, явно не ожидавший такого поворота событий, немного вжался в кресло, но промолчал. Когда, наконец, Бетти и её головная боль вошли в дом, парень соизволил обратить на блондинку внимание. — И что это за настроение, Купер? — хмыкнул он, в шутку бросая подушку в возлюбленную. — Отъебись, ради бога, — Бетти потёрла висок, наливая чай, — Хотя, действительно, чего это я? Или точнее «почему я»? У твоих фанаток всегда хорошее настроение, может, раздашь им автографы? Я могу в сторонке постоять, понаблюдать, всем же похуй. — И зачем мне на голову свалилась такая идиотка? — спокойно вздохнул Джонс, прижимая девушку к себе. Тщетные попытки вырваться из крепких мужских рук не принесли плодов, и вскоре она сдалась, — Не нужно ревновать меня к каждой встречной читательнице. Книги издаются тысячными тиражами, у тебя хватит совести не писать всем о том, что ты встречаешься со мной? — А у тебя хватит мозгов не строить всем этим сучкам глазки? Я, надеюсь, что вопрос исчерпан, Джагг, иначе придётся идти на крайние меры, — Элизабет едва уловимо подмигнула, когда телефон в кармане джинсовки завибрировал, — Это, похоже, карма. Алло? «Беттс… Это Арчи.» — Арчи? Мне, знаешь ли, не хочется с тобой разговаривать, так что, пока. «Подожди. Мне самому стыдно звонить, но выслушай меня. Я вернулся в Ривердейл. Вероника… Она покончила с собой.» Сердце, на мгновение, замирает. Но лучше бы оно вообще перестало биться. Телефон летит на пол, продолжительные возгласы в трубке сменяются гудками. Губы дрожат, в неспособности сказать что-либо. Бетти приоткрывает рот в немом крике, хватается за волосы, вырывая их клочьями, лицо её сразу же становится мокрым от слёз, которые водопадом льются из красных глаз. Приземляется на паркет, прямо рядом с гаджетом, колотит деревянное покрытие руками, оставляя нехилые вмятины. Самое странное — молчит. Только громко стонет от боли, которую доставляет бесформенная субстанция, называемая сердцем, или то, что от неё осталось. Словно прочная стена, которая ограждала Элли от всего плохого, рухнула, создавая шум в ушах. Её Ронни больше нет. Она наложила на себя руки. А где была Купер, в тот момент, когда девушка так плохо себя чувствовала? Она радовалась жизни, пока Лодж медленно осознавала тщетность бытия. Она бездействовала, пока её любимую подругу изнутри прожигало отчаяние. — Почему ты улыбаешься, Ронни? Почему ты улыбаешься, когда надо плакать? — всхлипнула Купер, прижимаясь к груди Лодж. — Знаешь, Беттс… Я просто чувствую облегчение. Думаю, я научилась ценить жизнь. Поняла, что не стоит тратить её на пустые слёзы и переживания. Пока есть хоть малейший шанс на то, что я встану на ноги, я буду бороться за него. Я так счастлива, что ты сейчас здесь со мной, и мы можем поговорить по душам. Ещё я рада за вас с мистером Джонсом, за то, что ты нашла себя, так почему бы мне не улыбнуться? Правда, всё будет хорошо, но вам сейчас лучше идти, потому что не составит никакого труда узнать в тебе Бетти Купер, а не… — Кейсиди Моллиган, — улыбнулась блондинка, смахивая слезу с щеки, — Я люблю тебя, Ронни. — Я тоже тебя люблю. Позвоню, когда пройду реабилитацию. Увидимся позже, так? — Обязательно.Обязательно… Обязательно… Обязательно…
— Бетти? Беттс? Малышка, что случилось? Кто звонил? — бесконечные вопросы обеспокоенного Джагхеда она едва слышала из-за шума, который всё ещё стоял в ушах. Кажется, падая, она ударилась головой о косяк стола. — Джагхед… Она умерла… Вероники больше нет, — сквозь всхлипы прошептала она, закрывая опухшее лицо ладонями. Слишком, слишком поздно что-то делать, сожалеть, сокрушаться. Не имеет смысла пытаться повернуть вспять время. Новая точка невозврата. — О, Господи… Иди сюда, моя девочка. Тише, тише… Вот так. Парень подкрался к ней, сев рядом, притянул к себе за плечи и обхватил её хрупкое тело руками. Грудная клетка Купер вздымалась разительно часто, губы, искусанные и бледные, всё ещё дрожали, а кровь струйками скатывалась с ладоней на пол, оставляя багровые пятна на светлом покрытии. Уже не было так спокойно в его объятиях, как всегда, не было сил уткнуться носом в шею. Не было желания вовсе жить в этом бренном мире с осознанием того, что её лучшая подруга умерла из-за неё. Из-за чёртового письма, аварии, больницы, коляски и реабилитации. Не справилась с этим грузом одна. Бетти могла бы поддержать её, но предпочла решать свои личные проблемы. Ужасное чувство вины, которое ломало кости, проступало к горлу. Этот серый мир уже никогда не будет прежним без неё. Пусть она и была далеко, но всегда придавала какой-то уверенности. Сейчас же осталось только глупое смятение, боль и безысходность.От нас останется лишь эта комната цвета асфальта.
***
3 июля, 11:45
Ливень в Ривердейле полностью оправдывал настроение Арчи Эндрюса. Он, казалось бы, вернулся к отцу, начал жить, как прежде, и вдруг, всё рушит новость о том, что его, некогда любимая, девушка, лучшая подруга, Вероника Лодж совершила самоубийство. Он не плакал, он просто был растоптан намертво. Частичка его внутреннего мира всегда оставалась с Ронни, здесь, в Пэмброке, где сегодня проходили похороны молодой принцессы. Даже прощание с любимыми в этом доме было организовано как-то вычурно: везде её фотографии, портреты, куча народу, который, сдаётся рыжему, даже не знал обстоятельств смерти девушки. Весь город, похоже, решил прийти сюда в этот день и забить свой гвоздь в крышку тёмно-фиолетового гроба. Здесь была вся династия Куперов, включая близнецов — Юнипер и Дэгвуда. Пришла и Шерил, самое смешное, под ручку с Мантлой, остальные друзья дочери Лоджей, бизнес партнёры, и, чёрт, сам Поп Тейт решил отдать честь этой семье в сложное время. Невыносимо мерзко было видеть фальшивую скорбь на лицах незнакомых для Арчи людей. Он пожал руку Хайрому, который даже в такой ситуации оставался неизменно хладнокровным, обнял Гермиону, глаза которой налились кровью от подступающих слёз. Даже самый дорогой тональный крем от Cellcosmet & Cellmen не мог скрыть результаты бессонной ночи, проведённой в истерике. Женщина слабо похлопала Эндрюса по спине, отстраняясь, вытерла мокрые дорожки на щеках чёрным платком и удалилась в уборную. Парню оставалось только возложить на постамент букет её любимых белых тюльпанов, которые Вероника обычно получала в День рождения или Рождество. Любовь до гроба, говорите? Да, это она и есть. Пресловутый Гарольд Купер ненавистно озирался в поисках младшей дочери, которая просто должна была появиться на похоронах. К счастью, Джагхед, наверное, никуда не отпустил её в таком состоянии, за что ему огромное спасибо. Арчи был безмерно рад за, пускай и бывшую, подругу, которая смогла сбежать из чёртовой больницы, а вот её папаша не очень: рвал и метал, как говорится. Постоянно звонил кому-то, заявлял в полицию, кричал на подчинённых и даже на городского шерифа, что тот обязан выполнять свою работу, что девушка официально объявлена пропавшей без вести, что нельзя сидеть, сложа руки. Полиция трясла всех, включая Арчибальда, но он ничего не сказал. Хватит с него этих интрижек. Прощание прошло быстро. Все возложили цветы к деревянной крышке, сказали пару приободряющих слов родителям и скрылись в неизвестном направлении. Только лишь всеми забытый, мамин сынок, Ник сент Клер, сидел в углу комнаты, поправляя очки на носу. С ним почти никто не общался из-за социальных градаций, кроме Вероники, которая постоянно переписывалась с Николасом после своего переезда в Ривердейл. Сам парень был категорически против этого шага, но семья Лоджей настояла, в результате чего принц Нью-Йорка остался без принцессы. — Ник? Ты чего тут сидишь? Все разошлись давно, — Арчи наклонился к парню, словно пытался не спугнуть его, догадываясь о трудном, закрытом характере Сент Клера. — Я не могу её отпустить, понимаешь? Лишь Ронни поддерживала меня в самых безуспешных начинаниях, только она верила в меня и давала надежду на то, что вся моя деятельность имеет смысл. Своим успехом я обязан только ей. Иногда мне кажется, что я люблю её. И делаю это до сих пор, Арчи. Очень трудно с этим свыкнуться. Словно… — Словно огромная дыра зияет в твоём сердце? Ты не представляешь, насколько мне знакомо это чувство. Не буду скрывать, я никогда не был одинок. У меня есть… Были верные друзья, девушка, семья. А теперь я всё это потерял. И я был бы рад, если мог бы вернуть времена, когда Вероника была жива, когда всё было хорошо. Но нужно жить дальше, парень. Отпусти её. — Она бы, наверное, сказала то же самое. Спасибо, Арч. Если бы всё было так просто. Если бы только он сам верил во всё, что говорит другим. Если бы это помогало ему. Было бы гораздо проще жить, без груза на сердце, без чувства вины, с внутренней лёгкостью. Сейчас, похоже, бабочки в животе или впали в спячку, или сдохли. Слишком много смертей за последнее время, не находите?Это будет холодное лето. Лета тёплого больше не будет. Только я буду знать, песня эта — Обо мне. И меня не забудет. Да, когда я умру — ты заплачешь И поймёшь, каково расставаться. Только, взрослый и глупый мой мальчик, Обещай и тогда — не сдаваться.
***
5 июля, 23:56
Вторые сутки подряд Бетти не спала и не ела. Как только Джагхед не старался её накормить, ничего не выходило. Она, в буквальном смысле, сорок восемь часов не вставала с кровати, только и делала, что пересматривала плёнку на старом видеопроигрывателе с чердака.…Привет, Бетти… …Я слабая… … Инвалид-колясочник… …Прости… … Ты — мой ангел хранитель… …Ты сильная… …Я люблю тебя.
Навсегда эти строчки въелись в её память. Оставили шрамы где-то глубоко под кожей. Уничтожили и разбили окончательно. Белый листок, аккуратно приклеенный к кассете сзади, развернулся в её руках. Голубые, бездонные, сумасшедшие зрачки забегали по строчкам, вчитываясь в каждую.Имя: Мейсон Фамилия: Ким Род деятельности: Психолог международного уровня, бармен Родители: Роберт Ким` (19.01. 1999) и Элис Смит. Братья и сёстры: Элизабет Купер — единокровная сестра, Полли Купер — единокровная сестра, Сьют Ким — сводный брат.
Теперь она знает правду. Знает о том, кем был мальчик на фотографии из чулана, знает, кому мать так часто звонила по ночам, прячась от отца в туалете. Знает, почему Мейсон взялся спасать её из психушки. Знает, что он — её брат.