***
Первое время Чимину очень тяжело привыкнуть жить без хозяина. Здесь его никто не гладит за ушком, не треплет по волосам, купают быстро, без пены и игрушек, и кормят не так вкусно, как это было у хозяина. Чимми бережно хранил пять конфет в своем рюкзачке, последние, что подарил бывший владелец. Хранил до тех пор, пока не осознал вдруг, что это просто конфеты, а никакая не память о хозяине. А потом слопал их, набив рот сразу всеми пятью, давясь слезами и запивая горячим чаем липкую массу во рту. Даже с Тэхёном не хотел делиться, съел всё сам, без остатка. Как будто это была его маленькая месть хозяину за то, что тот бросил его в этом страшном месте. Однако было в этой всей ситуации и в самом приюте что-то хорошее. Например, Тэхён оказался прикольным. Это слово было новым для Чимина, и постепенно он всё больше и больше узнавал новых слов, в основном именно от своего нового друга. Тэхён — лис, а точнее, его зовут Ким Тэхён, кодовый номер 3012, вид лисица обыкновенная. Эти данные, как и у самого котёнка, были клеймом выбиты при рождении на затылке, прямо под кромкой волос, белых у Чимина и красно-рыжих у Тэхёна. Прикольным он был, потому что в отличие от других гибридов не относился к нему как к новенькому, а сразу принял, подружился, помог обустроиться и рассказал, что, где и как. Новый дом оказался домом лишь наполовину: здесь за ними ухаживали, присматривали, и при этом здесь была полноценная школа, цель обучения в которой они узнали лишь на второй год обучения, когда освоили немного счёт и научились писать и читать собственные имена. Читать книги их почему-то не учили. — Какой следующий урок у нас? — Это какой-то новый урок, я не знаю как он называется, не могу прочитать. — Тэхён морщит нос и достаёт из-под крышки парты свой блокнот, принимаясь вырисовывать что-то в нём, наклонившись низко-низко к столу и высунув язык. Чимин придвигается к нему и пытается заглянуть за плечо, чтобы разглядеть рисунок, но Тэ тут же отворачивает от него блокнот и хмурится. — Эй! А ну, брысь! — Но я же просто посмотреть… — дуется Чимин, но Тэ непреклонен. Чимин понял: ему не хочется открывать свои секреты. Пока не хочется. Но спустя почти десять лет он раскроет ему эту тайну… — Нет! Это моё. Отстань. Чимин надул губы и отвернулся. Да, иногда они с Тэхёном не ладят совсем, иногда ссорятся. Но потом мирятся, взявшись за мизинцы, и обещают быть друзьями всегда. Даже если одного из них заберут в новый дом, они всё равно будут поддерживать связь, они пообещали друг другу это, кольнув пальцы и скрепив кровью эти обещания, когда им исполнилось шесть. Никто не учил их этому, сами додумались.***
Тёмные и покрытые плесенью стены подвала, в котором они разбираются со стиркой, немного давят на Тэхёна. Он боится закрытых помещений, но отлынивать от стирки никак нельзя, быть наказанным ему совсем не хочется. — Почему ты дрожишь? — Чимми подходит к другу, разобравшись со своими вещами и включив стиральную машину. В шесть лет всех гибридов в интернате учат пользоваться прачечной, и теперь они сами стирают за собой, а также купаются сами, убирают в своих комнатах, моют посуду после еды, в общем — их учат быть самостоятельными. А ещё прачечная — единственное их укрытие, где сохраняется чувство того, что всё сказанное здесь останется в этих стенах. Камера видеонаблюдения в их комнате абсолютно лишает какого-либо чувства уединения и спокойствия. — Просто… не люблю я это место. Давит. — Почему? — Ну… — Тэ мнётся, закусывает губы. Волнуется. Вытирает вспотевшие руки о штаны и робко вздыхает. — Страшно тут. Темно. Давай поскорее уйдем, а? — Почему ты боишься? Мы же вместе здесь, не бойся. Чимми не может смотреть на бледное испуганное лицо друга, он волнуется, поэтому подходит и обнимает его, крепко-крепко, прижимает к себе и замирает, пытаясь забрать страх у него, чтобы лисёнку не было так страшно. — Я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Хочу, чтобы мы всегда дружили. И если нас когда-нибудь кто-то заберёт, хочу, чтобы нас взяли обоих сразу, чтобы мы не разлучались. Никогда-никогда. — Я тоже хочу… — выдыхает Тэ, сжимая губы так сильно, чтобы не заплакать, но не получается. Он хочет со слезами отпустить своё волнение, а ещё… недавно он слышал разговор старших ребят, и они говорили о кое-чем страшном. Если это правда, то последнее, чего хочет Тэ, это жить в этом приюте. Отсюда надо бежать. Но что они могут в шесть-то лет? — Давай пообещаем друг другу, — шепчет Чимин, — давай пообещаем, что всегда будем вместе, всегда будем дружить с тобой. Никогда не расстанемся. — Давай. А как? Чимин отстраняется от него, задумываясь о чем-то своём, а затем, повинуясь странному порыву, шарит взглядом по сторонам и находит то, что ему нужно. Он берет иголку из игольницы на полке над гладильной доской. — Смотри. — Чимми подносит иголку к указательному пальчику и шипит от укола боли. Подушечку пальца украшает алая капля. — Сделай так же. Тэхён, ни на секунду не сомневаясь и не задумываясь, зачем они делают это, повторяет. Теперь и на его пальчике пульсирует крохотная ранка с каплей крови. Чимин берет его руку, соприкасается своим проколотым пальчиком с его и соединяет их обещанием: — Я обещаю, что всегда буду с тобой. Буду заботиться о тебе, если тебе будет страшно, и не брошу, если тебя будут обижать. — И я обещаю, — вторит Тэхён, завороженный огромными зрачками котёнка, глядящими на него. Он давно заметил, что в минуты сильных волнений у Чимина становятся невероятно большие глаза и зрачки расширяются до предела. Он тонет в этих чёрных зрачках, руки дрожат. Он понимает вдруг, что сейчас они делают что-то очень, очень важное. — Обещаю, что буду вместе с тобой всё-всё делать, буду с тобой, что бы ни случилось. И если нас заберут, мы всё равно будем дружить. Будем? — Да. Обещаю. — Обещаю… От укола через пару дней не останется и следа, но обещание, данное малышами, навсегда останется в стенах этой прачечной и в их пока что крохотных, а через пару лет уже юношеских и горячих сердцах.