you don't belong here

      Темнота оглушительно треснула, впуская в себя какие-то обрывки чувств. Перед сомкнутыми веками начинают вспыхивать красные пятна, каждое из которых означает боль. Снова и снова. И снова. Затем вдруг в них вмешивается что-то голубое, побеждая красные вспышки, унимая боль. Голубым оттенкам помогает белый, вытравливая всю яркость, он разливается по сознанию, словно морские волны, успокаивая, убаюкивая, стирая любые намеки на мысли.       Первая вспышка сознания происходит, когда Пол слышит знакомый голос. Он ощущает чье-то теплое прикосновение к ладони, но не может пошевелиться. И снова наступает тьма, превратившая его в камень, вытянувшая все силы, стершая понятие времени и обратившая ее в пустоту, в которой едва слышимым эхом отдаются чужие страдания.       Темнота стремительно рушится в одно, не запланированное мгновение, не имея никаких видимых предпосылок. Иисус с огромным усилием приоткрывает глаза, вырываясь из капкана бреда, кошмара и оглушающей боли, стучащей в висках. Остатки кататонического ужаса мечутся в груди, но он не помнит и не может определить причину сжирающего его страха. Сквозь звон в ушах он едва различает чужой голос.       - О, слава богу, - выдыхает кто-то рядом. Иисус хмурится, пытаясь разглядеть приблизившегося человека. Глаза не слепит солнечный свет, проникая лишь через небольшое окно трейлера у изголовья кровати. - Все в порядке. Ты в безопасности, в Хиллтопе.       Наконец, зрение фокусируется, и он узнает Аарона, так очаровательно морщащего лоб и всматривающегося в его лицо, словно сейчас расплачется.       - Мы думали, что потеряли тебя, - позади него тут же появляется Леви, опускаясь с другой стороны постели, чтобы сжать руку Иисуса. – Но ты же не бросил бы меня снова, да? – жалобно спрашивает он и прижимается лбом к его виску. Ощущение чужих теплых прикосновений успокаивает лучше, чем любые слова, и страх постепенно отступает, а Иисус вымученно улыбается друзьям. Он обводит взглядом медицинский трейлер, и в голове постепенно начинает укладываться смысл услышанных слов, но минуты тикают, а способность соображать не спешит возвращаться. Он поднимает свободную руку и находит на своем лице кислородную маску, из-за которой бессмысленно пытаться что-то сказать, и слабые пальцы принимаются ее снимать. Леви тут же приходит на помощь, стягивая резинку, держащую маску, с затылка.       Иисус пытается сдвинуться, приподняться, но в тело вдруг вгрызаются миллионы острых клыков, пронзая каждую конечность, каждую клетку. Он жмурится, отчаянно стискивая зубы, и замирает, дожидаясь, когда сможет вдохнуть без боли, инстинктивно сжимает запястье Аарона, пытаясь справиться с ней. Чтобы не в одиночку. Словно, если разделить ее с кем-то, она будет не так отчаянно рвать на части. Иисус замечает свою перебинтованную грудь и думает, что вряд ли захочет смотреться в зеркало в ближайшее время – его внешний вид наверняка соответствует самочувствию.       - Воу, полегче, парень. У тебя легкое пробито. Тебе нельзя вставать, - друг стремится успокоить и уложить Иисуса обратно, - ты потерял много крови.       - Что случилось? – произносит он и тут же морщится от того, что слова скребут по горлу, как наждачка. - Воды…       Леви тут же подносит стакан к его рту, но Иисус хочет справиться самостоятельно, приподнимая голову и хватаясь за чужую руку. Вода ощутимо опускается в пустой желудок и неприятно наполняет его. Иисусу даже кажется, что его сейчас стошнит. Он глубоко вдыхает, чтобы унять мерзкое ощущение на корне языка, и осознает, как тяжело ему дается каждый выдох без кислородной маски.       - Ты… на нас напали, - отвечает Аарон, явно не зная, как подобрать слова. Словно это он лишен возможности нормально говорить.       - Кто-нибудь еще пострадал? – тут же спрашивает Иисус, поднимая обеспокоенный взгляд и переводя его на Леви, - где Дэрил? – которого почему-то нет в палате. Который был в ту ночь с ними, который остался на дороге отвлекать мертвецов. Сердце бьет со всей дури в поврежденные ребра, а паника начинает метаться шуганной птицей, подкидывая кошмары о том, что… что… но Аарон не дает ей сформироваться в отчетливые образы, поспешно объясняя.       - Больше никто не пострадал. С Дэрилом все в порядке. Он отдыхает. Спит. Практически не отходил от тебя все дни, - успокаивающе произносит он и забирает пустой стакан из рук Иисуса.       - Дни...? – он наконец-то может выдохнуть, чтобы усмирить сердце, но хмурится от появления новых вопросов. Сколько прошло времени? Кто вытащил его с кладбища, и что вообще произошло там?       - Ты… был в отключке четыре дня. Дэрил привез тебя, едва успел.       От мысли об этом хочется выть. Иисус бессильно прикрывает глаза, пытаясь восстановить дыхание, но чувствует, как его начинает трясти лихорадка. Главное, что со всеми остальными все в полном порядке. Только это главное. Когда он приоткрывает глаза, в них стоят слезы от шока, от боли, пронизывающей тело и дожидающейся подходящей минуты, чтобы выпытать у него очередной стон, от жалости к самому себе, от невыносимости осознания близкого конца. Он ведь мог даже не успеть попрощаться… Иисус сжимает губы, вглядываясь в лица окружающих людей, у которых глаза почему-то тоже на мокром месте.       - Прекратите. А то я сам сейчас расплачусь, - произносит он, стараясь улыбнуться, и шумно втягивает носом воздух. Раньше он думал, что всем будет плевать на его смерть – заколотят в гроб, похоронят, даже надгробного камня не поставят. Упомянут пару раз в своих речах и разговоре, а затем воспоминания развеются прахом по ветру. Но прямо сейчас он видит Аарона и Леви, которые переживали за него все эти дни и ждали пробуждения, сидя рядом. Так же, как и Дэрил. И Иисус никак не имел права их подвести и не оправдать ожидания. Он прекрасно знает, что Аарона в Александрии ждет дочь, но он остался здесь, чтобы убедиться, что с другом все будет в порядке, и нельзя описать, как сильно Иисус благодарен другу за такую жертву.       Тягучим медом его обволакивает мысль, что у него наконец-то есть семья. Настоящая. Та, которой у него никогда не было и о которой он даже не мечтал. Алекс, кажется, переживал больше из-за возможного убийства человека, чем от потери близкого. Когда Пол, сбегая от полиции после ограбления ювелирного, сломал лодыжку в недостроенном доме, никто не привез его в больницу. Спрятав украденное, он кое-как доковылял сам. Никто не забрал его после операции и не отвез домой, не позаботился и не спрашивал о самочувствии. Хорошо, что в том мире существовала доставка еды, иначе бы Пол откинулся от голода.       Иисус приподнимается и тут же в новом приступе боли, отзывающейся физическими воспоминаниями пронзившего его клинка, хватается за перебинтованную грудь.       - Помогите. Я всю спину отлежал.       - Тебе нельзя, - снова те же слова, но друзья все-таки помогают ему сесть и подкладывают подушку под спину, чтобы было помягче.       - Я спал… сколько ты сказал? Четыре дня? Мне не просто можно, мне даже нужно это, - заявляет Иисус, всячески пытаясь изобразить, что с ним все в порядке, но выражение страдания то и дело ломает мимику.       - Как ты себя чувствуешь?       - Ну, я наконец-то выспался, - тихо смеется Иисус, - хотя сны были кошмарными. И я, видимо, продолжаю бредить. Мне показалось, что… - он поднимает растерянный взгляд на Аарона, зная, что его слова прозвучат полнейшим бредом. Это ведь все сон, да? Картинки воспаленного сознания, сражающегося за пробуждение. Но никто не осудит Иисуса за предположение, за то, что поделился своими подозрениями, - …ходячий говорил… он прошептал мне на ухо, что мне тут не место, - и действительно, кладбище – царство мертвецов.       На лице Аарона мелькает что-то странное, и Иисус хмурится, чувствуя, как к горлу подкатывает новая волна лихорадки. Он даже не представляет, что сейчас услышит, ведь надеялся получить опровержение своим страхам.       - Это был не ходячий. А человек в маске ходячего. Как и десятки других, с которыми мы сражались. Они носят их кожу…       Иисуса током прошибает осознание того, что они убивали живых… может, под удар его меча и попала парочка ходячих, но некоторые точно были не мертвецами. Он жмурится, закрывая ладонями лицо, отмечая, что левая рука плохо слушается и каждое движение ею для него мучительно. Он… знал это на каком-то уровне подсознания, но отказывался признавать. Значит, все теории, построенные на том перекрестке – лживы. Никто не эволюционировал. Их истинный враг – это люди, как, впрочем, и всегда. От этого не вздохнуть с облегчением, и вряд ли бы что-либо изменилось, если бы они обладали этой информацией прежде. Им все равно пришлось бы защищаться и спасать свою жизнь. Убивать – фундаментальный закон нового мира.       - Можете… можете позвать Дэрила? – он отнимает руки от лица, поворачиваясь к Аарону. Да, они говорили, что охотник спит, но Полу отчаянно нужно увидеть его прямо сейчас. Только он сможет дать ему необходимое спокойствие.       Когда Аарон уходит, адреналин поднимает Иисуса с постели, сердце как безумное – колошматит в больные ребра, и он сдвигается на край койки, чтобы опустить ноги. Трубочка, идущая от капельницы к его руке, натягивается, и он ощущает, как неприятно дернулась под кожей на его предплечье игла. Он не знает, зачем это сделал - ведь все равно не собирается никуда идти, да и прежде нужно одеться – пока что его прикрывает лишь простыня.       Буквально через мгновение дверь трейлера распахивается, и на пороге, чуть запыхавшись, появляется Дэрил. С ним все в порядке, как и говорит Аарон, просто вымотан волнением и по внешнему виду словно толком не спал. Полу немного совестно, что он выдернул охотника из постели, но смотрит вперед, затаив дыхание, и весь его мир сужается до одного человека. Они ведь могли больше никогда не увидеться. И с Дэрилом чуть не случилось то, чего Пол так отчаянно опасался, из-за чего и принял решение о расставании, и это бьет его сердце вдребезги, раз клинку того шепчущего мертвеца не удалось.       Облегчение окатывает Дэрила с головы до ног, подобно ушату ледяной воды, прояснившей затуманенное последними днями сознание. Дэрил даже представить не мог, в каком жутком состоянии находился все то время, которое Пол провел на больничной койке, не подавая никаких признаков скорого пробуждения. Он уже начал отчаиваться, как бы ни старался гнать от себя мысли о том, что больше не сможет поговорить с ним, увидеть, как он улыбается, а главное, как смотрит – только на него, - в ответ.       - Почему ты смотришь на меня как на призрака? – неловко усмехается Пол, нарушая явно затянувшуюся тишину, и восторженно вздыхает, когда Дэрил преодолевает разделяющее их расстояния, явно желая того же, чего и он. Чувствуя это.       Дэрил действительно видел перед собой призрака. Видение, отражающее его желание стереть все размолвки и сделать вид, будто не было никакого расставания, и месяца, проведенного в одиночестве в лесу, тоже не было. Дэрил почти верит в это, аккуратно прижимая Пола к себе, чувствуя, как он тянется ему навстречу, сминает пальцами ткань рубашки на спине и тихо бормочет еще охрипшим после долгого молчания голосом, опаляя дыханием ухо.       - Боже.       Дрожь, окутавшую тело, не назовешь простыми мурашками, Дэрила натурально трясет – все внутри переворачивается, смешивается, превращаясь во взрывной коктейль из эмоций и слов, которые ему хочется выразить, но они скорее разорвут его, чем он позволит им выйти наружу. Пол физически ощущает, что Дэрил на него не злится за все те ничтожные и не объясняющие сути дела слова, за поступок, разлучивший их.       – Ты пахнешь моим шампунем, - тихо смеется Пол, не зная, что сказать, поэтому вырывается пустая легкая болтовня. А сказать хочется многое, и объясниться, и вообще… кажется, он начинает захлебываться от волнения.       А Дэрилу хочется рассказать, как этот запах доводил его до ручки, когда он оказывался заперт в четырех стенах его трейлера, поддавался соблазну поспать хотя бы с десяток минут, лишь бы представить, будто все в порядке, но вместо этого просыпался в холодном поту. Но больше ему хочется, чтобы Пол продолжал говорить. Все, что угодно, только бы слышать его голос, потому что Дэрил все еще не уверен в реальности происходящего, или это очередной выверт подсознания, который снова закончится тем, что он увидит блеск металлического лезвия у его затылка и услышит свой задушенный крик.       – Ты спас меня, - едва слышимым шепотом из-за севшего голоса произносит Пол и чуть отдаляется, чтобы видеть лицо Дэрила.       - Энид тебя спасла, - Дэрил прикусывает губу и качает головой, приглаживая его спутанные волосы.       Дэрил спас бы его, позволив остаться на дороге, но он настоял на обратном и чуть не пожертвовал жизнью Пола в угоду своему упрямству и мысли, будто он всегда прав. Он мог не успеть, появиться еще позже, хотя и так опоздал. Мог поверить Сиддику и опустить руки. Впрочем, он поверил. А Энид нет. Вряд ли Дэрил когда-то найдет способ достойно ее за это отблагодарить.       Но Пол благодарен за его упрямство – за то, что не отпустил, не позволил пропасть в забвении, толком не осознав произошедшего. Ему хочется прямо сейчас податься вперед и поцеловать Дэрила, он даже опускает глаза вниз, на его губы, но от волнения сердце начинает бить в поврежденные ребра, сокрушая такой болью, которую Пол еще не испытывал. Он судорожно хватается за грудь, отпуская Дэрила и инстинктивно пытаясь унять боль. Дэрил испуганно убирает руки, боясь, что это он сделал что-то не так, случайно надавил на рану или потянул за одну из трубок, нарушив механизм жизнеобеспечения. Он не знает, нормально ли это, должно ли Полу быть так больно и будет ли его тело болеть постоянно до тех самых пор, пока организм хотя бы не настроится на прежний режим работы. Дэрил замечает, что Пол тянется к кислородной маске, и помогает ему придержать ее, пока тот пытается нормализовать дыхание, но затем отходит, скрещивая руки на груди, пряча ладони, чтобы не поддаться соблазну вновь прикоснуться, рискуя вызвать новый приступ.       Полу будто вновь нужно учиться дышать. Он осторожно делает несколько вдохов, в попытках угомонить проклятое сердце, но при взгляде на Дэрила оно вновь сбивает свой ритм от счастья и переживаний. Медленный вдох и выдох, в надежде, что грудь перестанет колоть тысяча кинжалов.       - А вот теперь… - он отнимает маску от лица, убеждаясь, что наконец-то немного перестал умирать, - беру свои слова назад, я действительно думаю, что сдохнуть было неплохой идеей. – Если его, конечно, не убьют сейчас за такие шутки. Задушить подушкой будет самым гуманным способом, чтобы он больше не содрогался от боли.       Дэрила передергивает от его слов – ему не смешно. Он думал, что Пол мертв. Дважды. Дэрилу бесконечно жаль за то, что Полу приходится испытывать всю эту боль, которую он не заслужил. Но за свое немалое количество прожитых лет он уяснил одну не очень приятную, но неоспоримую вещь. Порой боль – единственное чувство, способное помочь на самом деле осознать, что ты все еще жив.       - У меня есть… кое-что… - вдруг неловко подает голос Леви и поворачивает голову в сторону, убеждаясь, что никто за исключением присутствующих их не слышит, - Энид не понравится. Но это действительно снимает боль. Когда я сломал кость в бедре, это мне помогло пережить первые дни, пока не стало сносно.       Дэрил переводит обеспокоенный взгляд с Пола на Леви и обратно, как и каждый в комнате понимая, о чем именно идет речь. После того разговора о прошлом Пола, когда он рассказывал о своем бывшем и его своеобразном способе повеселиться, накачав парня наркотиками до бессознательного состояния, Дэрил не может спокойно отнестись к такому предложению, пусть и понимает, что сейчас разговор вовсе не о веселье.       Пол смотрит на друга долгим взглядом, взвешивая все за и против. У него есть множество причин отказаться – и убеждения, и неприятный случай в прошлом, и знание, что он справится и без легких наркотиков, просто это будет немного сложно. Ладно, не немного, а чертовски сложно, ведь обезболивающие в поселении – очень востребованная вещь. А он один сможет опустошить все запасы Хиллтопа, и при этом ему наверняка даже не хватит. Поэтому боль перевешивает предубеждения.       - Думаю… я соглашусь, - выдыхает Пол и бросает виноватый взгляд на Дэрила. Да, он слишком слаб и буквально согласен на все.       - Ты уверен? – Дэрил нервно переминается с ноги на ногу, отстраненно замечая, что он снова оказался в медицинском трейлере босиком, не найдя времени обуться после появления Аарона с хорошими новостями. Он понимает, что не может настаивать. Не ему принимать за Пола решения и не ему их контролировать. Тем более, не ему заставлять его терпеть боль при каждом движении. Но Дэрил не может не беспокоиться. Леви неплохой парень, но вдруг он не уследит? Вдруг Пол, как и всегда, решит взять на себя слишком много обязанностей, вопреки своей травме, и предложенное «лекарство» станет для него в какой-то момент обыденной вещью, без которой он не сможет протянуть.       - А у тебя есть запасы обезболивающего, о которых я не знаю? – Пол приподнимает брови.       Он бы многое отдал, чтобы не пугать никого из присутствующих, но сейчас Пол пленник собственного тела, вынужденный обращаться за помощью к препаратам. Он прекрасно знает, что Дэрилу не нравится эта идея, но разве есть иные варианты? Эта боль вытащит у него все силы, которых и без того не хватает на выздоровление, и он умрет, не приходя в сознание. Он не сможет спать, передвигаться, даже спокойно есть, а все это – необъемлемые составляющие возвращения к прежнему состоянию, в котором он мог прыгать и сшибать мертвецов с ног, доводя тем самым Диксона до мини-инфаркта.       Дэрил не успевает ответить, потому что на пороге появляется Аарон, ведя за собой Энид и Тару. Новость о пробуждении Иисуса, наверняка, быстро облетит все поселение, если еще не успела. Скорее всего, трейлер пока не кишит прочими желающими справиться о его самочувствии только потому, что в нем и без того не хватает места. Поэтому Тара лишь обеспокоенно заглядывает в проем, в сто тысячный раз задавая вопрос о состоянии друга и радуясь, что он очнулся. Кажется, он надолго застрял в Хиллтопе. Тара хотела этого, но, конечно, не в таком виде.       - Жить буду. Наверное, - неуверенно отзывается Иисус, поворачиваясь к Энид, которая осматривает его, задавая вопросы о самочувствии, проверяет повязку и своей заботой невольно напоминает, как сильно он теперь искалечен.       Дэрил отходит от постели Пола подальше, фактически скрываясь за спиной Аарона, чтобы не мешать осмотру, но он, обеспокоенно грызя ноготь на большом пальце, внимательно прислушивается ко всему, что говорит Энид.       - Я не уверена, но у тебя могут быть повреждены мышцы руки. Тогда ты не сможешь функционировать как раньше…. Не сможешь больше драться… - слова даются ей тяжело, но она решила объяснить все заранее, а не постфактум. – Мы не сможем провести операцию, если что-то не так, я не умею… но мы можем лишь проверить.       Дэрил вздрагивает и по глазам Пола видит, что он так же в ужасе от перспективы никогда больше не вернуться к прежней форме, хотя внешне все равно старается выглядеть спокойным. Из-за волнения Дэрил не замечает, как начинает обкусывать кожу вокруг ногтя, пока не чувствует привкус крови на языке.       - Я безумно благодарен за то, что могу хоть как-то дышать. Ты сотворила чудо, - произносит Иисус, сжимая губы и тепло улыбаясь, хотя внутри начинает скрести паника и горечь от возможного плохого исхода. Он даже не представляет, что тогда будет. Но Иисус сглатывает и упрямо откидывает страхи прочь. Рано. – Как это можно проверить?       - Сожми мои пальцы, - Энид протягивает ему ладонь со сжатыми в кулак пальцами кроме указательного и среднего. Иисус без колебаний хватается за них, прикладывая все имеющиеся у него остатки сил. – Хорошо, - через пару секунд она облегченно смеется, согревая его озвученным диагнозом. – Кажется, что все хорошо. Ты справишься. Ты сильный.       Все верят в то, что он справится, и Дэрил тоже в этом уверен, но эту уверенность необходимо поддерживать и в самом Поле, ведь у него не будет получаться все и сразу. Ни у кого не получается, и это нормально.       Если бы не было надежды, что его организм однажды будет функционировать как прежде, он бы не вынес этого. Мысль о том, что Пол не сможет быстро перемещаться, повторять разученные приемы и защитить себя, подъедала уверенность. Ему казалось, что он будет бесконечно жалеть себя, что окружающие будут видеть в первую очередь его увечье, что он банально будет вынужден принимать чужую помощь, а не помогать сам, и так только навредит. Эта мука была для него даже хуже смерти. Аарон справился, примирился со своей травмой и даже обнаружил преимущество, потому что у него гораздо больше мужества. По крайней мере, так казалось Иисусу. Но он смог выдохнуть, зная, что пройдет время, и он вылечится. Конечно, это не пробитый стрелой бок – тогда не было задето ничего важного, кроме гордости.       Леви садится рядом, сжимая его плечо и запоминая все, что говорит Энид, на случай, если Иисус забудет или не захочет запоминать строгие наставления и план лечения.       И Дэрилу действительно кажется, что пришло время убраться. Он и так позволил себе задержаться, поддавшись эмоциям, совершенно позабыв о происходящем вокруг. И о том, что у Пола теперь есть своя, отдельная от него, жизнь, куда Дэрилу не стоило вмешиваться. Он тихо отступает к двери, проскальзывая наружу мимо удивленной Тары, и спешит обратно к трейлеру, чтобы, наконец, надеть ботинки и забрать оттуда свою жилетку и оружие.       Пол опускает взгляд в пол, задумчиво кивая и больше думая о том, что прежде не догадывался, как одна вылазка может поломать привычный ритм жизни. И ему придется с этим смириться. И больше не быть уверенным в своей неуязвимости. Когда Пол поднимает взгляд, Дэрила в помещении нет, и взгляд мечется по сторонам, зарождая внутри страх. Он не понимает, почему Дэрил ушел, может, все еще обижен и думает, что не нужен ему? Нужен. Всегда был нужен, иронично, что больше воздуха, дружить с которым ему сейчас сложно. Пола пугает мысль, что Дэрил может уйти насовсем - он способен так сделать, а еще более вероятно, что он даже не попрощается, исчезнув так же внезапно, как и появился. А ведь Пол так и не узнал цель его визита – у них не было времени поговорить и способности подавить собственную неловкость. Почему он приехал вместе с Кэрол? Не похоже, чтобы Диксон все это время жил в Королевстве.       Полу удается вынырнуть из мыслей, только когда Энид оповещает, что еще раз осмотрит его вечером, и уходит вместе с Тарой, оставив его наедине с Леви и Аароном.       Дэрил поправляет развороченную им постель, на мгновение застывая, поняв, что, кроме него, больше никто на матрасе не спал. В трейлере теперь жил Леви, но Дэрил даже не задумывался, где все это время спал Аарон, предполагая, что спальное место на диване обустроили как раз для него. Впрочем, в последние несколько дней он не думал ни о чем и ни о ком, кроме Пола, и только теперь начал вспоминать обрывки разговоров, которые пропускал мимо ушей, и замечать окружающие вещи, на которые не обращал внимания.       Дэрил не мог уйти просто так. И дело даже не в желании как можно дольше оставаться рядом с Полом, имея вполне обоснованное оправдание в виде беспокойства о его состоянии. Он обещал Кэрол присмотреть за Генри, но уже нарушил данное им слово, допустив попадание своего воспитанника в камеру за… за что? Эрл говорил ему о причине, но тогда Дэрил, кажется, лишь отмахнулся, согласившись с тем, что наказание вполне оправдано. Кроме того, Мишонн удалось поймать его перед отъездом, в один из моментов, когда он на автопилоте брел то ли от лазарета к трейлеру Пола, то ли наоборот, и попросила все же допросить девчонку, которую они приволокли. Дэрил не мог вспомнить даже о том, в какой из дней это было, что уж говорить о содержании разговора. Он напрочь выпал из общего течения жизни, заключив себя в крошечный замкнутый круг, состоящий из кошмаров и сидения на полу рядом с постелью Пола.       На выходе из трейлера он сталкивается с проходящей мимо Энид, и та останавливается, преграждая ему дорогу, обвинительно тыча пальцем в его грудь.       - Еще несколько дней такого режима, Дэрил, и ты тоже отправишься на больничную койку. Но тебя я к ней точно прикую, - вопреки своим словам и нахмуренным бровям, Энид не выглядит по-настоящему рассерженной, прекрасно понимая причину, из-за которой он так себя загнал. – Иисус будет в порядке. Он уже в лучшем состоянии, чем я могла ожидать, - она ободряюще улыбается ему, в следующую секунду вновь возвращая лицу возмущенное выражение. – А от того, что ты себя угробишь, ему легче не станет. - Ловя ее взгляд, Дэрил вдруг понимает, что все их с Полом попытки как-то скрыть свои истинные отношения пошли прахом. Те, кто знал их достаточно хорошо, имел возможность наблюдать за тем, как они беспокоятся и оберегают друг друга, поняли все без всяких объяснений, просто решив не акцентировать на этом внимания. Хотя, кажется, он слишком поздно это заметил.       - Тебе не придется приковывать меня к койке, - он предпочитает ответить на самую безопасную для него реплику девушки, но не спешит ничего обещать, как и всегда.       - Ты ведь больше не уйдешь? – вопрос толкает его в спину, и Дэрил едва не спотыкается, но лишь пожимает плечами в ответ, даже не обернувшись. Этого он тоже обещать не мог.       Ноги сами ведут его к медицинскому трейлеру, но Дэрил застывает посреди пути, в абсолютной растерянности из-за того, что не представляет, где сейчас ему вообще следует быть. У Пола есть компания, которую он явно предпочел бы видеть рядом больше, чем его, а также, предостаточно желающих заглянуть к нему хотя бы на несколько минут. Дэрил хмурится, отступая назад, и разворачивается к подвалу, где отбывает свое наказание Генри. Он садится на ящик недалеко от входа, тихо чертыхаясь потому, что все равно выбрал место, откуда видно медицинский трейлер. И кладбище, разбитое рядом с ним.       - Наверное, мне пора возвращаться, - не желая обидеть друзей, неловко начинает Аарон, переводя взгляд с Леви на Иисуса, - я и так слишком задержался. Но если я нужен здесь – ты только скажи.       - Обо мне позаботятся, не переживай, - отзывается Иисус с улыбкой. У Аарона была весомая причина и для того, чтобы уехать еще раньше – нельзя так надолго оставлять несовершеннолетнего ребенка, несмотря на то, что за Грейси в Александрии есть кому присмотреть. Аарон все-таки ее отец. – Надеюсь, мы увидимся в ближайшее время. А то тренировки придется ждать еще очень долго… - смеется Иисус, качая головой, стремясь перевести разговор на более легкую и будничную тему, - хотя ты уже отлично подготовлен.       - Я тоже надеюсь. Тогда я запрягу лошадь и загляну, чтобы попрощаться. Успею в Александрию до темноты, - говорит Аарон и выходит на улицу.       В дверном проеме Иисус видит лишь торец соседнего трейлера и край лужайки, залитой лучами ласкового солнца. Он оборачивается на окно, расположенное в изголовье кровати, и сквозь него видит Дэрила, присевшего на ящик рядом с входом в подвал и опустившего голову. Не ушел – уже хорошо. Но Полу не хочется терять время, словно его остались одни лишь крошки, которые могут быть так же бездарно потеряны, как и месяцы их совместного счастья. Он должен поговорить с Дэрилом наедине, он должен все исправить, раз у него есть эта возможность.       - Можешь принести мне одежду? – Иисус оборачивается к Леви, - хочу подышать воздухом и проводить Аарона до ворот. Небольшая прогулка мне не повредит.       Друг задумчиво кивает, но по его выражению лица не скажешь, что он одобряет эту идею; чистое безумие – поднимать человека, полчаса назад выбравшегося из комы.       - А сил у тебя хватит? – хмыкает Леви, сомневаясь, что Иисус сможет встать без посторонней помощи, - ах да, силы…. Давай я что-нибудь приготовлю поесть.       - Буду в восторге, если найдешь стакан ягодного или фруктового компота, - Иисус чувствует в животе пустоту, и у него просыпается дикий голод и аппетит уже при озвучивании слов, но они могут подождать.       Дэрила передергивает от одной мысли о том, что Пол мог занять место на кладбище, где-то рядом с Гленном и Абрахамом, положившим начало традиции хоронить своих людей в пределах поселения. Дэрил не знает, смог бы он, увидев, как Пола кладут в гроб, возразить и сказать, что тот не хотел навсегда остаться взаперти. Дэрилу кажется, что он слышит звук, с которым молоток забивает гвозди в крышку деревянного ящика. Видится, будто люди, заглядывающие сейчас в окна трейлера, застыли в скорбном молчании вокруг глубокой ямы.       Нет, он жив. С ним все в порядке – Дэрил мотает головой, приводя себя в чувство. Он ненавидит тех, кто едва не сделал подобный исход возможным. И выпущенная им стрела нисколько не умаляла желания в клочья разорвать каждого причастного. Они должны ответить за всю боль, которую испытывает Пол. За его неспособность дышать полной грудью. За страх больше никогда не вернуться к привычному ритму жизни. Пола всегда восхищала мысль об исследовании нового, изменившегося мира, о путешествиях, приключениях… но пока эти твари, сливающиеся с толпами ходячих, продолжали существовать, любая вылазка становилась в десятки раз опаснее.       В Дэриле стремительно разгорается злость, подпитываемая паникой и кошмарами, переживаниями и страхом потери, с которыми он сосуществовал все эти долгие дни. Его эмоции походят на сухие бревна, которые стремительно охватывает пламя. Ярость трещит в висках, подзуживая приступить к действию – найти виновных, как он и говорил Аарону. И не важно, насколько хорошо они научились скрываться.       Дэрил накручивает себя все больше и больше, доводя до того самого состояния, в котором он никак не может усидеть на месте. Он вскакивает на ноги, решительно распахивая дверь, ведущую в подвал с заключенными, и стремительно спускается по узкой лестнице, по пути сорвав висящие на гвозде ключи.       - Кто ты?! – он отворяет решетку, за которую упрятали приведенную девчонку. Грязная и взлохмаченная, она меньше всего похожа на человека. Скорее на перепуганного зверька, сверкающего на него огромными блестящими глазами из угла камеры. – Отвечай на вопрос! Хочешь умереть? Этого ты хочешь? – Дэрил угрожающе надвигается на нее, а она беспомощно перебирает руками-ногами в попытке укрыться от него в противоположном углу. Будто это ее спасет.       - Дэрил, в чем твоя проблема?!       - Тихо! – он рычит в сторону решившего вмешаться Генри, едва повернув к нему голову. Видимо, мальчишка слишком много времени провел наедине с этой барышней, раз теперь решил, будто она стоит того, чтобы ее защищать. Если он такой же, как Пол – верящий, словно каждый недруг, вдруг решивший задрать кверху лапки, не представляет угрозы, - то у него большие проблемы. – Ну что? Люди снаружи едва не потеряли хорошего человека по вашей вине, - он едва не потерял единственного человека, ради которого стоило жить. – И они готовы распять тебя прямо сейчас, - он готов. Впрочем, Дэрил явно не единственный желающий прибить к кресту каждого повинного в страданиях их Иисуса. – Все, что мне нужно, это вывести тебя к ним и не мешать, - но он не сделает этого, пока не получит ответ на каждый интересующий его вопрос. – Сколько людей в твоей группе?       - Я уже сказала… - девчонка впадает в истерику, едва не захлебывается текущими по щекам слезами, но Дэрил не верит ей. Он чувствует подвох.       - Вставай! – он бесцеремонно хватает ее за ворот кофты и вздергивает на ноги, впечатывая спиной в решетку. – Сколько?! – Дэрил крепко держит ее за шею, впрочем, не перекрывая дыхания, хотя его пальцы подрагивают от желания сжаться сильнее. В свете лампы он видит перекошенное от плача лицо ребенка, и в любой другой момент этого было бы достаточно для того, чтобы заставить его дрогнуть и отступить. Но не на этот раз.       - Десять! Нас десять человек!       Дэрил скрипит зубами в попытке обуздать желание приложить ее затылком о стальные прутья.       – Мы носим кожу, чтобы слиться с ними. У нас нет имен. То есть… они есть, но мы ими не пользуемся.       - Как долго вы там были? – может, они изначально жили бок о бок с этими ублюдками, даже не подозревая об этом. Может, порой убивали не только тех, кто уже был мертв.       - Я не знаю. Мы просто были с ними. С ходячими.       Дэрил следит за тем, как глаза заключенной бегают из стороны в сторону, избегая с ним зрительного контакта. Ее страх кажется ему наигранным – она расслабилась за все то время, пока ее не трогали, не верила в угрозы, старалась запутать, заговаривая ему зубы.       – Из-за кожи они нас не трогали. Они защищали нас, а мы защищали их.       - Лагерь есть? Стены?       - Стены? Стены не гарантируют безопасность. Такие места, как это, долго не протянут. Всегда так было. Сейчас такая жизнь, - Дэрила раздражают нотки самодовольства, пробившиеся сквозь напускную дрожь в ее голосе. Словно она – все они, - держала их за идиотов. Презирала их попытки восстановить прежнюю жизнь. – Мы с мамой видели это… это происходит снова и снова. Я едва помню мир до всего, но моя мама рассказывала мне, как он менялся. Как мы должны были измениться вместе с ним. Как мы с ходячими нуждаемся друг в друге ради безопасности. Мы больше не одиноки, - Дэрилу уже приходилось лицезреть результат пагубного влияния мировоззрения взрослых на неокрепшие умы детей. Он знал, к чему это приводит. А то, что он слышал сейчас, было самой дерьмовой из всех возможных идеологий, которые только могли существовать в их мире.       - Почему твои люди напали на наших? Говори! – его терпение уверенно подходит к концу, и Дэрил выхватывает нож из ножен, практически упираясь острием в кончик носа девчонки. Он игнорирует возмущенные возгласы Генри, пристально вглядываясь в лицо напротив, наконец, замечая настоящий страх в глазах.       - Мы бы и так вас убили! Это всего лишь то, что люди делают сейчас, - она пытается съежиться, сползти вниз по решетке и спрятаться, но Дэрил не ослабляет хватку, удерживая ее на ногах. Эти существа, уподобляющиеся мертвецам, представляются ему еще хуже блядских Спасителей. Те хотя бы имели цели, строили свое, пусть и основанное на насилии, но общество. Даже убивали, в большинстве своем, в качестве назидания или наказания. Дэрил не пытался их оправдать и уже тем более не пытался оправдать Нигана, которому все еще с большим удовольствием забил бы гвоздь в черепушку, но он хотя бы мог понять их мотивацию. – Все живые – угроза. Либо мы, либо они, - Дэрил с удовольствием напомнил бы этим поклонникам разлагающихся трупов о том, что они, вообще-то, тоже живые. И посоветовал бы совершить массовый суицид, пока он не помог им присоединиться к кумирам.       Леви отлучается на несколько минут, притаскивая штаны, рубашку и ботинки, а затем помогает Иисусу одеться. Каждое движение дается с болью, которую тот старается не показывать, хотя чувствует десять микро-сердечных приступов. Ему приходится снять с себя все проводки от аппаратуры и, поморщившись, вытащить иглу капельницы и растереть по коже брызнувший прохладный физраствор. Он лишь накидывает, но не застегивает рубашку, закатывая рукава до локтей.       - Никуда не уходи, Аарон без тебя не уйдет, - говорит Леви, хотя Иисус даже не кивает в ответ, плотно стиснув губы.       Он дожидается, когда друг уйдет, и натягивает ботинки, решая не терять времени на завязывание шнурков. А вот встать удается с трудом – ноги элементарно не хотят держать, и Пол, пошатнувшись, вцепляется за тумбочку. Он делает несколько медленных шагов, держась за стену, и на пороге обхватывает ребра рукой, инстинктивно пытаясь унять боль. Перемещаясь, он явственнее ощущает в голове небольшой туман, вызванный лекарствами, среди которых есть и обезболивающее, которое плохо справляется с такими масштабами повреждений. Или просто боль настолько сильна, что ее не унять? Пол замирает, вдыхая свежий воздух и подставляя лицо солнцу. В поселении вовсю кипит жизнь, которая не остановилась бы, даже если бы наступил конец мира Пола. Он замечает Аарона, застегивающего седло на лошади, и решает поспешить, так как времени в обрез – в любой момент любой из многочисленных обеспокоенных может заметить отсутствие пациента в больничной постели и поднять шум, а затем безбожно уложить его в койку. Пол, все еще держась за стену, огибает трейлер и замирает, не обнаружив Дэрила на ящике. Куда он мог пропасть? Пол так отчаянно хочет с ним поговорить, что прикидывает, каким образом можно незаметно обойти Хиллтоп в поисках охотника. Никак. Его схватят, а затем привяжут к койке, настаивая на постельном режиме. Взгляд невольно скользит по кладбищу, где его бы похоронили, если бы он не смог выкарабкаться, если бы Энид была чуточку менее талантлива, а Дэрил не таким быстрым. Пол сглатывает, настойчиво отгоняя ядовитые мысли, и замечает открытые двери подвала. Подойдя ближе, он различает доносящиеся снизу крики, вернее – злое хриплое рычание и заплаканный девичий голос. Диалог не имеет ни одной нотки, которая бы означала возможность мирного разрешения конфликта, и Пол решает спуститься.       - Сколько людей в твоей группе? Правду! – Дэрил заебался слушать обо всем, но не о том, что конкретно его интересует.       - Это и есть правда!       - Не ври мне!       - Только я и моя мама!       Дэрил едва сдерживает усмешку – несколько минут назад их было десять.       – Она хороший человек. Пожалуйста, не ищите ее! Она всего лишь одинокая женщина…       - Ты говорила, что вы никогда не одиноки, - что-то подсказывало ему, что эта несчастная одинокая женщина, убедившая свою дочь в том, что убивать других людей вполне нормально, имеет не последнее отношение к произошедшему.       - Она… она была на кладбище. Мы разделились, но она одна!       - Лгунья! – она никак не могла быть одна. И их группа точно состояла не из десятерых. Дэрил слышал шепот – множество голосов, слившихся в единый ужасающий шелест, видел толпу, бродящую по кругу, а еще тех, кто не реагировал ни на какой шум, преследуя свою цель. Ходячие, даже сбившись в стадо, легко отвлекались на любой посторонний звук, отделяясь от общего числа мертвецов по паре или тройке, но с теми, которых видел он, все было не так. Теперь он понимал почему.       Дэрил хватает девчонку за ворот и дергает на себя, волоча к выходу из камеры. Он говорил, что ему достаточно всего лишь вывести ее к людям, и тогда все решится. Ему не впервой набрасывать веревку на чью-то шею и устраивать показательную казнь, если того требует ситуация.       - Нет-нет, я же сказала правду! – девчонка заливается слезами – теперь Дэрил уверен, что настоящими, - и пытается ухватиться за его руку, извиваясь и брыкаясь.       - Я говорил, что произойдет! – либо она расскажет ему обо всем, либо он узнает сам, но тогда необходимость оставлять ее в живых пропадет окончательно – она должна это осознать. Дэрил не пожалеет ни дней, ни недель, ни даже месяцев, которые могут уйти на поиски всех этих уебках в кожаных масках, лишь бы результат оправдал ожидания.       Пол слышит каждое слово эмоциональной перепалки, доносящееся из подвала, заставляющее вздрагивать. Кажется, они взяли в плен одного из группы, носящей кожу мертвецов, и это маленькая девочка. Пол помнит, как Дэрил сокрушался из-за необходимости убить ребенка. Но иного способа получить правдивые ответы, кроме как угрозами, может не быть. Пол надеется, что это всего лишь пустые угрозы, но действия Дэрила продиктованы эмоциями, он может в запале серьезно ее ранить и тут же пожалеть об этом. Пол должен предотвратить все до того, как Дэрил не осознанно перейдет черту. Спускаться в подвал Полу оказывается сложнее, чем идти по ровной поверхности, но лестничный проем достаточно узкий, чтобы Пол мог держаться обеими руками за стены и осторожно опускать ногу на каждую ступеньку. Шаг за шагом. Пока атмосфера в тюрьме не начинает буквально искрить, поторапливая его.       - Дэрил! – Генри цепляется за прутья решетки, будто надеется, что они растворятся от одного его яростного взгляда.       - Заткнись! – Дэрилу осточертел этот балаган. Этот ребенок ведет себя так, будто знает, кто здесь настоящее чудовище, и в его глазах это явно не рыдающая девчонка, считающая, будто убивать людей просто потому что – нормальное явление.       - Прошу, не убивайте меня! Пожалуйста!       Дэрил искренне не понимает, почему она так боится смерти, раз все живые представляют угрозу, а мертвые, наоборот – самые верные друзья и защитники. Мамочка не до конца научила верить в это дерьмо? На секунду ему становится даже жаль ее, ведь…       - Дэрил! Это просто маленькая девочка! – обрывает Пол, не в силах больше слышать рыдания пленницы, буквально заставляющие его сердце разрываться на части.       Дэрил застывает на месте, как вкопанный, а девчонка пользуется его замешательством и вырывается, испуганно забиваясь в самый дальний и темный угол камеры, сжавшись в миниатюрный дрожащий комок.       … ведь она просто маленькая девочка.       Он не был чудовищем, калечащим и убивающим детей. Не хотел им быть.       Дэрил хватается за металлический прут и захлопывает дверь решетки, проворачивает ключ в замочной скважине, не решаясь обернуться. Пол стоит за его плечом, и Дэрил представляет, с каким взглядом ему сейчас придется столкнуться. Взглядом, полным разочарования. Или презрения. Взяв себя в руки, он оборачивается, но Пол смотрит на него глазами, полными грусти, прося прекратить запугивание.       - Какого черта ты не в постели? – Дэрил делает то, что умеет лучше всего – переходит в нападение, пока ему самому не досталось. Но весь его настрой и дальше строить из себя хмурого и озлобленного ублюдка разбивается о вид Пола, изможденного и полностью лишенного сил после спуска по лестнице.       - Попробуй заставь меня, - глухо парирует тот. У Пола упрямства столько же, сколько и у Дэрила. А еще больше – провокации, потому что охотник тут же неосознанно кидается исполнять слова, ведомый беспокойством в той же степени, что и вредностью.       – Господи, чем ты думал? – Дэрил подается вперед и придерживает Пола за талию, опасаясь, как бы ноги окончательно его не подвели. Нет, чем только думал Леви, когда оставлял его одного? Пола никогда – никогда! – нельзя оставлять без присмотра. Особенно, когда он вынужден лежать и бездельничать. Потому что Пол, блять, не умеет этого делать!       Дэрил не знает, как поддержать Пола, не причинив ему еще больше боли. Он даже на руки не может его взять, ведь лестница и для него одного слишком узкая. Дэрил бормочет извинения под нос, перекидывая правую руку Пола через свое плечо, немного меняя прежнюю позицию, и аккуратно прижимает его к себе, держа руку ниже поврежденных ребер, хотя он не имеет ни малейшего понятия о том, к какому участку его тела может прикоснуться, не рискуя вызвать очередной приступ страданий.       - Дэрил! Дэрил, подожди!       - Я же велел тебе сидеть тихо, – Дэрил бросает раздраженный взгляд на Генри, окликнувшего его.       - Она просто девочка… - из его уст это звучит не так убедительно и имеет обратный эффект идентичным словам Пола. Вероятно потому, что Генри понятия не имеет о том, на что эта девочка способна. Он видел перед собой невинное перепуганное создание, а Дэрил видел истекающего кровью Пола, лежащего на кладбищенской земле.       - Ты хотел знать, где твое место? Прямо там, где ты сейчас. И так будет до тех пор, пока у тебя мозгов не прибавится, - пока он не научится не вмешиваться туда, куда не просят, и понимать, когда ему врут. Как бы ни было жаль эту девочку, как бы сложно не давалось видеть ее слезы, но она не сказала фактически ни слова правды даже после того, как перед ней замаячила перспектива отправиться на тот свет.       Дэрил игнорирует попытки Генри обратить на себя его внимание, сосредоточившись лишь на том, как максимально осторожно, но быстро вывести Пола из подвала, а затем вернуть обратно в кровать. Им приходится двигаться боком, чтобы не задевать неровные стены, и Дэрил вздрагивает каждый раз, как слышит очередной тяжелый вздох или сдерживаемый стон боли со стороны Пола. Зачем он вообще сунулся в этот подвал?       Они выбираются наружу и, к счастью, не обнаруживают на пороге подвала дивизию обеспокоенных его здоровьем, желающих точно так же отчитать Пола, как и Дэрил.       - Если ты стремишься поскорее расстаться с жизнью, то так бы и сказал, я бы тогда меньше волновался. - Дэрил подводит Пола к ящику, на котором до этого сидел сам, давая ему несколько минут на передышку и восстановление дыхания. Пол садится скорее из желания подольше побыть вне полутемного помещения трейлера, чем из желания отдохнуть. Он предпочел бы сидеть на скамейке до самого вечера, вдали от аппаратов, которые заставляют его чувствовать себя изувеченным и больным.       - Кому ты врешь, - хмыкает Пол. Они оба знают, что Дэрил не смог бы не волноваться, он всего лишь бросил реплику, чтобы укорить его в беспечности к собственному здоровью.       – Тебе вырезали кусок ебаного легкого, понимаешь? Твой максимум сейчас – переползать из одного края кровати к другому, - Дэрил нервно взъерошивает волосы, расхаживая перед Полом туда обратно.       Пол закатывает глаза – да, он в курсе своего состояния, но он чувствует в себе достаточно сил, чтобы немного прогуляться, но этого, возможно, не объяснить остальным, кто чувствует ответственность за его жизнь.       – А если бы ты упал с лестницы? – Дэрил замирает, испуганно глядя на Пола. С одной стороны, Дэрилу хочется смеяться, а с другой – плакать. Потому что было бы чертовски тупо пережить нападение и сложнейшую в таких условиях операцию, а умереть, свернув себе шею только потому, что ему вдруг захотелось пройтись практически сразу после того, как он пришел в себя. И чертовски в стиле Пола.       - Если бы упал… то ты бы меня поймал, разве нет? – усмехается Пол, поднимая голову и щурясь, поглядывая на Дэрила.       - Конечно, - серьезно отвечает Дэрил, поджав губы, а внутри все продолжает гореть и вздрагивать, будто следом за той фразой-иглой в его грудную клетку вонзился стилет. Конечно, он поймал бы. И ни за что не перестал бы волноваться и пытаться спасти жизнь Пола. Все это было выше его сил. Дэрил чувствовал себя разбитым, по самые уши погрязшим в неуверенности и предположениях, о которых не мог никому рассказать. О которых и Полу знать не стоило. – Не могу же я доверить какой-то лестнице шею тебе сворачивать, а то ведь знаешь, как говорят? Хочешь сделать хорошо – сделай сам.       Пол вдруг смеется в ответ и чувствует, как становится легко. Этот бессмысленный разговор до боли напоминает их старые перепалки после каждого случая, когда Пол сломя голову бросался в самую гущу событий, рискуя сократить свою жизнь на десяток-другой лет, а Дэрил после отчитывал его за беспечность, проклиная и угрожая решить этот вопрос быстрее и, так уж и быть, менее болезненно. Пол бы продолжил шутливую перепалку, но у него элементарно нет сил что-либо выдумывать. Его все еще трясет внутри, словно на улице дикий холод, Пол хочет обхватить себя руками и сжаться в комок. Он понимает, что так организм напоминает о пережитом стрессе, а не то, что он опасается непредсказуемой реакции Дэрила. За совместные годы он научился его читать и даже мысли не хочет допускать, что может наивно верить, что Дэрил к нему все еще неравнодушен в хорошем смысле. Симпатия между ними всегда проявлялась в виде укоров и шуток.       Дэрил не понимает, как должен себя вести. Никаких колких комментариев и возмущений, украдкой брошенных взглядов, упрямо поджатых губ… Он не знает, чего ждет от него Пол. Поэтому начинает злиться, как и каждый раз, когда находился в растерянности. Пол вел себя так, словно ничего не произошло, а Дэрил чувствовал себя идиотом, нафантазировавшим несуществующие проблемы. Он бывал жесток по отношению к самому себе, но не до такой степени, чтоб надумать тот вечерний разговор, когда Пол отвернулся от него и ушел, а значит, существовала реальная причина, из-за которой он оказался в лесу. Нынешнее поведение Пола могло диктоваться медикаментами, которыми он был напичкан по самую макушку, шоком, подталкивающим его находиться ближе к чему-то привычному, чем, возможно, мог являться Дэрил. Сейчас он не был уверен ни в чем, кроме одного – чувства невозможно выключить или избавиться от них, не оставив и следа, сколько бы времени не прошло, и если он это понимал, то Пол, наверняка, тоже.       Месяц ощутимо прошелся по ним обоим своими ботинками с толстой подошвой, помог залечить мелкие раны и… понять, что разлука все чувства только усугубила, словно при возвращении все эмоции соединились с теми, нерастраченными за месяц, и тем самым усилились, ударяя в солнечное сплетение. Пол чувствует лишь теплоту, глядя на Дэрила. Что бы ни говорил – действия и тремор выдают его чувства с головой. И эту любовь не стереть никакой обидой, если она в принципе существует. Почему-то Полу кажется, что даже если Дэрил и пытался на него злиться, у него не вышло.       - Дэрил… пожалуйста, не срывайся на ней больше, - тихо просит Пол, повернув голову в сторону подвала, - она совсем не виновата. Не она меня заколола. – Он знает, что Дэрил послушается, особенно если их мысли на этот счет совпадают. Пол никак не может винить девочку в произошедшем, даже если когда-то и держала нож в руках, пытаясь защититься и отбиться. Она, как и все в этом мире, пыталась выжить. Она не помнит другого мира, взращенная в диких условиях, жертва новой системы, которая заставляет показывать зубы, лишь бы не отправиться на съедение другим плотоядным тварям. Она не знает, что есть другой выход и возможность не прятаться под масками.       - Я больше не могу добраться до того, кто это с тобой сделал, - и Дэрил жалеет о том, что просто пристрелил его, как какого-то ходячего, а не вскрыл и выпотрошил по живому, слушая вопли и мольбы о пощаде, превращающие каждого убежденного «мертвеца» в обычного человека, которому не хочется умирать и присоединяться к своим «защитникам».       – Она единственная, кто может хоть что-то рассказать о том, где находится их лагерь. И она врет, - Дэрил раздраженно сплевывает под ноги, – она сказала, что ее группа все равно убила бы нас. Рано или поздно, - поэтому им придется убить их раньше. «Либо мы, либо они». Только Полу об этом он говорить не собирался. Во-первых, он бы все равно постарался остановить его и прибегнуть к своему методу решения конфликтов – переговорам. Которые не сработали бы, потому что мертвецы не ведут светских бесед. А во-вторых, он все равно не будет принимать в этом участия, потому что останется в Хиллтопе и займется выздоровлением, а не решением проблем за стенами. Практически все, что происходит снаружи, это его, Дэрила, дело.       - Она расскажет, - Пол понижает голос до шепота, чтобы его слова не дошли до не тех ушей, - но если твой метод не дал результата, может, попробуешь мой? – он поднимает брови, с надеждой глядя на Дэрила. Пол не уверен, что тот его сейчас послушает, но, может, позже переосмыслит и воспользуется советом. Пол знает, что его в подвал больше не пустят ни под каким предлогом да и вообще не спустят глаз, как только доведут до постели. Может, даже дверь трейлера запрут, чтобы навязчивые идеи не мешали выздоравливать в горизонтальном положении. Он не собирался пытаться, Дэрил уже взялся за пленницу, как хищник, который не выпустит свою добычу из зубов. - Однажды она заговорит.       Но на построение контакта нужно время и дать девочке для начала успокоиться – своими действиями Дэрил, возможно, еще больше ее отвернул от сотрудничества, и на самом деле ее можно дожать, приложив еще немного сил… но Дэрил знает, что Пол отвергает такие методы. И вообще, разве он не глава поселения, черт побери, которого все обязаны слушаться?       - У нас нет времени ждать этого «однажды», - Дэрил раздраженно дергает плечом, бросая взгляд на дверь подвала.       Пол молчит и не протестует. Неприятное ощущение настойчиво скреблось в груди, предчувствуя надвигающуюся беду. Они уже вступили в конфликт с этой группой, когда те напали на них и ранили Пола, а они, в отместку, убили их людей и забрали с собой девчонку. На этот раз буря не обойдет стороной. Она никогда не обходит. Этот маскарад ублюдков нагрянет в Хиллтоп или Александрию, или даже Королевство, которое пока не подозревает об угрозе, рано или поздно, и они должны быть к этому готовы. Узнать максимально много о том, чего следует ожидать, если не выйдет добраться до них раньше. Но Пол не в состоянии решать такие задачи, ему ничего толком не рассказывают и не расскажут, отправляя на заслуженный отдых. Он знает, что что-то происходит, но ему придется смириться и попытаться думать только о том, что ему позволено – видимо, как не сдохнуть, перемещаясь по медицинскому трейлеру.       Пол поднимается с ящика, и Дэрил ожидаемо стремится ему помочь, протягивая руку, но Пол не хочет в трейлер. Не так скоро. Они снова совсем близко, касаются друг друга, но, может, в этот раз обойдется без нарушения дыхания. Пол разворачивается к Дэрилу, протягивая правую, здоровую руку, чтобы убрать непослушную прядь, вечно закрывающую ему глаза. На щеке виден шрам – остаток напоминания о том злополучном вечере, оставившем также отметку и на его боку. Пол проводит по шраму подушечкой пальца, и Дэрил практически чувствует разряд тока.       - Прости, - хмурится и шепчет Пол.       За все, что случилось после. И за то, как эта отметина была получена. На него эхом накатывают воспоминания жуткого вечера и ночи, а также всех следующих, когда ему казалось, что он задохнется в подушку.       - И не уходи. Пожалуйста. Ты нужен мне здесь, - Пол никогда не мог врать и больше не попытается этого делать даже самому себе. Потому что не выйдет. Озвучивать свои желания оказывается так просто, глядя в эти голубые глаза, по-особенному устремленные на него еще с первой встречи. Пол не хочет, чтобы Дэрил уходил, он помнит слова Мэгги, что тому нужна причина для того, чтобы остаться. И она на самом деле есть, и не прекращала существовать ни на секунду.       - Почему? – Дэрил непонимающе хмурится, не зная, за что Пол просит у него прощения, если он не сделал ничего плохого. И почему хочет, чтобы он остался. Зачем Дэрил нужен ему здесь, если у него и так есть все? Но Пол не отвечает, вместо этого прижимаясь к его губам, зажмурившись изо всех сил, словно боится, что Дэрил может его оттолкнуть. Не сможет.       Пол больше не собирается упускать ни одного мгновения, которое они могут провести вместе, он бесконечно жалеет о разлуке и том, что ему потребовалось время, чтобы лишний раз убедиться – не выйдет быть в безопасности, даже отдалившись. Любовь – это риск, во всех смыслах. И лучше ярко светить одну секунду, чем не гореть вечность. Даже если кто-то случайно заметит их – плевать, Дэрил давно учил его смелости.       Дэрил застывает в растерянности, выжидая несколько секунд, спустя которые Пол должен был отпрянуть, сказать, что не имеет в виду ничего такого, а этот поцелуй – простая реакция на стресс. Но он не отстраняется, а наоборот, цепляется за его плечо, когда Дэрил находит в себе смелость ответить ему. Пол нервно усмехается, почувствовав взаимное движение губ, целует горячее, крепче. Дэрил придерживает его за талию одной рукой, прекрасно понимая, с каким трудом ему удается стоять – у Дэрила самого ноги подкашиваются, - и касается другой ладонью его щеки. Пытается максимально ощущать происходящее, убедиться, что это реальность, а не очередное видение. Пол хотел бы, чтобы сердце так не билось, чтобы не портило момент, но ему нужен перерыв, несколько глотков воздуха.       Пол опускает голову, утыкаясь лицом в плечо Дэрила и пытаясь отдышаться, а тот неуверенно кладет руку на его затылок, приглаживая волосы. Судьба редко когда дает вторые шансы и сейчас сделала это не для того, чтобы Пол скрывал свои чувства. Ему хочется быть эгоистом, брать все, от чего он отказывался по тем или иным причинам, что прежде боялся сделать, но отчаянно хотел. Хотя его все равно потряхивает то ли от нервов, то ли от радости. Он чувствовал – он знал, - что вернет все на свои места, что снова будет с Дэрилом. Полу кажется, что вряд ли он когда-либо был счастливее, чем в этот момент. И хочется смеяться от облегчения, оттого, как легко надуманная проблема откинута в сторону, оттого, как теперь спокойно внутри, и все встало на свои места. Но ему на глаза наворачиваются проклятые слезы – результат сдавших нервов, всех тех эмоций, что решили накинуться и отыграться на нем. Пол кутается в объятиях, растворяясь в прикосновениях, улыбаясь в рубашку, пропитанную запахом мускуса и леса. И эти нотки его шампуня… они настолько привычны, что даже через год он вспомнит их.       - Мы можем… поговорить? – сглатывая, говорит Пол, шумно вдыхая и стараясь не дать предательским каплям скользнуть по щекам. Пол знает, как отвратительна эта фраза, но она предвещает только хорошее. Потому что ему нужно все рассказать, все объяснить, но он не знает как. – Вечером. Я… попробую все сформулировать… прости, - его бормотание сбивается, хотя и так не было связным, - меня сейчас Леви хватится. Делает обед… Аарон уезжает. А я бы душ принял, но, кажется, мне нельзя.       Дэрил слушает сбивчивое бормотание, находясь в странном состоянии шока и воодушевления, теряется в нем, лишь спустя минуту понимая, что от него, скорее всего, ждут ответа.       - Нет… нет, в душ тебе пока нельзя, - спохватившись, добавляет он, опасаясь, что Пол мог принять первую часть его ответа на счет будущего разговора. – Мы поговорим. Обязательно, - хотя Дэрил предпочел бы сделать это здесь и сейчас, а не вечером, зная, что время будет тянуться для него, как чертова смола. Если Полу оно необходимо для того, чтобы собрать мысли в единое целое, то Дэрил боялся окончательно растерять все оставшиеся. – Но тебе нужно поесть и отдохнуть, - он приподнимает лицо Пола и хмурится, замечая застывшие в его глазах слезы. От одного этого вида на сердце становится тяжело – Дэрилу невыносимо смотреть на то, как плачут дорогие ему люди. А если он еще и становится причиной их слез, это его убивает. Он тихо шикает, словно успокаивает маленького ребенка, стирая большим пальцем покатившуюся по щеке прозрачную каплю.       - Я четверо суток спал, и ты предлагаешь мне еще отдыхать? – усмехается Пол, шумно втягивая носом воздух. Он хочет сказать еще что-то, но мысль обрывает раздавшийся из-за спины голос Леви.       - Какого черта?       Они поворачивается к другу, ожидаемо недовольному побегом и стоящему со скрещенными на груди руками. Дэрил нервно облизывает губы, ожидая сцены ревности или чего-то вроде, только сейчас начиная понимать, что все это время они фактически стояли посреди поселения, не обращая внимания на людей вокруг.       – Я же просил тебя никуда не уходить. Сложно было меня подождать? – Леви продолжает ворчать себе под нос что-то о каком-то компоте и том, в каком месте у Пола находится мотор, не дающий покоя ни ему, ни окружающим, махнув на них рукой и повернувшись к Аарону, успевшему уже оседлать лошадь и прикрепить к седлу свою сумку с вещами и провизией на день.       - Только не говори, что ты собирался меня донести. У меня нет куска легкого, а не ног, - качает головой Пол и вздыхает, признавая свою вину, - прости. – Леви получит нагоняй от Энид, которая наверняка оставила его следить за другом.       Леви фактически повторяет выражение лица Дэрила – смесь недовольства и беспокойства. Неважно, куска чего у него сейчас нет. Как бы не храбрился и не держался Пол, но он не должен был открещиваться от заботы о себе. Он заслуживал ее, черт возьми.       Дэрил помогает Полу добраться вместе со всеми до ворот, чтобы проводить Аарона, не обращая внимания на его попытки убедить, что он вполне способен дойти самостоятельно. Может, так и есть, но Дэрилу категорически не хочется выпускать Пола из своих рук, пока у него есть для этого весомое оправдание.       - Надеюсь, в следующий раз мы снова встретимся при более удачных обстоятельствах, - Дэрил чувствует укол вины за то, что не смог уделить достаточно времени другу, хотя они в последний раз виделись так чертовски давно. Он упустил все возможности пообщаться со старыми друзьями, о которых за последние годы слышал лишь короткие новости, пересказываемые ему Полом после каждой их тренировки с Аароном.       - Мишонн раскрыла нашу авантюру с тренировками и знает, что я смогу уехать, когда захочу, а она даже не будет в курсе, - Аарон смеется – выходило ведь у него проворачивать это последние несколько лет. – Поэтому не думаю, что она начнет вставлять палки в колеса, когда мне захочется проведать своих друзей.       Они неловко умолкают на несколько секунд, переглядываясь и не зная, как попрощаться – им есть о чем поговорить и, главное, хочется. Но время против них, и Аарону нужно добраться до Александрии до темноты.       - Юджин спрашивал, что сделать для тебя, - произносит он, повернувшись к Иисусу, - чувствует себя виноватым… и обязанным.       Тот с улыбкой качает головой, показывая, что никто ему ничего не должен, прикусывает губу и косится в сторону Дэрила. Если Юджин хочет ему отплатить, то у него есть идея.       - Пусть тогда снова займется производством бензина.       Все давно приловчились и привыкли ездить верхом или использовать повозки, сократив до минимума поездки на автомобилях, которые не только создавали много шума, но и фактически истощили ресурс бензина в округе, став практически бесполезными, и только Дэрил упорно продолжал ездить на своем мотоцикле при каждой удобной возможности, так что несложно было догадаться, для кого именно Пол попросил о такой услуге.       Аарон кивает, с улыбкой поглядывая на него и переводя взгляд на Дэрила, чья крепкая хватка на талии Пола означала, что его близкие между собой объяснились.       - А что с пленницей?       Пол спешит ответить, пока Дэрил не решил взять ситуацию в свои руки и не перефразировать его версию более грубым образом.       - Мы узнаем у нее, с кем имеем дело, а дальше будем действовать по обстоятельствам. И сообщим всем, если что-то выясним. Я пришлю в Александрию письмо. А пока – будьте начеку. – Ему не хочется намекать на близкую войну, когда и внутренних проблем у каждого поселения достаточно. Они разберутся с пленницей, а дальше станет видно, стоит ли поднимать всеобщую суматоху.       Пол не раз говорил о том, что не желает становиться главой поселения, и Дэрил прекрасно знал, почему и поддерживал Пола в его нежелании постоянно находиться взаперти – ответственность утомляла, выкручивала нервы, вызывала желание сбежать, - но Мэгги сделала правильный выбор, когда решила передать свои полномочия Полу. Он только выбрался из постели, едва ли успев оклематься после полученной травмы и пережитой операции, но уже начал вникать в происходящее, давал советы и распоряжения, прокручивал в мыслях план действий. Пол так хотел отдохнуть от своей работы, что даже не заметил, как начал ее выполнять, хотя имел полное право даже не пытаться задумываться о делах.       - Береги себя, - Дэрил хлопает Аарона по плечу, отступая в сторону, чтобы дать возможность остальным попрощаться. Он волнуется, как бы за этот день пути с другом ничего не случилось, а то ведь они даже не узнают об этом в ближайшее время и не смогут вовремя прийти на помощь. В Александрии подумают, что он решил остаться в Хиллтопе, а они здесь будут думать, что он благополучно добрался домой, ведь из соседнего поселения давно не приходит никаких вестей.       Пол сжимает губы и тяжело дышит, подавляя подступающий приступ удушья, и переглядывается с Леви, который тоже погрустнел из-за вынужденного расставания и нервно потирает локоть. Аарон, обнимая Пола, желает ему поскорее выздороветь, а затем обнимает и Леви.       - Ты приедешь на ярмарку? – спрашивает Леви, и тон его голоса выдает неравнодушие к ответу.       - Я не уверен… - вздыхает Аарон, качая головой.       - Все равно буду надеяться, что мы увидимся там, - Леви бросает грустную улыбку напоследок, прежде чем неловко отступает в сторону. Аарон взбирается на лошадь, и друзья провожают его, глядя вслед, пока он не скрывается из виду за воротами.       Пол не спорит, когда его ведут в медицинский трейлер, и замечает осуждающий взгляд Тары, вышедшей из дома с зажатой под мышкой папкой. Теперь все обязанности возложены на нее, как, черт, он и хотел. Полу становится совестно, несмотря на то, что у него есть оправдания для бессрочного отпуска от обязанностей лидера. Пол смотрит на Дэрила долгим взглядом, в котором читается ожидание вечера, но ничего не говорит – им прежде не нужны были слова, чтобы понимать друг друга.       Дэрил не хочет выпускать его из рук и уходить, вопреки просьбе подождать до вечера. Полу необходимо сформулировать свои мысли, подобрать слова, а он своим присутствием вряд ли поможет в этом. Дэрил ждет и боится предстоящего разговора, не представляя, о чем пойдет речь, но действия Пола располагают к благоприятному исходу. Если только не предшествуют очередному прощанию.       Дэрил заставляет себя отступить назад, отойти от двери трейлера, разрывая зрительный контакт с Полом, оставив его на попечение Леви. Дэрил все больше думал о том, что он мог ошибиться в своих выводах, решив, будто причиной их с Полом расставания стало именно появление его старого друга. Леви беспокоился о нем – и это нормально, - но не выказывал никакого недовольства из-за того, что Дэрил постоянно находился рядом, и ни слова не сказал по поводу наверняка увиденного им поцелуя. Кажется, его больше расстроил отъезд Аарона, чем то, что происходило у него под носом.       Расставание на несколько часов - как горькое лекарство, застрявшее в горле – нельзя выплевывать, нужно всего лишь чем-нибудь запить. В данном случае – разговором наедине, которого Пол так ждал и одновременно опасался. Ему хотелось все разложить по полкам в алфавитном порядке, с предельной скрупулезностью подобрать слово за словом, чтобы все объяснить Дэрилу и вымолить прощение. У него есть связка из пяти самых важных, которые подходят лишь для самого конца, но к ним разговор еще придется как-то подвести.