Детские игры

Клинт возвращается с миссии ночью, открывает дверь в дом, и Наташа просыпается от едва заметного сипа сигнализации. Она стоит на лестнице с оружием в опущенной руке, а Бартон всё никак не может войти в дом, и лицо у него такое пустое, что становится… не по себе. Он поднимает на нее взгляд. Наташа босая, в пижаме, с пистолетом в руке. Она вооружена и опасна, но ей страшно становится от этого взгляда. — Клинт! — мимо пролетает Лора, слетает со ступеней, повисает на шее мужа, обнимает его всей собой, всей своей сутью, всем своим теплом. И всё становится… иным. Клинт расслабляется, обнимает Лору в ответ, зарывается лицом в ее волосы, дрожит, и Наташа говорит: — Я пойду выключу сигнализацию и поставлю чайник. Нат сидит на кухне. Перед ней на столе лежит пистолет. Бартоны всё еще в прихожей — Лора что-то жарко шепчет, Клинт отзывается едва слышно, слабо, но постепенно его голос крепнет, эта пустота отпускает его, он словно сам загорается от огня, что пылает в его жене. Они оба огненные, теплые. Чайник свистит, закипая. Наташа готовит всем чай. Лора приводит Клинта на кухню, и он уже даже пытается шутить. Наташа хочет уйти, но почему-то остается. Они вдвоем отпаивают Клинта чаем, и он начинает ухмыляться. Еще не улыбаться, но хотя бы. Лора уводит его спать за руку. Наташа сначала долго не может заснуть. Потом просыпается от крика Клинта. Она стоит на пороге спальни Бартонов, и смотрит, как Лора разбирает волосы мужа, шепча и обещая, что всё будет хорошо, что он в безопасности, что можно просто спать, что она защитит его. Утром Наташа готовит завтрак на всех. Клинт улыбается, потом уходит что-то ремонтировать в сарае. Лора обнимает кружку с кофе, вздыхает: — Иногда бывает сложно. Поговоришь с ним? Мне он никогда не расскажет. Наташа не спрашивает, почему Клинт доверит ей что-то настолько болезненное. Она не верит в это, в общем-то, но Бартоны сделали для нее слишком много, она не может просто отказать. — Лора послала? — отрывается от трактора Клинт, вытирает руки тряпкой. — Дальше тебя это не пойдет? — Нет, — говорит Наташа. — Кажется, она думает, что тебе просто нужно выговориться. Клинт долго кивает, усмехается, говорит: — Иногда не получается спасти всех. Иногда это дети. Иногда это… сложно. Наташа кивает. Клинт мотает головой, трет лицо ладонями, вдыхает, выдыхает, смотрит на нее, уточняет: — Как с физической формой? В состоянии драться? — Чтобы не укусить Лору? — спрашивает Нат, мягко перетекая в боевую стойку. — Да, — просто говорит Клинт и атакует. Они ломают стену сарая, дерутся почти всерьез, и Наташа хороша в ближнем бою, так что ей легко контролировать бой. Клинт — снайпер, лучник, в ближнем бою он неплох, но не спец, он уступает ей еще и потому, что выплескивает всю свою ярость, всю боль в этой драке, он не просчитывает движения, он просто раз за разом бросается в атаку. Под конец Бартон после подсечки падает на колени, избивает землю и кричит в небо. И Нат садится рядом на корточки, неловко протягивает руку, касается плеча, а после вдруг оказывается в объятьях Клинта. Того трясет. Он обнимает ее отчаянно, словно боится, что, разожми он руки, он потеряется в этом мире, в себе, во всем, что случилось, что он не смог предотвратить. Наташа не уверена, что имеет право, но она сама вцепляется в Бартона, говорит тихо: — Я тебя держу. Ее бы саму кто удержал. Она сама сейчас упасть может. И упадет. Обязательно упадет. Но Бартон почему-то расслабляется. Верит. Он верит ей. Верит в то, что она удержит его, не даст сорваться в пропасть. И тогда Наташа понимает — вот, что ее ждет. Мир, где ей придется жить со всем, что она сотворила. Мир, где нужно найти достаточно крепкий якорь, чтобы не сорваться. — Я приготовила аптечку, — говорит Лора, когда они возвращаются в дом. — Пригодится, — говорит Клинт глухо. — Кажется, я нацеплял пару заноз. — Тогда принесу пинцет, — кивает Лора и смотрит на Наташу: — Занозы? — Даже синяков нет, — усмехается Романофф. — Хорошо, — улыбается ей Лора. — Сейчас вернусь. Клинт смотрит ей вслед тепло и благодарно. Наташа отчего-то хочет отвести взгляд, но и смотреть — долго, не отрываясь, про себя думая, сколько якорей понадобится ей, чтобы удержаться. Пока хватает двоих, Бартонов, но у нее пропасти поглубже, пострашней. Но пока… пока у нее тоже есть, за кого держаться.