Falling in love

Чимин любит шумные вечеринки. Более того, он любит всякие отмороженные игры на этих вечеринках (пиво-понг? отлично. салки? просто потрясающе. прыгать с крыши прямо в бассейн? что за отличная идея?), а поэтому с радостью соглашается, когда небольшая группка уже вусмерть пьяных студентов предлагает поиграть в прятки. Проигравшему придётся мыть посуду наутро, что подогревает его интерес ещё сильнее: дом большой, есть где разгуляться… Ведущий начинает считать, и они сразу же бросаются врассыпную, расталкивая танцующих. Чимин сразу же несётся на второй этаж — да, не очень оригинально, но там его хотя бы никто не сдаст. Комната, в которую он вламывается, оказывается уже занятой. Слава богу, не парочкой, не дотерпевшей до дома, а каким-то парнем, который лежит на кровати и играется с котом. Его, кажется, зовут Юнги: Чимин с ним пересекался несколько раз на лекциях, но не больше того. Юнги смотрит на него, запыхавшегося и красного, пока кот облизывает ему палец, и поднимает брови. — Ты чего? Пожар? — Нет, — отмахивается Чимин, тихонько закрывая за собой дверь. — Мне нужно где-нибудь спрятаться. Он не уверен, что поместится под кровать, на балконе прятаться слишком холодно, в шкафу — детский сад вообще… Юнги лениво наблюдает за его метаниями с кровати, почесывая коту живот. — А от кого ты прячешься? — От участи мыть всю посуду в доме. Мы играем в прятки. Чимин растерянно трет висок. В этой комнате особенно негде прятаться, а выходить в коридор и рисковать быть пойманным — вообще не дело. И что теперь делать? Прятаться на балконе, и это в феврале-то? — Тебя прикрыть? Чимин смотрит на Юнги с удивлением, пока тот смотрит на него с кровати снизу вверх. — Как ты собираешься меня прикрывать? — Ну, я могу громко изобразить звуки секса, тогда сюда гарантированно никто не зайдет… Чимин фыркает и распахивает шкаф, оценивая его вместительность. В принципе, если поджать ноги, он может и поместиться… И он замирает, потому что из коридора слышатся чьи-то громкие шаги и разговор: сюда точно идут два человека. Однако, когда он залезает в шкаф и устраивается поудобнее, прямо на него прыгает Юнги и закрывает за собой дверцы. — Ты чего творишь? — шипит Чимин возмущенно. — Я первый сюда залез! Юнги шикает. — Тихо! Ты думаешь, ты один тут от кого-то прячешься? Чимин недовольно возится, борясь с желанием вытолкнуть Юнги на свой страх и риск, но замирает, как только дверь в комнату открывается. Шкаф слишком маленький даже для него одного, так что они с Юнги вжимаются друг в друга всеми возможными и невозможными частями тела. Его острое колено в рваных джинсах у самого подбородка Чимина, а сам Чимин, кажется, упирается локтем ему в живот. Как же неудобно… — Посмотри, тут кот, он точно тут был. — Голос ему неизвестный, значит, точно не ведущий. Значит, можно спокойно вылезти и спрятаться где-нибудь в другом месте, а не сидеть тут с Юнги и обмениваться с ним воздухом… Правда, сам Юнги сидит, полностью застыв словно в страхе. Это те, кто его искали? — Уже ушел, наверное. Потанцевать решил. И оба фыркают, как будто это была самая смешная шутка на свете. Юнги закатывает глаза. — Да нет, гляди, на его шерсти ещё следы от пальцев остались. — И что ты хочешь этим сказать, Шерлок? — Что он сбежал, как только понял, что мы его ищем. Чимин как можно тише пытается вытащить свою ногу из-под спины Юнги, потому что она уже начала затекать. Юнги (или ему кажется?) слегка розовеет. — Кажется, ты все же должен мне сотку. — Эй, ночь ещё не кончилась! Вдруг Юнги где-то там зависает со своим мальчиком… Не все ещё потеряно. Чимин смотрит на Юнги с недоумением — у того на лице выражение абсолютного ужаса, будто привидение увидел. — Нет, — шепчет Юнги одними губами и мотает головой. — Нет-нет-нет… — Да в жизни не поверю. Готовь кошелек, Джун-а. Кажется, они выходят: опять слышны шаги и звук открывающейся двери, но прежде чем выйти, кто-то из них роняет: — Может, сопрем его телефон и напишем этому Чимину сами? Теперь очередь Чимина застыть — они с Юнги смотрят друг на друга со смущением, не в силах пошевелиться; у Юнги кончики ушей просто пунцовые, и Чимин уверен, что у него не отстают. — Они… — шепчет Юнги и опускает взгляд на свою коленку, — они, кажется, поспорили, решусь ли я подойти к тебе и заговорить. Они и затащили меня на эту вечеринку только потому что знали, что ты тоже будешь тут. — Боже. — Чимин прикрывает ладонями щеки. — Боже, как же неловко. Ты можешь не продолжать, если не хочешь, я все понял. — Просто… я продул Хосоку кругленькую сумму на спор, и не особо хочется, чтобы он и на этом обогатился. Так что вот. Да. Я с тобой поговорил. — Он проиграл сотку? — улыбается Чимин неловко. Юнги хмыкает. — Похоже, что так. У Чимина уже затекла нога, та самая, что под спиной Юнги, а поэтому он потихоньку пытается ее вытянуть. Вопрос с прятками все ещё актуален: вдруг ещё никого не нашли и он попадется первым? Им выйти из шкафа и поговорить по-человечески или продолжить прятаться тут? Правда, после признания Юнги это положение, где они прижаты друг к другу до невозможности, обретает какую-то двусмысленность. — Слушай, — говорит Юнги все ещё шепотом, но даже в этом шёпоте можно услышать, как ему неловко. — Вообще-то, они спорили немного не на это. — А на что? — На то, признаюсь ли я тебе, что ты мне нравишься. Чимин ахает и пытается опять прикрыть щеки ладонями, но случайно ударяет Юнги по подбородку. Юнги хихикает, слегка отодвигаясь. — Кажется, мне пора уходить. Давай-ка я просто выйду и спрыгну с балкона… или утоплюсь в бассейне… — Бассейн не наполнен, — напоминает Чимин. — Зима же. Да и со второго этажа прыгать как-то не очень. Юнги закатывает глаза, улыбаясь. Его щеки все ещё горят стыдливым румянцем, пока Чимин пытается все осмыслить. Те двое говорили так, словно Юнги сохнет по нему уже долго, а между ними его нерешительность стала уже локальной шуткой. Ему, наверное, это признание далось ой как нелегко, и если Чимин сейчас неправильно среагирует, то рискует разбить ему сердце. Поэтому он тянется к Юнги (ну как тянется, между ними расстояние и так в несколько сантиметров) и легонько целует его в губы. Почему? Потому что он пьяный, а Юнги на самом деле милый. А когда он протрезвеет, Юнги все ещё останется милым и нерешительным, а ещё, кажется, он любит котов и не любит шумные вечеринки… Мило. Юнги замирает, осторожно размыкает губы и шепчет прямо в поцелуй что-то типа «ты не должен делать это из жалости», но Чимин только шикает на него и запускает пальцы в его волосы на затылке, целуя чуть глубже. Он наверняка на вкус как все выпитое им пиво и мартини — интересно, что Юнги думает на этот счёт? Считает ли он теперь, что он последний пьянчужка? Не хотелось бы портить о себе впечатление. Сам Юнги никак не показывает того, что ему противно — проскальзывает языком между его губ, подбирается ещё ближе, его руки у Чимина на пояснице… Бах! Дверцы шкафа резко открываются, и оба вываливаются прямо на пол, как и были — комком из рук и ног, растрёпанные и покрасневшие. Должно быть, оба так увлеклись, что не услышали шагов. Чимин щурится на свет; на них сверху вниз смотрит ведущий, едва сдерживающий смех. — Я проиграл? — Не-а. Первым я нашел Докёма, он пытался спрятаться у меня за спиной. Чимин смеётся и победно сотрясает в воздухе кулаками. — Да! Юнги, когда он оборачивается к нему, смотрит на него с улыбкой. Мило.