***
Лишь услышав от Чимина фразу «я от Чон Хосока», парень тут же схватил Чимина за запястье и потащил в сторону кухни. В самом её уголке он усадил гибрида на стульчик, сел напротив и тут же, сузив глаза, принялся расспрашивать. — Кто ты? Откуда знаешь Хосока? Чимин потратил несколько секунд на то, чтобы решить, можно ли рассказать этому человеку о том, кто он на самом деле, или стоит прямо сейчас сбежать отсюда? Впрочем, сбежать он всегда успеет. А вот помощь ему бы действительно не помешала. Точнее — ему очень она нужна. — Моё имя Пак Чимин, я… тоже гибрид. — Откуда ты его знаешь? — Он был моим учителем в… — И снова запинка. Можно ли ему говорить о побеге? — В школе-интернате для гибридов. Была не была. Учитель Чон ведь обещал, что этот человек ему поможет. Хёнвон смотрит на него подозрительно и вздыхает, видимо, пытаясь уличить его во лжи, потому что вид у Чимина, на самом деле, ужасный, как бы он ни старался привести себя в порядок после недели жизни в коробке рядом с мусоркой. — Голодный? — наконец спрашивает он, смягчившись и явно расслабившись. Поверил, значит. — Мгм… — кивает Чимин, стараясь дышать через раз, потому что запахи на кухне ну очень вкусные, а живот не переставая урчит, хорошо хоть негромко. — Ты такой худой… — бормочет парень. На вид ему около двадцати пяти-тридцати лет, он выглядит почти таким же взрослым, как Сокджин. — На вот, поешь, и расскажи мне всё. Чимин берет протянутый ему, наскоро сделанный бутерброд с колбасой, а Хёнвон, сидящий напротив, задумчиво вглядывается в него своими необычными разноцветными глазами и ждёт ответа. — Учитель Чон сказал, что вы мне можете помочь, — с набитым ртом наконец выдаёт Чимин. — Ну, знаете, он лис. — Знаю, — кивает парень и улыбается, — когда-то мы были очень хорошими друзьями. Какого ты вида? Чимин, активно жуя бутерброд, рывком стягивает с себя шапочку, показывая белые ушки, и пятерней поправляет свои белые волосы, чувствуя себя почти что счастливым от возможности наконец-то распрямить их. — Боже, какие милые ушки! — улыбается Хёнвон и тянется потрепать котёнка по голове, но Чимин отдергивается от его руки и почти что шипит. Парень сразу отстаёт. — Тихо, тихо, я не обижу! Просто погладить хотел! Извини… — А я просто не хочу, чтобы меня гладили, я вам не домашний питомец! — Ладно, успокойся. Не буду я тебя трогать. Чимин напряжен как натянутая струна, но усилием воли он заставляет себя успокоиться и возвращается к поеданию бутерброда. Когда Хёнвон протягивает ему кружку горячего чая, Чимин не чувствует на него уже никакой обиды за то, что тот пытался его погладить. Пожалуй, этот человек просто самый добрый из всех, что он встречал в своей жизни. — Как вы можете мне помочь? — спрашивает у него Чимин, отхлёбывая из кружки. — Деньгами? Едой? И что от меня нужно будет взамен? — Обожди, малыш, — смеется Хёнвон, — дай мне на тебя хоть полюбоваться… Чимин вздыхает, но послушно ждет, когда парень перестанет на него пялиться. — Ты очень симпатичный, — ухмыляется Хёнвон, — почему тебя никто не приютил? — Потому что не хочу быть игрушкой каких-то там людей, — хмуро отвечает Чимин и допивает чай одним большим глотком. — Хочу быть сам по себе. — Какой ты ершистый. — Какой есть. — Расскажи мне про себя. Как получилось, что ты стал таким… самостоятельным? И Чимин, с горечью вспоминая обо всём, рассказывает — как у него был хозяин, который любил его, но смог так легко сдать его в приют; как он вырос в этом приюте и нашел там своего лучшего друга; как он сбежал оттуда за месяц до того, как его собирались усыпить. О том, как учитель-лис помог ему перед побегом, и как он жил на улице, и в конце концов, как нашел Хёнвона и оказался здесь. — Почему ты делаешь всё это? — недоуменно спрашивает парень. — Ты же совсем ребенок, как ты можешь сам?.. — Я просто не хочу быть чьим-то, — снова бурчит Чимин, нахмурившись и вперившись в пол. — Не хочу быть игрушкой человека. Я наполовину человек тоже! И я хочу жить как люди! — Откуда столько злобы на людей, малыш? — удивляется Хёнвон. Кажется, он и правда не понимает. — Не все хозяева изверги, и к тому же, люди обязаны заботиться о своих гибридах. Ты мог бы найти себе хорошего хозяина и жить с ним. — У меня уже был хозяин… — едва слышно шепчет Чимин, глядя на свои руки, всё ещё грязные. Он так и не смог отмыть их должным образом. — У меня был хозяин, и он сдал меня в приют, оставил там и уехал. Мне не нужны больше хозяева. — Ясно… Воцаряется гнетущая тишина, а Чимин, не выдержав натиска топящих его воспоминаний, вдруг чувствует, как на ладошку падает одна капля, вторая, третья… Хёнвон подходит к нему близко-близко, смотрит пару секунд в его вмиг покрасневшее лицо и прижимает к себе, и Чимин чувствует, как от его фартука пахнет мукой и чем-то сладким. Он чувствует тяжесть чужих рук на своей спине, легкие поглаживания, а слёзы всё капают, и капают, не переставая. — Всё будет хорошо, малыш, — тихо говорит Хёнвон, а Чимин почему-то верит ему. — Всё будет хорошо. Хочешь жить со мной? Я не буду относиться к тебе как к игрушке или котёнку, нет. Ты будешь жить со мной на правах человека, и у тебя будут обязанности по дому, но я дам тебе всё, что нужно, чтобы ты чувствовал себя комфортно в моем доме, согласен? Чимин может только кивать в ответ, утирая кулачками слёзы с чумазых щек, а когда Хёнвон его отпускает, Чимин понимает наконец, что он сделал это. Он сделал то, что не делал, наверное, еще ни один гибрид из того приюта.***
Чимин послушно дождался, когда у Хёнвона кончится смена, а затем они вместе пошли к нему домой. По пути Хёнвон отметил, что у Чимина совсем плохая одежда — рваные на коленке джинсы, футболка и испачканная курточка слишком холодные для такой погоды, и что нужно будет в ближайшее время купить ему что-нибудь потеплее. Чимин коротко поблагодарил и спросил, как будет лучше к нему обращаться, и Хёнвон, улыбнувшись, сказал «Хёнвон или просто хён». На том и порешили. В квартире у хёна оказалось не так уж и просторно — прихожая, одна комната, небольшая кухня и ванная; и ещё чувствовался странный запах, знакомый до щекотки в носу — запах жилого дома. В приюте никогда так не пахло. — Проходи, куртку можешь положить на пуфик, её нужно постирать. Да и в принципе, все твои вещи не мешало бы постирать. — Хорошо. Чимин стянул курточку, затем снял кроссовки, которые были ему ужасно малы, так как новую одежду им не выдавали с прошлого года, а после двинулся за Хёнвоном в ванную. — Умывайся с мылом, мой руки и пойдем поедим. И пока Чимин старательно намыливал руки и лицо, чтобы смыть с себя следы уличной жизни и побега из приюта через лес, Хёнвон приготовил на ужин много какой-то лапши, которую он назвал «рамён». Чимин еще никогда такой не пробовал. — Вкусно? — спросил хён, орудуя палочками и положив кусочек кимчи в тарелку Чимину. Как же это всё вкусно… — Очень! — с восторгом и набитым ртом ответил Чимин, и это действительно, наверное, была самая вкусная лапша в его жизни. После ужина и хорошей ванны, которую Чимин занял на добрый час, Хёнвон дал ему одну из своих футболок, в которой малыш буквально утонул, но зато она была чистой, и Чимин почувствовал себя намного лучше. А когда Хёнвон постелил ему на кровати рядом с собой, извиняясь за то, что у него нет раскладушки и что он купит её на днях, Чимин застыл и с недоумением уставился на пышную подушку и одеяло, уголок которого был так заманчиво загнут, как будто буквально приглашал прилечь и отдохнуть под его теплом. Для Чимина это впервые за шесть лет, когда он может поспать на кровати, а не на подстилке на холодном полу. Да еще и на подушке. И под одеялом. — Что-то не так? — спросил Хёнвон, не понимая, чему так удивляется Чимин. — Я не… ничего, — сглатывая странный комок в горле, прошептал он. — Всё нормально. Спасибо за помощь, хён… — Ты еще такой ребенок, — улыбнулся Хёнвон в ответ и заботливо потрепал котёнка по белой макушке и ушкам. А Чимин вдруг понял, что даже не хочет уворачиваться — ему это почему-то приятно и вызывает в груди какое-то странное чувство… Такое, очень необычное, как будто его распирает от чего-то, вызывает мурашки по спине, и хочется что-то сказать, но кажется, что слова просто застывают в горле, и… — Ты мурлычешь? Чимин замирает и пытается, но никак не может остановить мурлыкание. — Вау, это так… мило, правда! — восхищается хён, а Чимин не может сказать ничего в ответ: комочек урчащего счастья в горле мешает говорить, но кажется, что так и должно быть. Его так давно никто не трогал только для того, чтобы приласкать, погладить, потрепать за ушами, и еще вот здесь, под подбородком, о да-а… — Ты такой милый, — снова бормочет Хёнвон. Чимин зажмурился и просто позволил этому человеку заботиться о себе. Как же он, оказывается, соскучился по этому чувству защищенности. И пока хён гладил его по волосам и взъерошивал их пальцами, Чимин всё мурчал и мурчал, то громче, то тише, пока не начал зевать. — Ну всё, пора спать. Хёнвон перестает гладить его, а Чимин еще полчаса не может успокоиться и перестать мурлыкать, даже когда свет уже выключен, а он лежит на второй половине кровати, укрытый теплым одеялом, и прижимает к груди рисунок Тэ. Если бы такая жизнь ждала его как питомца, пожалуй, он был бы даже не против, чтобы его кто-то приютил. Не может же быть такое, что все гибриды живут только на правах кошек и собак? Что у них нет своей кровати, шкафчика, что они обязаны носить ошейник и подчиняться своим хозяевам? Взять хотя бы Хёнвона — он хоть и видит в нём милого котёнка, но относится слишком по-доброму и даже разрешает делить с ним кровать, даёт свою одежду и даже собирается купить ему новую. Всё слишком запутано… Если Тэ живет так же — в удовольствии, счастье и наравне со своим хозяином, то Чимин действительно рад за него.