you don't belong here

      Дэрил слабо представляет себе то, что собирается делать, как именно и что он будет говорить, но все примерно складывается воедино, когда ему на глаза попадается охапка веток, перетянутых веревкой. Никто не расстроится, если он позаимствует один прут, а кто-то даже порадуется, если заметит то, как он спускается с ним в подвал к девчонке.       Дэрил переводит дыхание, спускаясь вниз по ступенькам. Разговор едва ли выйдет легким, а его последствия могут оказаться любыми, но попробовать все равно стоит.       - Знаешь, некоторым отцам только повод дай, чтобы выбить всю дурь из своих детей, - он специально прямо не смотрит на Лидию, но боковым зрением замечает, как она реагирует на его действия. Дэрил же не делает ничего особенного – просто обламывает ветки на березовом пруте. Он прекрасно помнит, с каким свистом береза рассекает воздух, когда летит прямо на голову. Или руки. Или спину. Куда придется. А ветки только мешают и всего лишь царапают кожу – с ними результат выходит совершенно иной. Не такой, который нужно.       – Может, когда они пьяны. Или когда не могут напиться. Ремня вполне достаточно, но этим уродам подойдет все, что попадется под руку, - будь то пустая бутылка из-под пива, пепельница или деревяшка. Может, какие-нибудь инструменты, которыми особенно страшно получить удар по голове из-за риска больше не подняться на ноги. – Березовый прут особенно хорош, - ему ли не знать. – Твой отец похож на таких отцов. Кроме той части, где он поет, когда тебе страшно, - единственное, что мог исполнить его отец, были похабные песни, да и те он орал на всю округу вместе со своими пьяными дружками ради того, чтобы досадить соседям, но никак не для успокоения своих детей. На детей ему было насрать вплоть до того момента, пока ему не хотелось почесать кулаки. – Тем отцам нравится, когда ты напуган. Дело в том, что это единственная часть твоей истории, которая не звучит, как полный бред.       Он останавливается у решетки, поглядывая на Лидию, чей взгляд застыл на ветке в его руках. В отблесках огня, отражающегося в ее глазах, словно вспыхивают адские воспоминания.       - Ты точно знала, что это, когда я спустился. Шрамы и синяки на твоих руках оттого, что тебя били. Так что позволь спросить, если твой отец мертв, кто тебе их оставил? – он, конечно, вполне мог вернуться с того света, но уже вряд ли был бы способен на то, чтобы додуматься взять в руки прут или что-нибудь еще.       - Моя мама, - произносит она, вдруг не решив врать. История Лидии резко переворачивается на сто восемьдесят градусов, и все наконец-то встает на свои места. Отец пытался ее защитить, а мать его убила. Она – вовсе не беззащитная женщина, которой Лидия ее называла.       - Где она?       - Лучше тебе не знать, - и вряд ли Лидия говорит это потому, что хочет защитить ее от него.       - Где она? Где ваш лагерь? Почему ты ее защищаешь, а? Тебе здесь безопаснее, - по крайней мере за решеткой. Люди в поселении вряд ли станут ее жалеть. Так же, как и мертвецы, ошивающиеся за стенами. Но с ними ей хотя бы удалось на какое-то время слиться.       - Это место нереальное. Мир изменился, а вы ведете себя так, будто сможете что-то вернуть. Моя мама бродит с мертвецами. Это их мир, а нам лишь приходится жить в нем. И у моей мамы была причина сделать это, - Лидия задирает рукав кофты, демонстрируя исполосованное шрамами предплечье.       Дэрил знает, насколько это больно. Знает, как долго могут заживать такие раны – особенно, если их не обрабатывать, - и не понимает, почему Лидию устраивает подобное расположение вещей. Будто она заслуживала того, чтобы оказаться покалеченной собственной матерью. Ни один ребенок не заслуживает, какие бы проступки в глазах родителей он не совершил.       - Твоя мама бьет тебя, потому что любит? Это херня!       - Нет, не херня. Будешь мягким, и люди погибнут.       Лидия тихо рассказывает, как все обстояло на самом деле, как она встала ночью и чуть не попалась в зубы только что обратившемуся человеку, а отец кинулся ее спасать. Любой адекватный родитель бросился бы на защиту своего ребенка, вопреки всему. Даже вопреки смерти.       - Ты была всего лишь маленькой девочкой. Это не твоя вина, - Дэрил прижимается к решетке, не сводя с девочки сочувствующего взгляда. В пять-шесть лет дети еще и не понимают толком, что они делают. Не знают, почему от чего-то необходимо держаться подальше, пока это что-то не отпугнет или не причинит боль. Дети учатся на своих ошибках, проверяют все на практике, но в новом мире такая практика может дорого обойтись.       - Я была глупой и заслуживала смерти. Но мой отец был мягким, и поэтому он умер.       Дэрила передергивает от того, с какой уверенностью Лидия говорит об этом. Насколько глубоко данная мысль засела в ее голове. Как долго и упорно ее мать вбивала – буквально – в нее это дерьмо.       - А что ему оставалось делать? Смотреть, как его малышку кусают?       Он нашел достаточно общего с этой девочкой, как и хотел Пол, но и она почувствовала в нем нечто похожее, и попыталась вытащить это наружу, только у нее не вышло. Лидия говорит, что он не похож на людей в этом поселении. Да, может, он и жесткий, приспособленный к выживанию в новом мире лучше многих, вот только его никогда не выходило согнуть. Только сломать. Много раз. Бесконечное множество раз. Почти превратить в бессмысленное крошево, продолжающее барахтаться в этой жизни, как в яме с дерьмом.       - Эй, - она вцепляется пальцами в решетку, когда Дэрил встает и направляется к выходу, - я рассказала тебе, что случилось со мной. Расскажи, что случилось с тобой.       Дэрил замирает лишь на мгновение, чуть повернув голову. О чем он мог ей рассказать? О том, что такое действительно иметь отца-мудака, который и пальцем бы не пошевелил, если бы ему угрожала опасность? О том, чего стоит приучить себя к другой жизни, когда кажется, будто проще просто плыть по течению? Она и сама поймет это со временем. Если захочет хотя бы попытаться понять. Дэрил игнорирует крики в спину, молча покидая подвал. Ему нужно поговорить с Полом. Хотя бы просто посидеть рядом с ним, чтобы успокоиться и унять злость, всколыхнувшуюся от разговора с Лидией. Ни один ребенок не должен думать, будто жестокое обращение родителей к нему – это нормально, будто он заслуживает этого.       - Лучше скажи мне, кто такой Люк, - Пол поворачивается к Леви, думая, что лучше обсуждать вещи поважнее, чем его влюбленность. – Он был с новичками. Что случилось? Не держите меня за идиота, я все заметил.       Леви плотно сжимает губы, не желая отвечать. Но ему никто не давал указании молчать, а еще друг наседает, требуя ответа. Иисус – все-таки лидер общины и обязан знать обо всем случившемся, а неизвестность может только накрутить его еще больше.       - Если ты вскочишь прямо сейчас, я привяжу тебя к постели, - наконец, произносит Леви, кусая губы и все-таки сдаваясь под пристальным взглядом Пола. Хотя знает, что связыванием его уж точно не напугать, – он… отправился с Олденом за стены, они так и не вернулись.       Пол чуть не хлопает себя по лбу, вспоминая, что сам дал разрешение на отправку группы за металлоломом, еще не предполагая, что за стенами стало опаснее, чем прежде. Четыре дня, пока он лежал без сознания, напрочь выветрили все дела у него из головы. Прошлые, будущие, текущие. И окружающие люди взяли на себя все его обязанности, оградив от лишних беспокойств.       - Тара уже сделала все, что в ее силах, да, - вздыхает Пол, с прискорбием подтверждая, что у него нет идей, каким образом они могут найти потерявшихся членов общины. А затем вскидывает голову, пораженный ужасной мыслью, - почему мы отпустили Аарона одного?!       Кажется, ему кусок больше в горло не полезет до самого утра. Глаза Леви округляются, и он приоткрывает рот, тоже распереживавшись за товарища.       - Он уже должен был добраться, так что мне нет смысла за ним ехать, - он качает головой, пытаясь трезво анализировать ситуацию и придумать решения, которые избавят их от беспокойств, - но только скажи – я поеду и проверю. Только отметь мне на карте направление.       - Нет. Рисковать еще и тобой я не могу, - Пол пытается взять себя в руки, чтобы не пришлось срочно отправляться в медицинский трейлер и прибегать к помощи аппарата ИВЛ. Нужно мыслить рационально, чтобы не поддаться бессмысленной панике. Он вылавливает из памяти факты, сопоставляя их. – Так… та группа в масках была в другой стороне… если они говорили что-то о территории, то Аарон не мог на них набрести. И… мы убили некоторых. Разве может быть много людей, двинутых настолько, чтобы носить кожу мертвецов? – Пол с надеждой смотрит на Леви, ожидая наивное подтверждение своим словам. Ему хочется просто услышать это, даже если в глубине души он знает – землю и раньше топтало повальное количество мразей.       - Ты обучил Аарона драться. Он обставит любого, - друг сжимает его запястье, пытаясь успокоить, и Пол кивает в ответ. Аарон не будет колебаться, едва появится угроза его жизни, тем более – он на лошади может оторваться от любой погони. Если весомые основания считать, что нет причин для беспокойств, но это все равно не успокоит до конца, пока они не увидятся или не получат письмо.       Возможно, к счастью, но к ним подходит Тэмми Роуз, спрашивая о самочувствии Иисуса и говоря, что рада его спасению. Ему приходится лгать, чтобы успокоить женщину, которая говорит, что люди хотят правосудия и требуют разобраться с пленницей.       - Не она мне навредила, - твердо говорит Иисус, - поэтому я прошу оставить девочку в покое. Я держу ситуацию под контролем.       Хотя это совсем не так, и Иисус чувствует, как способность управлять общиной, ухватившись за его прежнее нежелание заниматься этой работой, медленно берет верх. Но он должен сохранить порядок, должен обезопасить всех. Иисус не знает, что предпринять, кроме того, чтобы ждать. Может, стоит еще раз попытать удачу с Лидией, наконец разговорить ее, понять, насколько серьезная над ними нависла опасность. Нельзя волновать жителей поселения непроверенной информацией, а еще эта ярмарка… но на нее люди поедут группами и будут в большей безопасности, чем были они трое, заблудившись в лесу и на кладбище.       Они еще некоторое время болтают с Леви, пока тот не отправляется мыть посуду и кормить Пса, наворачивавшего круги около них и так и не получившего объедков с тарелки. Пол остается наблюдать за жизнью общины, сидя на качелях, решая дождаться Дэрила, прежде чем идти в трейлер, чтобы не торчать в четырех стенах в одиночестве вместе с книгой – у него еще будет куча времени на чтение, когда погода испортится. Но ждать долго не приходится, Пол слышит голос Дэрила, а затем Генри, и поворачивает голову, став свидетелем не очень тактичного разговора, а точнее – брошенных в спину охотника упреков.       - Эй, куда ты идешь?!       Дэрил матерится сквозь зубы – не сложно догадаться, что засранец подслушивал так же, как это делали они.       - С девчонкой покончено. Пустая трата времени. Теперь она – проблема Тары, - пока Лидия не переступит через свои убеждения, не разрушит стену, выстроенную вокруг нее ее матерью, она не скажет ничего полезного.       - Что с ней будет? Тебя что, тоже били?       Дэрил застывает на полпути, видя, как Пол смотрит в их сторону.       Пол хмурится. «Тоже»? Что значит это «тоже били?». Он знает, что Генри порет чушь – Дэрил бы не ударил ребенка. Но не вмешивается, нервно облизывая губы и дожидаясь момента, когда сможет обо всем спросить.       – Однажды я слышал, как отец спросил у мамы, почему она стрижет свои волосы так коротко. Она сказала, что когда они были длинные, ее первый муж хватался за них, когда она пыталась сбежать. Он тянул и бил ее головой о стену. Так что однажды… она просто обрезала их, чтобы больше не позволять этого. Думаю, прошло много времени, прежде чем она снова почувствовала себя в безопасности.       Дэрил сжимает кулаки, вспоминая ублюдка, из-за которого Кэрол и Софии пришлось пройти через настоящий кошмар. Потом мир стал еще хуже, но хотя бы его в нем уже не было. Только Софию это не спасло. И в чем уж Генри точно был прав – на удивление, - Кэрол действительно понадобилось много времени, чтобы почувствовать себя в безопасности. Настолько, насколько это возможно.       – Иногда ты ведешь себя как тот мужик, который бьет людей головой о стены, но я не думаю, что ты такой же.       Дэрилу хочется огрызнуться. Сказать, что мелкий слишком уж много думает и возомнил себе невесть что, но прикусывает язык, сдерживая язвительные комментарии. Не хватало еще начать так же бросаться на детей, как это делают некоторые.       Пол видит, как сильно слова мальчишки задели Диксона – Генри неосознанно нашел самую болезненную точку и начал давить. Детское насилие – это открытая рана на всю жизнь. И ее лучше не трогать. Дэрил всегда пытается показать, что он жестче, чем на самом деле, чтобы не позволить кому-либо себя сломать. Но… Дэрил не навредил девочке, как могло показаться из-за подслушанного разговора. Полу не нужно спрашивать – он знает ответ.       - Не слушай, что говорят люди, - тихо отвечает Дэрил. Иногда он ведет себя намного хуже, чем те, кто способен ударить женщину головой о стену. Он не способен вызвать доверия. Тем более, он не способен вызвать его у ребенка, на которого набросился во время первого же разговора, поддавшись эмоциям и собственному ужасу от возможной потери самого дорогого ему человека. Но в Хиллтопе было минимум два человека, способных сделать это. Один выжидающе смотрел на него, рассчитывая услышать подробности их с Лидией разговора, а второй уже был в курсе всего и стоял рядом с ним.       - Я знаю, что люди Лидии ужасны, но это не значит, что и она такая же, - продолжает Генри, пытаясь чего-то от Дэрила добиться. Но такова человеческая природа: чем больше давишь – тем больше хочется противиться и поступать наоборот. – Но она просто напугана. Ты должен показать, что ей нечего бояться. Ты можешь это сделать. Только ты.       Дэрил не тот, кто способен избавить кого-либо от страха. Не маленькую девочку с кавардаком в голове, оставленным ее матерью. Он больше похож на то странное существо из сказки, загнанное в шкаф, боящееся солнечного света и внушающее ужас детям одним своим желанием выбраться из заточения хотя бы ночью. Генри думает, будто он знает все и обо всех, понимает причины и следствия поведения взрослых, разбирается во всем, не то, что глупые окружающие его здоровяки, прожившие уже не один десяток лет. Впрочем, как и все подростки, считающие, будто способны изменить мир парой слов, но их никто не слушает. И никто не объяснит ему, что начинать необходимо с малого, иначе можно запросто сломаться, водрузив на плечи слишком тяжелый груз, и разочароваться в дальнейшей жизни.       - Нет, только не я, - Дэрил поворачивается к мальчишке, не многозначительно кивая головой в сторону подвала. Из всех доступных вариантов, Генри заслужил в ее глазах больше доверия, чем он. В их возрасте Дэрил уж точно не доверял взрослым. Даже таким, как Пол, которые действительно хотели ему помочь. Ох, будто такие вообще были. У Лидии нет старшего брата, способного привести ее в чувство и вздернуть на ноги – даже руганью и подзатыльниками, - когда она спотыкается и падает. Зато есть «собрат по несчастью», пострадавший от необъяснимого желания опекуна подольше подержать его в заточении.       Пол догадывается, кто может прекрасно показать, что Лидии нечего бояться, а, главное, захочет. И это у него получится лучше, чем у Генри. Однако делать это нужно не прямо сейчас, но скоро, после того, как он узнает подробности разговора Дэрила и Лидии. Он поднимается на ноги, подхватывая плед, который принес ему Дэрил. Движения даются легче, чем прежде, но боль все равно прошивает плечо, стоит дернуть рукой. Он чувствует необходимость пойти и полежать, поговорить с Дэрилом наедине, чтобы разобраться хоть с чем-то – день совсем не радовал, одна плохая новость следовала за другой, словно он все еще застрял в ночном кошмаре. Пол протягивает руку, и Дэрил цепляется за нее как за спасательный круг.       - Пойдем… - Пол смотрит в сторону своего трейлера, а затем мнется и переводит взгляд на медицинский. Через несколько дней они переберутся в свою комнату, на просторную постель, хотя не получат полного уединения с наличием Леви на диване. Конечно, парень поймет с первого взгляда, но не очень хочется его дергать каждый раз, когда им захочется уединиться не только по причине, вызывающей на его лице ухмылку, но и для личного разговора, который может растянуться на часы. Это похоже на групповой дом, а также общежитие – но Пол привык. Они всегда найдут место в тишине. Сейчас это – медицинский трейлер, где кроме него пока нет других пострадавших.       Дэрил не оборачивается к Генри, оставшемуся за спиной, обдумывающему сказанные им слова, а лишь тихо ворчит на тему того, что Полу следовало дождаться его и никуда не спешить. Он продолжает придерживать Пола за руку, словно тот может свалиться в любой момент, пока они не добираются до трейлера.       Пол проходит к своей временной постели и берет с тумбочки флакон с обезболивающим – за целый день ноющая боль его порядком доконала.       - Ты узнал что-то, - произносит Пол, высыпая пару таблеток на ладонь и раздумывая о том, насколько сильно ему плохо и сколько стоит их принять, чтобы не злоупотребить, - расскажи мне.       Пол догадывается о том, какую именно общую деталь Дэрил смог отыскать между ними с девочкой, но ему нужны подробности и четкие ответы. Отбрехаться не выйдет никак, да и смысла в этом нет. Пол знает практически все о прошлом Дэрила – он единственный, кому вообще позволено знать.       Дэрил наполняет стакан водой, помогая Полу принять обезболивающее, а затем устроиться в постели. День прошел незаметно быстро, и на улице начали стекаться сумерки.       - Она все пытается узнать больше о нас, о поселении, - Дэрил присаживается на край кровати рядом с Полом и накрывает ладонью его руку. – Много говорит о своем прошлом. О том, почему она стала такой и почему считает свою жизнь правильной. Но она врет. Постоянно. Даже самой себе, - ему на ум внезапно приходит мысль о том, что, вероятно, Лидия хотела не столько узнать о нем, о его больных местах, сколько понять, наконец, себя и то, что произошло с ней на самом деле. Дэрил дал ей всего лишь несколько фраз, над которыми стоило поразмыслить, и если Лидия задумается об этом хоть на мгновение, то сможет найти несоответствия в том бреду, которым пичкала ее мать.       Включать свет совсем не хочется, и Пол в полумраке помещения рассматривает задумчивое и хмурое лицо Дэрила, проводя поврежденной рукой по его плечу. Едва заметная улыбка касается губ Пола – он любит, когда Дэрил говорит, хотя тема разговора не самая приятная. Он уже не помнит того времени, когда охотник угрюмо молчал, предпочитая кидать многозначительные взгляды – как острые ножи точно в цель. Теперь он всецело доверял и мог говорить обо всем, даже на самые личные темы, и они могли разобраться со всем вместе.       - В прошлый раз я заметил шрамы и синяки на ее руках, - Дэрил поджимает губы, поднимая взгляд на Пола. Ему не требуется объяснение того, как они могли появиться. – Лидия рассказывала Генри о том, каким ублюдком был ее отец, и что ее мать спасла их от него. Но ублюдки не поют своим детям песни, чтобы успокоить их, и не рискуют своей жизнью ради их спасения, - он пересказывает Полу то, что сказал самой Лидии. Но есть и то, о чем он умолчал, а теперь мог поделиться этим и, возможно, решить, что делать дальше, если Генри не сможет правильно сыграть свою роль. – Ее мамаша перекроила ей мозги до такой степени, что теперь она не может понять, что именно было правдой, а что – нет. Синяки совсем свежие. Она считает, что ее мать поступает правильно, делает ее сильной, когда, блять, калечит, - Дэрил повышает голос, срывается к концу, будучи не в состоянии говорить о подобных вещах спокойно.       Пол говорил ему когда-то, что шрамы сделали его сильным. Но не потому, что он перетерпел или пережил их появление, а потому, что прикладывал все силы для того, чтобы больше не позволить такому повториться. Может ли Дэрил оставить все как есть и вернуть ребенка ее матери, которая продолжит издеваться над ней и внушать, будто это в порядке вещей? Разве такой поступок не станет повторением его собственного прошлого? Только Лидии не к кому будет бежать после очередного воспитательного истязания.       - Она совсем маленькая. Сколько ей, тринадцать? – Пол с горечью смотрит на Дэрила, разделяя его чувства по отношению к произошедшему. Он слышит, как срывается голос охотника, ощущает, как дергаются нервы, и знает, что ненависть к тварям, носящим маски, только усиливается. – Она знает лишь то, что показала ей мать, она живет по установленным ею правилам. – Пол прикусывает губу, пытаясь подобрать слова. Он в детстве узнал, что существует другой, лучший мир, за пределами группового дома, поэтому всеми силами стремился выбраться и ждал совершеннолетия. Каждому из них в детстве пришлось крайне туго, но только Дэрил отчетливо помнит, с какой болью ремень рассекает плоть.       - От нее практически ничего не осталось, - когда голос Дэрила снова срывается от эмоций, Пол ловит его за руку, подавшись вперед, сжимая изо всех сил ладонь. Дэрил чувствует привкус горечи на языке, озвучив эту мысль, опустив голову. На самом деле, из общего у них с Лидией только родители-говноеды да шрамы на теле, как проявление их бесконечной любви. Но девочка не сопротивляется тому, что с ней происходит, как делал это в свое время он. Она не бежит, сверкая пятками, в противоположную сторону, а стремится вернуться обратно, пытается выпытать любую информацию, которую можно посчитать полезной, и которая станет для нее пропуском в прежнюю среду обитания. У нее нет ни своего мнения, ни представления о том, что хорошо, а что плохо – только вбитая в подкорку сознания информация о том, как надо. Но не как надо ей, а как надо матери.       - Эй. Она больше не со своей матерью, - убежденно говорит Пол, всматриваясь Дэрилу в глаза и стараясь вверить ему успокаивающие мысли. – Лидия к ней не вернется. – Они не отдадут девочку избивающей ее матери, придумавшей извращенные правила выживания в новом мире. Вовсе не травмы делают сильными, а близкие люди, вовремя успевшие подать руку и показать, ради чего стоит бороться. На мгновение Пола даже поражает догадка, что мать Лидии могла использовать и другие, гораздо более страшные методы в стремлении сделать ее сильной, ломающие психику на корню, а девочка принимала все как данность и не сопротивлялась. Он судорожно сглатывает, но не озвучивает свои мысли – Дэрилу об этом знать не стоит, иначе он прямо сейчас кинется поджигать лес, в котором могут бродить ублюдки в масках.       - Она захочет вернуться, - с этим иррациональным чувством Дэрил так же знаком. Когда всякий раз ползешь в родной дом к отцу, уже приготовившему ремень для теплого приветствия, только потому, что это твой отец, и ты чувствуешь себя обязанным перед ним. Непонятно за что. Может, за свое появление на свет. Потом, правда, проклинаешь его за то же самое.       - Судя по твоим словам, она хочет увидеть этот не знакомый ей мир. Узнать, что можно не бродить среди мертвецов, - безопасные места вроде Хиллтопа не встречаются на каждом шагу, и в утопию очень сложно поверить, но она существует. Они ее создали своими собственными руками, положив не только здоровье, но и жизни ради благополучия общества. - Лидия не глупая, она поймет, что мать ей врала, когда увидит все своими глазами. Но... нужно подумать, как это сделать, - следует быть осторожными и не показать врагам то, что может обернуться против Хиллтопа. Пол подумает об этом завтра и тогда же настойчиво укажет, что ему крайне необходимо поговорить с пленницей, что Дэрил теперь, вероятно, поймет и поможет организовать.       - Это не основная проблема, - качает головой Дэрил. Лидия и так знает, что можно жить иначе, и она сможет увидеть это, но этот мир внутри стен для неё покажется таким же чуждым, как и для каждого из живущих здесь перспектива напялить маску из кожи мертвеца и скитаться снаружи. – Ей придется адаптироваться, учиться жить заново, - Дэрил знает, насколько сложным может оказаться данный процесс. Ему понадобился не один год для того, чтобы научиться чувствовать себя частью чего-то – семьи, общины, общества, - но проблемы с социализацией у него возникали до сих пор.       - Мы не отдадим ее, - повторяет Пол, не удивившись своему такому стремительному решению. Они просто не могут позволить Лидии вернуться. – Мы научим ее. Покажем, что мир лучше, чем она думала. – Пол улыбается, глядя на Дэрила. Теперь ему еще больше хочется поговорить с девочкой, послушать, что она расскажет. Мир за последние годы изменился лишь внешне, внутри он все еще состоит из гнилых вещей. И если прежде ребенка могли забрать у жестоких родителей органы опеки, то теперь справедливость нужно вершить самим. Хотя попавшим в групповой дом не позавидуешь, немногие обретают счастье в приемной семье. Хиллтоп – одна большая и благополучная семья, готовая принять всех, кто нуждается в помощи.       Слышать от Пола такие уверенные слова в отношении девочки для Дэрила кажется странным. Словно он заведомо принял ее, взял под опеку, увидев всего раз в жизни и опираясь только на его суждения о ней. Но Дэрил не собирается спорить с ним, ставить под сомнение это его «мы», понимая, что, да, так и будет – они не отдадут, они научат всему, что будет необходимо, они покажут, что мир лучше. Осталось только отыскать к ней подход. Дэрил уверен, что у Пола с этим будет намного меньше проблем, чем у него.       Дэрил зарывается пальцами в волосы, приводя их в еще больший беспорядок, и переводит дыхание. До утра уже ничего нельзя сделать – только ждать результата действий Генри, какими бы они ни были. Он вновь поднимает взгляд на Пола и, немного сменив позу, опускает голову на его бедро. Дэрилу надоело копаться в чужих проблемах, решать их, нести ответственность за чужие действия. Будто никто больше не способен сделать это, кроме него. На данный момент у него одно желание – находиться рядом с Полом. Единственные обязанности, которые он с удовольствием возьмет на себя, это забота о нем. Не только сейчас, но и в будущем, каким бы оно ни было.       Пол гладит Дэрила по голове, зарываясь пальцами в волосы, перебирая пряди, проводя подушечками по затылку и успокаивая. Он смотрит на Дэрила и ощущает полюбившееся ему умиротворение, повисшее в приятной тишине. За ленивыми движениями он мог бы легко уснуть, да только перманентная боль в его груди никак не унимается даже после принятых таблеток.       - Как ты себя чувствуешь? – тихо спрашивает Дэрил.       - Как себя может чувствовать человек, который чуть не умер? - Пол не хочет врать и приукрашивать действительность, - так, будто сейчас умрет, - тихо вздыхает Пол, натягивая на лицо улыбку. Слова о смерти вновь режут слух Дэрила, но он удерживается от комментариев. - Но ты со мной, и это помогает. Это лечит меня.       У него бы и не получилось скрыть от Дэрила свое истинное состояние, потому что, стоит повернуться, вспышка боли расходится по всему телу, жжет огненным шаром, и ему становится тяжело сделать вдох. Нет, с легкими все в порядке – он уже научился дышать, но вот сквозная рана тянет мышцы. Он не знает, что предпринять, инстинктивно прижимая ладонь к груди и просто дожидаясь, когда боль сама утихнет. Но он знает, что за любым, даже легким движением, она снова легко последует.       Дэрил подскакивает от его приглушенного стона, обеспокоенно оглядывая побледневшее лицо, то, как Пол жмурится и прикусывает губу.       - Леви же оставил тебе свои запасы? – Дэрил был и оставался не в восторге от идеи курения в отношении человека, лишенного части легкого, но прошлой ночью Полу не стало хуже – наоборот. И он смог спокойно проспать до самого утра, не потревоженный никакими приступами боли.       - Да, - произносит Пол, хватаясь за руку Дэрила, помогающего приподняться на постели. От этого у него поднимается давление, и перед глазами начинают плясать белые пятна.       Пол удивленно вскидывает брови, когда видит, что Дэрил спрашивал всерьез. Тот находит заначку под матрасом и прячет один косяк в свой карман. В это время Полу удается отдышаться и дождаться, пока звон в ушах не исчезнет. В любом случае, Дэрил не позволит ему грохнуться в обморок, и Пол может отважиться на перемещения, более дальние, чем другой конец комнаты. Как они выяснили, к утру запах до конца не выветрится, даже если оставить открытым окно, а вот Полу сейчас лучше избегать сквозняков и переохлаждения, поэтому лучше выйти на улицу на несколько минут, а потом вернуть его в тепло. Дэрил одевает его теплее и выводит на улицу, не отпуская от себя ни на шаг, все еще не веря в твердую походку.       Он крепко держит его за талию, прижимая как можно ближе к себе на случай, если ноги вдруг подведут, и не отпускает, даже когда они оказываются у противоположной стороны медицинского трейлера, в узком пространстве, почти у самого забора. Здесь их никто не заметит, только если специально не решится пройти. На землю опустилась ночь, и все жители Хиллтопа, за исключением стражей на воротах, спят, и Полу с Дэрилом можно не опасаться, что их застанут за непотребными поступками.       - Ненавижу это дерьмо. Черт знает, сколько лет не прикасался к травке, - бормочет Дэрил, вытаскивая косяк из кармана. По крайней мере, сейчас она действовала на его организм не так, как в юности. А может, дело в том, что в ней теперь уж точно не было никаких примесей и дряни, которую, наверняка, подмешивали в то, чем в свое время торговал Мерл.       Пол прижимается спиной к трейлеру, давая себе необходимую опору, чтобы случайно не упасть, а Дэрил подкуривает косяк и, сделав одну затяжку, передает его Полу.       - Иногда дерьмо – единственное, что может помочь, - тихо произносит он, поднося самокрутку к губам. Один короткий вдох, чтобы понять, готов ли организм. Зацепившись за подступающую легкость, Пол откидывает голову назад и выдыхает в воздух струйку дыма. Ему понемногу становится лучше, может, потому что он наконец-то позволил себе расслабиться и не держать спину прямо.       Пол не удерживает улыбку, наблюдая за серьезным и угрюмым выражением лица Дэрила, стоящего напротив, не разделяющего восторг от «лекарства». Другое дело, что запасы очень скоро закончатся, и потом придется справляться с болью иными способами, но Пол верит, что успеет немного подлечиться до этого момента.       - Не привыкай, - Дэрил качает головой, в ответ на улыбку. Травка – не самое худшее, что они могли отыскать для усмирения боли, но и не то, на что следовало полагаться всякий раз, когда случалось обострение. Зависимости не должно было возникнуть в любом случае, но привычка образовывалась быстро и легко, как и в случае с обычными сигаретами, только эффект выходил приятнее и продолжительнее.       Ослабленному организму Пола много не надо, и Дэрил начинает замечать его блуждающий взгляд и искры в глазах уже после пары первых затяжек. По крайней мере, Пол перестает горбиться и вздрагивать от боли, понемногу расслабляясь и веселясь.       - Ох… знаешь, что мы сделаем? – вдруг тихо произносит Пол, не переставая ухмыляться, - ты наверняка этого не делал. Тебе понравится. Ты… должен только вдохнуть.       Дэрил закатывает глаза, послушно пододвигаясь ближе, вообще слабо представляя, что могло взбрести в его голову. Пол делает глубокую затяжку и поднимает руку, ухватывая Дэрила за шею и подтягивая к себе. Их губы застывают на расстоянии нескольких сантиметров. Не сводя взгляда с Дэрила, Пол медленно выпускает дым ему в рот. Само действо замораживает, и от такой близости по коже начинают бежать приятные мурашки. Курение – не первая вещь, которая становится лучше, если ею заниматься вдвоем. Пол не замечает, как подается вперед, коснувшись губ Дэрила – даже поцелуем не назовешь. С ухмылкой он отдаляется, отпуская шею Дэрила и вновь прислоняясь к стене трейлера. Дэрил смакует на языке сладковатый привкус дыма и губ Пола, и выдыхает, немного запрокинув голову.       - Мм… вечно мы с тобой нарушаем законы штата, - заворожено бормочет Пол, прикрывая глаза и дрейфуя в нарастающем ощущении эйфории. Мысли обо всем дерьме прошедших дней вновь улетучились, и так хотелось, чтобы они не возвращались.       Если бы они встретились во времена, когда за нарушение законов штата сажали, то определенно заработали бы себе несколько пожизненных, но сейчас это никого не волновало. Может, когда-то старые законы вернутся, но пройдет не один десяток лет, прежде чем все возобновится.       - Я даже со счета уже сбился. С тобой это так приятно делать, - говорит Пол со смехом. Ему хочется спросить, что Дэрил пробовал, может, перекинуться парой веселых историй. Каждый из них в прошлом пробовал всякое дерьмо, но им не доводилось толком делиться рассказами, за исключением случая, чуть не обратившегося для Пола в летальный.       Характерный звук открывающейся неподалеку двери заставляет Дэрила вздрогнуть, инстинктивно зажать Полу рот, прерывая поток болтовни, и прижать его к стене, чтобы не выдать их местоположение. Это может быть кто угодно, но у него есть конкретные подозрения на этот счет.       Пол хмурится, на первых секундах не осознав, что произошло, а затем начиная прислушиваться к окружающим звукам. Из-за трейлера раздаются тихие голоса. Он кивает Дэрилу в знак, что все понял и будет молчать, и тот убирает ладонь с его рта, но не отдаляется, чтобы случайно не издать звука. Пол смачивает пальцы слюной и тушит недокуренный косяк, убирая в карман рубашки. Проходит несколько секунд, прежде чем до них доносится чужое перешептывание. Дэрил осторожно высовывается из-за угла трейлера, замечая две фигуры, нырнувшие за заграждение. Он не может слышать весь разговор Лидии и Генри, но старается по доносящимся отрывкам понять, стоит ли вмешиваться.       - У вас есть врач? – спрашивает Лидия.       - Врач, кузнец, сапожник… - отвечает ей Генри. Он не способен рассказать многого, так как перебрался из Королевства совсем недавно, но Полу все это не нравится. Ему кажется, что Генри решил помочь Лидии сбежать. Ухватившись за плечи Дэрила, Пол тоже выглядывает из-за угла трейлера, улавливая лишь фигуры, замершие в отдалении, и ждет от охотника какого-нибудь знака к действиям. Но, очевидно, лучше подождать и посмотреть, что дети собираются делать, ведь стражи на воротах все равно не дадут им сбежать.       Пол поворачивается к Дэрилу, все еще прижимающемуся к нему телом, и нервно сглатывает. Невозможно игнорировать эту близость и не опустить руки ему на талию, а затем медленно провести ладонями по телу. Губы Дэрила слишком близко, но Пол закрывает глаза, концентрируясь на звуках чужих голосов и пытаясь заглушить в себе нарастающее желание. Дэрилу не стоит так долго прижиматься, пусть даже не двигаясь. Закрытые глаза усиливают все ощущения, и Пол чувствует привычный любимый запах мускуса, неуклонно сводящий его с ума в постели, да и не только. Отвлечься от триггеров помогает тихий плач какого-то младенца, которого вынес на улицу успокоить отец. А затем Лидия просит Генри отвести ее обратно в тюрьму. Пол хмурится и слышит удаляющиеся шаги, а затем тихий, едва различимый скрип двери подвала.       - Ты… все просчитал, - с нотками восторга произносит он, растягиваясь в улыбке. Когда Дэрил научился так незаметно манипулировать людьми? Генри показал Лидии, что это хорошее место, что она может ему доверять. Пол не понимает, чего испугалась девочка и почему попросилась обратно в камеру, но, главное, что она не попыталась сбежать и осталась здесь, в полной безопасности.       - Это было не сложно, - Дэрил фыркает, все же чувствуя удовольствие от восторга, проскочившего в голосе Пола. Генри пусть и совершал глупости, но безнадежным идиотом не был. В конце концов, Дэрил оставил ключи от камеры Лидии на самом видном месте, буквально спровоцировав мальчишку устроить девочке небольшую экскурсию. Осталось только заглянуть к ней утром и понять, вышла ли из этого хоть какая-нибудь польза.       - Пошли внутрь, - Пол подумает обо всем позже, он сейчас не способен фокусироваться на каких-либо проблемах, не касающихся непосредственно его самого. Он тянет Дэрила обратно в медицинский трейлер, стремясь вовсе не оказаться в замкнутом пространстве, а вернуть его близость. Дэрил никак не ожидал подобной прыти от человека, не так давно стонущего от боли из-за минимального движения.       Пол не способен справиться с собой, когда поднимается на цыпочки, впиваясь в его губы и неосознанно прижимая к стене, не удержав равновесия. Он до сих пор снова не привык к тому, что Дэрил всегда рядом, что он может в любой момент его поцеловать и прижать к себе. Но поцелуи распаляют желание. Полу кажется, что он стремительно сходит с ума, и организм, почувствовав близость смерти, теперь стремится жить, чувствовать эту жизнь и наслаждаться ею.       - Я не могу так, - делая короткий перерыв между поцелуями, выдыхает Пол, - я говорил… ты сводишь меня с ума. И у меня есть теория на этот счет… - он откидывает голову назад, чтобы отдышаться, уже поставив крест на том, чтобы взять себя в руки. Не тогда, когда Дэрил крепко прижимает его к себе. – Я читал, что… даже на людей запахи действуют по-особенному. Нас привлекает тот человек, чья иммунная система максимально отличается от нашей, и это влияет на запах… генетический профиль… так решила природа. Чем больше разных генов, тем будет здоровее потомство, - к ним это не имеет никакого отношения, но это неважно. Неважно, откуда все это вдруг в нем взялось. Важно лишь то, что он ощущает невероятное притяжение, с которым не имеет ни желания, ни сил справляться.       - Я еще могу понять вдруг проснувшиеся в тебе инстинкты, но запах? – Дэрил вздергивает бровь и беззлобно усмехается, с нежностью глядя в затуманенные глаза Пола. – Ты обычно громче всех кричишь о том, когда мне нужно в душ, - ладно, Дэрил понимает, о чем Пол говорит, но ему необходимо остановить его до того, как все зайдет дальше поцелуев, как бы ни хотелось продолжения. Наркотик притупил боль, подстегнул желание творить глупости, но не залечил рану и не избавил от всех возможных последствий любой активности.       - Ты слишком много болтаешь, - ворчит Пол, даже не думая отдаляться и прерывать свое занятие. - Это не возбуждает. – Врет. Ничего не способно отвлечь его от цели, и Пол концентрируется на том, чтобы расстегнуть рубашку Дэрила. После этого ничего не стоит между ним и обнаженной грудью и животом Дэрила, по которым он скользит руками вверх и вниз. Запах ли, близость, эмоции, которые он испытывает к нему – разве это важно? Все это производит невероятную химическую реакцию, обращаясь в поцелуи и ласки.       Ничто не могло остановить Пола, если он не хотел останавливаться, а Дэрил пусть и сохранил на самую малость больше здравомыслия из них двоих, но и железным никогда не был. Он тяжело вздыхает, помогая Полу выпутаться из толстовки, с рукавами которой у него возникли явные проблемы, и вновь ловит его в свои объятия, когда тот, пошатнувшись, наваливается на него, не удержав равновесия. Пол видит в этом возможность забраться руками к нему под остальную одежду, Дэрил же лелеет надежды воззвать к его благоразумию, пока он окончательно не сдался. В голову уже начали закрадываться мысли о том, что прошлой ночью ничего плохого ведь не произошло, но их пока останавливало только одно – раз на раз не приходится.       - Не так давно ты собирался умирать, - Дэрил подхватывает Пола под бедра, чувствуя, как тот сразу крепко сцепляет ноги за его спиной, и пятится к кровати, размышляя о том, как совершить маневр так, чтобы случайно не задеть рану, но уложить Пола в постель и, желательно, приковать, лишь бы не дергался. Пол цепляется руками за его плечи, не желая прекращать череду поцелуев, проходящих по шее, щеке и губам.       Нет, он не собирался умирать, он собирался ощущать бешеный пульс жизни под пальцами, кожей к коже, переплетающимся дыханием и стонами. Может, короткими словами в процессе.       - Я собирался умирать от la petite mort, - произносит Пол, не открывая глаз и не задумавшись о том, что Дэрил не знает такого понятия. Больничная кровать уже не кажется такой неудобной и узкой, если они просто лягут друг на друга. Завтра можно будет сдвинуть две кровати, чтобы разместиться удобнее – и почему они не сделали этого раньше? Опасались, что кто-нибудь узнает об их отношениях, но теперь уже все равно. Дэрил садится на кровать, и Пол продолжает затыкать его рот поцелуями, зарываясь пальцами в волосы на затылке. Минуту назад он удивлялся, как Дэрил еще способен держать себя в руках, потому что его выдержка пошла ко всем чертям, если она в принципе была, а теперь понял – Дэрил почти не курил травы, и в нем благоразумия куда больше, а также глупого беспокойства.       – Не помню, чтобы ты получил разрешение от Энид на дополнительные нагрузки, - Дэрил понимает, что опускаться на кровать было не лучшим решением. Если до этого Пол хотя бы просто прижимался, то теперь он получил возможность ерзать, сидя на его коленях, и бессовестно это делал, игнорируя все его слова.       - Ты сам меня оставил с ней, она не против, чтобы я упражнялся, - недовольно выдыхает Пол, прерывав поцелуй, но не прекращая двигаться на коленях у Дэрила. Он же чувствует его возбуждение сквозь плотную ткань штанов, а значит – не должно быть никаких «против» их удовольствия.       Поцелуи в сумме с движением его бедер и пальцами убивают всякие аргументы Дэрила на корню. Вряд ли Энид имела в виду подобные упражнения. Впрочем, Пол вполне мог оправдать себя тем, что занимался разработкой раненной руки, оглаживал ею шею, бока и спину Дэрила, запуская разряды тока ему под кожу каждым своим незамысловатым движением.       Дэрил ловит шалый расфокусированный взгляд Пола, замечая, что в его расширенных зрачках, практически затопивших радужку, фактически нет ничего осмысленного – только похоть, стремление получить все, что он захочет, и в данный момент Пол хотел конкретно его. Теперь Дэрил, кажется, понял, почему ебаному Алексу так нравилось накачивать его всякой дрянью. Пол и так был легким на подъем, легковозбудимым, с пляшущими в глазах демонами, а после пары затяжек его переставала волновать даже боль и последствия его активных телодвижений. Подсунь ему дурь покрепче, и можно даже не надеяться прекратить веселье или покинуть постель.       Пол цепляется за его плечи, чуть откидывая голову назад и ведя бедрами, имитируя половой акт. Он легко может вообразить, что они уже без одежды, и от этого ему становится еще жарче. В штанах теперь невероятно тесно и не очень удобно – он предпочел бы скользить внутри Дэрила. Пол сам себя раззадоривает, не желая останавливаться на полпути к удовольствию, даже когда тот перехватывает скользящие по широкой груди руки.       – Серьезно, Пол, нам нужно подождать, - Дэрил хмурится, прижимая его ладони к своей груди. Пол вел себя так, будто только он соскучился по близости и возможности насладиться друг другом. Дэрил тоже соскучился. Чертовски соскучился. Но если ему придется выбирать между самочувствием и выздоровлением Пола и собственным удовлетворением, он лучше пойдет и грустно передернет в душе, чем станет рисковать.       Пол замирает, удивленно уставившись на Дэрила и даже переставая двигаться, так как его действия почему-то не имеют эффекта. Подождать? Он поднимает брови, медленно ведя головой, словно ослышался. Вчера Дэрилу почему-то ничего не мешало поддержать идею и довести их обоих до края, обеспечив крепким и здоровым сном. Но теперь… может, нужно было дать Дэрилу покурить побольше, чтобы заглушить это дурацкое беспокойство? Пол чувствует себя практически превосходно, не считая затянувшегося напряжения, которое теперь может и не удастся скинуть.       Пол сглатывает, борясь с собой и пытаясь найти в себе силы отступить. Вот так все спустить на тормозах? Оставить и расслабиться?       - И сколько месяцев ждать?       Дэрил теряется от вопроса, растерянно моргает, глядя на недовольное лицо. С одной стороны, сейчас Пол напоминает ему подростка, которому не позволили устроить вечеринку в родительском доме, а с другой… действительно, сколько? Дней, недель, месяцев. Травмы, сродни той, которую получил Пол, не проходят бесследно и могут продолжать доставлять неудобства даже после полного заживления. Когда, в таком случае, Дэрил перестанет бояться навредить, сделать больно?       Полу нужно всего лишь немного, а Дэрил своим отказом заставляет его чувствовать себя искалеченным. Он может делать некоторые вещи, он хочет этого, более того – считает, что небольшая разрядка пойдет ему только на пользу – расслабит, позволит избавиться от тяжелых мыслей, преследующих его последние дни, и, главное – успокоит Дэрила тем, что Пол после этого будет смирно лежать и спокойно заснет. Сегодня они, как и вчера, ведь тоже не собирались срываться на дикие движения, ограничившись лишь горячей лаской.       Дэрил понимает, что делает все не так, хотя изначально думал, будто поступает правильно, стараясь ограничить и тем самым уберечь. Дэрил тяжело вздыхает, когда Пол, не дождавшись ответа, соскальзывает с его колен на постель. Мгновенно становится холодно и неприятно. Возбуждение застывает комом внизу живота, доставляя одно только неудобство, и Пол ощущает себя точно так же, не получив ожидаемой разрядки. И кому Дэрил сделал лучше? Они с Полом могли часами соревноваться в упрямстве и, в конечном счете, не прийти ни к чему.       Пол наскоро скидывает с себя ботинки и опускается спиной на матрас, устраивая подушку под головой. Возбуждение так просто не исчезнет – охотник должен это понимать, при этом он собирается ночевать рядом и тем самым продолжать доводить его. Пол расстегивает и распахивает рубашку, вытягиваясь на постели и проводит ладонью по перебинтованной груди. Судорожный вздох срывается в его губ, когда Пол закрывает глаза. Пытаться заснуть, когда ниже пояса все буквально горит, а в голове нет ни единой здравой мысли, сущая пытка. Им нужно держаться друг от друга подальше, ведь любое, даже самое незначительное движение и прикосновение, способно вызвать бурную реакцию.       - Знаешь…, - задумчиво произносит Пол, глубоко вдыхая. Его накрывают воспоминания о произошедшем несколько лет назад, когда он не мог ничего сделать, не имел права, он даже не знал, существует ли возможность. Каким-то неведомым образом угрюмый и опасный Дэрил забрался в его мысли, и Пол только мог представлять их разговор наедине и все, что последует после. Но это могло быть только в мыслях. Охотник бы не заговорил и, тем более, не приблизился. – В ту ночь… когда Рик оставил меня в Александрии. Я очень хотел, чтобы ты меня прочитал. Но я знал, что это глупо. Я мог лишь представить, что было бы, если бы… все было иначе.       - Пол… - Дэрил поворачивается и замолкает, растерянно хмурясь. Пол не смотрит на него, но говорит, а Дэрил замирает, заворожено рассматривая вытянувшуюся на больничной койке фигуру в распахнутой рубашке. Он не может оторвать взгляда от бледной кожи, как не может не проследить за движением руки по телу, скользящей вниз по впалому животу прямо под резинку штанов. Пол прикусывает губу, обхватив свой член и воспроизводя несколько медленных движений. Если Дэрил не хочет – он сделает все сам, потому что лежать и пытаться успокоиться – невыносимо.       Пол сам не знает, откуда в нем появилась эта дерзость. Он хотел Дэрила, он привык его дразнить, и сейчас все происходит машинально. Возможно, у него посттравматическое, он сходит с ума, и на это накладывается эффект от курения – организм ослаб, а потому всего пары затяжек хватает, чтобы у него сорвало тормоза.       Дэрил помнит эти откровения на тему того, что Пол был заинтересован в нем задолго до того дня, как позволил себе проявить это. Еще во время их общего празднования Нового года мысль о том, что он трижды за ночь довел Пола до оргазма, даже не подозревая об этом, казалась неправдоподобной, но чертовски смущающей. А теперь Дэрил слышал мысли и желания, овладевшие Полом той ночью в Александрии, и мог наблюдать его реакцию на давний плод собственного воображения.       – Если бы ты был открыт, если бы пришел ко мне в комнату… мы бы сделали все без единого слова. Не знаю, кто бы вел... сначала, наверное, ты, прижал бы меня к постели и показал, что перепутал карман для платка… - Пол тихо стонет сквозь сжатые губы, не открывая глаз.       В полу-воспоминаниях-полу-фантазиях настолько хорошо, что не хочется из них выныривать, ему хочется повторить ту ночь. Может, ему даже хватит одного раза, потому что Пол знает, что Дэрил смотрит, и от этой мысли он весь дрожит от возбуждения. Дэрил может сколько угодно мужаться, но Пол знает, как его смутить, как подтолкнуть к действиям.       – Если бы я начал болтать, ты бы заткнул мне рот этим платком.       Несколько лет назад Дэрил врезал бы ему, попробуй Пол даже заикнуться о чем-то подобном. Хотя, на деле, сделал бы это из растерянности и страха перед тем, что такое вообще могло быть возможным. Чьи-то фантазии о нем. Чье-то искреннее желание, направленное на него. Дэрила могло не быть рядом с Полом сейчас, он мог встать и уйти, дабы не доводить их обоих, но остался бы в его мыслях, и Пол все равно довел бы дело до конца, как и собирался сделать. Но Дэрил все еще сидит на своем месте – обескураженный и абсолютно бессильный перед тем, что видел, - и мог принять участие. Может, не такое, каким представлял его Пол, но образ из его мыслей можно будет воплотить позже.       Дэрил аккуратно касается обнаженной кожи, словно не уверен до конца, может ли принять участие в этом небольшом шоу, явно устроенном специально для него, но его запястье мгновенно обхватывают прохладные пальцы, подстегивая быть смелее. Он, ведомый чужой рукой, скользит ладонью по животу, выпирающим ребрам и чувствует, контрастное гладкой коже, шершавое полотно бинта, перетягивающего грудь. Рука проходит над самой раной, не задерживаясь, не акцентируя внимания. Пол недовольно стонет, потому что нельзя сжать его сосок и подразнить, стимулировать дополнительно. Ладонью Дэрила он оглаживает себе шею, чуть выгибая спину, и все – не размыкая глаз. Он поворачивает голову, хватая губами чужие пальцы. Свои же пальцы плотно сжимают член, увеличивая темп, но еще так далеко до безумного и желанного края. Последние барьеры, удерживающие Дэрила на месте, рушатся, и вибрация от приглушенного стона Пола расходится по всему телу Дэрила.       - Придется обойтись без платка, - постель прогибается под ними, когда Дэрил стремительно забирается на нее, нависнув над Полом. Он целует его, кусая за нижнюю губу в отместку за то, что, черт возьми, в очередной раз идет у него на поводу, потакая даже самым глупым желаниям. Пол невыносим. Дэрил не понимает, как вообще способен его терпеть. Вот уже столько лет.       - Твои поцелуи я так и представлял, - шепчет Пол. Чередующиеся укусами, оставляющие отметины – территория, на которую нельзя даже смотреть другим. С самого начала Дэрил с остервенением бросался на него, не зная, как выразить свои чувства, а теперь выражает их исключительно такой грубой нежностью.       Дэрил тянет штаны Пола вниз, и тот немного приподнимает бедра, а затем накрывает его ладонь своей, но, вместо того, чтобы вторить размеренным движениям, настойчиво отводит ее в сторону, прижимая руку к простыням. Пол недовольно стонет, но сжимает ладонь Дэрила. Дэрил переплетает их пальцы, целуя Пола под челюстью и спускаясь ниже к шее и груди. Пол хочет приподняться, прикасаться разгоряченной кожей к коже, но его порыв прерван возобновившимися поцелуями, скользящими ниже и пускающими мурашки по телу. Дэрил царапает кожу зубами у самого края повязки и оставляет поцелуй на бинте над самой раной.       Пол нетерпеливо дышит, закусывая губу и прекрасно понимая, что его ждет, но ему нужно потерпеть всего несколько чертовых секунд. Он сосредотачивается на прикосновениях, едва сдерживаясь, чтобы не ерзать на месте. Дэрил умел дразнить не хуже его самого – нахватался дурных привычек.       Дэрил прихватывает зубами кожу в районе ребер и следом проводит по месту укуса языком, постепенно опускаясь все ниже, пока не накрывает губами головку возбужденного члена. Пол выдыхает и почти теряет сознание. Слишком горячо, слишком хорошо, даже просто из-за осознания, что это безумство с ним творит Дэрил. И творит так хорошо, словно накануне успел где-то попрактиковаться. Дэрил расцепляет их пальцы, перемещая ладони на бедра Пола, поглаживает большими пальцами выпирающие косточки, дразняще обводя языком головку. Его собственный член болезненно упирается в ширинку джинсов, и Дэрил тянется к ремню, раздраженно выдергивая его из шлеек, и расстегивая молнию. Он собирался заняться собой потом, а для начала сделать то, чего хотел Пол – дать ему разрядку и расслабление.       Пол запускает ладони в волосы Дэрила, зажмуриваясь и упираясь затылком в подушку. Он не представлял, насколько сильно хотел этого, насколько легко движения вышибут все его мысли. А что же будет потом, когда пройдет время, и у Дэрила не будет оснований протестовать и лишать его привычной близости? Пол планировал не выпускать его из-под одеяла несколько суток, наслаждаясь любовью, когда бы они могли думать только друг о друге. И больше ни о чем. Пол переводит взгляд на Дэрила, сходя с ума при виде того, как его член погружается в горячий рот, и перед глазами начинают плясать белые пятна. Дэрил прикрывает глаза, ориентируясь только на прикосновения и движения Пола – его пальцы, вцепившиеся в волосы в предчувствии оргазма, движения его бедер, которые в какой-то момент становятся активнее, вынуждая принимать глубже и двигаться энергичнее.       Удовольствие накрывает резко, не давая ни секунды, чтобы взять себя в руки и задуматься о том, чтобы держать рот на замке. Пол громко стонет, распахивая губы и попытке вдохнуть прохладного воздуха. Расслабленность тут же расходится по всему телу, и руки соскальзывают на кровать. Дэрил чувствует горячую сперму на языке и выпускает член изо рта, автоматически облизывая губы, и наконец поднимает глаза.       Пол смотрит на Дэрила, пытаясь собрать частички разума и сфокусировать взгляд. Он абсолютно потерян и не соображает, а Дэрил не знает, наблюдал ли он за ним все время, но теперь он точно смотрит и вряд ли сможет отвернуться. Он отстраняется, выпрямляясь и садясь на голени Пола. Пол говорил о том, что хотел бы посмотреть, как Дэрил мастурбирует, представляя себе его. Спрашивал, было ли такое вообще, хотя только идиот поверил бы в то, что не было. Он не собирался устраивать представление – попросту не умел делать это так же эффектно, как и Пол, - но не только ведь ему доводить до ручки.       Дэрил приподнимается, чтобы стянуть штаны пониже для большего удобства и обхватывает свой член, размазывая предэякулят по всей длине. Он знает, что понадобится всего несколько движений, с учетом накопленного напряжения, и не собирается с этим затягивать. Он прикрывает глаза и запрокидывает голову, практически всем телом подаваясь вперед, вместо того, чтобы двигать сжатым кулаком, получая удовольствие уже от предвкушения скорого расслабления. И от прожигающего взгляда Пола, направленного на него. Чтобы знать о том, что на него смотрят, Дэрилу даже не нужно открывать глаза – он фактически чувствует, как в нем постепенно образовывается выжженная дыра.       Широко раскрытыми глазами Пол наблюдает за ласками и чуть не задыхается. Да, он шутил о том, что это было бы горячее зрелище, но не представлял, насколько. Полу кажется, что он прямо сейчас кончит второй раз – настолько его возбуждает происходящее перед глазами, но он не может дотянуться до бедер Дэрила, поэтому ему приходится сжимать ладонями простыню. Он бы предпочел в этот момент касаться Дэрила, целовать, всячески возбуждая сверхмеры, но ему не оставили никакого выбора, кроме как лежать и смотреть. Дэрил, тяжело дышащий, с растрепанными его стараниями волосами, запрокинувший голову назад в ожидании разрядки. Это просто… за гранью его фантазий. Реальное, без сомнений, оказывается куда лучше выдуманного.       Дэрил прерывисто выдыхает, изливаясь в ладонь, и устало клонит голову набок, осоловело моргая. Нужно встать и привести себя в порядок, но Дэрилу чертовски не хочется совершать никаких лишних телодвижений. Он лениво вытирает ладонь о край простыни, делая небольшую пометку в голове утром снять ее и постирать. Платка сейчас действительно не хватает. Он валяется где-то в их трейлере, и Дэрил точно не собирается сейчас за ним идти.       - Блять… - выдыхает Пол, нервно сглатывая, - это было слишком горячо.       Поправив джинсы, Дэрил укладывается на постель рядом с Полом и притягивает его к себе, приобняв за талию.       - Спи, - выдыхает на ухо, надеясь, что эта установка ко сну, наконец, сработает. Вот что Дэрил точно понял, так это то, что его убеждения и попытки усмирить Пола не сработают никак вообще, как бы он ни старался.       - Ты просто поехавший, - чуть рассмеявшись, шепчет Пол, прикрывая глаза. От любого эха боли и переживаний не осталось и следа, их место заняли умиротворение и отголоски теплой эйфории. - Со мной еще никогда такого не было… - он бормочет еще какую-то чепуху, плавно погружаясь в сон в теплых объятиях Дэрила.       - Это ты мне говоришь? – Дэрил весело фыркает, прижавшись носом к шее Пола. Будто с ним когда-то было нечто подобное. Он даже не мог до конца осознать, что именно сделал и как на это решился, чувствуя лишь тягучую послеоргазменную расслабленность и жар, застывший на скулах и ушах. Лучше даже не думать – устроиться поудобнее, поближе прижав к себе Пола, и уснуть. Уже вторую ночь крепко и спокойно до самого утра, не тревожась кошмарами и приступами паники.