you don't belong here

      Иисус устал драться. Не только сегодня. Он старался не использовать опасные приемы на окружающих людях, но те частенько его вынуждали, в том числе Морган, не желавший прислушиваться к мнению, расходящемуся с его. Некоторые не знают другого языка, кроме насилия. Когда Пол обучался боевым искусствам, то не думал, что все его знания и умения однажды действительно будут применены на практике, полагал, что ему достаточно будет элементов самообороны. Но, черт возьми, он теперь упивался возможностью, которую подарил новый мир, и играючи валил ходячих на землю, разбивал черепа металлическими носками ботинок. Людей ранить он мог только в случае крайней необходимости и угрозы жизни.       Дэрил оказывается неподконтролен. Впрочем, именно это Пол в нем и любит. Существенное их различие. Зря он ждал определенного ответа, пусть в иной формулировке. Да, можно сыграть на чувствах, но Дэрила невозможно заставить делать то, чего он не хочет. А Пол поддавался, выбирал благополучие людей, скорее рефлекторно. Помогать – на уровне его инстинктов, это сложно отделить от собственных желаний, особенно когда эгоизма в тебе нет ни капли. Но он прекрасно видел сотню раз, куда приводят личные желания каждого без оглядки на других – к проблемам, недопониманию, к разрушению всего, выстроенного кропотливым совместным трудом. И их он старался избегать, ставя чужие потребности превыше своих собственных.       За исключением сегодняшнего дня. Дэрил был до боли в легких нужен, вероятно, действительно и по-настоящему только ему одному. Нет, Мэгги и Тара его тоже любили, знали и понимали особенности его характера, поэтому давно свыклись с тем, что он, как бродячий кот, мог приходить и уходить, урвав меж тем несколько минут внимания и пару хлебных крошек. А Пол понимать и позволять ему такое отказывался. Желание вернуть Диксона взяло верх и привело к настоящей катастрофе. Он не хотел верить, что так и будет, но две руки: одна, схватившая его за рубашку, и другая – отпечатавшаяся кулаком в носу, доказывают безотказность теории.       Дэрил давным-давно зарекся ранить Пола. Они дрались всего дважды за все время их знакомства, и то первый раз можно было не учитывать, потому что тогда фактически больше ущерба нанесла дверь грузовика, а не он. И вот они снова вернулись к исходной точке. Дэрил ведь хотел, чтобы их отношения стали прежними. Но он не намеревался отбросить все настолько далеко.       Пол отшатывается назад, машинально закрывая поврежденную часть лица ладонью и пытаясь унять боль. Он отнимает руку и обнаруживает на бледной коже яркие разводы крови. На лице Дэрила читается растерянность от осознания своего поступка, и это порождает неконтролируемый всплеск встречной злости. Пол кидается вперед и подсечкой под колено заставляет охотника завалиться на землю. Типичный прием, которым он пытался остановить драку. Не имея возможности вдохнуть носом, он захлебывается, когда кровь обволакивает горло. Сплевывает в сторону и проводит ладонью по губам и носу.       Дэрил осознает необходимость остановиться, но не понимает, как это сделать. Неясно, кто из них на самом деле заварил эту кашу и кто должен ее расхлебывать. Ему нужен был всего лишь один простой ответ. Дэрил ведь на самом деле не верил ни одному слову из того, что наговорил ему Пол. Или не хотел верить. Но как заставить его сказать? Подтвердить или опровергнуть.       Дэрил перекатывается на бок, хватается за ногу Пола и резко тянет, сваливая на землю лицом вниз. Пол должен был предугадать и, при падении, развернуться, не позволив себя скрутить. Но он слишком устал за сегодняшний день – контроль вытягивает больше сил, чем адреналин способен их компенсировать. Дэрил держит крепко, не позволяя отпихнуть себя и подняться – нужно ловить момент, пока ему снова не прилетело, на этот раз уже посильнее прежнего, и он не сорвался на ответ. Он садится на поясницу Пола, прижимая к земле, и перехватывает его руки, заводя их за спину. Есть небольшая надежда, что из этого положения ему никак не вырваться. По крайней мере, не сразу.       Предчувствие надвигающейся катастрофы настигло его слишком поздно, на мгновение вогнав в ступор. Дэрил содрогнулся, почувствовав, как холод ледяными иглами впивается в ладони и сковывает грудную клетку, будучи верным спутником страха. Страха перед тем, что катастрофа уже свершилась, а он упустил из виду переломный момент и лишился возможности все исправить. Дэрилу оставалось только растерянно смотреть на стриженый затылок, радуясь тому, что Пол не видит его лица.       Ему стоило раньше задуматься о том, насколько разрушительной может быть его злость. В первую очередь для него же самого. Дэрил не уничтожал чьи-то жизни, уходя, будучи полностью уверенным в том, что без него не станет хуже, но он в мелкое крошево разносил свою. Дробил камень за камнем, хотя за все прожитые годы не сумел заложить даже толкового фундамента. Его существование держалось на упрямстве и честном слове, как и он сам в целом, а единственным вяжущим веществом во всей этой приземленно-строительной схеме он, так уж вышло, пренебрегал.       Ему сложно давались признания в собственной зависимости от кого-то, но даже идиоту становилось ясно, насколько он порой был ведом кем-то, кого признавал важным для себя. И каждый разрыв образовавшейся связи сваливал его с ног, словно кто-то подрезал сухожилия, лишая возможности двигаться. Чаще всего это он же и был. А потом приходилось учиться ходить заново. Заново привыкать, доверять, надеяться на то, что на этот раз никто не выбьет из его рук костыль, на который он только начал опираться. И все повторялось по новой. Из раза в раз.       Так же и сейчас Дэрил чувствовал, в насколько неустойчивом положении он оказался, буквально балансируя на краю узкой горной тропы. Одна нога уже была подбита, вторая подкашивалась от нагрузки, а он все пытался слепо цепляться пальцами за осыпающуюся породу, надеясь, что в какой-то момент руки наткнутся на крепкий гранит.       Но какой в этом был смысл, если он сам облажался? Не Пол бросился на него с кулаками. И не он разбил ему лицо, повалил на землю, обездвижил. Да, у Дэрила была причина на это. По крайней мере, он убедил себя в ее наличии. Не сказать, что он вдруг разом приобрел способность трезво мыслить, но здравый смысл начал постепенно пробиваться сквозь пелену ярости и ревности, тихим шепотом бормоча на ухо то, о чем он не додумался поразмыслить раньше.       – Так какого хуя это было? – Они были способны наговорить друг другу еще множество всего, но Дэрилу стоило изначально вспомнить о том, как Пол порой мог выводить из себя, когда у него появлялось желание довести кого-то до ручки. Однако Дэрил не хотел слушать весь тот бред, который на него обрушили, даже если он являлся правдой. Он нуждался в четком и коротком ответе.       – Если б я знал, – вздыхает Пол. И это самый настоящий ответ, который только может быть. Он упирается виском в прохладную землю, а разметавшиеся волосы закрывают обзор. Только и может, что попытаться глубже вдохнуть, но с тушей на спине сделать это достаточно сложно, а также с кровью, все еще сочащейся из носа. Пол не думал выкручиваться и брыкаться, он с самого начала позволил Дэрилу победить.       – Тебе интересно, почему я не мог вернуться? Потому что боялся в итоге увидеть, насколько всем стало лучше без меня. И как ты радуешься, наконец избавившись от своей головной боли. Так я оказался прав или нет, Пол?       – Что-то поменялось, что-то осталось прежним, – глухо произносит он, повторяя свои сказанные при встрече слова, и закрывает глаза. Дэрил откровенно не понимает, как их толковать. – Не имею права говорить за других. Но я старался справиться и остаться прежним. Но без тебя это невозможно. И с тобой… – Тоже невозможно. Пол до конца хотел отрицать влияние арбалетчика на его жизнь, как внезапно обрушившийся шторм. Он переворачивал, разрушал, сметал все на своем пути, но одновременно освежал и дарил силы свободно вздохнуть. Дэрил незаметно менял самого Иисуса и своей дикостью вытаскивал изнутри демонов и бунтарство, бежал по его венам своей неудержимостью зверя. – Помнишь, я когда-то говорил, что ты никому не доверяешь? Ты все еще не доверяешь мне. Я доверяю вам с самого начала. Я разрешил вашей группе оставить оружие, когда привел в Хиллтоп. Верь и ты мне.       Да, все меняется, Дэрил это заметил. Но на других, относительно Пола, ему было совершенно плевать. Его близкие помнили о нем, были рады видеть, но предпочитали не вмешиваться, как, собственно, и всегда. С Полом так не выходило.       Он оказался ближе прочих. Вызывал привыкание и несвойственное желание постоянно находиться рядом. Дэрил доверял ему. Что бы ни говорил Пол, но он даже не подозревал о том, насколько сильным оказалось его влияние. Иногда Дэрил ловил себя на мысли о том, что пошел бы за ним даже с закрытыми глазами, веря только его словам о том, что впереди чистая и ровная дорога, а не обрыв, путь к которому прегражден мертвецами. И если он даже себя убеждал в том, что Пол не стал бы врать ему, то почему вообще решил на этот раз усомниться в каждом из его слов, сказанных накануне?       Он не хотел отвечать на этот вопрос, даже если ответ не придется произносить вслух. Иначе почувствует себя идиотом даже большим, чем он есть и без того.       Пол на пробу едва заметно двигает руками, ощущая ослабевшую хватку на запястьях. Он бы поддался, он бы продолжил валяться на земле, бормоча оправдания. Но Пол ненавидит разговаривать, не глядя собеседнику в глаза – так не видно искренности. Он резко дергает руками, а затем, упершись ладонями в землю и прикладывая остатки сил, переворачивается всем телом, скидывая с себя Диксона. Тот охает от удивления, ударяясь спиной о землю – почему он не предпринял попытку высвободиться раньше?       Дэрил думал, что Пол уже сказал все, что хотел, но так при этом и не ответил на его вопрос. И теперь он поднимется на ноги и уйдет, наконец, поняв, что из их отношений не выйдет ничего хорошего. Дэрилу не хотелось провожать его спину взглядом снизу-вверх, поэтому он решает хотя бы подняться на ноги и выстоять перед его уходом. Тогда он хоть сможет побежать следом, если у него не выйдет так легко отпустить.       – Почему мне кажется, что война все еще в твоей голове? – Пол не подрывается на ноги. Он пресекает попытку Дэрила подняться из полулежачего положения, схватив за запястье.       Дэрил считал, что война никогда не прекращалась. И началась она задолго до того, как они встретились. Всегда приходилось бороться если не с конкретными людьми, то с миром в целом. Если не с миром, то с самим собой. Да, Пол сидел перед ним, но это не значило, что и за него тоже не приходилось воевать. То, что Дэрил пытался уйти, не значило, что он попросту отказался от него. Это значило, что он уже проиграл. По крайне мере, ему так казалось.       – Тебе не нужно больше бороться. – «Не со мной». – Вот он я. – Война закончена, не нужно выдумывать врагов. Пол подается вперед, срываясь на поцелуй, напористый, жесткий, пачкая своей кровью губы охотника, глотая медь вместе со слюной.       Понять Пола Дэрилу слишком сложно. Его эмоции и действия сбивают с ног, как шквальный огонь, лишая всякого шанса выжить. Проще принять, цепляясь пальцами за край рубашки и жмурясь от жесткого поцелуя со вкусом крови, который хуже всякой драки. В нем больше отчаянья, чем Дэрил когда-либо мог вложить хоть в один из своих ударов. И если Пол таким образом решил ему отомстить, то у него это получилось. Потому что Дэрилу меньше всего хотелось останавливаться и возвращаться к тяжелому разговору. Пол нарочно цепляется на нижнюю губу Диксона, прикусывая со всей силы.       – Надеюсь, что ты сыт моей кровью, – он отрывается так же резко как и приблизился, немыслимыми усилиями отталкивая себя самого прочь. Пока не увлекся, пока не растерял остатки собранности. Но вся она давно отправилась к чертям. Резко отодвигается на пару сантиметров от Диксона движением ног, прочертив на земле борозды подошвой ботинок, и хватается за ноющий нос, проверяя, остановилась ли кровь и нет ли перелома. По первым ощущениям – ему повезло. Пол понимает, что сам виноват, не так сильно, как Дэрилу казалось из-за застилающей кровавым занавесом глаза ревности, но все-таки.       – Если ты что-то хочешь спросить – спроси, глядя в лицо. Я тебе врать не буду, – Пол хочет дать ответы, но ему нужны четкие вопросы. Пусть будет не очень приятно слышать, но только правда их освободит. Пол предпочел бы целоваться, крепко зажмурившись, как и Дэрил – молчать, позволяя эмоциям говорить вместо себя, но это не поможет.       Дэрил облизывает саднящие губы, собирая привкус меди языком. Он не мог оправдаться и сказать, будто ему не хотелось причинять ему боль. Хотя еще неизвестно, кому на самом деле он сделал хуже. Смотреть на залитое кровью лицо Пола тяжелее, чем он думал. Особенно осознавая, что виной тому был он сам. Но Дэрил ведь хотел. С его блядской привычкой разрушать все, что действительно дорого.       – Я вернулся и чертовски быстро поверил в то, что все может быть, как раньше, – он беспомощно проводит ладонью по лицу в попытке смахнуть поволоку с глаз. «Ты заставил меня поверить. Как и всегда». – А потом увидел то, чего, по всей видимости, видеть не должен был. И что я мог подумать? – Проблема чувств состояла в том, что они почти не оставляли никаких лазеек для здравого смысла. Контролировать их было практически невозможно, а он и так не отличался особым контролем ни дня в своей жизни. – Прошел год, Пол. Ты думаешь, я этого не заметил? – Время не пролетело для него в несколько мгновений. Его существование в этот год мало походило на отпуск, и дни тянулись бесконечно долго. – Все могло измениться намного сильнее, чем я предполагал. И ты тоже, – Дэрил не обязывал его хранить верность. В конце концов, Пол мог решить, что он мертв, раз так долго не возвращается домой. Но Дэрил верил в то, что он сказал бы ему, случись перемены в его жизни. Или… вполне в стиле Пола было бы промолчать, дабы не ранить его чувства. Зачем Дэрилу знать о том, что у него с кем-то могло быть что-то еще, в его отсутствие. Может, он вообще застал прощальный поцелуй и не должен был никогда узнать об этом? Но он узнал.       Сложно сказать, сколько всего изменилось. Казалось, что жизнь осталась прежней, существенной перемены распорядка не произошло – никто не умер. Черт побери, сложно поверить, но после окончания бессмысленной войны за ресурсы и самоутверждение они наконец-то больше никого не похоронили. Никого за целый год. Уже и не вспомнить, когда бы неделя обходилась без жертв. И в то же время у них вроде много новостей, разных приятных мелочей, но ничего существенного и по-настоящему важного у Пола не произошло. С момента исчезновения Дэрила он поставил свою жизнь на паузу.       Пол не пытался двигаться вперед. Понимал, что это необходимо, но топтался на месте в бессилии. Отвратительно осознавать зависимость и то, что больше ничего по-настоящему не мотивирует к действиям. Община, люди, это все невероятно прекрасно, но больше не было того яростного запала, который подталкивал к свершениям и попыткам вылезти из кожи, чтобы достать какую-то редкую и желаемую вещь. Да, он неизменно заботился об окружающих людях, как прежде, так и сейчас. Но после короткого периода, вдохнувшего в него новую жизнь, все стало обыкновенно – блекло, без ярких красок, может быть, даже тусклее прежнего. В Хиллтопе Иисус начал чувствовать себя как дома, только когда появились Мэгги и Саша, затем к ним присоединилась Энид, Тара, дополнившие и преобразовавшие место, в конечном итоге превратив его в оазис спокойствия. Теперь в поселение хотелось возвращаться, в нем хотелось жить, а не влачить посредственное существование только из страха смерти за стенами. Но Дэрил… стал ключевым. И после его ухода Пол вспомнил, почему прежде подсознательно не стремился сближаться с людьми. Но было уже поздно предпринимать профилактические меры. Он хотел с ним сблизиться, он это сделал, не подумав о последствиях.       – Год прошел весьма ощутимо, – Пол качает головой, – девяносто пять процентов людей не меняются, ты знаешь? – Но к чему статистика. Полу казалось, что он застрял. Хотя подобное чувство перманентно стучало по затылку, напоминая, что мир рухнул и скоро под его обломками будут похоронены абсолютно все. Неизвестно, сколько продлится агония. Но каждый изо всех сил стремится выбраться из нее, предпочитая трепыхаться, пока занозы впиваются в кожу со всех сторон, чем закрыть глаза и заснуть вечным сном. А последнее – проще. Это секундная вспышка невыносимой боли, сжигающая сознание, после которой наступит долгожданное освобождение и забвение для тех, кто невыносимо устал. Но где-то впереди еще маячит искорка надежды, заставляя цепляться за жизнь и ждать мифического спасения – а вдруг реального? – Значит, и ты не изменился. И крепко веришь в собственные убеждения. – «И никак не можешь довериться мне».       – Объясни мне то, чего я не понимаю. Потому что я не разбираюсь в этих блядских намеках! – Дэрила самого раздражало то, что все пошло по принципу: «сначала бей, а потом спрашивай». Дэрил не мог винить Пола в словах, которые вывели его из себя, ведь ему следовало сначала подумать о том, как сложившаяся ситуация выглядела с обеих сторон, а не вбивать себе в голову единственный возможный, по его мнению, вариант.       – Ты так и не ответил, – даже если Пол скажет ему о том, что у него действительно что-то было с Аароном или кем-то еще – плевать, – Дэрил поймет. Попытается. – Я прав или нет?       Пол смотрит, как кровь стекает по пальцам, как крупные капли срываются с ладони и впитываются в землю. Он опускает голову и приоткрывает рот, чтобы иметь возможность нормально вдохнуть, но предпочел бы смотреть Дэрилу в глаза.       Он знал, что будет сложно. Он даже говорил это вслух в их первый день. Ведь они с Дэрилом откровенно плохо знают друг друга, и одним желанием это не исправить, нужно прилагать силы, нужно знать направление их вектора. Но в поисках его они будут бесконечно спотыкаться на ухабах с надеждой, что очередной подскок не разобьет их хрупкие отношения, похожие на снежный шар с уютным домиком для них двоих внутри. Но он также говорил, что не боится трудностей.       – Ты увидел то, чего не должно было быть, - Пол поправляет охотника и облизывает губы, сдерживая желание сплюнуть металлический привкус. У Дэрила были все основания считать, что Пол его отпустил, забыл, переключился на кого-то другого – без крепкого плеча, без кого-то близкого в эти времена не продержаться, а человеческое сознание требует элементарного тепла, отзыва, отклика. Аарон – один из тех людей, которым хочется и можно доверять, кто способен быть поддержкой и опорой. Но не все так просто.       – Ты знаешь, мне тяжело сближаться с людьми, – по-настоящему. Он может быть добрым, он может быть отзывчивым, чутким, никому не откажет в помощи, но не позволяет перейти границу рационального. Он с детства привык не привязываться к людям, потому что его окружение постоянно менялось. Во временной семье кровь из носа нужно было помогать, чтобы заслужить к себе хорошее отношение и уважение. Со временем мало что поменялось, в любом месте, в любое время нужно обустраивать быт и избегать никому не нужных конфликтов. Но люди – на то и люди, что ссорятся, совершают необдуманные и плохие поступки, ошибаются. Его не должны волновать их выбор, их решения, ему нужно поддерживать баланс и благополучие общества. Прискорбно, зато правдиво: окружающие о нем совершенно точно не думают, поэтому и он не должен надумывать лишнего. Просто делать то, что считает нужным. Равно как и в Новом мире. Работать вместе, слаженно, но ни с кем не сближаться. Близость – непозволительная роскошь, цена за которую возросла до невыносимого уровня. Жизнь не дает кредитов на счастье, поэтому не стоит пытаться их брать, не задумавшись о смерти.       Никто не знал причин, из-за которых Пол мог чувствовать себя виноватым, что его расстраивало, а что веселило, о чем он думал вечерами, делая вид, будто вслушивается в чужие разговоры рядом с собой, создавая иллюзию поддержания беседы. Даже Дэрил порой не мог похвастаться знанием того, что вертится на уме у Пола Ровиа, но ему, по крайней мере, выпала возможность спрашивать и получать ответы. Возможность, которой он никогда не пользовался, иногда зная ответы заранее, предугадывая их, а изредка и игнорируя саму мысль узнать – какая разница, если они все равно с этим справятся? Вместе ведь. И сейчас Дэрила пугала вероятность того, что он за год разучился понимать Пола без слов и это уже повлекло за собой последствия.       – Ты ошибаешься. Лучше не стало. Но мы всегда ищем выход, даже неосознанно, чтобы все исправить. – Пол видел решение проблемы только в возвращении Диксона, а никак не поиске замены. – Это просто тренировки. Мы с Аароном просто друзья. – Вероятно, следует рассказать о произошедшем, чтобы не дать подумать неверное. Он приподнимает подбородок, чтобы смотреть в прищуренные глаза Дэрила, жадно ловящего каждое слово. – Я… не знаю. Прости. – Скоро за свою дурацкую привычку извиняться он получит в глаз. – Может, я дал ему повод считать… что между нами может возникнуть что-то большее. Но я не хотел этого. И не планировал. Я просто… – он пожимает плечами, опуская глаза в землю, будто мог найти среди пожухлой травы ответ. Он просто был собой.       Дэрил в некотором роде понимал, почему Аарон решил попытать удачу. Не приветствовал, все еще хотел врезать старому другу, но понимал. Перед Полом сложно было устоять. И пусть большую часть времени только и можно было, что называть его придурком из-за безрассудного поведения, излишней доброты и дружелюбия, злоупотреблять которыми в нынешнем мире не следовало, но противостоять его обаянию, пытаться игнорировать болтовню и глупые шутки – невозможно и никогда не станет возможным.       Дэрил путается пальцами в волосах на затылке, сжимает и тянет их, пока не становится действительно больно. Это он должен извиняться, а не Пол. Дэрил испытывает откровенное желание размозжить себе голову о ближайшее дерево, и плевать, что в ней все, наконец, встало на место. Пол не бросал его, не собирался врать ему или мстить за исчезновение. Каждое его слово было искренним, когда он говорил о том, как скучал и ждал его. Правдой, наверняка, было и то, что он сказал ему здесь, в лесу, когда разозлился и решил, будто Дэрил без причины бросил его. Снова. Он мудак. Самый настоящий. И Пол почему-то все еще в нем нуждается.       Но, независимо от этого, ему нужно знать еще кое-что важное.       – Ты хочешь, чтобы я остался, или мне лучше уйти? – Ему сложно предугадать ответ. Может, несколько часов назад Дэрил бы еще мог быть уверенным в том, что его не прогонят. Но не после его выходки, драки и всего того, что он наговорил. Своими действиями он мог подвести черту, за которую Пол не станет переступать, решив, что с него достаточно. И это тоже придется понять. И принять.       Дэрил не знает, куда ему деться. Он не может просто продолжать сидеть, дожидаясь ответа, и смотреть в лицо Пола, измазанное кровью, думать о том, какой он идиот. Он с трудом поднимается на ноги, чувствуя тошноту из-за повисшего напряжения. Пол больше не пытается его одернуть, а Дэрил не собирается уходить. По крайней мере, не сейчас. Вместо этого он подает Полу руку и тянет за собой, пересиливая желание отряхнуть налипшие на его одежду листья. Может, ему вообще не следовало ничего делать, пока Пол не озвучил свое решение, но Дэрилу было это необходимо.       - А чего хочешь ты? – Иисусу привычнее следовать, чем вести. Он хотел услышать, чего хочет сам охотник. Дэрил прикусывает щеку изнутри, опуская взгляд в землю, когда Пол снова избегает четкого ответа на его вопрос. Дэрил знает, чего хочет он, но он не может заставить кого-то другого желать того же.       – Хочешь спокойствия, засыпать в безопасном месте, хочешь окружения друзей.       Дэрил вскидывает голову, когда слышит перечисление, мысленно отметая вариант за вариантом, пока не слышит то, что ему на самом деле необходимо. Все перечисленное ранее подпадает под одно определение для него.       – Хочешь… меня? Ты можешь все это вернуть, – Пол смотрит ему прямо в глаза, даже в молчании считывая ответ. – Тебе лучше уйти, – он снова дробит фразы, действуя на нервы, заставляя ярче осознать, что именно охотник хочет услышать. В одно мгновение Дэрилу кажется, что ему перекрыли кислород одной единственной фразой, из-за которого сердце колотится так, будто намекает на сердечный приступ.       – …со мной. В Хиллтоп. – Пол вздыхает и водит взглядом по лагерю, в котором тот обжился. Палатка, шкуры, означающие успех в охоте, несколько книг у костра для досуга. В этом диком местечке Дэрил создал собственный уют, к которому Полу вдруг захотелось прикоснуться. Это был тот глоток опьяняющей свободы, вдали от обязательств, вдали от людей, без ежедневных подавлений конфликтов – раньше он то и дело затыкал себя, чтобы сохранить место в общине, проводил хитрые манипуляции на Грегори, вместо того, чтобы разбить его тупой лоб об стол. Невозможно всегда быть добрым. Невозможно всегда жить только для других. Пол бы изучил лагерь детальнее, но его больше волнует реакция Дэрила.       – Я вижу, ты неплохо устроился. Но я не могу остаться здесь. И не хочу выдергивать тебя из зоны комфорта и заставлять быть там, где ты не хочешь. Я понимаю, почему ты выбрал это место. – Но лучше ему самому не пробовать, чтобы случайно не пристраститься к тому, что обязательно обернется безрассудством.       Дэрил подбирает с земли брошенную сумку и достает из одного из карманов упаковку с бинтом. Больше у него нет при себе никаких медикаментов – только это и чистая вода во фляге.       – Можно я, – «хоть что-то сделаю правильно». Он застывает перед Полом, и уже привычным движением убирает с глаз его короткие волосы. Дэрил смачивает кусок бинта водой, чтобы вытереть кровь с лица и понять, сломал он таки ему переносицу или все обошлось. Кровь продолжала сочиться, но это, кажется, было единственной проблемой, которую он доставил своим желанием устроить драку. Ну, физической проблемой, бороться с которой проще, чем со всем психологическим и эмоциональным пиздецом, который разрывал его голову изнутри.       – Я хочу быть с тобой, – он не просто хочет его, как какой-нибудь предмет, вещь, идущую в комплекте со списком прочих удобств. Дэрил испытывает необходимость в нахождении рядом с ним. В его дразнящих шутках, болтовне, хмуром выражении лица, когда он снова задумывается о каких-то несуществующих проблемах, которые никому, кроме него, не решить, сонному бормотанию на ухо утром – он нуждается во всем этом и не только, а не просто как-то тривиально хочет. – Но у тебя есть право выбрать кого-то другого, – как бы эти слова не жгли язык, Дэрил не мог оставить Пола без выбора. Он не должен всегда идти на уступки перед кем-то, делая это, чаще всего, в ущерб себе. А они не в тех отношениях, на которые следует соглашаться исходя из чувства какого-то воображаемого долга или жалости. Аарон хороший вариант, ради которого можно было бы отказаться от Дэрила и не жалеть об этом ни дня. Дэрил это понимает, и Пол должен бы понимать. – И лучше сделать это сейчас, иначе потом я тебя уже не отпущу, – Дэрил более чем на пятьдесят процентов уверен в том, что Пол уже предпочел его, но ему нужно услышать от него пресловутое: «Я хочу…». Не «чего ты хочешь?» или «для тебя я…», а конкретное утверждение о том, чего хочется Полу. Ему не нужно ничем жертвовать больше. Не ради него уж точно.       – А я не хочу выбирать никого другого, – он качает головой. Может быть, Дэрил однажды перестанет чувствовать себя аутсайдером, недостойным любви и хорошего отношения. Никто не заставлял Пола тянуться к нему, он решил так сам. Он не видел других, он не замечал других, все его мысли были заняты Дэрилом, мать его, Диксоном. И это полнейший и необратимый пиздец. Сойдет за эпитафию, повествующую о глупости.       Пол тяжело вздыхает и через несколько секунд перехватывает его руку, так как манипуляции на себе проводить менее болезненно самому.       – У тебя удар как у девчонки, – хмыкает он и приподнимает брови, – Аарон и то бьет сильнее. – Атмосферу необходимо хоть немного разряжать, пусть даже легким укором.       Пол промокает нос, протирает бороду, стараясь вымыть из нее всю кровь. Он разворачивает ставший алым бинт в поисках чистой области, чтобы прикоснуться к ноздрям и проверить, прекратилось ли кровотечение.       – Аарон бьет сильнее… что еще Аарон делает лучше? – Дэрил копирует жест Пола, приподнимая брови. Он уже не злится, знает, что Пол на самом деле не считает так же, как и говорит, но теперь, кажется, Дэрилу не избавиться от раздражающих уколов ревности, которая будет напоминать о себе всякий раз, стоит упомянуть имя друга.       – Он не поддается на провокации, – хмыкает Пол. – Но это та-а-ак скучно, – въедливо тянет он. Одновременно и выпад в сторону импульсивности Диксона, и восхищение. Игра не была бы интересной, если бы не увлекала. А тот вряд ли научится держать себя в руках, когда его из раза в раз искусно доводят, но давно должен был понять все его приемы, чтобы перестать вестись на провокацию, распознавая их за милю. Или ему самому нравится процесс?       – Жалеешь меня, – Пол качает головой и усмехается. – Я прочнее, чем ты думаешь. – Он совершенно не злится за удар, послуживший выплеском эмоций Диксона. Арбалетчику это необходимо. Лучше так, чем они медленно будут сжирать изнутри.       – Я знаю, – но это не значило, что Дэрил не мог позволить себе проявить заботу о нем. Тем более, когда следовало исправить то, что он сам же и натворил.       Дэрилу хотелось исправить все. Стереть из памяти практически весь этот день, чтобы не было никакой тренировки, Аарона, недопонимания, ссор, резких слов и ударов. Хотелось позаботиться, загладить вину за собственный идиотизм, сделать все, что в его силах. Еще больше хотелось поцеловать. Снова. Только на этот раз не позволяя отстраниться и вернуться к разговору, который Дэрил, например, считал завершенным.       – Если уж на то пошло, может, мне тоже покажешь пару приемов? Чтобы я хотя бы смог составить конкуренцию? – Дэрил щурится, надвигаясь на Пола так же, как и, когда в первый раз сорвался, прижав к дереву. – Придется ведь теперь соответствовать уровню.       Это взгляд охотника. Дикий, сковывающий ужасом выбранную жертву, непроницаемый и уверенный. Пол делает шаг назад, вдруг осознавая, что у него в буквальном смысле подкашиваются колени от предчувствия исходящей опасности. От сшибающего с ног намерения взять желаемое. Тогда Дэрил хотел получить ответы, а сейчас – нечто иное. Вторым шагом Пол упирается спиной в широкий ивовый ствол, чуть не споткнувшись о корень.       – Если я покажу пару приемов, ты лишишься непредсказуемости. А в этом твое преимущество, – в этом его притягательность. В силе, которой совсем не хочется сопротивляться.       – Я не такой прилежный ученик, – как Аарон. Дэрил усмехается, думая о том, когда же от него отвяжется это сравнение. По крайней мере, на этот раз он сравнивал не всерьез, да и не собирался произносить это вслух, хотя Пол и без лишних подсказок всякий раз разбирал посыл любых сказанных им слов. – Со мной придется повозиться, – и его непредсказуемость никуда не денется. Как Дэрил вообще мог избавиться от нее, если порой и сам не успевал понять, что собирался делать в следующий момент?       Дэрил нависает над ним, выдерживая паузу, прежде чем впиться в губы, вжав в дерево. На языке все так же чувствуется привкус крови, но на этот раз он не испытывает того отчаянья, переполнявшего его прежде. Скорее наслаждение от того, что, на самом деле, больше никто не имеет права делать, кроме него.       Пол закрывает глаза, отвечая на крепкий поцелуй, сжав ладони на мускулистых бицепсах охотника. Руками скользит вверх, кладет на плечи крылатого жилета, притягивая Диксона к себе как можно ближе. Когда-то он только мечтал вот так, поддаваться напористости, выглядеть загнанным в ловушку, хотя сам вел охотника за собой достаточно продолжительное время. Он не говорил, но надеялся, что по его стонам, нетерпеливым движениям, читается переход границы амбивалентного. Пол судорожно стягивает жилет с плеч Дэрила, и ладони опускаются ниже, оглаживая широкую грудь, переходят на талию. Может быть, поцелуй зашел дальше, чем предполагалось, и им следовало сначала поговорить о том, что они будут делать, вернется ли Дэрил в Хиллтоп, но какая разница, если жить хочется прямо сейчас, не размениваясь на дурацкие разговоры? Как-нибудь после.       Пол хватает его за бедра, теснее прижимая к себе, чувствуя обоюдное возбуждение, заставляющее холодную волну пройти по спине от желания большего. Но он понимает, что от дерева его так просто никто не отпустит. И сам едва способен отпустить губы, полностью лишившись рефлексии. Проворные пальцы расстегивают ремень с ножами, ему приходится слегка наклониться, чтобы отцепить стяжки от штанов, и в это время куснуть Дэрила за сосок. Оружие со звоном оказывается на земле.       Дэрил теряется в эмоциях и ощущениях, сжимая ткань чужой рубашки, ловя губами каждый выдох и стон, прихватывая зубами тонкую кожу, от чего та лопается, и поцелуй снова приобретает привкус только что стертой крови. Он не успевает проклясть каждую пуговицу на рубашке, которые так и не приловчился быстро расстегивать, когда это нужно, в отличие от Пола, и, наплевав на это дело, стягивает ее через голову, расстегнув всего парочку верхних.       Пол извивается в его руках, подается навстречу, прижимается разгоряченной кожей к коже и, кажется, сходит с ума абсолютно так же. Дэрил не может вспомнить, когда последний раз было настолько дико, на грани между болью и удовольствием, приносимым друг другу, и находит причину в пережитых накануне эмоциях.       Под ладонями Пола перекатываются стальные мышцы. Тренированные тяжелыми условиями, драками, отнюдь не нежностью, закаленные болью, непокорные. Пол порывисто разворачивается спиной к охотнику, упираясь ладонями в шершавую кору. Он подается бедрами назад, чтобы потереться о твердую выпуклость в штанах партнера. И разум у него отшибает напрочь, как и страх перед опасностью. Потому что сейчас Дэрил, по меньшей мере, захочет его прикончить на месте за выкрутасы.       Дэрил оглаживает руками бока, спускаясь к узким бедрам, целует затылок, неприкрытый остриженными волосами, и порывисто кусает участок между шеей и плечом, оттягивая зубами кожу. От волос Пола неожиданно тянет сигаретным дымом, и Дэрил раздражается на этот запах, отвлекающий его от привычного аромата разгоряченной кожи.       – Ладно. Один. Очень важный прием, – выдыхает Пол. «Лучшего момента» не придумаешь. Но поза очень даже подходящая. Он прикрывает глаза, упираясь лбом в дерево и пытаясь перевести дыхание, перестав дразнить охотника и выпрямившись. – Никогда не задумывайся о том, что делаешь, просто действуй рефлексами, – он предчувствует, как сейчас от нетерпения взвоет Диксон.       Дэрил ворчит, вжавшись носом в обнаженную спину, и мстительно кусает за лопатку, недовольный перспективой отвлекаться на какие-то приемы. Зря он вообще упомянул о них и подал Полу идею, как оттянуть момент воплощения желаемого в жизнь. Будто ему самому совершенно этого не хотелось. Дэрил не спешит реагировать на просьбу. Расстегнув штаны Пола, он запускает руку под ткань, сжимая его возбужденный член через трусы – вот, что командуют ему делать рефлексы.