Необычные щупальца

— Вот именно, — хмуро проговорил Гарос. — Я отобрал у него возможность отомстить. Это было его смыслом, тем, к чему он шел. И тут я, какой-то совершенно непричастный нелюдь, взял и отобрал его цель. Это может серьезно подкосить, — тихо ответил шаман, глядя на дверь, за которой скрылся наемник. — Надеюсь, он еще не повесился, — несколько неуверенно продолжил он, едва не зажмурившись от ярких воспоминаний. — Пойдем отдыхать, — предложила Гэвианет, разумно полагая, что за лишний час ее мозг все равно не способен понять происходящее в этом странном мире, а отдых поможет хотя бы взглянуть на все с новой стороны. Самри равнодушно смотрел на всю эту богадельню. Его происходящее совершенно не трогало. Ну убили одного разбойника вместе с его шайкой, ну и молодцы. Ждите следующего, долго ли умеючи собраться подонкам. Все равно всех не искоренят. Поэтому он слабо кивнул в подтверждение слов принцессы. — Она в кои-то веки права. Давайте лучше выспимся и поедем дальше, — он зевнул и мотнул головой в сторону лестницы на второй этаж. Гарос, молча кивнув, двинулся в маленькую комнатушку, снятую для него с иномирянами. Комната вмещала в себя одну массивную кровать и крохотный шкафчик, служащий прикроватной тумбой. — Завтра мы должны наконец прибыть в столицу, — проговорил он, устало сбрасывая свой плащ прямо на пороге и преспокойно раздеваясь. Ибо что стыдиться иномирян, которым как раз одежда и кажется странной штукой. — Это очень хорошо, — довольно отозвалась Гэвианет, выползая из своего наряда и почесывая саднящую спину. Проклятая юбка натирать не переставала, надеясь вырастить на спине и боках гааш шикарный такой мозоль. Она прихватила выделенную орком мазь и взялась намазывать потертости. Самри присоединился к процедуре — сейчас он не казался уже таким железным, по крайней мере, его шкура страдала от юбок и лямок платьев точно так же, как и шкура Гэвианет. — Надеюсь, мы скоро покончим со всем этим дурдомом и вернемся домой, — она довольно прижмурилась, ощущая приятный холодок от мази. — С вашего позволения, принцесса, я прошу оставить меня здесь, — шутливо попросился Самри. — Дома с меня сделают твой прикроватный коврик и будут правы. А здесь, как я смотрю, побольше свободы. — Да живи где хочешь, только не мешай мне. Я и так потеряла слишком много времени. Вполне возможно, что благодаря вам, товарищи заговорщики, началась война с жастарианцами. Вот уж где вам будет раздолье всласть настреляться друг в друга и сдохнуть в открытом космосе, задыхаясь и вздуваясь от вакуума! Надеюсь, большинство таких придурков, идущих в убийцы, так и умрут. — Ты сама теперь убийца, — Самри забрался на кровать и с наслаждением вытянул щупальца. По коже прошла волна, счищающая грязь и соринки, прилипшие к ним. — Вот только я этого не хотела. И не считаю убийство правильным. Особенно теперь, — отрезала принцесса и уселась на кровать с другой стороны. Иногда ей казалось, что Самри со своим языком не доживет до столицы. Гарос же, оставшись в одних обгрызенных портках, подвинул к кровати небольшую лохань воды и, бросив туда щепоть целебных трав, с довольным урчанием погрузил туда ноги, запрокидывая голову. А потом потянулся, обводя взглядом иномирян. — Слушай, Самри, я вот уже давно к вам обоим присматриваюсь… Ты ребенок, да? — почти утвердительно осведомился он. — В смысле ребенок? — вскинулся тот, непонимающе глядя на орка. — Мне двадцать стандартных лет, я полностью прошел обучение своей профессии и уже три года как летаю на разных кораблях в качестве техника, — он оскорбленно надулся. — Гарос, наверное, у нас разные понятия о детях, — стала объяснять принцесса, видя скептическое выражение лица орка. Благо хоть его мимику она разбирать научилась. — Ребенком считается малек от нуля до десяти лет. В это время его основная задача — выживание и обучение навыкам взаимодействия в обществе. Также за этот период наставники выделяют способности каждого ребенка и распределяют детей по окончании первичного обучения на учебу по специальности. С десяти до пятнадцати это подросток, готовящийся стать взрослым. Он получает рабочее образование и путь в жизни. После пятнадцати лет это стажер. Стажировка продолжается до тех пор, пока подросток не научится практическим навыкам. Она занимает от года до четырех в зависимости от вида профессии. Например, я практиковалась в дипломатии три года с половиной, пока не смогла переспорить отца… Дальше уже такой индивидуум считается взрослым самостоятельным гааш. Его распределяют по профессии и умственным способностям на различные предприятия, заводы и прочие учреждения. До восьмидесяти лет гааш считаются работоспособными. После восьмидесяти наступает старость — такие гааш прекращают работать, их переселяют в специальные Возрастные Дома, где за ними присматривает квалифицированный персонал до самой смерти. Умирают гааш где-то в возрасте ста-ста десяти лет. А как у вас все происходит? — Ну, у нас в основном с этим похоже, — хмыкнул Гарос, и сам привыкший интерпретировать незнакомые слова. — У нас ребенок считается взрослым, когда заканчивает обучение и получает возможность пройти испытание — например, ночная вахта на входе в поселение для воина и первая серьезная дичь для охотника. Но… Я десять лет жил среди магов и понял простую вещь. Да, ты можешь быть большим и сильным, от твоей энергии может трясти твоих врагов… Но… — орк криво усмехнулся, махнув рукой. — Ребята, обладатели магического дара, даже самого маленького, могут в теории жить до трехсот лет. Столичный архимаг Истирус уже коптит этот мир пять веков. Но речь вот о чем… Ты, принцесса — взрослая, готовая к компромиссам личность, а вот ты, Самри… Только идешь к этому. Только начинаешь осознавать, что с другими можно договариваться, а не переть напролом, — как мог точно изложил свои мысли шаман. Да, при своих он бы так не рискнул! — Гарос, я думаю, у нас у всех еще будет возможность многому научиться. В том числе компромиссам. Пойми, его обучили заниматься техникой, говорить прямо и четко. Если бы не вся эта канитель с убийствами, он бы прожил ничем не примечательную жизнь, лишь периодически покидая внутренности кораблей, чтобы погулять в каком-нибудь заведении и потратить кровные на дорогие коктейли и всякие изыски вроде массажных салонов. Понимаешь, его никто и не собирался учить находить компромиссы. Младший и средний персонал такому просто незачем обучать! — Гэвианет устроилась под боком орка, чтобы при разговоре хоть немного видеть его лицо. А то разговаривать со спиной было как-то… не слишком приятно. — Тот парень, который взорвал наш корабль, едва ли смог бы понять тебя даже с переводчиком. Я не говорю, что они глупые, нет. Я говорю о том, что они узкоспециализированные. Их просто не готовили к такой возможности, как контакт с новой расой. Их не обучали принимать другую сторону такой, какая она есть, и учиться взаимодействовать с нею. Им никогда не объясняли, что все расы уникальны и следует держать себя в руках, даже если что-то не очень нравится. Как меня никогда не учили менять запчасти и прочищать двигатели. — Это как-то нечестно, — улыбка орка стала еще более кислой. — Скажи, Самри, ты ведь во все это вляпался не потому, что хотел смерти и раскола собственного народа? — мягко и самую малость насмешливо вопросил он. — У нас тоже система каст. Охотники, воины, торговцы, землепашцы, переговорщики и шаманы. Но все в праве решать, кем они хотят быть. Да, это может быть неподходящим вариантом, но… Это их выбор. И насильно никого никто не толкает к нелюбимой сфере. Вот скажите, вы оба, кем вы хотели быть? На самом деле, без всяких этих отборов? — выглядело так, будто шаману и правда очень нужно это знать… — Я не думал о смерти народа… — задумчиво протянул Самри. — Я думал, что уйдя в тайную группу, буду отличаться от основной массы. Стану не таким, как все. Вот у всех ничего нет, а у меня — тайна… А потом как-то сложилось само собой. А кем хотел стать… я не знаю. У нас не принято хотеть. Наставники выбирают то, к чему больше всего стремишься. Я хорошо справлялся с конструкторами и сменой деталей, но на проектировщика не потянул… интеллекта не хватает, — кривовато усмехнулся гааш. — Гарос, у нас действительно нет выбора. Если бы я была глупее, чем я есть, то отправилась бы рабочим на завод, как все те, у кого «интеллекта не хватает», — Гэвианет понуро покосилась на орка. — Мы не знаем, что такое хотеть заниматься чем-то другим, понимаешь? Нас так подготовили. И даже если бы я хотела… какой смысл хотеть быть ученым, если к этому нет ни малейшей склонности? Занять чье-то место, не дать сделать открытие, не позволить кому-то помочь целой расе только потому, что мне приспичило просиживать штаны в лаборатории и перемешивать содержимое пробирок? Или занять место инженера, архитектора или проектировщика и спроектировать ненадежный дом, который вскоре сломается и унесет чьи-то жизни? Или построить плохой космический корабль, который развалится и тоже угробит несколько сотен гааш? — А откуда ты знаешь, если тебе даже не дали попробовать? — горько улыбнулся Гарос, с каким-то сочувствием оглядев обоих гааш. — Я всегда хотел повидать мир, путешествовать с командой авантюристов и быть боевым магом. И я честно попытался, хотя мне все твердили, что я орк, что с магией у меня плохо, и я должен быть будущим вождем. Что я создан быть вождем. Но у меня была мечта. Стать умнее, получить больше силы и многого добиться. Мне сейчас сорок лет, и согласно моим способностям длина жизни, если меня не убьют, продлится на пять веков… Но когда я думаю о том, что все это время буду привязан к племени уже как шаман — это причиняет мне боль, — неожиданно искренне проговорил орк, даже не зная, зачем так раскрывает душу. Просто… Он слишком хорошо понял, насколько не хотел бы на их место. — Да так на самом деле почти везде. Кроме одного, все же можно помечтать о чем-то другом, попробовать пойти своей дорогой. Может ты не станешь мастером, но… Когда делаешь то, что хочешь — работа приносит удовольствие. — Нас никто не обучит ничему другому. Это… ну как тебе сказать… никто не посадит взрослых гааш в воспитуле и не станет переучивать на новый лад. А научиться чему-то другому самостоятельно почти невозможно. Все слишком строго специфично, — Гэвианет пожала плечами, не понимая, чего добивается Гарос. Один орк не сможет изменить всю систему образования и воспитания гааш. И пара гааш тоже ничего не изменит. И какой смысл метаться, если тысячи лет все шло так, как должно идти. Да, гааш развивались, появлялись новые науки, вырастая из старых. Ученые были самыми незашоренными в плане обучения. Их будто специально подталкивали искать и находить что-то такое, чего остальные не видят. А всех прочих обучали только тому, к чему были склонности. — Тем более, что нас просто не допустят к практике, и как бы я не хотела что-то изменить, а никуда, кроме дипломатических миссий, меня не пустят. Я не смогу стать врачом, наставником, строителем или инженером просто потому, что мне вот захотелось, я прочитала парочку книг и посмотрела несколько пособий. Это невозможно. — Да. У вас все действительно сложно, — орк со вздохом наконец отодвинул от кровати бадью с остывшей водой, после чего, вытерев ноги полотенцем, закутался в одеяло. — Но что-то у вас и правда нужно менять. Потому что такие как Самри на пустом месте не появляются. Вот скажи, шпион недоделанный, если бы тебе дали возможность быть самую малость не похожим на других, ты бы все равно присоединился к «героям»? Ведь… Для того, чтобы отличаться… достаточно одной затейливой татуировки, раскраски на голове и все. Ведь у каждого должно быть то, что он любит… — Татуировку любой дурак сделает, — фыркнул Самри. — Это не проблема. А чтобы чем-то отличаться, нужно или уметь много чего в своей сфере и быть лучшим из лучших, или совершить что-то эдакое. А что тут совершишь, сидя в техническом отсеке и периодически тестируя системы? Разговор действительно был странным. Гэвианет никогда не думала, что их система образования и распределения несовершенна. Она помыслить не могла, чтобы наставники проморгали талантливого врача или великого поэта, никогда не думала, что кто-то из гааш может оказаться не на своем месте. И тут вот, пожалуйста, один-единственный орк перевернул всю систему мира в ее глазах. Ведь какая большая ответственность лежит на наставниках — понять, кто из детей что из себя представляет, к чему имеет склонность и что у него получается делать лучше всего. Так ли непогрешимым наставники? Неужели ни разу не ошибались и не сомневались? — Знаете, ведь вы еще молоды, — хмыкнул Гарос и, присмотревшись к принцессе, кивнул. Она казалась шокированной. — Вот скажите: в то время как вы находитесь в этом мире, здесь никто не требует, чтобы вы делали что-то конкретное. Да, с вами кроме меня больше никто об этом говорить не будет. Но… Именно потому… Почему бы вам не попытаться понять, что вам нравится? Что вы хотите делать, — на последнем голос его зазвучал несколько устало. Это было наболевшим. — Я ведь и сам хочу исследовать мир, но из любви и чувства долга к племени остаюсь шаманом. Это мой сознательный выбор, и я могу выкраивать время, чтобы делать то, что мне нравится!