Необычные щупальца

Гарос не был так уж дружен со всем пламенем, чтобы сразу угадывать всех по именам, но то, что вот эта мелочь на руках у иномирянки — это, кажись, четвертое дитятко главы первой орочьей гильдии торгашей, он понять смог, что его, к слову, очень не слабо удивило. — Хошграг! Тут твоя мелочь! — зычно гаркнул шаман, собрав ладони у рта конусом. Отец блудного орченка оказался рядом в считанные минуты вместе с женой, которая радостно потянулась к принцессе и, рассыпаясь благодарностями, кинулась обнимать свое дитя, ласково ероша и без того лохматые волосы… Гэвианет безропотно отдала ребенка и отвернулась. Иногда она жалела, что стала дипломатом. Появись на свет она в другой семье, то имела бы право хотя бы на одноразовое материнство, хоть как-нибудь. Сейчас у нее такого права не было. И не желая раздумывать обо всех своих печалях, она подошла поближе к Гаросу. — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — смотреть на занятых орков и бездельничать ей казалось кощунством. — Да, расстели покрывало на траве перед палаткой, а потом я сбегаю за свежей водой. Хочешь, я покажу тебе, где находится родник? Кстати, твоего сородича там не зашибли? А то мои соплеменники бывают излишне резки… — шаман с усмешкой принялся налаживать котелок на двух камнях, меж которыми можно было развести маленький костерок. Он справедливо полагал, что в таком походе из общего котла ничего особого ему не обломится, ибо унизительно стоять в очереди ему совсем не улыбалось. Свои же уважать не будут, если он перед ними будет ждать ужина, забрызгивая все слюной… — Пойдем, покажешь, — Гэвианет взялась за рулон с покрывалом, который почему-то оказался даже несколько выше, чем она сама. Впрочем, это не помешало ей все постелить правильно и даже отыскать несколько сплющенное ведро. Родник нашелся недалеко, чем несказанно обрадовал гааш. Сомнительно, что ей разрешат ходить к нему самостоятельно, но хотя бы в сопровождении Гароса можно будет немного освежиться. Она радостно выскочила из натерших где только можно и нельзя тряпок и влезла в прохладную воду, подставив голову и плечи под выбивающуюся из высокого камня струйку воды. — Надо будет привести сюда Самри, ему тоже нужна вода. Даже и не знаю, что хуже — ехать на телеге в мешке или в вашей юбке. Пожалуй, я у тебя прихвачу и мазь для ссадин, — пожаловалась она, наконец вылезая из прохладной живительной воды. — Хорошо, мазь от ссадин есть, и раз на то твоя доброта, то твоего сородича тоже можно сейчас сюда сводить, — вздохнул шаман и, набрав три полных бурдюка воды, двинулся к расположению своей палатки. Воду из одного бурдюка он вылил в котелок, остальные поставил в палатке. Самри обнаружился совсем недалеко от оставленной пустой повозки и выглядел он достаточно паршиво, чтобы Гарос, грязно выругавшись, осторожно убрал кляп и, аккуратно придержав пленника за плечи, поднес ко рту тут же откупоренную флягу воды. — Пей давай. Знаешь, будь ты умнее, все могло быть для тебя намного лучше. Мне честно жаль, что все так получается. Ведь лично мне ты ничего не сделал…  — Думаешь, ты такой добрый? — фыркнул гааш, но от воды отказываться не стал. Он постепенно обдумывал возможность своего побега. Впрочем… без передатчика сбегать смысла не было, поскольку вызвать помощь он уже не сможет. Остается надеяться на вариант принцессы… будущей бывшей принцессы. — Все вы добрые, пока не идет речь о ваших интересах. Он безразлично смотрел на свои связанные хваты. Самри знал, на что шел. Знал, что вполне мог не добежать до единственной целой спасательной капсулы. Знал, что взрыв может случиться несколько раньше или позже. Знал, что его могут поймать и… нет, не убить. Его народ слишком добренький для показательного убийства. Пожурили бы, сослали на какие-то исправительные работы, быть может, лишили бы имени. Подумаешь… А вот что именно с ним сделают орки, он понятия не имел. А потому неизвестность страшила много больше, чем плен и путешествие в повозке. — Добрый? — Гарос криво усмехнулся. — Да нет. Я же ваших с принцессой дел не касаюсь. Просто всем нравится, когда с ними общаются вежливо, — орк проследил как пленник закончил пить и убрал от того флягу. — А ты сделал все, чтобы своим отношением настроить всех против себя. Были бы у тебя мозги — никто бы даже и не подумал тебя связывать! — орк со вздохом отстранился и, закручивая флягу, развязал мешок, позволяя пленнику размяться. — Пойдем, недалеко есть водоем. А потом, если без глупостей, пожрешь. Все зависит от тебя. Водоем был хорошей идеей. Самри довольно умылся и повторно напился, будто хотел запастись водой. Немного повалялся в ручье, краем глаза отмечая пристальное внимание орка. Вот уж не было печали… А потом все так же послушно пошел обратно получать свою порцию еды. Гэвианет смотрела на приведенного пленника с пониманием, но не жалела его и не сочувствовала. Он тот, кто, быть может, желал ее смерти. Тот, кто заранее подготовился и знал, что спасется с корабля, иначе откуда бы его приятели знали, где его искать? И тот, кто упорно старается делать вид, что ничего не происходит. Это несколько удручало. Особенно, когда такой недоделок оказывается единственным выжившим сородичем. И почему великая праматерь не спасла капитана или хотя бы какого-нибудь безымянного работника? От того было бы больше пользы в походе, чем от бестолкового юнца, едва получившего профессию и должность. — Вот что, надеюсь, вы тут друг друга не перебьете, сторожите огонь пока будет вариться каша. Пока я не поймаю что-то еще, — заявил шаман, уже договорившись с духом огня и, выбив искру щелчком пальцев, высыпал в еще холодную воду крупы. Ничего, леса были полны живности, и хотя бы куропатку он точно поймает. Перед тем как покинуть лагерь, он протянул принцессе небольшой амулет в виде костяного круга перевитого тонкими нитями. — Держи, пока твой сородич не особо связан. Порвешь хоть одну нитку — и его спеленает так, что жить станет очень больно, — предупредил он, косясь на второго гааш. — Спасибо, — Гэвианет благодарно кивнула и сунула амулет в карман. Не ахти какое оружие, но за неимением лучшего… Она внимательно посмотрела в спину орку, удаляющемся от палатки. — И что ты нашла в этом чудовище, а, принцесса? — издевательски спросил Самри, поудобнее устраиваясь на подстилке и задирая голову к небу. — А тебе-то что? Ты не меньшее чудовище, чем он, — Гэвианет равнодушно мешала большой деревянной ложкой крупу. Чем-то это блюдо «каша» было похоже на то, что получалось, если размочить брикет. — Я твоей расы и я храню верность нашей расе. А ты уже перебежчица. Живешь с чужаком; укуталась, как и они, в тряпье; делаешь, что говорят, как самый обычный безымянный. Ты серьезно веришь, что тебя здесь не найдут? — в голосе гааш проскальзывали издевательские нотки. — Я, по крайней мере, делаю все, чтобы меня нашли. И ты жив только потому, что я хочу с твоей помощью вернуться домой. Возможно, и тебя прихвачу, — Гэвианет холодно посмотрела на сородича. — Неужели ты решил, что столь важная птица, а, Самри? Ты жив до ритуала, после, если ничего не получится, тебя убьют. Зачем им бесполезный мешок со щупальцами? Самри глухо заворчал, его лицо порозовело от гнева. — Ты жива из-за чистой случайности. Если бы капсула взорвалась минутой ранее, тебя бы здесь не было. Это мой недочет, — холодно прошипел он и надолго замолчал, отвернувшись и глядя на суетящихся в лагере орков. Гэвианет так же молча перемешивала кашу, так сильно погрузившись в свои мысли, что даже не замечала, чем именно она занята. Гарос вернулся спустя полчаса, когда вокруг окончательно стемнело, поскольку луна скрылась за тучами, с парой крупных диких индеек, с которых при помощи магии убрал весь пух с перьями. Понятно, что каша к тому времени уже была готова. Окинув взглядом обоих гааш, он спокойно, не хвастаясь дичью, убрал с едва тлеющего костра котелок, насыпал ужин в железную как раз купленную у людей походную посуду, и вручил две одинаково полные тарелки Гэвианэт и ее сородичу. — Держите, уже посолил, вот вам по кусочка масла, остальное будет позднее, — пояснил он, сноровисто разрезая дичь на куски и насаживая на специально вырезанные в лесу палочки, которые притащил над углями, в которые после подкинул еще деревянных щепок. — А да, никаких происшествий не было, все в порядке? — наконец вопросил он. — Все в полном порядке, — заверила его Гэвианет, пробуя новое блюдо. Не сказать, чтоб так уж привычно, но вкус не отвратный и вроде как съедобно. Крупинки каши непривычно запрыгали по зубам. — Самое большое происшествие здесь — твой приход, — хмыкнул Самри, и себе пробуя новую еду. Гэвианет недовольно покосилась в его сторону, но промолчала. Разговаривать с этим узколобым придурком было выше ее сил. — Гарос, я могу тебя попросить сунуть ему на ночь кляп? А то, боюсь, я перестараюсь и он задохнется, — совершенно ровным голосом проговорила она, стараясь даже не смотреть в сторону пленника. — Без проблем, — усмехнулся шаман, переворачивая веточки с едой. — А ты, Самри будь потише. Нрав у моих соплеменников — жесткий. Я могу не уследить — убить не убьют, но покалечат с радостью. — не оборачиваясь заметил он. Поджаривающееся мясо начинало вполне недурно пахнуть… Шаману все больше начало казаться, что он опять вернулся в то время, когда на боевой университетской практике выступал отрядным кашеваром. Аж ностальгия тронула! — Ладно, поскольку ужин у нас немного необычный, может хоть расскажешь, чего именно ждать в вашем городе? Какие есть опасности, что можно, а чего нельзя делать и все такое? Сомневаюсь, что мы надолго, но оплошать не хотелось бы, — Гэвианет убрала опустевшую миску и оглянулась в поисках воды. Судя по всему, мыть ее предполагалось в том самом ручье, а значит, в сопровождении Гароса. — В городе от меня не отходить ни на шаг, если какие-то люди попытаются вас окружить, а я отвлекся — орите громко и не пускайте к себе. Если кто-то схватил, а заорать не получится — бейте щупальцами. Шеи у людей место слабое, — спокойно перечислил орк, вновь прокручивая над углями мясо. — Еще, когда я сниму комнату в столице, ночью лучше не выходить — здесь, в лагере, все свои, но там можно влипнуть во что угодно. Когда я только прибыл поступать в институт, меня в трактире напоили снотворным и едва не продали в бордель, — на самом деле тайной это не было. Как и то, какое буйство неупокоенных духов он тогда устроил с великого гнева. О том, как он перепугался, никому знать было не надо… — А что такое бордель? — с любопытством спросила Гэвианет, подлезая поближе к орку. Слушать чужие истории не менее интересно, чем рассказывать свои. А история Гароса была очень даже интересной. — Лучше скажи, что это такое пахнет так вкусно? Я не верю, что это мясо, — вмешался Самри. — Это печенное на углях мясо, если хотите, хватит тут на всех… А на счет борделей… Вам, наверное, это будет дико, — орк улыбнулся настолько кисло, что ему самому чуть не поплохело. Он со вздохом снял с огня палочку с самыми маленькими, уже пропеченными кусочками и, подув, протянул принцессе. — Держи, нужно дуть чтоб остудить, если что, можешь поделиться. А, и вот что, люди бывают теми еще извращенцами, так что вас тоже вполне могут умыкнуть в бордель… Если что, это такое место, куда люди приходят… — шаман запнулся, не уверенный в том что инопланетяне вообще поймут его. — Я, пожалуй, воздержусь, — Гэвианет качнула головой, отказываясь от мяса. Каша едва ли не выскочила обратно. — Так что за бордели и что не так с людьми? — она задумчиво взглянула на орка, который как-то странно скривился. Понятное дело, в этом мире есть свои секреты и тайны. Да и выдавать эти секреты вряд ли он захочет… Орк со вздохом почесал затылок. — Ам… Просто как бы объяснить… Тот способ, которым все живые существа делают детей, людьми возведен в культ. И есть бордели — места, в которых работают те, кто продает свое тело за деньги. Иногда — не добровольно, — как мог на пальцах объяснил он, ткнув забракованный принцессой шашлык ее сородичу. Самри отказываться не стал, взявшись есть поданное мясо. — Боюсь, в нашем случае это будет невозможно, — слабо улыбнулась Гэвианет. — Мы биологически и генетически несовместимы с вами и людьми, да и вообще со всеми остальными расами. Да, мы можем заключать дипломатически браки и только. Так что, чтобы совершить нечто подобное, людям еще придется догадаться как именно это происходит, — она смущенно опустила глаза. — А уж потомства и вовсе добиться нереально.