you don't belong here

      – Изобрази, что приставил пистолет к моей голове, – настаивает Пол, несмотря на то, что разучивание приема происходит на грани фола. Он знает, как вынудить Диксона сделать все, что он хочет, как заставить его увлечься будоражащей кровь игрой. Ему самому разве не интересно, что придумал Пол? Он решает вести его, манипулировать эмоциями, переправить вспыльчивость, близкую к амоку, в иное русло.       Дэрил не догадывается, как был близок к тому, чтобы увидеть потерявшего собранность Пола, промедли он еще пару секунд. Но решает, что с ним проще согласиться, поддаться, чтобы поскорее закончить с тем, что пришло в его голову, и вернуться к прежнему плану. Дэрил неохотно отступает на шаг, ежась от соприкосновения холодного воздуха с голой грудью, и вытягивает вперед руку, сложив пальцы «пистолетом» и приставив их к чужому затылку. Словно в какой-то детской игре – пиф-паф и ты убит. Если бы ему пришлось приставлять к чьей-то голове настоящий пистолет, он бы сразу нажал на спусковой крючок, не дожидаясь, когда жертва решит применить какой-нибудь прием и сбежать.       – Резкий разворот, – Иисус озвучивает каждое свое действие, замедляясь для демонстрации. Он поворачивается корпусом и поднятой левой рукой отводит от своей головы руку Диксона, после чего зажимает его предплечье, согнув локоть.       – Если противник выстрелит, пуля пройдет мимо. Этот прием – болевой на суставы, заключающийся в выкручивании. Главное – быстрота и ловкость, – он дергает рукой вверх, заставляя Дэрила инстинктивно выгнуться в попытках не сломаться.       Дэрил удивленно выдыхает, когда ему приходится с трудом балансировать в неудобном положении. При этом он осознает, что Пол способен проворачивать подобные трюки намного быстрее, если ему не приходится размениваться на объяснения и демонстрацию слабых мест. Дэрил непроизвольно облизывает губы – он и не предполагал, что боевые искусства могут настолько возбуждать. И если это действительно так, то хуй Пол еще хоть раз пойдет на эти свои тренировки с Аароном.       – Можешь выкрутить запястье, чтобы заставить выронить пистолет. Или бить по суставам. Вот сюда. Или ломать пальцы, – он замирает, указывая на уязвимые точки. Не дает Дэрилу упасть, отпуская руку и подаваясь вперед, прижимая его грудью к дереву. Иисус усмехается, поймав аналогию с прежними действиями, но на этот раз никто заламывать руку за спину охотнику не будет.       – Опрокидываешь на землю. И стреляешь, - на выдохе шепчет он, - с этим у тебя никогда нет проблем. – Он проводит ладонями по крепким плечам, исполосованным шрамами, по татуировкам, прижимаясь губами к выпирающему позвонку в основании шеи. Запах мускуса сводит его с ума, пробуждая что-то животное и неконтролируемое.       От контраста между тем, как кора царапает кожу, и тем, насколько нежными оказываются прикосновения к спине, вкупе с низким от возбуждения голосом над ухом, крышу сносит окончательно. Дэрил почти готов спустить в штаны, от вибраций, разошедшихся по позвоночнику вслед за поцелуем, но Пол отвлекает, заинтересовывает.       – Повторишь мои действия – и я сделаю все, что захочешь, – севшим голосом произносит Пол и, мотнув головой, пытается вернуть к себе способность мыслить. – Подожди… - Он хлопает по карманам в поисках того, что можно использовать в качестве пистолета, чтобы Дэрилу было, что отнимать на практике. Ножи использовать не хочется из-за риска случайно пораниться от неопытных и резких движений. У него есть пачка сигарет и… черт. Смешно. Пол едва сдерживается от смеха, вытаскивая лубрикант, но в голосе его все равно слышится улыбка.       – Готов. Действуй, – и прижимает крышечку тюбика к затылку Дэрила.       Дэрил понятия не имеет, что, в конечном счете, упирается в его затылок, но это точно не пальцы. Он сосредотачивается лишь на том, как бы ненароком не причинить боль и не навредить слишком резким движением. Это Пол способен рассчитывать свои силы, избегая лишних увечий, а не он. Прием не кажется сложным, но Дэрил знает, что выходит у него неуклюже, медленнее, чем нужно, потому что он не может, следуя совету Пола, полностью поддаться рефлексам, опасаясь не рассчитать и сломать ему руку. Хватит и разбитого носа.       Единственное, что он позволяет себе сделать в полной мере, это вывернуть руку, на мгновение застывая в этом положении просто потому, что ему нравится, как выглядит выгнувшийся Пол, и потому, что нехер было вспоминать о всяких приемах, отвлекаясь от куда более занимательного процесса, когда можно поговорить о них после. Дэрил выпускает его из захвата, вместо этого перехватывая за талию и притягивая к себе. Он бросает взгляд на вещь, заменившую пистолет, и хмурит брови, выхватывая тюбик с лубрикантом из рук Пола.       – Ты его на каждую тренировку с собой таскаешь? – Дэрил окидывает этикетку недовольным взглядом, а затем переводит его на Пола, но на самом деле ему с трудом удается сдерживать смех из-за абсурдности того, что он сейчас видел перед собой. Вопрос о том, как так вышло, что Пол предусмотрительно прихватил с собой смазку, отправляясь на его поиски, остается открытым. А если он и не сделал этого специально, то каким образом она вообще оказалась под рукой? Но на этот раз он не спешит надумывать себе лишнего, разрушая с таким трудом возобновленный мир. Или перемирие – черт знает, как это на самом деле можно назвать.       – Ну-у-у…, – тянет Пол, не успев решить, дразнить ли Дэрила интригой или сразу дать скучный и правдивый ответ. Чистая случайность. Но разве он поверит?       – Я не прочь услышать объяснения, – Дэрил толкает парня обратно к дереву, надавливая ладонью между лопаток, сильнее прижимая грудью к стволу. – Потом, – он кусает Пола за мочку уха, не стесняясь оставлять отметины на шее и плечах, пока расстегивает свои штаны и спускает их вниз вместе с бельем, а затем повторяет то же и с одеждой Пола.       Пол закрывает глаза, обращаясь в тактильность. Он млеет от теплых пальцев, скользящих по обнаженной спине, понимая, насколько соскучился по близости и что стоять так может бесконечно, просто наслаждаясь поглаживаниями. В этом жесте было больше интима, чем в самом сексе. Прикрыв глаза, он с предвкушением пытается угадать, куда в следующую секунду опустятся губы Дэрила.       Дэрил глушит стон, утыкаясь лицом в затылок парня, потираясь членом о его бедро. Прошли всего сутки с их последнего раза, а ему кажется, будто снова пролетел целый тоскливый год с того момента, как они были вместе. Дэрил понятия не имеет, сколько еще должно пройти времени, прежде чем он привыкнет к тому, что отныне Пол всегда будет рядом с ним, и ему перестанет казаться, словно они вот-вот снова должны будут расстаться, разведенные по разные стороны обстоятельствами, а поэтому необходимо урвать как можно больше моментов близости. И не только секса, но и каждой мелочи, воспоминания о которых смогут согреть в периоды разлуки.       Пол замирает, прикрывая глаза. Он чувствует горячее дыхание, расходящееся по спине, прижатый к бедрам член, пачкающий его предэякулятом. Пол представляет, каких немыслимых усилий стоит Дэрилу сдерживаться, ведь его самого терпение начинает подводить, а мысли зацикливаются только на одном, порочном.       Дэрил выдавливает лубрикант на пальцы, фыркая от сладкого запаха карамели. Так и хочется спросить, нигде ли у Пола потом не слипнется, но у него есть занятие поинтереснее насмешливых комментариев. Он скользит пальцами меж ягодиц, стимулируя и расслабляя, позволяя привыкнуть. Ему хотелось взять Пола – прямо сейчас, грубо и быстро, но это не значило, что он хотел причинить ему боль. Исключительно обоюдное удовольствие.       Пол прикусывает рассеченную губу, едва не начиная ерзать бедрами, требуя скорейшего перехода к действиям, и прогибается в пояснице, подаваясь навстречу пальцам, чувствуя себя течной сучкой и пытаясь найти самое крышесносное положение.       До встречи с Дэрилом он редко позволял любовникам такую расстановку позиций, беря инициативу в свои руки, ни один из них не был ласков и внимателен в достаточной степени, чтобы заставить Пола хотеть быть снизу и не опасаться грубости. Но они, однажды познав его навыки и характер, воодушевленно отдавали ему контроль. Позволяли готовить себя долго, медленно, осторожно – настолько Пол не хотел причинить дискомфорт. Он никогда не бросался на эмоциях, осаждая свой пыл, зная, как тщательная подготовка преобразит процесс и уберет из него любые неприятные ощущения. Дэрил, прежде не имевший отношений подобного характера, перенял его подход, и Полу иногда иррационально хотелось быстрее, грубее, инстинкт самосохранения в погоне за удовольствием выключался напрочь. Он даже задуматься не позволяет о том, что в лесу могут разгуливать ходячие. Вряд ли возможно опомниться, будучи поглощенным процессом. Дэрил расставил ловушки – они вдвоем в безопасности. Да и не должны мертвецы так часто шататься поблизости, не так ли?       – Больше никаких приемов показать не хочешь? – Дэрил запускает пальцы в волосы Пола и тянет назад, вынуждая запрокинуть голову. Пол глухо стонет, улыбается, распахнув губы, чтобы вдохнуть больше воздуха. Голос Дэрила хрипит и едва не срывается, когда он делает первое медленное движение, заменив пальцы членом и подаваясь бедрами вперед.       Он проводит языком по открывшемуся участку шеи, скользит свободной рукой по подтянутому животу парня вниз, растягивая момент настолько, насколько у него самого хватит терпения, устраивая небольшую месть за промедление, вытворенное Полом и его неуместными порывами начать тренировку тогда, когда она вовсе не к месту.       – Заткнись, – нашел же Диксон время язвить. Пол подается навстречу при каждом равномерном движении, упираясь ладонями в ствол дерева, выгибаясь, задерживая дыхание. И Дэрила ведет от одного только хриплого «заткнись», которого с головой хватает для того, чтобы он действительно заткнулся и, наконец, принялся за дело. Оттягивать момент только ради того, чтобы подействовать на нервы Полу, все равно, что доводить себя самого. Как бы остро все еще не ощущались в нем отголоски былого пожара эмоций, вызванного увиденным утром, но больше всего Дэрилу хотелось получить свое.       Снова заявить на него права, прикосновениями выжигая на коже невидимые никому, кроме них самих, следы. Резкие и грубоватые движения, до боли сжимающие бока пальцы – то ли наказание, то ли поощрение. Хотя, скорее результат эгоистичного порыва убедить самого себя в том, что больше никто не имеет ни права, ни возможности быть с Полом так же, кроме него. Глупо пытаться обмануть себя, представляя, будто до Дэрила у него не было никого. Словно он первый и, блять, единственный в своем роде. Словно он не знает о том, что его, наверняка, оценивали и сравнивали с другими, и делать вид, что его это нисколько не волнует. Но после… если когда-то случится нечто, из-за которого это «после» станет возможным, то Дэрил хотел, чтобы каждого последующего сравнивали уже с ним. Сравнивали и делали вывод, что это совершенно не то.       – Вниз, – выдыхает Пол и спустя пару секунд доходит до того, чтобы выразиться понятнее. Пусть его мышцы и привыкли к испытаниям, но спина начала ныть, он не может долго провести в таком положении. – Я хочу на землю.       Дэрил утыкается носом в голую кожу Пола, недовольно фыркая на его требования. Он сжимает его бедра, оставляя за собой пару резких размашистых толчков, прежде чем послушаться и отступить, неохотно выпуская парня из своих рук. Снова отвлечение, бессмысленные паузы, натягивающие струну самообладания и терпения. Судя по тому, как Пол опускается на землю, до последнего цепляясь за ствол дерева, едва ли он способен крепко держаться на ногах, да и вообще держаться хоть сколько долго.       Крылатая жилетка как-то сама оказывается у Пола под ладонями, спасая от стирания нежной кожи в кровь об землю. Новое положение располагает к более свободным действиям. Спущенные до колен штаны не позволяют широко развести ноги, но это не мешает Дэрилу проявить всю свою дикость, незамедлительно проскользнув в его тело. Пол стонет и наклоняет голову от дурманящего осознания – насколько он глубоко, вжимаясь бедрами в его бедра. Как качнулся, вновь возвращаясь к прежнему ритму, взятому около дерева, и Пол подхватывает, отдаваясь самозабвению. Каждое движение выбивает воздух из легких, увеличивая напряжение, мышцы наливаются сталью. Но теплые ладони скользят по его прохладным от пота бокам, расслабляя, успокаивая, пока не сжимаются на бедрах, и очередной толчок не выпытывает оглушительный стон. Пол выгибается, хватая ртом прохладный воздух, головокружение заставляет его жмуриться, сжимать ладонями ткань вышитых крыльев, чтобы удержаться и не рухнуть грудью на землю.       Дэрил даже не старается сдерживать напрашивающиеся стоны, которые в поселении всякий раз приходилось заглушать, опасаясь, что кто-то может их услышать. Да и хер бы с тем, что услышали – кто-то мог прервать, появившись в самый неподходящий момент. Но не здесь. В лесу они могли не опасаться посторонних глаз, расспросов и объяснений, обязательно за ними следовавших. Дэрилу хочется прикрыть глаза от удовольствия, но он слишком заворожен тем, как под блестящей от пота кожей Пола перекатываются напряженные мышцы. Как он прогибается в пояснице, подается ему навстречу, то опуская голову, едва не упираясь лбом в землю, то запрокидывая ее от наслаждения.       Пол с усилием отталкивается руками от земли, прерывая неукротимость движений, выгибается, прижимаясь спиной к груди Диксона, и тот перехватывает его поперек живота. Ладонь зарывается в волосы на затылке, притягивая к повернутому лицу. Пол срывает смазанный поцелуй и несколько секунд перехваченного дыхания, прежде чем фактически падает обратно. Ему хочется одновременно и дойти до края, и как можно дольше задержаться в чувстве безумной взаимности. Ритм становится более жестким, на грани боли и удовольствия.       Дэрил опускается ниже, почти ложась животом на спину Пола, и сжимает пальцы вокруг его члена, стараясь двигать рукой в соответствии с заданным ими ритмом. В ушах шумит кровь, Пол теряется в ощущениях и переполняющем желании, подмахивая движениям сжавшего его кулака. Он оглушительно кончает на землю первым, тщетно пытаясь прийти в себя, пока Дэрил бешеными толчками сам доходит до беспамятства.       Он беспорядочно скользит руками по его спине, оглаживая лопатки и бока, снова впивается в бедра, на которых и без того обязаны проявиться синяки от его хватки. Он выскальзывает из Пола, когда на последних движениях приходит мимолетное осознание пересечения окончательной черты, и беззастенчиво стонет от контраста между жаром и прохладой. Пол непроизвольно дергается, когда спину обжигает горячая жидкость, и замирает, ощущая, как она растекается по ложбинке позвоночника.       Дэрилу нужно хотя бы несколько секунд, чтобы отдышаться и прийти в чувство, но тело действует механически, практически не получая никаких сигналов от мозга. По крайней мере, ему так кажется. Дэрил немного поплывшим взглядом осматривает землю рядом с ними и подбирает оброненный бинт, куском которого и стирает сперму с кожи Пола.       Пол подтягивает штаны и, тяжело дыша, падает спиной на жилет. Он утопает в блаженной истоме, сквозь ресницы разглядывая золотистые и высокие кроны деревьев, с улыбкой размышляя о том, что забывчивость и небрежность в разборе рюкзака имеет свои плюсы.       Дэрил возвращает на место штаны, но ремень он так и не застегивает, ежится от вечерней прохлады, ставшей намного ощутимее и неприятнее. Дэрил осоловело смотрит на Пола, перевернувшегося на спину и устроившегося на его жилете. От одного только его вида – уставшего, но чертовски довольного – Дэрила одолевают противоречивые чувства. С одной стороны, хочется показать остальным небольшой кусочек их личной жизни, вызвать зависть, ведь никому из них никогда не посчастливится увидеть Пола таким, в отличие от него. Большинство даже малейшего понятия не имеют о том, какие черти водятся в этом беспокойном омуте. И о том, насколько эти черти от него, Дэрила, без ума. С другой – он предпочитал держать это знание при себе, оставляя за собой эгоистичное право иметь все это и ни с кем не делиться.       Пол переводит взгляд на охотника, облизывая высохшие губы. Раскрасневшийся, растрепанный, дикий. Получивший свое. Ему бы только отдаваться. Но Пол не против и брать, укрощая грубость и обращая ее в нежность несколькими своими излюбленными движениями и поцелуями. Он знает, чего не хватает в представшей перед глазами картине, и бессильно шарит по карманам штанов в поисках сигарет.       – Нашел для тебя, – и кидает пачку Диксону, посчитав, что сейчас самый подходящий момент для курения. Продлить момент, понежиться в приятной усталости, откинувшись на земле. Пол заводит руку за голову, не спеша подниматься.       Дэрил смотрит на пачку так, будто впервые в жизни видит сигареты, но в данный момент волнуют его вовсе не они. Пол не ходил и не собирался на вылазки ни в один из дней, которые они провели вместе после его возвращения, а значит, эту пачку он нашел давно. Для него. Словно ждал, когда же он, наконец, вернется и сможет ее выкурить.       Он проглатывает неприятный ком в горле и облизывает пересохшие губы, отвлекаясь на то, чтобы достать из сумки старую бензиновую зажигалку, которой пользовался только в крайних случаях, если никак иначе не удавалось разжечь костер. Подкурив сигарету, Дэрил морщится из-за царапающего глотку дыма, от которого он уже успел отвыкнуть за все время, которое он провел без курения. Он опускается на землю рядом с Полом, уложив голову ему на живот, и прикрывает глаза.       – Так… а ты бы хотел, чтобы я повторил твой прием? – наблюдая за Дэрилом, усмехается Пол, возвращаясь к теме прерванного разговора.       – Да, – он выдыхает слова вместе с дымом, на ощупь находит руку Пола и кладет ее себе на грудь, сжимает прохладные пальцы. Правой рукой Пол начинает перебирать его вечно растрепанные волосы. – Да, хотел бы, – вопрос не вызывает у него ни смущения, ни желания подшутить в ответ. Он слишком доволен сексом и немного напряжен из-за собственных мыслей, так что в целом Дэрил ощущает себя очень лениво, ко всему прочему еще и наслаждаясь приятным теплом, исходящим от Пола.       Он не отказался бы от демонстрации его приема на нем же. Да и от всякого, какой только сможет прийти на ум Полу. Только если каждое их разучивание новых хитростей будет заканчиваться так, то вряд ли он что-то выучит.       Они кутаются в расслабленность и тишину, просто наслаждаясь обществом и прикосновениями друг друга, наблюдая, как день постепенно гаснет, и вместо тепла их постепенно окутывает темнота. Пол наблюдает, как ветер разгоняет струйки сигаретного дыма, не позволяя им дотянуться и вплестись в кроны деревьев.       Дэрил дает себе минуту расслабления, пока дымится сигарета, и окутанный тягучей негой Пол не возражает против того, что на нем разлеживаются. Но близится ночь, а в лесу к ней стоит готовиться заранее, поэтому вскоре ему приходится подняться на ноги, что он делает с огромной неохотой.       – Лучше оденься, а то ночью здесь будет намного холодней, – у реки ветер ощущается сильнее, да и к вечеру погода начинала портиться.       Дэрил помогает Полу подняться, за руку подтянув его к себе. Он не может отказать себе в удовольствии поцеловать его – медленно, с наслаждением, восполняя не до конца удовлетворенную потребность, – пригладить растрепавшиеся волосы.       Прижиматься к Дэрилу тепло, ловить его кажущуюся невозможной нежность, наслаждаться медленным поцелуем. Эта сторона охотника запрятана так далеко, что никто, наверное, в нее не верит, принимая во внимание только внешнюю оболочку, только титульное, агрессивное, смелое, решительное. То, что Дэрил сам стремился показывать окружающим, заставляя держаться подальше, будто на самом деле боялся дать слабину и кого-то к себе подпустить. С Полом он расслаблялся и вдруг оказывался робким, стеснительным, растерявшим всю браваду. Слишком искренним и настоящим.       Отстраниться удается с трудом, и Дэрил делает это с недовольным вздохом, напоминая себе о том, что у него все еще хватает дел, которые не спешат исполняться самостоятельно, пока они с Полом стоят посреди его небольшого лагеря.       – Так откуда, ты говоришь, взялся этот занимательный тюбик? – Дэрил поворачивается спиной к Полу, подбирая с земли свою рубашку, но на его губах играет хитрая полуулыбка. Если уж Пол нашел сигареты для него и хранил их бог весть сколько времени, то ничто не мешало ему поступить также и с лубрикантом. Правда, неизвестно, сколько тот дожидался своего часа, и рассчитывал ли Пол на подобный исход, когда шел его искать.       Пол быстро накидывает рубашку и поднимает с земли крылатый жилет, отряхивая от грязи и листьев.       – Мэгги дала. Знала, что мне придется использовать абсолютно все аргументы, чтобы заставить тебя вернуться, – с ухмылкой отвечает он, отводя взгляд в землю и привычно отшучиваясь. Не дразнить, растягивая время и заставляя Диксона ломать голову, у него не получается. Или, может, оставить это тайной? Будет развлечение на вечер – наблюдать, как недовольно сопит любовник, теряясь в догадках – действительно ли Пол взял тюбик с конкретной целью. Хотя любая выдумка гораздо интереснее правды.       – Мне обязательно делать вид, будто я поверил? – Дэрил склоняет голову, испытующе глядя на Пола. Вряд ли Ри вообще успела заметить то, как он появился и исчез из поселения. Из-за мысли об этом вина снова ощутимо кольнула Дэрила – Мэгги могла вовсе не знать о том, куда они оба запропастились, и жутко переживать. Но Тара должна была обо всем ей рассказать. Легче от этого, правда, не становилось.       – Нет, но ты можешь поугадывать. Все равно это будет интереснее, чем,… что я забыл разобрать рюкзак с прошлой вылазки, – Иисус прикусывает нижнюю губу и пожимает плечами. В игре в дразнилки всегда необходимо вовремя останавливаться.       Дэрил удовлетворенно хмыкает на мысль, каким порой нелепым может быть Пол. Человек, который обязан всегда слушать всех и помнить о том, что ему говорят люди. И эти практически бесконечные списки вещей, запрошенных жителями поселения, и поручения, от которых ему никак не отвертеться, и дела, от которых не сбежать. Перед глазами ярко и четко встает картина, на которой Пол, вымотанный продолжительной – как и всегда, одиночной – вылазкой, обессилено валится на матрас в своем трейлере, отбросив рюкзак куда-то в сторону. И лежит так какое-то время, не снимая плаща и ботинок, пока не становится невыносимо душно, и ему приходится заставить себя подняться, сбросить одежду, дойти до душа. А после этого несколько часов сна, и снова дела, дела, дела. И руки не доходят разобрать рюкзак – только переложить его в другое место, чтобы не мешался под ногами.       Дэрил искренне жалеет о том, что умудрился так бессмысленно потратить столько времени, которое мог провести рядом с ним. Они бы могли справляться со всем вместе. Он мог бы делать вид, будто помогает Полу снять плащ и стащить ботинки, но при этом утягивал бы его самого с кровати, смеясь над приглушенными подушкой возмущениями. И даже о чертовом рюкзаке обязательно вспомнил бы, ведь он, наверняка, споткнулся бы об него при всем этом.       Дэрил разворачивается обратно, чтобы надеть свой жилет, но Пол успевает раньше него – проводит ладонями сверху вниз, примеряя и оценивая удобство. Дэрил терпеть не мог, когда кто-то брал его вещи, а уж тем более без спросу, но это ведь Пол – уже достаточно веская причина для того, чтобы не возражать. Жилет, правда, оказался чуть великоват, но крылья на спине Полу подходили намного больше, чем ему.       – Ну что, махнемся? Может, на этот раз твой железный конь будет ко мне более благосклонен и примет за своего. – Пол приподнимает подбородок и поворачивается, позволяя оценить себя со всех сторон.       – Напялив мою жилетку, водить ровнее ты не начнешь, - Дэрил весело фыркает, вспоминая, как учил Пола водить мотоцикл, на что тот лишь закатывает глаза. Уже тогда что-то подсказывало ему, что Пол в этом деле не так плох, каким ему хотелось казаться. Дэрил недовольно ворчал, угрожал и клятвенно обещал больше никогда не пускать его за руль своего байка. Причем Пола это, вопреки его собственным заверениям, явно огорчало мало. Дэрил готов был спорить на деньги, если бы они до сих пор имели какую-то ценность, что Полу больше нравится сам процесс обучения, нежели его результат. А Дэрила, в свою очередь, более чем устраивала возможность колесить по пустым дорогам, чувствуя крепкую хватку сидящего за его спиной парня на своей талии.       – Я скоро вернусь. Нужно проверить ловушки, пока окончательно не стемнело, - Дэрил подбирает с земли свои ножны и машет рукой Полу, чтобы он не переживал и не спешил собираться вслед за ним. Он не намеревался задерживаться надолго и, тем более, оставлять Пола одного в лагере. – Затем я займусь ужином, а ты можешь отдыхать.       При слове «ужин» у Пола заворчало в желудке. Он кивает, вновь облизывая губы и сглатывая голодную слюну – еду придется подождать. Главное, что она будет.       Дэрил не отказался бы устроиться в палатке на шкурах рядом с ним и уснуть, но за ним еще оставался неисполненный долг. Всякий раз, когда он, измученный, оказывался на пороге Пола, тот предоставлял ему кров, еду и тепло. Последнего часто сверх меры. По сравнению со всем, что Пол делал для него, Дэрилу нечем было отплатить, однако он пытался, проявляя хотя бы минимальную заботу, на которую способен.       Пол поднимает свои ножи и плащ, укладывая их рядом с палаткой, и возвращается к лошади, которая изрядно заждалась и тоже устала за день. Он снимает рюкзак с вещами, распрягает ее, снимая тяжелое седло. Лошадь фыркает и шумно пьет воду из реки, а затем Пол привязывает поводья к дереву, рядом с кустарником, чтобы она поела и отдохнула. Проводит ладонью по мягкой морде несколько раз, убеждаясь, что животное ничего не беспокоит. День вымотал каждого из них, и Пол решает воспользоваться предложением отдохнуть, дожидаясь, когда Дэрил вернется, чтобы помочь ему с ужином.       Усталый, он падает на мягкие шкуры в палатке, сдвигая в сторону плед, который вдруг подозрительно кажется ему знакомым. Он хмурится, пытаясь понять, не под ним ли они спали в том доме. Кажется, к качествам Дэрила также можно приписать и сентиментальность. Пол поворачивается на бок, изучая палатку и живо представляя, как охотник коротал здесь ночи на протяжении года. Смотрел сквозь эти дыры в брезенте на звезды, размышлял над дальнейшими действиями, скучал.… Пол прикрывает глаза, будто пропитываясь всей этой тоской, поделенной на двоих. Как же много прошло времени. Но теперь это неважно. Прошлое – неважно. Ошибки не имеют значения. Все исправлено. Все будет исправлено до конца. Он переворачивается на спину, подсовывая свернутый спальник, служащий подушкой, под голову. Нет, ему не показалось. Что-то шуршит. Проводит ладонями по груди, а затем вынимает из внутреннего кармана жилета слегка потрепанную фотокарточку. Одну из тех, что они сделали в свой первый день. В носу начинает что-то щекотать, Полу странно видеть себя на снимке и вспоминать слова Дэрила о том, что будет носить его с собой. На него накатывают воспоминания о том, как они были бездумно счастливы, наслаждаясь всеми новыми и давно забытыми эмоциями. Этот парень на снимке еще не подозревал, что обрел. У него добрая улыбка и мягкий взгляд с отражающимся в нем тихим счастьем. А еще у него волосы ниже плеч. Пол поджимает губы и понимает, что вернет их, позволит снова вырасти до прежней длины. Пусть все вернется в прежнее состояние.       Последнее время в лесу было тихо. Все, кто мог умереть и обратиться в ходячего мертвеца, давно умер и разложился, а со всякими, кто встречался на пути живых, разбирались на месте. После окончания войны смертей стало меньше, как и беспокойства о собственной жизни. За прошедший год Дэрилу только раз довелось снова увидеть толпу, но та прошла мимо, обогнув как его лагерь, так и поселения. Разве что несколько мертвецов отбилось по пути, но и те угодили в его ловушки, не доставив никаких проблем.       С учетом того, сколько шума они с Полом навели в лесу сначала выяснением своих отношений, а после и примирением, во время которого никто не пытался контролировать громкость и держать рот на замке, Дэрил рассчитывал обнаружить намного больше ходячих в окрестностях. Но ему на глаза попадается только один, застрявший ногой в его самодельном капкане. Мертвец меланхолично покачивается из стороны в сторону, даже не пытаясь сдвинуться с места, пока не чует его приближение. Дэрил расправляется с ним, бесцеремонно выдергивает прогнившую ногу из ловушки, морщась от вони и жижи, прилипшей к ладоням. Восстановив капкан, он неохотно продолжает свой обход, больше думая о том, как ему поскорее вернуться в лагерь.       На обратном пути Дэрил ополаскивает руки в реке и набирает охапку хвороста для костра. Он предполагал, что Пол не упустит возможности осмотреть место, где он жил все время их разлуки, вдоль и поперек, но в лагере, вопреки ожиданиям, слишком тихо. Дэрил начинает беспокоиться, не заметив нигде фигуры парня, но вскоре обнаруживает спящим в палатке. Как ни странно, он больше не допускает мыслей о том, что Пол может попросту уйти от него, и это кажется в какой-то мере странным после захлестнувшего его приступа ревности. Пол остался с ним даже после того, что он наговорил и наделал, и Дэрилу не нужно больше никаких доказательств, дабы вбить в свою дурную голову факт окончательной и безоговорочной преданности и желания быть вместе.       Он задерживается у палатки дольше, чем рассчитывал, всматриваясь в умиротворенное лицо Пола. Дэрилу редко удавалось понаблюдать за тем, как он спит, и еще реже он видел, как Пол улыбается во сне, едва приподнимая уголки губ. Ему жутко хочется прилечь рядом, пригладить растрепавшиеся волосы, прижать к себе, выслушав недовольное сонное бормотание, но Дэрил вообще-то обещал ему ужин. Вряд ли Пол обрадуется его компании на голодный желудок.       Дэрил усмехается собственным мыслям и неохотно отступает назад, давая Полу возможность еще немного подремать. Его же ждет заяц, которого нужно освежевать и приготовить, пока солнце окончательно не скрылось за горизонтом, и еще хоть что-то видно. Их будущий ужин сложно назвать верхом кулинарного искусства, но жареное мясо зайца и тушеные грибы явно превосходят по вкусу змей и червей, блюда из которых по праву заняли место символа отчаянья и голода.       Дэрил занимает себя разведением костра и остальными приготовлениями. В подобном времяпрепровождении есть даже своя романтика, вот только проявляется она только в тех случаях, когда ее удается разделить на двоих.       Пол не заметил, как задремал. Просто прикрыл глаза, потянулся, а усталость придавила его к постели и захватила в плен. Он открывает глаза, не сразу соображая, что происходит и где находится. На лес опустилась темнота, разрезаемая лишь светом костра. Он упустил возможность изучить лагерь в неярких лучах заходящего солнца, хотя бы вскользь, чтобы с мазохистской тоской представить, как Дэрил коротал здесь бесконечные дни и ночи, как после тщетных поисков заваливался без сил спать, как готовил ужин на одного, зашивал порванные ходячими штаны, стирал вещи, развешивал рыболовные сети сушиться и перебирал мотор байка. Пол осторожно вылезает из палатки, ведомый сводящим с ума ароматом жареного мяса и грибов. Он присаживается на бревно рядом с костром, протягивая к огню руки, чтобы согреться, проводит ладонями по лицу и убирает за ухо волосы, чтобы не мешались.       – Ты сказал, что хочешь быть со мной, но не ответил, вернешься ли в Хиллтоп, – он прикусывает губу в ожидании ответа, ерзает на месте, пытаясь устроиться удобнее, но по сути – просто не зная, чем себя занять. У Дэрила нет причин не возвращаться, но он не озвучил своего желания в деталях. Может, после утреннего происшествия он изменил решение и останется здесь, чтобы не пересекаться ни с кем из знакомых. Пол не уверен, что будет уговаривать его вернуться в Хиллтоп, который вряд ли ощущается Дэрилу домом. Он прекрасно понимает, насколько сложно быть привязанным к одному месту, к которому ты изначально не имел никакого отношения, но внутри которого вынужден находиться против воли. И, в случае отрицательного ответа, не оставит Диксона здесь одного. Он не может оставить и общину, но будет приходить в лес так часто, как сможет.       Нет, у него есть решение получше. К черту разлуку. Пол не хочет больше упускать ни дня.       – Дождемся, когда у щенка откроются глаза… затем будем ездить на вылазки, – ему даже не придется сидеть в четырех стенах поселения, дожидаясь момента, когда сможет выбраться на охоту, вдохнуть свободу.       Дэрил на какое-то время теряется, не понимая, зачем снова поднимать тему возвращения. Словно они уже не расставили все по своим местам. А может, теперь Полу, так же, как и Дэрилу прежде, требовалось словесное подтверждение его собственным догадкам. И он, доказывая, что глупость определенно передается, начал размышлять совершенно в ином направлении.       – Мне нужен партнер по вылазкам, – Пол возвращает свою привычную добродушную интонацию, – сможем вернуться и сюда на некоторое время, или в тот дом, проведать наши винные запасы. Я еще не научил тебя играть в бильярд, – он усмехается и качает головой. Сколько всего они еще не сделали.       – Пол, – Дэрилу определенно греет душу факт наличия множества вариантов того, как они будут жить дальше, если он откажется возвращаться, но Пол мыслил так, будто Дэрил уже дал отрицательный ответ на его слова, – заткнись, – он беззлобно смиряет взглядом вскинувшего голову Пола, пресекая вероятное продолжение его торопливой речи. – Если ты хочешь жить в Хиллтопе, то я как-нибудь смирюсь с судьбой начинающего фермера. В лесу? Научу тебя расставлять ловушки и найду палатку поуютнее. Выберем тот дом? Придется следить за тем, как бы не уничтожить все наши запасы в первую же неделю. – Дэрил пожимает плечами, на самом деле соглашаясь со всеми предложенными Полом вариантами разом. – Мне плевать на место, в котором придется жить. Если там будешь ты, – он надеется, что на этот раз ответ достаточно понятен и ему не придется повторять. Впрочем, сколько бы раз ни потребовалось – он это сделает. – Теперь давай ужинать? Я жутко хочу спать. А завтра соберем вещи и вернемся домой.       Домой… Пол задумывается над глубоким смыслом этого простейшего слова. Ему казалось, что настоящего дома у него никогда и не было, всегда только вынужденные места обитания, едва ли выбранные им самим. Хиллтоп можно было таковым назвать, исходя из количества проведенного внутри высоких стен времени. В мире сейчас мало безопасных мест. Для Дэрила же ближе Александрия, а теперь домом вообще значится разбитый посреди леса лагерь. Как он говорил – ему все равно, где жить. Как, в принципе, и Полу. Важнее всего – окружающие люди. Но, увы, обязанности определяют, какое место они будут называть домом. Сейчас это – Хиллтоп.       – Тогда… решено, – кивает Пол: Дэрил и без того знает, где им в ближайшее время стоит задержаться, но не ради людей или себя. Было еще одно крохотное существо, нуждающееся во внимании и заботе, сейчас, наверное, мирно спящее в их трейлере.       Дэрил не предлагает остаться в лесу, ведь прекрасно знает о том, что Пол не сможет оставить людей, которые на него рассчитывают. Тем не менее, он более чем уверен, что подобные вечера будут случаться в их дальнейшей жизни довольно часто. Никто из них на самом деле не в состоянии долгое время усидеть на месте, как бы тихо и спокойно в поселении ни было. Может, в потребности перманентного бегства и нет ничего хорошего, но они по крайней мере не будут снова одни.       – А я жутко есть хочу, – Пол сглатывает голодную слюну, поражаясь, как смог продержаться до самого вечера и даже умудрился задремать. Он долго не сводит взгляда с Дэрила, сначала поднявшегося за тарелками, а затем принявшегося раскладывать по ним еду.       Пол поднимает ладонь и осторожно касается разбитого носа, проверяя степень травмированности. Скоро припухлость совсем сойдет, жаль, что не найти льда.       Рассматривая лицо Пола в свете потрескивающего костра, Дэрил думал о том, что, ради него, постарается больше не совершать ошибок. Естественно, их не избежать, но, по крайней мере, они не должны приобретать разрушительную силу и способность уничтожить все, выстроенное с огромным трудом. Ему необходимо научиться доверять Полу в полной мере, пусть ему так и не удалось добиться подобного результата ни с кем за всю свою жизнь. Слушать его, говорить с ним. Изначально Дэрил убеждал себя в том, что у него выйдет отвечать словами на слова, а не ждать, когда его поймут, и злиться, осознавая, что поняли, в конечном счете, неверно.       Сейчас, например, выражать свои чувства вслух ему намного проще, чем раньше. Может, сказалось годовое отчуждение от людей, за которое скопилось столько невысказанного, что его было необходимо, наконец, выразить. А может, дело в самом Поле, и том, что перед ним Дэрил не испытывал смущения, когда говорил о своих желаниях. Самые низменные из них были и без того очевидны, но существовали и другие, о которых он смог рассказать. Включающие в себя дом – каким бы местом он ни был – и их совместное будущее. Спокойствие и счастье, которые каким-то чудом ему удалось приобрести только после того, как весь остальной мир их утратил.       – Кстати, как ты назовешь щенка? – вдруг спрашивает Пол. Он окидывает цепким взглядом пляшущие по сторонам тени от огня, прислушивается к тишине и убаюкивающему шороху листьев.       – Щенок? – Дэрил неуверенно выгибает брови, морща нос от перспективы перебирать всевозможные клички, которыми можно наградить собаку. В памяти всплывали только самые дурацкие и распространенные, и Пол отверг бы их сразу же, сетуя на то, что их собака не станет жить под именем какого-нибудь Чарли или Бадди. Они и самому Дэрилу-то казались идиотскими. – А вырастет и станет Псом, – он пожимает плечами так, будто ему только что пришлось объяснять очевидные вещи. Дэрил придерживался мнения о том, что, если не можешь определиться с выбором – оставляй все, как есть. Выбор либо в итоге определится сам, либо окажется не таким уж важным, чтобы его совершать.       – Я очень ценю это, – произносит Пол, принимая тарелку с дивно пахнущей, вовсе не из-за его голода, едой. Он кладет первый кусок жареного зайца себе в рот и прикрывает глаза. – Самостоятельность пошла тебе на пользу. Очень вкусно. Я не ел весь день, – он обязан поделиться своими впечатлениями, прежде чем налечь на поздний ужин, стараясь чуть притормозить, чтобы до мозга успел дойти сигнал о сытости, когда он закончит. Они оба вымотаны сегодняшним днем, как морально, так и физически, и жаждут поскорее оказаться в постели и закрыть глаза, забывая обо всей суматохе.       – Рад, что тебе нравится, – нет смысла поправлять Пола и говорить о том, что одиночество едва ли можно сравнить с самостоятельностью. Самостоятельным он был с самого детства. Одиноким, вероятно, тоже. Но никогда в полной мере, до тех пор, пока добровольно не отправил себя в ссылку. Делить ужин с кем-то всегда оказывалось для него неожиданно приятным занятием. И в этом лесу, на этой поляне, в тихой и уютной обстановке, а главное, вместе с Полом, оказалось вдвойне приятнее. Его присутствие будто стерло из воспоминаний кадры, на которых был изображен только сам Дэрил, довольствующийся подобным ужином, может, раз в несколько дней, а то и реже. Ведь время здесь смазывалось и теряло привычных ход, а для себя не хотелось делать ничего из того, что он готов был сделать для Пола – неважно, здесь и сейчас или когда-нибудь потом.       Их ужин по большему счету проходит в молчании, но оно не походит на то, которое хочется и требуется скорее нарушить пустой болтовней, лишь бы избежать напряжения и чувства недосказанности. Все, что было необходимо, уже прозвучало. У каждого из них имелись четкие намерения, которые безоговорочно совпадали друг с другом и больше не требовали обсуждения.       Пол удивленно поднимает голову, когда в тарелку приземляется крупная капля дождя. Следующая летит ему на переносицу и заставляет жмуриться. С ужином покончено, и Дэрил незамедлительно отправляет Пола в палатку.       Охотник чаще всего игнорировал протекающую крышу над своей головой, умудряясь изворачиваться так, чтобы не лежать под дырами, но утром всякий раз просыпался на отсыревшей постели, испытывая из-за этого меньше удовольствия от пробуждения, чем обычно. Целым куском брезента, который у него был, он накрывал мотоцикл, но на этот раз ему не хочется ни мокнуть, ни заставлять мерзнуть Пола, ни вставать среди ночи накрывать палатку, когда ему надоест просыпаться от капающей на лицо воды. Поэтому приходится жертвовать покрывающимся ржавчиной байком в угоду тепла и относительной сухости.       – Жаль. Я хотел посмотреть на звезды, – бормочет забравшийся в палатку Пол, недоверчиво поглядывая сквозь дыры в крыше на темное небо, не дающее ни единого проблеска луне, и стягивает с себя ботинки.       – Еще насмотримся, – вряд ли это последний раз, когда им придется ночевать практически под открытым небом. Дэрилу нравилась мысль о совместных вылазках, пусть они редко когда походили на какие-нибудь каникулы, тая в себе больше опасности, чем удовольствия. Но, несмотря на очевидное решение вернуться в Хиллтоп, ни он, ни Пол не смогут долго находиться внутри стен, без оправданной возможности сбежать. Иначе это и не назовешь. От людей и от рутины, которую неизменно обещала жизнь в общине. Все же, им повезло найти друг друга – одинаково не приспособленных, пусть и в разной степени, долгое время выдерживать окружение общества, не умеющих усидеть на одном месте, взаперти, помня о целом мире за его пределами.       Дождь тушит костер, заставляя Пола напрягать зрение и стягивать с себя одежду на ощупь. Все вокруг погружается в темноту, оставляя из ощущений лишь тактильность и слух.       И мысли. Которые вдруг проявляются, как фотография в эмульсии. Не самые подходящие для данного момента. Палатка. Как он раньше не догадался, что охотник в своей изоляции выберет вовсе не уютный домик для спокойной жизни? Пол кусает губы, понимая, насколько еще плохо его знает и не может понять элементарных вещей. Если бы пораскинул мозгами получше, то нашел и вернул Дэрила куда раньше… нет. Он трясет головой, выкидывая мысли и заменяя их главным итогом – уже нет смысла негодовать. Это уже случилось.       Пол забирается под плед, пытаясь согреться, и, как только ему это удается, Дэрил, закончив натягивать брезент поверх крыши, оказывается под боком, с его окоченевшими пятками. Он дергается, ерзает, не сдерживает ворчания и вскоре привыкает. Дэрил был готов отключиться сразу же, как его голова коснется импровизированной подушки. Но и та досталась Полу. Впрочем, он нисколько не огорчился, с удобством устраивая голову на плече парня. Впервые за все время, проведенное в этой палатке, Дэрил может позволить себе выспаться. Расслабленность оплетает, заставляет погружаться в сон, окутывает воспоминания о том, как они проводили пару часов ночами в палатке под носом у всех остальных при строительстве моста. И не могли позволить себе заснуть, потому что Полу нужно было возвращаться в Хиллтоп. Когда-то это оставалось глупой мечтой, сейчас незаметно воплотившейся в реальность в лучшем виде.       Изо дня в день Дэрил с нескрываемым ужасом ожидал неизбежного момента, когда ему снова придется забираться в палатку и пытаться уснуть только ради того, чтобы в который раз проснуться в холодном поту из-за кошмара. Он пытался спать на холодной земле у костра, но неизменно просыпался, стоило прогореть последней ветке, и больше не мог уснуть. Он мог грешить на место, не приносящее ему никакого покоя, но дело было исключительно в нем самом, а самостоятельно исправить себя ему никак не удавалось.       Этой ночью он незаметно проскользнул в сон без сновидений, убаюканный шумом дождя и тихим дыханием, щекочущим висок. Дэрил до самого утра ни разу не проснулся и, кажется, даже не дернулся и не сменил позу, утонув в удивительном ощущении безопасности и покоя, которых это место не видело еще ни разу за все время, которое он провел здесь.       Пол приоткрывает глаза, проводя взглядом по светлым сводам палатки. Неизвестно, сколько сейчас времени, но он чувствует себя выспавшимся. Влияние ли это нового места, удобство, свежий воздух или просто спокойствие от нахождения Дэрила рядом.       – Я давно так хорошо не спал, – тихо произносит он, заприметив ленивые движения сонного охотника. Вставать абсолютно не хочется, да и, честно говоря, нет никакой надобности.       Дэрил чувствует себя лучше, чем когда-либо, пусть остается не очень довольным тем фактом, что Пол сдвигается в сторону, отчего между ними образуется пространство, в которое проникает влажный утренний холод. Он бессвязно бормочет нечто, похожее на подтверждение слов Пола, и пытается открыть слипающиеся от желания еще немного поспать глаза. Пол слышит шорох легкого дождя, расходящегося по лесу, и высовывает руку из палатки.       – Кажется, погода снова против того, чтобы мы спешили домой, – это, конечно, не шторм, но она позволяет оттянуть момент и, наконец-то, никуда не спешить. Насладиться им, впитать, снова чувствовать себя живым и ощущать, как ни с того ни с сего быстро заколотилось сердце. В предвкушении, в ожидании, в намерении, в восторге от происходящего? Или все разом. У них есть полное право нежиться в постели столько, сколько захочется, и никто не посмеет этому помешать. Пол возвращает ладонь, усыпанную дождевыми каплями, и несколько секунд рассматривает, прежде чем провести по лбу, даря себе легкое пробуждение.       – Я никуда не спешу, – голос, хриплый со сна, царапает пересохшую глотку. Дэрил сонно щурится, рассматривая лицо Пола, находящееся в паре сантиметров от его. Он уже везде успел. Пробежал марафон и получил свой приз. Причем призу также пришлось погоняться и за ним.       Они лежат друг напротив друга, и Пол не может отвести взгляда, рассматривая глаза-щелочки сонного Диксона, пытающегося то ли проснуться, то удержать себя от забытья. Это то утро, которого они давно ждали. Ленивые поглаживания, рассеянные поцелуи. Когда у них еще представится возможность полежать друг напротив друга с комфортом? На матрасе в трейлере можно было разместиться только вплотную. Нет, это, конечно, приятно, но места катастрофически не хватало. И Пол не хотел, чтобы Дэрил снова пикировал с кровати, если они перестараются с активностью. Ладонями он оглаживает широкую грудь охотника. Одна рука переходит на плечи, пальцами исследуя крепкие мышцы, очерчивая старые шрамы, спускается по ребрам, боку, к бедру. Пол придвигается вперед и закрывает глаза, начиная с поцелуев по подбородку. Ощущения купают его в ленивой истоме, движения плавные, повторяющиеся бесчисленное количество раз.       Дэрил млеет от нежных прикосновений, полностью отдаваясь ощущениям, которые приносят ласковые пальцы, скользящие по коже. Еще в полудреме тянется к теплому телу, доверчиво обнажая шею для едва уловимых касаний губ. Он чувствует несвойственный себе трепет, отражающийся в ответных касаниях, особенно ярко контрастирующих с их вчерашней обоюдной дикостью. Пробуждение похоже на марево, словно воплотившийся в реальность сон из тех, которые раньше ранили сильнее прочих кошмаров.       Вопреки тому, что его глаза открыты, Дэрил едва способен видеть четкие очертания, увязая в тягучей патоке ласк. Он проводит подушечками пальцев по лицу Пола, очерчивает скулы, заправляет за ухо упавшие на лицо пряди волос, теряясь в коротких поцелуях. Они добавляют сладость пробуждению, и Полу становится трудно себя контролировать, он увлекается, подаваясь на каждую встречную ласку. И снова запахи костра, леса, пота и дождя щекочут ноздри, возбуждают рецепторы. Под пледом и среди мягких шкур становится невыносимо жарко, хочется сдернуть его с себя и насладиться прохладой, но Пол может лишь слегка спустить с плеч. Кожа Диксона настолько горячая, что он льнет к ней всем телом и понимает, что этого мало. Ему хочется чего-нибудь еще. Когда Дэрил обретет способность мыслить, он его убьет. Пол, не задумываясь, поддается рефлексам, быстро приспускает сначала свои боксеры, а затем любовника, и обхватывает оба члена ладонью, прижав друг к другу. Дэрил, увлеченный ласками, вздрагивает от неожиданности и оглушено стонет, ощущая возбуждение Пола, кожа к коже. Прижимается плотнее, упирается лбом в лоб, ловя чужое дыхание.       Пол глубоко вдыхает, делая первые плавные движения. Собирает смазку и скользит по всей длине. У него перехватывает дыхание, а зрение не фокусируется в такой близости от лица Дэрила. Ему слишком хорошо, в этом ограниченном брезентом пространстве, приглушенном свете, где из звуков остаются лишь самые искренние. Дэрил не может разобраться в том, чего ему хочется больше – чтобы эта завораживающая пытка скорее прекратилась, или чтобы она длилась вечно. Пол кайфует с того, как иногда цепенеет Диксон, концентрирующийся на его прикосновениях и движениях, не желая ничего упустить, как скулит от удовольствия, прижимаясь плотнее, как нетерпеливо ерзает, горячо дышит в его рот, изредка цепляясь за нижнюю губу в небрежном поцелуе. Как теряет ощущение реальности, пока Пол не обхватывает его руку и не опускает вниз, переплетая пальцы.       Рядом с ним Дэрилу всегда сносит голову. И пусть лучше так. Когда пальцы переплетены, а стоны срываются с губ, заглушаемые поцелуями. Дэрил сжимает оба члена, и первые движения руки выходят резкими и рваными, но он следит за реакцией Пола, глядя на него из-под опущенных ресниц, улавливая отклик, настраиваясь на необходимый им обоим ритм. Пока не накрывает окончательно, практически до пестрых пятен перед глазами, вынуждающих, зажмурившись, уткнуться в шею Пола. Дэрилу второй раз в жизни хочется, чтобы дождь не заканчивался никогда.