Необычные щупальца

Ужин протекал достаточно безобидно. Настолько, что Гарос не решился шутить на тему того, что людишкам на «биологическую несовместимость» обычно плевать с высокой башни. Они о ней будут думать только тогда, когда не найдут, как говорится, что, как и куда в принципе. А там будет уже поздновато. — Какие еще вопросы будут? — У меня больше никаких вопросов нет, — принцесса вздохнула, глядя, как Самри безмятежно доедает мясо. Саму ее от такого вида немного подташнивало. — Не знаю, как вы, а я немного устала за этот день. Если никто не против, я посплю. — Можно подумать, тебе здесь кто-нибудь может запретить, — фыркнул Самри и отбросил уже ненужную палочку. — Всунь уже ему кляп ради праматери… — пробормотала Гэвианет и скрутилась клубочком на подстилке. Шаман, усмехнувшись, взял уже забытый кляп.  — Ну и? Если бы ты не злил всех специально, не было бы нужды так делать, — продолжил он уже совершенно серьезно. — Да, знаю, мы сейчас враги. Но неужели тебе не ясно, что здесь и ты, и принцесса в изначально равных условиях. Неужели ты это сразу не понял? Идиот сопливый, — припечатал наконец орк, возвращая путы и кляп на место. Ночевка прошла несколько сумбурно. Ночью что-то шумело в поселке, но определить, что именно это было, Гэвианет не смогла. Да и вылезать из-под довольно теплого бока орка не хотелось. Она вообще удивлялась, как Гарос не выкинул ее куда подальше. Тем более, что место было и тряпок ей уже надавали, замерзнуть не должна была. Впрочем, Самри же каким-то образом ночью не мерз, что было достаточно странным. Гарос, уже, как ни странно, привыкший просыпаться в компании маленького дополнения с щупальцами, со вздохом поднялся на рассвете вместе с принцеской и потопал к ручью с целью умыться. Так и потопал, придерживая обвившую его щупальцами принцессу. Вспомнилась по аналогии одна девица, которая любила закинуть ему на грудь ногу… Самри дрых у палатки, укутанный в меховую шкурку, которую шаман на него скинул, уйдя спать. Сейчас же орк со вздохом сгреб сие чудо за ремешок как рюкзак и остановился лишь у того самого ручья. Уже проснувшегося пленника он плюхнул на мягкую листву. А Гэвианет тактично потряс. Гааш сонно буркнула что-то непереводимое и приоткрыла один глаз. Просыпаться и вылезать из тепла ей совершенно не хотелось. Отстраненно она подумала о том, что надо бы к каждому гааш приставить большого теплого орка, глядишь и жить было бы веселее. — Солнечного утра, Гарос, — пробормотала она, зевая и сползая к ручью. Вода оказалась холодной, видимо, ночью было довольно прохладно. Принцесса спросонку вряд ли смогла бы проанализировать климат на чужой планете, да и не ее это было дело. Умывшись и напившись, она окончательно проснулась и взбодрилась. Тем временем дошла очередь до Самри, который взглянул на нее с легким прищуром. — А вчера говорила физически несовместимы, — подколол он ее и залез в воду отмывать натертые мешком бока и щупальца. Выглядели прозрачные разводы на зеленоватой коже как-то странно. Гэвианет даже злиться не стала, рассматривая этого придурка. Как бы он еще не сдох до прибытия в город. Гарос же с усмешкой поставил на бережке ручья перед Самри пергаментный кулек с очень мелким бежевым порошком. — Держи, с тебя жемчужина. Зачерпни ладонью, размешай с водой и натри ссадины. А то еще схватишь инфекцию, и раны загниют… Вонять будет! — проговорил орк, очень умело пряча под такими доводами природную жалостливость. Как лет тридцать назад он выхаживал щенка с перебитым хребтом. Та же глупая детская жалость. — Дождешься с него, как же, — усмешка принцессы была подначивающей. — У него там все переваривается, вон как вчера мясо лопал… Впрочем, злиться на бестолкового сородича ей было не с руки. Сейчас Самри уже не казался грозным заговорщиком, способным натворить неприятностей. Хотя от нее не укрылись его жалкие попытки отвернуться и сдвинуться в сторону. — Да мажься уже, ты не на выставке. Нам скоро выезжать, — поторопила его принцесса, отвернувшись для дела. Этот гаденыш что-то все же прятал в кожных складках… Знать бы, что именно. Рабочий передатчик? Брикет пищи? Оружие? Что-то маленькое, не больше того же передатчика. Кожные складки на боках гааш всегда использовали вместо карманов — прихватить карандаш или что-то из еды с собой для недолгого путешествия; карту-кошелек или что-то такое же маленькое на всякие нужды. Для больших грузов у гааш имелись специальные рюкзаки и поясные сумки, но они использовались лишь путешественниками и теми, кому по должности требовалось иметь при себе много мелких предметов, например, рабочими или нянями. Гарос, впрочем, тоже демонстративно отвернулся, решив, что даже если малец и задумал какую-то лажу, то наверняка сейчас это ему не с руки и не ко времени. — Выступаем через час, так что сейчас завтрак. Если что, побудьте здесь раз вам так нравится, а я поймаю что-то на бульон… — и с этими словами орк без раздумий взвился вверх по стволу мощного дерева как самый настоящий кот. Гэвианет предпочла удовольствоваться водой и бульоном, Самри не побрезговал пойманной птицей. Выезжали они спокойно и не торопясь, снова на разных телегах. Самри не подпускали к детям, и принцесса понимала, почему. Еще научит чему-то плохому новое орочье поколение. Она притиснула к себе парочку мелких орчат, увлеченно дергающих друг друга, и взялась рассказывать сказки. Настроения это не добавляло, но дети притихли и слушали историю великого ученого Тонура, который изобрел когда-то давным-давно способ выращивания водорослей в закрытых водоемах. Благодаря Тонуру вся пищевая промышленность гааш скакнула вперед в развитии, облегчив жизнь многим болезным. В виде сказки все было просто и немножко наивно, в жизни все оказалось намного сложнее. Тонур сделал свое открытие на пороге смерти… На этот раз путь пролегал мимо деревень и полей, на которых колосились различные насаждения. Гаросу пришлось уйти в самое начало каравана и терпеть болтовню главы купеческой гильдии. Ничего нового он не узнал. Ему было скучно и хотелось закурить. Возможно, именно поэтому он первым увидел, что с поля, раздвигая высокие пшеничные колосья, выбежала оборванка. Девчонка в драном сарафане и в крови с воплями кинулась буквально под копыта мулам и все, что только и можно было разобрать с ее слов — это «они нелюди» и «маму убили»… Караван замедлился, пока шаман сгреб замученное тельце одной рукой и поил пострадавшую успокоительным снадобьем. За девчонкой так никто и не выбежал, но вот сама она, прежде чем уснуть, блажила о ватаге какого-то Зальтарга Кровавого… И это имя купцам, в отличии от самого Гароса, явно было хорошо известно. — Нужно ускорить шаг! Внимание всем, мы должны добраться до Нирсты прежде, чем стемнеет! — отдал распоряжение глава каравана, а Гарос со вздохом вернулся в конец к принцессе, не зная, куда бы пристроить грязного и замученного человеческого детеныша — на телеге с принцессой дети и шкуры на продажу. Светлый мех может запачкать кровью. А у пленника ничего не подстелено, вот и думай… — Давай ее сюда, — Гэвианет быстро подавала шкуры, подоспевшая орчанка шустро перетягивала их в сторону, а после забрала детей. Принцессе пришлось отдать раненой свое покрывало, но об этом она думала в последнюю очередь. — Видимо, у тебя судьба такая — подбирать раненых девушек. Что с нею случилось такое? Непривычный вид алой крови несколько смущал гааш. И как это лечить в условиях трясущейся телеги она не знала. Мулов отчаянно подгонял один из орков, что-то громко кричали впереди каравана. Нападение? Снова ужасы и смерти? Что за жизнь… Гарос же от слов принцессы криво усмехнулся. Судьба, да? Сначала бродячая ведьма, затем эльфийская студентка из факультета боевиков, потом еще много чего, а теперь вот это… — Не бойтесь, нападение наверняка произошло на южном тракте, за теми полями, — широким жестом окинул огромное поле шаман, с каким-то уважением глянув на забывшуюся сном находку. Это значит, что раненная человеческая девка, у которой еще грудь не выросла, пробежала по прямой целое ржаное поле. И откуда силенки-то взялись?! — Ты можешь ее вылечить? Ты же лечил меня. А это человек, они тебе знакомы, — Гэвианет провела ладонью по широкой стертой ране на шее девушки — след то ли от веревки, то ли от мешка. — Она теряет кровь, — принцесса подняла ладонь, окрасившуюся алым. — И я не знаю, смертельно для нее это или нет. Для нас такие раны не опасны, но у нас и кровь сворачивается быстрее. Присмотревшись, Гэвианет покачала головой, разглядывая заляпанное кровью платье. — Не уверена, но у нее еще… думаю, произошло что-то очень ужасное. Она ранена в живот или ниже, здесь на одежде кровь… Орк проследил за жестом иномирянки и зло нахмурился. — Да чтоб оно у них сгнило заживо! — сплюнул он, на ходу извлекая заживляющие зелья и мази. — Я не целитель. Чтобы воззвать к духам, мне нужно сесть в круг и воззвать к стихии, лучше воде. Воздух к лечению годится еще меньше, чем огонь, — нехотя объяснил он, мрачно думая о том, что если «рана» у этой девчонки — то, что он думает — она может и помереть, если чего-то не сделать. А лекарей нет. Точнее есть. Жена главы гильдии. Но та сейчас занята — орет на всех. Шаман опять ругнулся, достав из-за ворота небольшую колбу — зелье стазиса. Такой малявке хватит капли, чтоб время для тела замерло на день-два. А за это время можно добраться до города и передать ее нормальному лекарю. — А рана… Смертельная или нет, а вот детей у нее теперь уже наверняка не будет. — Великая праматерь… хочешь сказать, что ей так топорно вырезали женские органы? — Гэвианет со священным ужасом уставилась на девочку. — Какие звери так поступают? Это же простая операция, всего несколько минут. И ее делают только взрослым женщинам, осознающим свое предназначение не в материнстве… Какой кошмар… это же живодерство… — Гэвианет растеряно смотрела, как орк вливает в рот девушке какое-то лекарство. Она совершенно не понимала, как может происходить такой ужас. Сама она эту процедуру прошла без всяких потрясений, честно зная, что ее предназначение быть политиком и дипломатом, а не матерью. И то, гааш удаляли всего лишь один яичник, дезактивируя второй, оставляя только гормональную поддержку организма. Это прекрасно регулировало численность их народа до выхода в космос. Гарос вздохнул, чувствуя себя не в своей тарелке. Ну не умеет он вести такие разговоры! А потому просто задрал подол сарафана, чтобы показать полностью окровавленную промежность. Оно и ясно — с обычной раной в брюшине она б далеко не убежала… — Я чувствую себя каким-то слишком моралистом, — пробормотал он, думая, что такие повреждения без магии никогда не лечил. И даже представить себе не может… — Ладно, зелье стазиса — это все, что в моих силах… Встречу тех тварей — сгниют заживо. — Неужели такое сделали люди… с человеком? Это же их девочка… Живодеры, настоящие живодеры, — Гэвианет заплакала и попыталась стереть ненужные слезы, но только размазала по лицу чужую кровь. Выглядела она теперь не слишком приятно — в красных и голубых разводах, растерянная, испуганная и непонимающая, как такое вообще может быть. — Нет, это ужасный мир. Чудовищный… Я не знаю, как вообще можно так поступать? — принцесса коснулась лба девочки, разглядывая ссадины и царапины на ее коже. — Гарос, извини, это слишком кошмарно для меня. Под одеждой видно не было, но ее руки и лицо все время меняли цвет с тревожного красного на болезненный серый. В голове гааш вообще не укладывалось происходящее. Что-то не сходилось. Зачем бы нападавшим так зверски издеваться над подростком? Сначала ей казалось, что девушке сделали операцию, но судя по повреждениям, ей буквально выдернули внутренности… через естественные отверстия организма. В мешанине крови и плоти разобрать, что к чему Гэвианет не смогла. Она одернула окровавленный подол и укрыла девочку. — Нужен холод. Кровь останавливается от холода. Ваша кровь тоже может останавливаться, — принцесса снова тараторила, ее сознание просто отказывалось воспринимать это зверство. Ей казалось, что сама она сейчас находится в безопасном уютном месте, а чужая, незнакомая ей Гэвианет теребит бедного орка, что-то требуя и возмущаясь.