you don't belong here

      Он говорил, что Дэрилу нужно действовать рефлексами, в этом его преимущество. Но взявшему верх разуму свойственно ошибаться.       Это не охотник ошибся, это сам Пол не заметил, как все испортил. И только тогда, глядя на Дэрила издали, испугался до дрожи, вдруг осознав это. Ослабил оборону и позволил мыслям о ситуации, от которых предпочитал отмахиваться, как от плотоядных животных, выступить вперед и рассказать правду. О том, что он жил все эти годы с розовыми очками и не хотел замечать нависшую опасность, которая лишь по случайности не ударила по ним раньше. Она бы ударила однажды все равно, и, возможно, в тот момент было бы поздно что-то осознавать и кого-либо спасать.       Пол всегда жил одним днем, пока не встретил Дэрила. Стоило бы задуматься – а как будет дальше? Что ждет их в будущем? Но разве в этом мире можно строить далеко идущие планы, если даже на следующий день можно все потерять? Но он игнорировал эти вопросы, считая, что на них все равно не найти правильных ответов, поэтому предпочитал наслаждаться каждым мгновением, предоставленным судьбой, которая раньше его не очень баловала. Если не обращать внимания на неприятные мелочи быта и разгуливающих вокруг мертвецов, все было прекрасно, разве что-то могло пойти не так? Но, будучи в отношениях, уже невозможно жить одним днем.       Он всегда был один. В групповом доме люди постоянно менялись, они то сбегали, то устраивались в новые семьи, и редко умирали. По крайней мере, по сравнению с новым миром. Но ни в прошлом, ни в новом мире до Дэрила никто и никогда за Пола не вступался и не защищал, никто о нем не переживал. Это он всех спасал, бросаясь на амбразуру, просто потому что чувство справедливости в нем было сильнее разума. Лучше него бойца в ближайших поселениях не было. Он выживал один и до обрушения мира, и после, даже когда перебрался в Хиллтоп, он держался обособленно от всех. Ему казалось, что одиночество становится невыносимым с каждым днем все больше, но он знал, что так – правильно. Будучи не связанным ни с кем, он был свободен и, в свою очередь, никого и никогда не ограничивал. Но человеческой натуре свойственно стремиться к обществу других, чтобы в этом найти смысл своей жизни, который после обрушения мира необходим каждому.       Теперь Пол понимал, что связь с кем-то – это, прежде всего, спрятавшаяся за эйфорией слабость, которая меняет людей, лишает способности здраво рассуждать и принимать ответственные решения, которые в последние годы стоят не каких-то бумажек с лицами президентов, а человеческих жизней. Но Пол боялся не за себя. Он осознал, что собственноручно ломает Дэрила, хотя никогда этого не желал. Он видел страх в его глазах, видел прежде не свойственное охотнику замешательство, которое привело к промедлению, а после чуть не стоило жизни. Да, Пол подоспел в последний момент, но, будь его ранение серьезнее, не смог бы подняться с земли и через пару секунд только бы и мечтал, чтобы смерть не затянула и с ним. Дэрил не должен был умереть, и уж точно не из-за него.       Пол влетает в трейлер, не оглядываясь по сторонам, закрывает дверь на замок и, тяжело привалившись к ней спиной, опускается на пол. Он струсил. Он снова струсил. «Лучше ты будешь ненавидеть меня», - проносится у него в голове, и Пол порывисто выдыхает, пытаясь держать себя в руках. Но как сделать, чтобы Дэрил ненавидел его? До их «вместе» так легко удавалось выводить охотника из себя, провоцировать и нажимать на болезненные точки – он знал все его слабости наперечет. Но Пол не смог выдавить из себя ни слова, потому что не мог злиться на Дэрила и не мог причинить ему еще больше боли нарочно. Плюс он уже сбежал. Пусть Дэрил ненавидит его за трусость и отсутствие объяснений.       Он не знает, что Дэрил намеревается делать, он лишь обхватывает руками голову, чувствуя, как к горлу подступает горький комок. А через секунду по щекам текут горячие слезы, которые он не может и не хочет останавливать. Он утыкается лбом в колени, сотрясаясь от рыданий, пробирающих до самых легких. Знает, что совершает ошибку, но удерживать Дэрила рядом – еще большая ошибка. Голова идет кругом, его тошнит от самого себя, и больше всего ему хочется, чтобы упрямый Диксон пришел и выломал дверь, образумил его, нашел какие-нибудь аргументы. Сказал бы, что ему померещилось, что он не терял бдительности… но все случилось именно так, нет смысла себя обманывать. «Давай. Приди. Сломай меня. Скажи, что я кретин». Через секунду он ругает себя за слабость. Сначала – за то, что подумал, что нужно все немедленно исправить и вернуться к Дэрилу. Затем – за то, что так и не нашел сил подняться с пола. Расставшись, Дэрил хотя бы не погибнет из-за одного идиота. Сейчас Дэрилу нужно уйти, пусть даже с мыслью, что это временная ссора и что позднее они помирятся. Там, глядишь, пройдет время, и чувства сойдут на нет.       Дэрил переживет. Он говорил ведь, что дело в привыкании, значит, привыкнет быть без него и переживет. Лучше он будет знать, что Пол жив, и ненавидеть. Может, со временем он отпустит его. Пол уговаривает себя, повторяет раз за разом, чтобы сильнее вбить в голову мысль о правильности такого решения.       Пол стыдливо закрывает лицо руками, услышав звук мотора мотоцикла. Значит, Дэрил решил уехать, просто приняв его решение – на расстоянии проще переживать потерю, чем находясь в одном поселении. Пол шумно втягивает воздух, глотает собственные слезы – как пить морскую воду, от них еще сильнее пересыхает в горле. Ему жжет губы – так сильно он их искусал. Он вздрагивает от стука в дверь и нервно оглядывается, словно она стеклянная.       - Иисус, что случилось? – голос Тары раздается с улицы, и она продолжает барабанить. Пол трясущейся рукой стирает слезы с лица, трусливо отползая к тумбочке, но не подает голос. Он бы все равно звучал с надрывом, даже если бы Пол придумал, что сказать, поэтому лучше не пытаться. – Почему Дэрил уехал? Да что с вами снова?!       Пол не сводит испуганного взгляда с двери и дернувшейся ручки, пытаясь взять себя в руки, чтоб ответить. Вскоре, не получив ответа, Тара уходит, возможно, посчитав, что он спит. Вырубился без сил на постели после долгой и нервной миссии, на которой их всех троих чуть не убили.       Пол поднимается на ноги, хватаясь за стол и стулья, но его оставили последние силы. Дэрил уехал, и больше ничего нельзя изменить. Нужно успокоиться. Он вытаскивает из ящика банку с мятой, решив заварить себе чай, но только рассыпает по столу высушенные листья. Пол, ухватившись обеими руками за стол, нависает над закипающим чайником, пытается восстановить дыхание. Выходит настолько плохо, что он не уверен, что не расплескает содержимое чашки или, что вернее, не швырнет ее в стену со злости. На глаза попадается бутылка вина, которую они забрали из погреба их дома. Плевать, что будет только хуже, алкоголь, принятый на голодный желудок, совершенно точно расслабит его. Достает раскладной нож со штопором, едва не порезавшись от нервозности, выдергивает пробку и прикладывается к горлышку, проглатывая полусладкое. Пол отнимает сосуд от губ, чувствуя, как вслед за разливающимся по телу теплом ноги окончательно перестают его держать. Он отшатывается в сторону кровати, чтобы только не грохнуться на пол, и продолжает пить. По крайней мере, тремор не такой очевидный, если поднять ладонь к лицу, или ему это лишь кажется. Он стаскивает с себя плащ и ботинки, забираясь поверх одеяла, и продолжает пить. Вино помогает расслабиться. Он смотрит в потолок стеклянными глазами, шмыгает носом и еще раз проговаривает убеждения в правильности своего поступка. С каждым разом звучит все менее фальшиво. А затем он просто вырубается от усталости и переживаний.       Мозг подает сигнал, проверяя, живо ли тело, и Пол непроизвольно дергается. Он мгновенно просыпается, когда комнату заливают ледяные предрассветные сумерки, ошарашено оглядывается, не чувствуя рядом с собой привычного тепла тела. Судорожно вздыхает и вслепую щупает пустую половину постели. Только через минуту он с горечью вспоминает, что Дэрил ушел из Хиллтопа, и боль подступает новым удушающим приступом слез. Он зарывается носом в подушку и глушит стон, проклиная себя за идиотизм. Что же будет дальше? Жизнь. Живи, Пол, живи, как жил раньше. Как будто это твое первое расставание. Ты же всегда поднимался, ты же и прежде верил, что это любовь. Чувства пройдут, и тогда ты точно осознаешь правильность своего поступка. Поболит и прекратит. Это же не вырванные легкие.       Порой невозможно было понять, действительно ли Пол говорил то, о чем думал, или в очередной раз старался не ранить чужих чувств, перекладывая всю ответственность на себя. На этот раз ему не удалось сделать ни того, ни другого. Дэрил не верил ему, как и в те моменты, когда он настойчиво утверждал, будто с ним все в порядке. И явственно ощущал рану, нанесенную всего несколькими словами. Пол не мог принять подобного решения без веской на то причины. Не мог поступить с ним так, зная, как Дэрил к нему привязан. Нет, о том, как крепко связаны друг с другом они оба. После всего, что им пришлось пережить, через что пройти, чтобы в конечном счете быть вместе.       Он должен был удержать Пола, настоять на объяснениях, но если он хотел сбежать, то он сбегал, и делал это лучше всех, путая следы истинных переживаний в веренице слов, а Дэрил не ощущал в себе достаточного количества сил, чтобы сейчас разматывать этот запутанный клубок, дабы добраться до сути. Он вообще не ощущал себя после этого короткого разговора, испытывая потребность скрыться от чужих глаз и разговоров.       Дэрил настроен гнать мотоцикл вперед всю ночь, вплоть до момента, пока перед ним не закончится дорога или он не врежется во что-то. Это решило бы множество проблем, избавив от хаотичных мыслей, только множащихся в голове с каждым преодоленным километром. Поставило бы окончательную точку в истории, в которую он вляпался, ни на секунду не задумавшись о последствиях, которые сейчас настигли его и безжалостно обгладывали нутро, подобно какому-то оголодавшему зверю, несколько лет дожидавшемуся момента, когда же, наконец, удастся попробовать Дэрила Диксона на вкус. Он определенно должен был отдавать горечью и солью.       Мотоцикл начинает набирать скорость, но жалостливый лай за спиной заставляет Дэрила опомниться и притормозить, а затем и вовсе остановиться. Ему приходится подождать, пока Пес нагонит его, и, глядя на своего питомца, упорно хромающего к нему, Дэрил испытывает прилив стыда. Он все еще несет ответственность если не за свою жизнь, то за жизнь существа, не способного выжить вне стен поселения без его помощи.       - Прости, приятель, я… - Дэрил опускает ладонь на голову пса между встопорщенных ушей, но так и не находится с ответом. Он чувствует себя потерянным и опустошенным. Оказавшись в одиночестве, вдали от всего, что когда-либо было ему дорого, Дэрил больше не испытывает того ощущения, которое всегда заставляло его двигаться вперед, подталкивало к правильным решениям, помогало подняться на ноги, когда, казалось бы, для этого не оставалось сил. У него больше нет дома. Нет ни причины, ни места, куда он может вернуться. Где его ждут, невзирая ни на что. До этого самого момента он даже не задумывался о том, насколько он привык к тому, что имел. Насколько важным это было для него. Они с Полом всегда стремились сбежать, но всегда сбегали вместе, потому что для каждого из них домом становилось то место, где находился другой. И возвращались они также всегда вдвоем. Сейчас Дэрил не представлял, куда ему идти и к чему возвращаться. Для человека, скитающегося практически всю свою жизнь, оказалось невыносимо тяжело лишиться того, к чему он раньше божился не привыкать. А главное, не привязываться. Ни к местам, ни к людям. Особенно к людям. – Пойдем, - он глушит мотор и слезает с мотоцикла. В опустившейся темноте сложно рассмотреть хоть что-то, но Дэрил слышит шум протекающей неподалеку реки и решает направиться к ней, покатив байк вперед. На сегодня определенно достаточно езды, иначе он влетит во что-нибудь. Тогда Пес, вероятно, додумается вернуться обратно в Хиллтоп, Пол поймет, что что-то произошло, и точно найдет причину обвинять себя до конца жизни. Дэрил не хочет этого. На самом деле, сейчас он не хочет ничего.       Он усаживается на берег у самой воды, не удосужившись даже проверить, нет ли поблизости ходячих, привлеченных шумом мотора. Дэрилу кажется, что все происходящее с ним нереально – он не чувствует ни опоры под ногами, ни холодного ветра, обдувающего лицо, и свет луны, отражающийся в воде, видится ему странным, словно во сне. Наверное потому, что такого никогда не могло произойти в реальности. Пол не мог так с ним поступить. Не после того, как множество раз говорил о любви и о том, что они всегда будут вместе.       А может, дело вовсе не в Поле, и это он облажался. В очередной раз. Как и всегда. Только Дэрил никак не может понять, когда именно произошло то, из-за чего Пол попросил оставить его одного. Не на одну ночь. А на сколько? Дэрилу хочется вернуться прямо сейчас и сделать вид, будто последних нескольких часов не было в их жизни никогда, только Пол вряд ли согласится на это. Дэрил не может решать за них обоих. Не может заставить Пола делать то, чего он не хочет. Но и прекратить думать о нем он также не может.       От мыслей разрывается голова и жжет глаза, пусть Дэрил и пытается держать себя в руках, но с каждой минутой делать это становится сложнее. Он не железный, не всесильный и не способен вынести все, что бы ни бросала ему в лицо жизнь, пусть даже остальные верили в обратное. Пару лет назад Пол помог ему вновь собрать себя воедино, склеил разлетевшиеся кусочки – те, которые смог найти, - вернул к жизни, несмотря на то, что Дэрил чувствовал себя давно погребенным под толстым слоем земли, а затем взял тяжелый молот, замахнулся и разнес вдребезги то, что так старательно восстанавливал. Почему? Потому что больше не видел в нем необходимости?       Каждую вещь, отслужившую свое, предпочитают отправлять на помойку, ведь, в конце концов, наступает момент, когда она больше не поддается ремонту. Еще так же поступают тогда, когда появляется нечто новое, лучшее, более привлекательное и нужное, чем разваливающееся старье, не приносящее больше никакой пользы и не доставляющее удовольствия. Больше всего Дэрил не хотел думать именно об этом. Не хотел считать себя такой вещью, в которой отпала надобность. И не хотел связывать решение Пола с появлением его старого друга. Друга, на вопрос о котором он предпочел не отвечать прямо. Было ли между ними что-то раньше? Сейчас Дэрил мог ответить почти со стопроцентной уверенностью – было. Но он не знал даже, имеет ли теперь право ревновать. Стало ли возвращение Леви одной из причин их расставания?       Дэрил достает из рюкзака одну из самокруток и, устроив его под голову, ложится на песок. Тусклый огонек зажигалки высвечивает темные пятна, засохшие на рукавах рубашки, и Дэрил несколько секунд смотрит на них, пока металл, раскалившись, не начинает жечь пальцы. Он прикрывает глаза, в надежде абстрагироваться от навязчивых размышлений, сосредоточившись на звуке стремительно бегущей воды и привкусе табака на языке, но на ум так некстати лезет один из рассказов Пола, ставший очередной дорожной историей для них. Рассказ о его первой любви. О том, как забавно и интересно все было в самом начале, но потом огонь погас, а Пол больше не смог продолжать отношения с одним человеком так долго. Несколько месяцев – достаточно продолжительный срок для первой глупой любви, - говорил он. А несколько лет? Это была его, Дэрила, первая глупая любовь, и в нем не желало ничего гаснуть. Он, наоборот, только окончательно поверил в то, что она продлится вечно. И оказался неправ.       Дэрил сжимает недокуренную сигарету в кулаке, туша алый огонек в ладони. Мимолетной боли от ожога не хватает для того, чтобы хоть немного заглушить душевную. Никогда не хватало.       Утром Иисус берет себя в руки, по крайней мере, внешне, и пытается войти в прежний режим жизни поселения, несмотря на то, что внутри что-то продолжает выть. Он старается сосредоточиться и неустанно проговаривать все необходимые дела под нос, чтобы только не слышать внутренний голос, называющий его идиотом и почему-то имеющий хрипотцу как у Дэрила. Он принимает душ, переодевается в чистую и целую одежду и делает небольшую разминку, хотя даже легкий наклон приносит ему вспышку боли. Организм просыпается, но для возвращения сил ему потребуется некоторое время и отдых от тяжелых физических нагрузок. Бродя по поселению, Иисус улавливает странную тишину и понимает, что Пес ушел вместе с Дэрилом, а как еще могло быть? Он заглядывает в лазарет и к своему счастью находит Леви не только в сознании, но и неплохом расположении духа.       - Ну как ты? – спрашивает Иисус, присаживаясь рядом и изучая взглядом друга. Часть его успокаивается от того, что тот выдержал поездку и все-таки выкарабкался. Вчера и сегодня смерти не удалось забрать по крайней мере одного хорошего человека.       - Неплохо. Бывало, конечно, лучше, - смеется он, положив руку на грудь, - та милая девочка-врач сказала, что теперь во мне чья-то кровь – она не знала, какая у меня группа, поэтому кто-то с универсальной пожертвовал ее для меня. Черт, чувствую себя обязанным… - он хмурится, сжимая губы. Но пока, лежа на больничной койке, он все равно ничем не может отплатить людям, которые оказались так добры к незнакомцу, - а еще она вырезала мне селезенку. Но без нее люди живут, вроде как, да?       - Да. Тебе повезло, - улыбается Иисус, хотя следующие слова стирают улыбку с его лица.       - Дэрил был прав, она мне понравилась. Кстати, где он?       Иисус не знает, что ответить, машинально хмурясь и настойчиво отводя взгляд. Леви тут же остро реагирует на затянувшееся молчание:       - С ним все в порядке?!       - Да. Все хорошо, - спешит успокоить Иисус, проводя ладонью по предплечью друга, - отделался лишь шрамом. Довез нас с тобой. Просто… мы расстались.       Он не думал, что эти слова дадутся ему так тяжело и прозвучат так глухо, и не мог предугадать следующего логичного вопроса:       - Почему?       Иисус лишь грустно улыбается Леви в ответ и говорит, что еще раз заглянет к нему позже. Свою личную жизнь он не собирался обсуждать ни с кем и никогда, особенно если сбегал и от разговора с самим собой, словно мог, после долгих перекладываний мыслей с места на место, случайно сделать вывод об ошибке в своем решении.       Вопросы Тары Иисус искусно игнорирует, переключая ее на дела общины, но знает, что она не отстанет просто так – лишь дает ему время прийти в себя. Он убеждает, что постельный режим ему ни к чему, просто взглянет на бумаги, прикинет план организации общины – ведь в чтении и выслушивании других он не напрягается физически. Пол поднимается на второй этаж дома Бэррингтона, открывая дверь в пустующий кабинет Мэгги, и грусть просачивается в него, словно вдыхаемая пыль. Он вытаскивает коробку с чертежами в холл, располагаясь на диване, и просит Тару составить список необходимых вещей, которые следует сделать в первую очередь. Та, кажется, только рада его быстрому включению в работу, особенно после того, как он старательно открещивался от обязанностей главы поселения. Иисус же знал, что за ним эта должность неофициально и временно, он лишь загрузит свою голову, чтобы не осталось времени грустить.       Но ему тошно. Хуже, чем от пыли, забившей носоглотку. Иисус прекрасно понимает, что занимается невероятно важными делами и без его решений в поселении настанет хаос, но буквально через два дня ему становится невыносимо взаперти этого дома, этих стен, пусть он и знал, что это временная мера. Едва выздоровев, он отправится на вылазку, хотя Тара наверняка будет протестовать на то, что он собирается сделать это в одиночку. Он бы с удовольствием ушел из давящих стен Хиллтопа насовсем, ведь при этом он будет иметь возможность перемещаться в любой момент, не ограничивая себя ничем и не задумываясь ни о ком. Но не может. Он должен заботиться о людях в поселении, это его прямая обязанность – не просто, чтобы иметь койку в месте, которое может называть домом и куда бы мог в любой момент вернуться. Мэгги оставила на нем лидерство и ответственность. Тара, Энид – все рассчитывают на него. Они команда. Он прекрасно понимает это головой, но не сердцем.       Наказанием для провинившихся детей в групповом доме была изоляция от внешнего мира. Иисусу казалось, что он виноват, но не понимал, за что и, тем более, когда наказание закончится. Он заперт. Хуже, чем в тюрьме. И не понимает, как это случилось, как он сам себя в нее загнал. Он чувствовал, как стремительно теряет едва обретенную связь с Хиллтопом, и словно чем больше проводит в нем время – тем быстрее это происходит. Она появилась с появлением Мэгги, с ее же уходом начала истончаться, и вот от нее осталась одна ниточка, способная перетереться без усилий. Он должен был заботиться о людях – да, но действительно ли он хотел этого всем своим существом? Нет. В поселении не осталось никого, кто был бы ему по-настоящему близок. Его ничего не держало здесь, из имущества - лишь стопка книг и фартук с лобстером, как он когда-то отшучивался. Ничего не изменилось за годы, и по-настоящему близких людей никогда у него не было. Они приходили и уходили, маячили на фоне, окружали. Был лишь Дэрил. Но теперь не осталось и его.       И по Дэрилу скучал не только Пол. Тара замечает расфокусированный взгляд Иисуса, уже пять минут зависающего на одной странице, когда они вместе перекладывают бумаги Ри.       - Я скучаю по Дэрилу, – тихо произносит она, точно угадав витающие вокруг него мысли. Мысли, которые уж точно поважнее, чем графики, отчеты и буквы, которые они составляют сами для себя, спасая поселение от мнимого хаоса.       Пол знает, что не может бесконечно изображать полный порядок, и ему хочется рассказать и поделиться тем, что неутомимо грызет его каждый день. Но он не привык и не видит смысла в том, чтобы плакаться кому-то в жилетку, особенно если виноват он сам.       - Я тоже… - наконец, решается он, роняя едва слышимо. И тщательней изображает работу мозга, чтобы Тара не продолжила расспросы. Но это не в ее стиле.       - Так почему он ушел?       И кто-то обязан ей ответить, она имеет право знать, что происходит с ее друзьями, почему они внезапно срываются с места и исчезают из поля зрения, не удосужившись толком попрощаться.       - Потому что я идиот, - Пол зажмуривается, тяжело вздыхая, и отпихивает от себя листы. У него не осталось сил молчать, и совесть прогрызла дыру, требуя успокоить Тару и хоть что-то объяснить. Потому что неправильно поступать так, как делает он.       - Так найди его. Верни, - она словно видит его насквозь, и оттого, как точна ее мотивация, Пол бесится еще больше. Как будто он сам не хочет сорваться с места и кинуться на поиски. Убеждение в правильности расставания начало слабеть по мере возрастания тоски, и он изо всех сил пытается найти оправдания своему бездействию.       - И как ты себе это представляешь? Просто пойти бродить по лесу? Я пытался найти его после смерти Рика. Целый гребаный год. Если он не хочет быть найденным, то мне ничего не сделать. А я уверен, что он не хочет, чтобы я его нашел. Он вернется, когда будет готов.       - Вам нужно помириться. И снова быть вместе, - Тара кажется такой наивной, что ему хочется закатить глаза. Может, потому что она потеряла любовь и теперь осознавала ее ценность. Он помнит, как они сидели в машине, как он говорил Таре, что она понимает, ради чего в этом мире стоит бороться. А теперь он понимает, что у него самого этого нет, как и не было в тот момент, когда он натянул на лицо платок и кинулся в здание аванпоста Спасителей.       - Это не так просто. Некоторые люди не могут быть вместе. И для этого не нужны причины, - он надеется, что подвел достаточно понятный итог, что эта тема закрыта как неразрешимая. Верит ли он сам в свои слова? Конечно же нет. И даже если сотню раз их повторить себе под нос, они не станут правдой.       - У тебя что-то с Леви? – вдруг спрашивает Тара, заставляя его непонимающе моргать несколько секунд от смены темы разговора.       - Тара! Да как ты можешь?! – резко срывается Иисус. Может, она сделала такое заключение из его последних слов, но его откровенно достали попытки окружающих приписать ему личную жизнь. Прикрываются, конечно, благим – хотят, чтобы он был счастлив. Но как-нибудь разберется сам, без чужих советов.       - Ну, он переехал в твой трейлер. Просто спрашиваю, - говорит она, поднимая ладони в защищающемся жесте.       Иисус делает глубокий вдох, закрывая глаза и пресекая желание крикнуть что-то сгоряча, и, взяв себя в руки, встает с места.       - Закончи сама… мне нужно прилечь.       Он всегда знал, как адаптироваться, выживать, и это было его единственным преимуществом. Дэрил уже поступал так – спасался от самого себя, занимая разум мыслями лишь о том, что необходимо сделать, дабы протянуть еще один день. Его ужасало то, как легко ему на этот раз далось возвращение к прежнему ритму, благодаря которому он смог просуществовать целый год, словно никогда не возвращался к Полу, и не было этих лет мирной жизни в Хиллтопе, наполненных уютом и спокойствием. Любовью. Он старательно гнал воспоминания об этом времени прочь, но после каждого дня неизбежно наступала ночь, а Дэрил так и не научился контролировать свои сновидения, всякий раз отбрасывающие его в прошлое, травящие душу, вынуждающие просыпаться в холодном поту или в полной растерянности, когда он вновь и вновь пытался нащупать на месте рядом с собой мирно сопящего Пола. И не находил.       Присутствие рядом Пола, его теплое дыхание на шее, тяжесть его головы на плече, каким-то чудесным образом удерживали кошмары вдали от него, за исключением самых навязчивых, изредка пробирающихся в сон с приближением рассвета. Оказавшись в одиночестве, Дэрил снова потерял возможность спокойно спать ночами, но ему больше не снился разваливающийся на глазах мост, огонь и звенящий в ушах женский крик – он видел кровь, разорванную рубашку, запятнанную алым, побледневшие губы и пустой взгляд, направленный в небо. Порой он видел удаляющуюся от него фигуру, пока он сам не имел возможности сдвинуться с места или закричать. Иногда его посещали хорошие сны – воспоминания, - о проведенном вместе времени, о Рождестве, о книгах и теплых одеялах, и после этого становилось больнее всего. Его подсознание сводило его с ума, и Дэрил ничего не мог с этим поделать, постепенно уподобляясь ходячим мертвецам, бесцельно скитающимся в поисках пищи. Он знал, что не сможет протянуть так слишком долго. Точно не год. Может, несколько месяцев, а потом… Дэрил не представлял, что будет с ним потом.       Однажды найдя кольцо, о котором он напрочь забыл, в кармане жилетки, Дэрил долгие несколько минут рассматривал его, поглаживая пальцами отполированную гладкую поверхность. Он больше полугода думал о том, как его сделать, учился, искал подходящий металл на вылазках, пользуясь короткими моментами, когда Пола не оказывалось поблизости, представлял себе идеальное место и время, когда сможет предложить Полу то, на что так долго решался. Едва ли серебряный ободок мог что-то разительно изменить в их отношениях, но Дэрил видел в нем немного больше, чем простое обещание, которое они когда-то давали друг другу – подтверждение клятвы.       Теперь он чувствовал себя идиотом, наивно вообразившим, будто кому-то вообще могло захотеться связать с ним жизнь. Но Дэрила все же интересовало, изменилось бы хоть что-нибудь, если бы он в тот день решился и не стал тянуть время, а подарил кольцо Полу. Дал бы он свое согласие или уже тогда выразил нежелание оставаться с ним? Вернул бы подарок обратно тем вечером, не изменив своего решения? Или причиной стало именно то, что Дэрил никак не мог найти в себе сил сделать еще один шаг вперед – по мнению Пола, - и был полностью удовлетворен тем, что уже у них было. Дэрилу действительно хватало всего и даже больше, когда Пол был рядом, но ему не хотелось больше скрываться от остальных, опасаясь реакции. Практически все их друзья знали о них и поддерживали – не это ли было самым главным? Впрочем, сейчас их совместное прошлое, их планы на будущее больше не имели значения. Все обратилось в прах, а мысли о том, как они могли бы жить, если бы не… приносили только боль.       Первым порывом Дэрила – когда ему удалось сбросить с себя оцепенение и прояснить мысли, - было выбросить кольцо в воду. Он замахнулся, сжав бесполезную теперь безделушку в руке, но остановился на середине движения, будучи не в состоянии разжать пальцы. Он сделал это кольцо для Пола, оно принадлежало ему с того самого момента, как Дэрил вытащил застывший металл из формы, и только он мог распоряжаться им – выбросить или оставить себе, как напоминание о некогда прекрасной – по крайней мере, не такой уж плохой, - жизни. Когда-то, если они вдруг встретятся снова, Дэрил найдет в себе силы все же отдать Полу его подарок, а тот уж пусть сам думает, как поступить.       У Дэрила оставалось свое напоминание. Фотография, пусть даже немного выцветшая и испорченная купанием в ледяной реке. Он мог давно порвать ее и выбросить, дабы не травить себе душу, но не хотел этого делать. Дэрил знал, что мысли о прошлой – счастливой, - жизни когда-то уничтожат его, но был не в состоянии отказаться от них, разорвать всякую связь с тем, что у него было. Эти воспоминания принадлежали ему, а он не любил расставаться с тем немногим, что по праву считал своим. За все прожитые годы у него было не так уж много подобных вещей и моментов, и Дэрил умел ценить их, пусть и неизменно терял, как бы ему ни хотелось обратного.       Пол тянет дрожащую руку к томику «Прощай, оружие!» и снимает его с полки. Он давно спрятал в него их совместную с Дэрилом фотографию и благополучно забыл об этом, так как «у него был оригинал». Но на этот раз, глядя на их счастливые лица, он не сомневается, что Дэрил жив. Пола грызет любопытство, где именно он обосновался, и это еще одна причина поскорее вырваться из-за стен. Но у него слишком много дел, ему нужно вникнуть во все поручения, что оставила для него Мэгги, и разобраться с каждой деталью, какой бы неважной она ни казалась. Хиллтоп стремительно разрастался, и его границы уже не заканчивались стенами – они разбили несколько полей для посевов, за которыми требовался постоянный уход, как и за домашним скотом. Распределить обязанности, проконтролировать работу, знать, где и чего не хватает. Скоро они планировали организовать ярмарку, чтобы наладить обмен и продажу между поселениями. Первая ярмарка – это ответственное событие, на которое нужно бросить все силы. Это не просто мероприятие, а символ и важный шаг на пути к сплоченности общин.       И вот, он все еще не выбрался на свободу, хотя рана на его боку полноценно затянулась, и даже корка отвалилась, оставив в напоминание белесый шрам. За работой Пол и не заметил, как пролетело время. Он не знает даже, сколько минут пялится на фотографию и лелеет внутри себя тоску. Пол надеялся, что Дэрил к этому моменту уже успел его отпустить, даже если он сам не смог. Краем глаза он вдруг улавливает через окно движение на улице и быстро прячет фотографию обратно в книгу, а через пару секунд дверь распахивается, и в трейлер заходит Леви, принося корзину со свежевыстиранной и высохшей одеждой. Он уже выписался из лазарета и мог делать легкую работу, а также свободно перемещаться по Хиллтопу и знакомиться с новым ритмом жизни, принимая в ней активное и непосредственное участие.       - Спасибо. Я так замотался, - вздыхает Иисус, убирая книгу на полку.       - Я заметил. Мне несложно, - отвечает парень, подходя к комоду и начиная раскладывать их вещи по ящикам. Джинсы, рубашки – все ровными стопками, - ты скажи, чем я еще могу помочь. Смотрю на всех, и мне кажется, что я бездельничаю. Я хочу отплатить за все, что вы для меня сделали.       - Я посмотрю, кому необходима рука помощи, и обязательно скажу, - говорит Иисус, устало потирая лоб ладонью, когда в памяти всплывает график уборки сена. Эти мысли о бытовых делах скоро сведут его с ума, задушив все прочие, но разве он не этого хотел?       - Рука помощи? – усмехается Леви, странно косясь на него, - ну, в общине только два гея…       - Я не то имел в виду, - мгновенно поймав шутку, отвечает Иисус и вежливо усмехается.       - А я уж думал, ты наконец-то решил выпустить пар, - смеется Леви и вздыхает, - ладно, но я серьезно. Тебе бы расслабиться. Пашешь днем и ночью, – от Леви не может скрыться тот факт, как рано встает Иисус и как поздно ложится, пропадая где угодно, только не в трейлере. Он даже практически не лежал за чтением книг – настолько у него рябило перед глазами от букв и цифр, - а ими был завален весь трейлер. И этим пришлось заниматься Леви, уже пролиставшему несколько интересных томов и желающему обсудить прочитанное.       - У тебя есть подходящие идеи? – хмыкает Иисус, вскидывая брови, но не получает конструктивного решения, - так я и думал.       - Нет, ну есть одна, - Леви неловко пожимает плечами, подходя ближе.       Иисус хмурится, вглядываясь в его зеленые глаза и пытаясь найти ответ на явно озвученную загадку. Он чувствует, как чужие пальцы легонько пробегают по его бороде, а затем нежное прикосновение к щеке. Леви наклоняется к нему, и Пол, не медля ни одной секунды, которая может оказаться критической, резко отталкивает его, хотя и гадать не нужно, что он собирался сделать.       - Какого черта ты делаешь? – возмущенно шипит он.       - Так я и знал, - цокает языком Леви, выразительно округлив глаза, - ты все еще любишь его. И нахрена надо было его выставлять?       - Откуда ты… - Иисус мотает головой, так как на первых секундах был слишком ошарашен, чтобы уложить в голове происходящее. Так это был трюк и провокация, чтобы столкнуть его нос к носу с проблемой, раз простые расспросы не привели к результату? Конечно, Леви с кем-то уже успел поговорить, расспросить насчет пропавшего Дэрила и не получить удовлетворяющих ответов. Важнее другое. – Ты что, проверял меня? – Иисус подозрительно щурится на друга, решив не поддаваться и увлечь его в другую тему, - а если бы я согласился?       - Тогда бы у меня был секс, - рассмеявшись, произносит Леви и тут же возвращает серьезное выражение лица, не поведясь на трюк, - не смей уходить от ответа! Значит, я прав. Почему ты это сделал? Вы же несколько лет вместе.       Иисус отворачивается, отходя к кухонному уголку и пытаясь сделать вид, что занят расстановкой тарелок, чтобы только не показывать, как дрожат его руки от этого разговора, оказавшегося для него самым страшным. Окружающие люди, очевидно, не хотят, чтобы он продолжал от себя бегать и притворяться, что ему все равно.       - Это он тебе рассказал? – нет, это бессмысленно, волнение не скрыть, особенно когда он что-нибудь случайно выронит. Иисус резко разворачивается, - а он не забыл упомянуть, что он целый год пропадал невесть где? – он складывает руки на груди, не сдержав злость негодования. У Леви с Дэрилом было мало времени поговорить наедине, так что, конечно же, он не знал о перерыве в отношениях. Сейчас Иисус все ему расскажет, снова придумывая оправдания разлуке, – так вот, он потерял друга. Он был потерян для всех. А я не хочу, - Пол запинается, пытаясь вернуть контроль голосу, который начал сдавать из-за подступающих эмоций. Он слишком долго держал эту тайну в себе. Ему невыносимо хотелось поделиться хоть с кем-то, и, если подумать, Леви лучше всех его поймет. Пол словно еще раз хочет напомнить самому себе о правильности расставания, раз, кажется, начал забывать и давать слабину, - не хочу, чтобы с ним случилось что-то еще хуже, когда меня подстрелят, когда я умру. Ты видел его глаза? – сердце колотится как бешеное, а к горлу подступает боль, когда он упоминает и невольно вспоминает тот день. Пол мотает головой, пытаясь откинуть внезапно накинувшиеся на него эмоции, уже начавшие терзать солнечное сплетение как бешеные собаки, - я не хочу, чтобы даже подобие этого повторилось. Пусть лучше он ненавидит меня.       - Пол… - Леви внезапно называет его настоящим именем, что неприятно отзывается в нем эхом привычек Дэрила. Леви понимает, почему друг выбрал расставание, но знает, что тот заблуждается в итогах своего решения, - он не будет тебя ненавидеть… ты найди хоть одного человека, который бы держал на тебя зло.       - Иди нахрен, а.       Он ненавидел сны, но еще больше ненавидел засыпать, долго ворочаться в постели под плотным покрывалом мыслей, не дающим вздохнуть. Поэтому он загонял себя. Если к вечеру в нем еще оставались силы, он выходил на пробежку, отжимался, делал все, чтобы просто рухнуть на постель и сразу отключиться. Но сны все равно приходили, непрошеные, соленые, разъедающие ему душу. Пол и без того знал, что скучает по Дэрилу. В нем продолжала крепнуть мысль найти его, чтобы хоть вскользь убедиться, что все в порядке, но у этого желания было много аргументов против. Если он пропадет за стенами на несколько дней один, Тара сделает так, что дозорные его больше не выпустят. А даже если найдет Дэрила, то что ему скажет? Может, его удовлетворил бы взгляд хотя бы издали, но, давайте быть честными, Пол не справится, он сломается. Он убеждает себя, что Дэрил попросту не захочет с ним разговаривать и будет прав. Поэтому даже задумываться о его поисках не имеет смысла. Пол не знал, сколько еще продержится, но ноша разлуки впервые оказалась непосильной, и снова привыкнуть быть одному он не смог.       Отдушиной стали возобновленные тренировки с Аароном. Иисус начал сбегать из поселения на пару часов, не рассказывая, куда направляется, даже Таре, и от этого ощущал себя пьяняще свободным. Он, по сути, лидер общины, но почему-то чувствует себя перед каждым всем обязанным, словно каждому он что-то клятвенно обещал на крови. Так тяжело ощущается бремя ответственности – он не должен ни разу оступиться и не имеет права забывать о мелочах. Но в мире есть проблемы и за стенами Хиллтопа, которые необходимо помогать решать, а никто, кроме него, этим заниматься не станет. Сердце Мишонн, судя по рассказам Аарона, даже после зимы не оттаяло, да и Иисус не пытался зайти на территорию Александрии. Она не заезжала в гости в другие общины и не рекомендовала делать этого другим. Если с Королевством у Хиллтопа еще оставалась связь, то Александрия держалась еще обособленнее, чем прежде.       Иисус боится спросить у Аарона, приезжал ли к ним Дэрил, потому что тот сразу сделает из вопроса вывод, что что-то случилось. Если бы Диксон появился на пороге, Аарон бы уже об этом рассказал. Но, во всяком случае, ожидать, что разговор не коснется его, было глупо.       - Как Дэрил? – спрашивает Аарон, заставляя Иисуса сжимать губы и уводить взгляд в сторону.       - Я… - ему так стыдно об этом говорить, но Аарон узнает о произошедшем рано или поздно, - не знаю. Мы расстались. Он уехал…       Иисус не обрисовывает ситуацию в деталях, намекая лишь на ссору. Но им ничего не остается, кроме как надеяться, что их друг в порядке. Аарон обещает рассказать, если у него появятся какие-то новости о Дэриле.       Пол забирается на лошадь и направляет ее обратно в Хиллтоп, но через пару минут медленной прогулки он поворачивает голову в сторону звука шумящей реки. Он ни на секунду не задумывается, прежде чем развернуться и подогнать Искру, предпринимая отчаянный шаг и пробираясь к знакомому месту. Но, в чем он недавно убеждал Тару – если охотник не захочет, Пол ничего не сможет сделать. О старом лагере Дэрила напоминает только примятая трава, ловушки, полные ходячих, и место для костра. А также воспоминания. Ни палатки, ни следов того, что Дэрил недавно тут находился, нет. Он сбежал. Окончательно. Стоит ли отпускать того, кто не хочет быть найденным?       Диксон также совершенно точно обосновался не в их доме – после расставания он меньше всего захочет быть там и горевать об прошедших счастливых моментах. Полу ничего не остается, кроме как вернуться в Хиллтоп, проклиная себя за слабость, свидетелями которой стали только птицы и ходячие, на которых он не обращал никакого внимания.       Присутствие Пса немного скрашивало бесконечные дни, тянущиеся один за другим. Пусть за Дэрилом никогда не водилось привычки много разговаривать, но ему становилось легче оттого, что не приходилось выражать свои мысли в пустоту. Порой он проговаривал то, что должен был сделать, бессмысленно просил Пса напомнить ему о ловушках, которые необходимо поставить, и посмеивался, когда слышал в ответ лай, будто пес понимал каждое его слово. Без собаки ему пришлось бы намного тяжелее, но, вопреки этому, Дэрил все равно предпочел бы, чтобы Пес остался в Хиллтопе, а не побежал за ним. Так ему хотя бы не пришлось лишний раз беспокоиться о еде и укрытии от дождя.       Зато Пес охранял его и лаем предупреждал об опасности, помогал избавляться от ходячих и будил до того, как они подбирались на расстояние укуса. На этот раз Пса не было слышно, но Дэрил обеспокоенно обернулся, заслышав треск веток в кустах и фырканье лошади. На секунду его сковало оцепенением, а в голове пронеслась сумасбродная, но отдающая неподдельной радостью мысль – Пол нашел его. Все это время он, наверняка, приходил в чувство после ранения, пытался ускользнуть из-под носа Тары и выбраться за стены, чтобы, наконец, отыскать его, и вот он здесь. Но Дэрил ошибся.       Ему совестно за то, что он испытал разочарование, увидев повозку с Кэрол и Генри, приближающуюся к нему, но он ничего не может с собой поделать. Он скучал, безумно скучал по подруге, которую не видел с самой зимы, но какие-то несколько недель, может, месяц, без Пола казались ему пропастью в целое десятилетие.       - Тебя подбросить, путник? – Кэрол улыбается ему, и Дэрил выдавливает из себя ответную улыбку, забрасывая арбалет на плечо и спеша занять место в повозке. Он ловит на себе неоднозначный взгляд подруги, когда указывает дорогу к своему лагерю. Словно она только что сделала для себя какие-то выводы, которыми не собиралась с ним делиться.       - Дэрил, что происходит? – Кэрол подгоняет лошадь, игнорируя вопросительный взгляд Генри, прежде рассматривающего окрестности. Дэрил слишком хорошо знает, о чем именно она спрашивает, но не собирается отвечать.       - Больше ничего не происходит, - он отворачивается, предупреждая все остальные вопросы. Воодушевление, появившееся при виде подруги, постепенно улетучивается под натиском ожидания долгих и малоприятных разговоров. Дэрил считает, что одной его фразы достаточно для описания всей ситуации, Кэрол – нет. Но по крайней мере до лагеря они добираются молча.       Кэрол внимательно смотрит под ноги, советуя сыну делать так же, чтобы он ненароком не угодил в одну из расставленных вокруг ловушек.       - Когда ты ел в последний раз? – она окидывает Дэрила внимательным взглядом, определенно делая в голове какие-то пометки, и ему на мгновение хочется съежиться, но вместо этого он принимается перекладывать вещи, освобождая место для своих гостей.       - Пес ел вчера, - он раздраженно дергает плечом, когда понимает, что игнорировать Кэрол невозможно – она способна даже молчание превратить в укор ему. Дэрил не помнил, когда он ел в последний раз, и его это волновало меньше всего. Пес не светил выпирающими ребрами, а Дэрил просто затягивал ремень потуже, и его все устраивало.       - Я не о нем спрашиваю.       Естественно, ему пришлось отправиться на охоту. Кэрол шла за ним след в след, и Дэрил практически слышал все вопросы, вертящиеся у нее на уме, поэтому предпочел начать первым.       - Как ты меня нашла? – он вглядывался в траву и кусты, стараясь не пропустить малейший шорох их будущего ужина. Нельзя оставлять гостей голодными.       - Джерри на прошлой неделе заглядывал в Хиллтоп, узнать, как обстоят дела с подготовкой к ярмарке. Сказал, что Иисус сам на себя не похож, а тебя нигде нет, - Дэрил прикрыл глаза, стараясь убедить себя в том, что его отсутствие никак не связано с состоянием Пола. На нем теперь лежала ответственность за целое поселение, поэтому вряд ли он вел бы себя как-то иначе, помня о его нелюбви к долгому пребыванию в четырех стенах. – Ты бы не оставил его одного просто так.       - Он сам сказал, что хочет быть один, - Дэрилу не нравилось то, куда заводил их этот разговор. Ему и без Кэрол с ее расспросами хватало мыслей на этот счет, постепенно доводящих его до ручки. Каждый день и каждую чертову ночь.       - И ты ему поверил? – он поджал губы, едва сдерживая себя от того, чтобы не выплеснуть на подругу все, что он думает о ней, о Поле и обо всех, когда-либо пытающихся вмешаться в их отношения. Даже тогда, когда этих отношений больше нет. – Снова ушел, никому ничего не сказав, - говорит так, будто он делал это бесчисленное количество раз. Да, делал. Однажды. Все остальное время он старался держаться ото всех подальше, но никогда не сбегал, а главное – всегда приходил, когда был нужен. Очевидно, на этот раз нужды в нем больше нет, раз он продолжает сидеть в лесу.       - Потому что так будет лучше.       - Для кого?       - Для всех, - Дэрил теряет контроль над голосом, и его ответ звучит резко, но Кэрол будто не замечает ни этого, ни его настроения и отношения к завязавшемуся разговору. – Я не хочу, чтобы кто-то снова пострадал из-за меня, - отчасти это действительно было правдой. Как минимум потому, что Тара вряд ли позволит Полу продолжить выбираться на вылазки. Тем более, в одиночку. Правда, теперь у него был Леви. Но Леви предпочитал удирать от проблем, а не направлять на них арбалет и пытаться противостоять, и это, в некотором роде, намного лучше того, как обычно поступал Дэрил. Обо всех остальных его мыслях и предположениях Кэрол не обязательно знать. Ей вообще не стоит знать ни о чем, что его тревожит – Дэрилу хватает собственных укоров, злости и переживаний.       - Так ты защищаешь тех, кто тебе дорог? Оставляя их? Дэрил, а его ты спросил о том, хочет ли он такой защиты?       – А он спросил меня о том, хочу ли я уходить?! Кто-то когда-то у меня хоть что-нибудь удосужился, блять, спросить?! - Дэрил стискивает зубы, нажимая на спусковой крючок, когда в его поле зрения попадается змея. С него достаточно болтовни. Вряд ли Кэрол решится вновь поднять эту тему, когда рядом будет Генри. Наверное.       - Ты приехала, чтобы поговорить со мной об этом? Зачем тогда Генри с собой притащила? – он врывает стрелу из дерева и подхватывает их будущий ужин, резко разворачиваясь в противоположную сторону. Кэрол едва не врезается в него, но вовремя отшатывается, меняя направление. – Зачем вы здесь на самом деле?       - Я везу Генри в Хиллтоп, он хочет стать учеником кузнеца, - что ж, такой ответ Дэрила вполне устраивает – пусть едут дальше. Эрл был хорошим учителем, раз смог даже в его тупую башку вложить все необходимые знания. – Но сюда я пришла за тобой. Я не останусь там – у меня и в Королевстве хватает забот. Хочу, чтобы с ним был ты, - Дэрил останавливается на полпути к лагерю, резко поворачиваясь к подруге. Вот это его уже мало устраивает.       - Хочешь сделать меня нянькой?       - Не передергивай, - о, он еще даже не начинал.       - А что тогда? – Дэрил почти абсолютно уверен в том, что таким образом его хотят вернуть обратно. И он, несмотря на свое очевидное желание найти повод для возвращения, внутренне сопротивляется такому варианту. Вряд ли Кэрол только его решила не спрашивать о таких мелочах, как его собственное отношение ко всему происходящему. Едва ли хоть кто-то будет рад снова видеть его в Хиллтопе. Точнее, вряд ли Пол будет этому рад. – В Хиллтопе хватает тех, кто мог бы за ним присмотреть.       - Я в этом не сомневаюсь. Но Генри идеалист, как и его отец, и это хорошо… конечно, разве это может быть плохо? Однако в нынешнем мире это слишком опасно. Я хочу, чтобы ты научил его тому, что знаешь сам. Хочу, чтобы у него был шанс выжить, если…       - Нет, - Дэрил обрывает ее на полуслове, не давая закончить. Естественно, кого еще можно попросить научить ребенка выживать среди мертвецов, справляться с чужими смертями, убивать, в конце концов, не оглядываясь ни на что? – Он должен учиться, как все остальные. Как учились мы с тобой, - жизнь сама стала их учителем, и только благодаря ей они все еще живы. Благодаря тому, через что они прошли, а не тому, что кто-то объяснил и показал им, как следует поступать в той или иной ситуации.       Дэрил спешит к лагерю, чувствуя затылком пристальный взгляд подруги. Меньше всего ему хотелось ее огорчать, но он не мог сказать ей, что попросту не сможет спокойно сосуществовать рядом с Полом в пределах одной территории. Ему не хватит силы воли для того, чтобы сохранять дистанцию, никак не реагировать в моменты, когда он будет проходить рядом, говорить – даже если не с ним, - и улыбаться – даже если не ему. Дэрил старается не думать об этом, не представлять, ведь он не давал свое согласие на возвращение, но он знает, что согласится, пусть и старательно гонит мысли об этом, убеждая себя в обратном.       Его веселит то, как округляются глаза Генри, когда он одним отработанным движением снимает кожу со змеи и быстро рубит ее на части, отправляя в котелок. Кэрол приносит немного овощей из повозки, хлеб и травы для чая, так что их ожидает вполне приличный ужин. Первый его нормальный прием пищи за последнее время. Подруга настаивает на стрижке, игнорируя слова Дэрила о том, что ему вовсе не мешают лезущие в глаза пряди. Она отсекает отросшую челку ножом, убирая ее с его лба, и застывает на мгновение, касаясь пальцами свежего шрама под глазом. Дэрил мотает головой, вновь прикрывая его волосами. Генри же, очевидно, не перенял у своей матери достаточного количества такта, поэтому за ужином задает напрашивающийся вопрос.       - Откуда у тебя этот шрам? – его не было в их последнюю встречу. Как и других, но спрятанных под рубашкой от посторонних глаз.       - Где Пес? Его еда остывает, - Дэрил не собирается отвечать и предпочитает уйти – сбежать, - на поиски своего единственного верного товарища, игнорируя цепкий взгляд Кэрол, вновь прилипший к его затылку.       Дэрил устало опускается на бревно у костра, так и не убрав руки с холки Пса, где он держал ее с самого момента их ухода от чертовых ловушек. Его не отпускает стойкое ощущение того, что, не окажись рядом Генри, Кэрол пришлось бы искать для него новую няньку. Он помнил этого мальчишку еще с тех времен, когда он только учился управляться с палкой, доставшейся ему от умершего брата. Когда он пылал совсем не детской ненавистью по отношению к тем, кто стал причиной смерти последнего родного ему человека. Генри давно перестал быть ребенком и знал достаточно о мире, в котором ему пришлось расти, но все же не достаточно для того, чтобы выжить в нем самостоятельно.       Сейчас ему, наверное, столько же лет, сколько было Карлу, когда тот пробрался к Спасителям, перестреляв людей Нигана, а потом не побоялся выступить перед ним в одиночку, выигрывая время для того, чтобы александрийцы успели укрыться в канализации. Дэрил видел в них нечто схожее, но этого было мало. Карлу пришлось очень быстро повзрослеть, а Генри досталось относительно спокойное детство. И это не плохо, просто… Дэрил понимал опасения Кэрол, но предпочел бы, чтобы дети оставались детьми как можно дольше.       - Моя мама говорит, что ты ее лучший друг. Всегда придешь на помощь.       Дэрил переводит удивленный взгляд на парня, продолжающего сидеть рядом с ним. Генри не спешил идти спать, несмотря на указание матери, и почему-то не избегал его, хотя Дэрил чувствовал долю не то неприязни, не то непонимания, направленную в его сторону.       – Но она переживает о тебе.       - Она знает, где я. Знает, как меня найти, - отмахивается он, но упрямый взгляд из-под нахмуренных бровей напоминает ему кое о ком, и Дэрил тяжело вздыхает, сдаваясь. – Этого ты хочешь? Чтобы я постоянно ходил за тобой? – ни один подросток не будет в восторге от неусыпного контроля, но, кажется, сейчас они были готовы пойти друг другу на уступки.       - Дело не только во мне, - дело в Кэрол. Этот ребенок любил ее, как свою родную мать, и был готов стерпеть даже ораву нянек, лишь бы не расстраивать. Также он не мог оставить без внимания того, о ком она постоянно волновалась. Дэрил был рад тому, что после всего Кэрол обрела мужчину, который ее ценил, и сына, который относился к ней так, как она того заслуживала. И он не мог отказать ей в помощи, потому что каким другом он будет после этого?       Дэрил начинает собираться на рассвете, пока Кэрол и Генри спят. Он не намерен брать с собой все вещи, но они с легкостью умещаются в один рюкзак, за исключением спального мешка, который он крепит к мотоциклу отдельно. Находясь наедине с самим собой в промозглых предрассветных сумерках, Дэрил был готов признать, что трусит. Он не имеет ни малейшего представления о том, чего ему следует ожидать. Как его встретят. Стоит ли вообще возвращаться или лучше проследить за тем, чтобы Кэрол с сыном добрались до Хиллтопа без происшествий, а затем уехать. Нет, эта поездка могла подарить ему возможность окончательно во всем разобраться. Он не должен был отступать.       Неделя, предшествующая ярмарке, выдалась самая напряженная. Они запасаются продовольствием, производят предметы обихода для обмена и предвкушают праздник. Иисус сидит в холле второго этажа перед заваленным бумагами журнальным столиком и читает письмо, которое прислала Мэгги сегодня утром. Его больше утешает сам факт того, что она жива и чувствует себя хорошо, чем все остальные подробности быта. Как будто музыкальные пластинки Джорджи компенсируют ее отсутствие. Тара появляется с зажатой в руке огромной папкой, по которой можно заранее оценить количество дел и сразу захотеть сбежать, едва голова начинает гудеть. Девушка зачитывает список людей, с которыми Иисусу нужно встретиться и помочь; начиная от важных дел и заканчивая шумом в седьмом трейлере, с которым могли бы разобраться и сами жители, просто поговорив. Но люди словно разучились или вовсе никогда не умели улаживать конфликты без участия третьего лица. Он закатывает глаза и терпеливо выслушивает Тару, которая посреди перечня дел поздравляет его с официальным получением должности лидера общины.       - Это было несложно, когда ты – единственный кандидат, - комментирует он.       - Мог бы хотя бы притвориться, что счастлив.       - Спасибо, Тара, - он нацепляет на лицо широкую и фальшивую улыбку. Без девушки он, конечно, не справился бы со всеми обязанностями, но ему все равно кажется, что он вот-вот оступится. Что он что-то забудет, не справится, не разрешит внезапно возникший конфликт, отчего люди на него обозлятся и поймут, что ошиблись, выбрав его.       Тара предлагает занять кабинет Мэгги, что означает – полноценно принять должность и соответствовать ей. Думает ли он, что это временно? Надеется. И Иисус тут же решает сбежать, сославшись на первый пункт из списка Тары, который та даже не успела полностью ему озвучить.       Ему тошно, он хочет вырваться из чертовых стен на несколько дней, выдохнуть, не слушать бесконечные «надо, надо, надо». Кто, если не он, все сделает? Его больше не отпускают на вылазки, что уж говорить об одиночных. С Дэрилом точно никто бы не стал спорить и был вынужден их вдвоем отпустить. Сославшись на дело, Иисус мог пропасть на несколько часов, а затем говорить, что был занят в конце вон того поля, а затем появилось другое неотложное дело, и еще, вот никто его и не заметил. Но с каждым днем сбегать становится все сложнее, и вот он, стараясь не вызвать подозрений у Тары, бессовестно опаздывает на встречу с Аароном. Но ему кажется, что она все равно догадывается, пусть пока и молчит.       Едва покинув границы Хиллтопа, Иисус чувствует, как все меняется, и свободно выдыхает. Друг придумывает, как разнообразить их тренировку, набрасываясь сбоку, а Иисус делает вид, словно заранее не услышал, как тот крадется. Аарон сшибает его с лошади, и они валятся на высокую и мягкую траву. Иисус предугадывает удар, ставя блок рукой, и отпихивает противника в сторону. Он мгновенно вскакивает на ноги, отвлекая друга словами, совершает выпад и смеется, уклоняясь от встречных ударов. Бедного, доброго и наивного Аарона, боящегося случайно навредить Иисусу, так легко обмануть, а затем ударить ногой в бок, заливисто смеясь. Он приятно удивлен прогрессом, которого достиг друг, но все равно не удерживается от того, чтобы уложить его на землю и оставить победу за собой.       Они отдыхают на поваленном дереве, совсем как в прошлом году, делясь новостями общин, и Пол чувствует, что ему стало немножко легче – все дела остались в стенах поселения. Нужно почаще устраивать тренировки. Хотя бы их, если уж ему не позволено отправиться в путешествие до какого-нибудь городка.       - Если бы Тара узнала, как далеко я выхожу без сопровождения, она бы захотела засудить меня за невыполнение служебного долга, - фыркает Иисус.       - Если бы Мишонн узнала, что я нарушил протокол..., - вздыхает Аарон, качая головой, - как мне это знакомо, друг.       Мишонн не передумала насчет предстоящей ярмарки, несмотря на то, что знает, как это важно для каждой из общин. Им нужно снова собраться вместе, вновь доверять друг другу, и для этого не нужен какой-то буквальный, деревянный мост, сокращающий расстояние, достаточно протянуть друг другу руку помощи. А Мишонн даже не знает, что Мэгги уехала – вот, насколько они отдалились.       Сверкнувшая на горизонте сигнальная ракета не дает Иисусу и Аарону закончить разговор. Разгоняя лошадей до галопа, они добираются до обессиленной Розиты, привалившейся к дереву, по ее лбу и виску стекает кровь, но она жива. Она уходила из поселения вдвоем с Юджином, но лепечет, что оставила его в каком-то амбаре. Иисус трогает Аарона за плечо, говоря, что нужно уходить – ходячие уже цепочкой потянулись к ним, да и поиски в темноте не приведут к ожидаемому результату.       По приезду в Хиллтоп Розиту сразу переносят в медицинский трейлер, где ее осматривает Энид. Аарон вынужден остаться на ночь, чтобы завтра они вместе отправились на поиски Юджина. Иисус знакомит друга с Леви и надеется, что они найдут общий язык. Сам он перехватывает немного ужина, который приготовил Леви, и убегает по делам, оставляя друзей наедине – общаться и обсуждать, очевидно, его поехавшую крышу, не дающую усидеть на месте дольше пяти минут. Он хочет закончить со всем поскорее, чтобы освободить завтрашний день и отправиться на поиски Юджина без зазрения совести. Он не может упустить случая выбраться за стены, когда люди нуждаются в его помощи.       Под самую ночь он закидывает все документы в кабинет Мэгги, чтобы не мозолили глаза, моля лишь о том, чтобы в мире поскорее закончилась бумага. Казалось бы, времена бумажной волокиты должны были давно прекратиться, но нет. Спускаясь по лестнице, он встречает Тару и с облегчением вздыхает, узнав, что с Розитой все в порядке, «простое обезвоживание, но она все еще в отключке». Иисус тяжело опускается на ступеньку, сцепляя ладони в замок.       - Так странно… - задумчиво говорит Тара, присаживаясь рядом с ним, - видеть ее спустя столько времени. И Аарона тоже, – так странно, что время и расстояние разделили их и заставили забыть о друзьях. - Чем вы там занимались?       Иисус хмурится, тут же поднимая взгляд, надеясь, что она ни на что не намекает.       - Я его тренировал, - он неловко ерзает, признавая факт своих побегов. Если прежде можно было делать вид, что ничего этого нет, то теперь не удастся, может, Тара даже к нему охрану приставит и подговорит стражей на воротах не выпускать, - разговаривал с ним, поддерживал связь между общинами. Убеждался, что они все еще живы.       - Только чтобы не находиться здесь? – вдруг спрашивает Тара и точно подмечает, словно видит его насквозь. Снова. Как и всегда. Отчего Иисусу становится не по себе, и он жмет плечами, тут же решая оправдаться и поправить ее:       - Чтобы убедить Александрию участвовать в ярмарке.       - Они не будут участвовать, - качает головой Тара. Она не наивна и понимает сложившуюся ситуацию, а также хорошо знает Мишонн, чтобы не надеяться, что та вдруг переменит решение.       - Я с тобой не согласен. Ты тоже не должна. Это важно, - он пытается перенаправить разговор на другую тему, но Тара серьезно зацепилась и решила разобраться с наиболее важной проблемой. Сначала нужно думать о собственном поселении, а уже потом – о других.       - Слушай, все здесь начали замечать, как надолго ты пропадаешь. Ярмарка важна для всех нас, но ты нужен здесь.       - Почему? – в сердцах бросает Иисус, словно только одному ему непонятна эта «необходимость» в нем.       - Потому что тебя выбрали лидером.       - Может, им не стоило, - обрывает он, наконец, вслух признавая просящийся на язык факт, и резко встает. Как будто Тара и об этом не догадывалась и не читала в блеске его уставших глаз каждый вечер.       - Ну эй, Иисус, - Тара вскакивает следом, - я знаю, ты думаешь, что просто держишь обещание, данное Мэгги, но ты взялся за эту работу. Перестань прикидываться, словно это временно. Ее здесь нет, а ты есть. Твои люди рассчитывают на тебя, Мэгги рассчитывает на тебя. Я рассчитываю на тебя, - убеждает она, и у Иисуса не находится слов ей ответить. Он знает, что не может бросить людей, в нем вечно боролось стремление к свободе и жажда помогать. Они выбрали его лидером, потому что считают, что он справится. Или потому что у них нет выбора? Иисус понимает, что снова пытается придумать причину, по которой он не подходит для этой должности, - слушай, я пришла сказать, что утром отправлюсь на поиски Юджина. А тебе нужно остаться здесь, поддерживать порядок, – четко произносит она не терпящим возражений тоном.       Иисус молча провожает ее взглядом. Но ему плевать, что о нем думают окружающие – он твердо решил отправиться на поиски сам, потому что в поселении нет никого, кто бы знал местность лучше. В Хиллтопе ничего не случится за непродолжительное время его отсутствия. Справятся с мелочами без него, может, даже чему-то научатся сами. Иисус остается ночевать в доме Бэррингтона, в кабинете Мэгги, отдавая свою постель в распоряжение Аарона.       Пес нетерпеливо гарцует вокруг мотоцикла, вместе с Дэрилом дожидаясь, когда их спутники будут готовы отправляться. Дэрил старается не выдавать своего волнения, но едва ли от взгляда Кэрол может укрыться то, как он нервно барабанит пальцами по рулю и отстукивает непонятный ритм ногой.       Перед самым отъездом Дэрил переводит дыхание, успокаивая нервную дрожь в руках, и повязывает платок на лицо, чтобы закрыться от летящей из-под копыт лошадей пыли. Он неспешно гонит мотоцикл позади повозки, следя в зеркало за бегущим рядом Псом. Поначалу ему кажется, что дорога тянется бесконечно, но, когда впереди показываются стены Хиллтопа, Дэрил ощущает, как мало времени прошло с того момента, как они покинули его лагерь.       Утром из Хиллтопа в Александрию отправились два всадника сообщить, что с Розитой все в порядке и ей требуется пару дней отлежаться и прийти в себя. Но она все еще без сознания, поэтому не может рассказать, где именно оставила Юджина. Иисус облачается в броню, которая поможет защититься от укусов ходячих, и вдруг слышит рев мотора. Он вскидывает голову, так как не может спутать этот звук ни с чем. Сердце радостно кидается на ребра, он натягивает перчатки и выскакивает из трейлера, не задумываясь, как себя вести и что говорить. Он приехал, он здесь! Все остальное просто неважно. Он так долго этого ждал, и несмотря на то, что из-за беспокойства ему едва ли удалось нормально поспать ночью, это мгновенно придает ему сил и решимости. Может быть, даже адреналина. Пол не может скрыть широкую улыбку, когда видит прибывших гостей – Кэрол, подросшего Генри и Дэрила. Живого и невредимого Дэрила, снимающего с лица черный платок.       Дэрил обещал держать себя в руках, поэтому старался не смотреть по сторонам, однако краем глаза все равно заметил вышедшую им навстречу Тару. И Пола, чей радостный оклик заставил его пошатнуться.       - Какой приятный сюрприз.       Пес, не терзаемый никакими сомнениями, бросается приветствовать своего второго хозяина, и Дэрил ощущает неподдельную зависть от того, что сам не может сделать так же.       Он на мгновение допускает мысль о том, что, может, у него все-таки есть шанс вернуться, вновь отмотать все к началу, исправить ошибки, которые он совершил. Пол не выглядит недовольным или растерянным его появлением, словно на самом деле ждал этого, но Дэрил очень быстро отметает все предположения, стоит ему уловить движение со стороны их трейлера. Он видит Леви, прислонившегося плечом к дверному косяку, выглядящего совершенно невозмутимо, словно он всегда жил в этом трейлере, составляя компанию Полу. Дэрил должен был испытать радость, увидев парня живым и здоровым, но он отказывался врать хотя бы себе. Он отворачивается и приобнимает Тару, пропуская мимо ушей закономерный вопрос о том, в порядке ли он.       Рассмеявшись и приветственно погладив Пса, Пол шагает вперед, надеясь пересечься с Дэрилом взглядом, чтобы распознать в движения, в реакции, как сильно он на него злится. Им нужно поговорить обо всем, а еще больше – помолчать, просто сидя рядом, отдавая решение во власть эмоциям. Его утешает уже даже просто присутствие охотника, который заехал в Хиллтоп наверняка не на пять минут, но Пол рвался на спасательную операцию и на секунду даже подумал переменить решение и остаться, чтобы не упускать шанса помириться. Но Тара с Аароном не справятся без него – жизнь человека важнее каких-то душевных драм.       - Что привело вас сюда? – улыбается Иисус, подходя к гостям.       - Генри. Он очень заинтересовался кузнечеством, - отвечает Кэрол, кидая взгляд на своего сына и широко улыбаясь приветственной улыбкой.       - Ну, с этим мы тебе поможем, - говорит Пол и поворачивается, чтобы узнать мотивацию приезда Дэрила, и в следующую секунду вздрагивает. Он чувствует неприятный укол – злости или странной ревности, когда видит, что Дэрил обнимает Аарона. А ведь Дэрил вообще почти никогда и никого не обнимал. А тут с таким счастьем кинулся к другу, а не к нему… Иисус резко отворачивается, проходя к лошадям и по пути хлопая Генри по плечу. Краем уха он прислушивается к разговору поодаль, пока Тара проверяет, насколько плотно закреплено седло.       - Я услышал байк, - Аарон широко улыбается, но в его глазах Дэрил замечает тревогу. Ему мало верится в то, что Александрия вновь пошла на контакт и отправила Аарона в Хиллтоп с благой вестью, но и после тренировок он никогда не наведывался к ним, хотя Пол не раз его приглашал.       - Рад тебя видеть, - отвечает Дэрил. Аарон – единственный человек, который в данный момент не вызывает никаких противоречивых чувств, не спрашивает о его состоянии и не пытается допросить по поводу отношений с Полом. – Почему ты здесь? Что-то случилось?       - Вчера мы нашли Розиту за стенами. Не в лучшем состоянии, - Дэрил вскидывает брови, хотя почему-то не испытывает удивления. Только проблемы могли снова свести их всех вместе, как и всегда.       - Она здесь?       - Да. Еще Юджин пропал. Мы едем его искать. Следопыт не помешает, - вот это действительно не тянуло на хорошие новости. Всякий раз, когда казалось, будто все неурядицы остались позади, происходило что-то еще, неизменно напоминающее, что спокойная жизнь не светит им примерно никогда.       - Да, без проблем, - Дэрил оглядывается через плечо, сталкиваясь взглядом с Кэрол. Он приехал, чтобы присмотреть за Генри, но сейчас ему придется оставить его.       - Будьте осторожны, - она ободряюще улыбнулась, прекрасно понимая, что поиск пропавшего Юджина стоит на первом месте в списке важных дел. С Генри ничего не случится, пока он в поселении, а потом Дэрил вернется и… и останется, чтобы следить за его успехами и понемногу обучать.       Факт того, что Дэрил едет с ними, греет Иисуса, хотя он и знает, что им вряд ли удастся нормально поговорить. Он надевает последний элемент брони и ловит недовольный взгляд Тары.       - Я знаю местность. Я знаю, откуда нужно начать поиски, - убежденно говорит он, предвосхищая ее вопросы, - я должен пойти с вами.       Тара оборачивается, окидывая взглядом поселение. Она знает, что им обоим нельзя одновременно отлучаться, а Иисус будет, как ни прискорбно, куда полезнее ее вне стен, ведь поиски – его основная специализация. Внутри он будет лишь мучиться беспокойством об их успехах, пока не сорвется с места и не решит помочь. Он ведь обязательно так сделает.       - Что ж, кто-то должен здесь всем заправлять. Так что я останусь. Но если я еще раз услышу жалобу на казу…       - Я разберусь. Обещаю, - с улыбкой говорит Иисус, складывая ладони перед лицом, и забирается на Искру, пока Тара не передумала.       - Пес, ко мне, - Дэрил подзывает собаку, возвращаясь обратно к мотоциклу. Он бросает последний взгляд на Пола и заводит мотор, выезжая за пределы Хиллтопа, нарушая его ревом блаженную тишину. Позади него довольно быстро раздается звук копыт, а после Аарон вырывается вперед на своей лошади, показывая дорогу к месту, где они нашли Розиту. Пес семенит рядом, а Иисус замыкает цепочку спасительной команды.